Хотя ему не разрешили иметь при себе ни бритву, ни даже нож для разрезания мяса (что выводило из себя, препятствуя осуществлению тайных намерений), его каждый день брил личный цирюльник коменданта.
— С моей стороны можете не опасаться предательства, — продолжал полковник Хауард; его голос вновь стал мягким. — Хотя, коль скоро вы теперь не верите никому, то не поверите и мне. — Он задумался. — Сам я никогда не встречался с дьяволом. Но я знаю, что он существует, ходит по земле и может появиться рядом с нами в любой момент.
Фентон изобразил на лице вежливую улыбку.
— Вы сказали, — осведомился он, — что принесли для меня новости?
— Совершенно верно. — Полковник Хауард быстро огляделся вокруг и поднялся. — Давайте подойдем к окну.
Древние отверстия для стрел были переделаны в маленькие зарешеченные окна во времена Тюдоров. Полковник Хауард подвел Фентона к окну, выходящему на запад над зловонным рвом со стоячей водой, не связанным с рекой. Мостик пересекал ров в сторону Боковой башни, где шумела толпа у зверинца.
— Забудьте на время о дьяволе, — тихо заговорил полковник Хауард и щелкнул пальцами, словно отгоняя дьявола, как птицу, вьющуюся над рвом. — Я принес вам личное сообщение от самого сэра Роберта. Сегодня поздно вечером у вас будет посетитель.
— В самом деле? — Сердце Фентона забилось быстрее. — Кто же именно?
— Леди. Во всяком случае женщина. Ее имя и звание мне неизвестны.
— Женщина?
— Тс-с! Окно находится близко от двери, выходящей на дорожку для часовых, а снаружи дежурит надзиратель, которого распирает любопытство.
— Но эта посетительница! Неужели ее пропустят в Тауэр после того, как барабаны проиграют вечернюю зорю?
— Я могу сказать вам лишь то, что сказали мне, — ответил полковник Хауард. Ветер пошевелил его серый парик. Он притронулся к усам и остроконечной бородке, скорее коричневатым, чем серым, и в глазах его мелькнула усмешка: — Сэру Роберту, по-моему, известно больше. Но подобное могло быть устроено только кем-то, занимающим высокое положение и обладающим немалой властью.
За рвом, неподалеку, какой-то шут забавлял толпу, играя на двух флейтах одновременно — инструменты он держал в уголках рта. Многие поспешили к нему, покинув священника, читавшего проповедь около виселиц на Тауэр-Хилл. Священник замахал руками, словно призывал гнев Божий.
— Но с какой целью придет эта женщина? — осведомился Фентон. — Не могу себе представить, — сухо добавил он, — что хозяин этой очаровательной гостиницы решил снабдить меня для удобства еще и девицей!
— Не можете. — Тон полковника внезапно изменился: — Мне поручено сообщить вам лишь то, что она принесет вам важное известие, а вы должны ее выслушать и повиноваться ей. Она вполне надежна…
— В самом деле?
— …и действует в ваших интересах. Это все.
Полковник Хауард, прекратив шептать, заговорил обычным голосом:
— А теперь хотите ли вы услышать новости о друге, которого вы недавно упомянули, и который, как мне известно, немало потрудился для вас в определенном деле? Я имею в виду мистера Джонатана Рива.
— Мистера Рива?! — воскликнул Фентон, вцепившись в оконную решетку. — Какие у вас о нем новости?
— Он был вознагражден, сэр Николас, именно так, как вы этого желали.
— О! И кем же?
— Его величеством королем.
— Простите меня, полковник Хауард, но я позволю себе в этом усомниться.
— Осторожнее, сэр Николас, — предупредил его собеседник. — Я могу простить многое, догадываясь, что вы сражались с дьяволом и отстояли свою душу…
Руки Фентона судорожно сжали решетку.
— …но все же я офицер короля и заместитель коменданта Тауэра.
Фентон отвернулся от окна.
— Вы меня испугали до смерти! — любезно сообщил он. — Две недели назад я был болен и стыдился собственной слабости. Теперь, откровенно говоря, я с удовольствием поверг бы в такое же состояние кого-нибудь еще. Зовите ваших тюремщиков, добрый сэр, и посмотрим, что с ними можно сделать при помощи ножки стола или стула.
Но полковник Хауард как будто не слышал его.
— «Hunc igitur terrorem animi, tenebrasque necessest…», — пробормотал он и поднял глаза. — Значит, вы не хотите узнать, как ваш достойный и верный друг получил наконец свою награду?
Фентон неуверенно посмотрел на дверь и кивнул. Полковник Хауард вернулся к столу, сел и взял книгу сатир Ювенала.
— Я сам был тому свидетелем, — начал он, как бы машинально поглаживая книгу. — Хотя я редко покидаю Тауэр, два дня назад сэр Роберт послал меня с поручением к его величеству. Король с несколькими джентльменами играл в pele-mele на Молле. Они били по мячу, бегали в пыли и кричали, как школьники.
Полковник перевернул в руках книгу.
— Вскоре, — продолжал он, — король подал знак. Крики прекратились, пыль осела, а деревянные молотки унесли. Я увидел, как приближается Джонатан Рив на своих распухших подагрических ногах, опираясь на руку милорда Дэнби.
Мистер Рив, конечно, не знал, какой сюрприз его ожидает, и вы можете себе представить, как он выглядел. В залатанном черном костюме, с огромным животом, старой шпагой и длинными седыми волосами, делающими его похожим на весьма потрепанного архиепископа, он, прихрамывая, но с гордым видом направился прямо к королю, опустился на подагрическое колено и низко склонил седую голову, чего на публике не делали уже много лет,
Один или двое присутствующих усмехнулись, но король посмотрел на них, и они притихли. Его величество, стоя в пыльном костюме и парике, казался смущенным и в то же время очень похожим на своего отца.
«Нет, я не собираюсь посвящать вас в рыцари, — сказал он, и внезапно его зычный голос зазвучал как труба: — Встаньте, граф Лоустофт, виконт Стоу, и займите подобающее вам место. Вам возвращены титул и поместья, хотя это скромная награда такому человеку, как вы!»
И тогда граф Лоустофт прошептал лишь одно слово: «Сир!» Все столпились вокруг него, помогая подняться и почтительно обращаясь к нему. Но спустя четверть часа после постигшего его великого счастья Джонатан Рив скончался.
Полковник Хауард умолк и бросил на стол том Ювенала с шумом, пробудившим полузагипнотизированного Фентона.
— Скончался? — повторил Фентон, поднеся руку к глазам.
— Увы, да.
— Но почему?
— Вспомните, ему ведь было восемьдесят лет. Такие почести после десятилетий бедности и насмешек оказались для него непосильными. Возвращаясь в королевской карете домой — в какую-то захудалую таверну на Ред-Лайон-Филдс — он, казалось, дремал, пока кучер не услышал слабый крик: «Да хранит Бог короля Карла!» После этого его не стало.
Опустившись на деревянную койку, покрытую соломенным матрасом, Фентон обхватил голову руками.
— Мне пришло в голову, — продолжал полковник Хауард, — что у вас есть еще один верный друг. Вы называете его Джайлсом Коллинсом. Нет, не бойтесь! С ним все в порядке. Но известно ли вам, кто он на самом деле?
— Ну, — ответил Фентон, прижимая ладони к вискам, — я припоминаю, что Джайлс задал мне однажды похожий вопрос, когда мы с ним упражнялись в фехтовании. Он спросил, говорил ли мне мой отец, кто он такой.
— Слышали ли вы когда-нибудь о дворце Вудсток? — осведомился полковник.
Фентон выпрямился.
— В октябре 1649 года, — медленно продолжал его собеседник, — спустя восемь или девять месяцев после убийства короля Карла I, группа круглоголовых комиссаров была послана во дворец Вудсток с целью разграбить и разрушить там все, что возможно. Однако 2 ноября они в ужасе бежали оттуда, напуганные тем, что казалось проделками злых духов.
Фентон издал восклицание. Теперь он вспомнил об этом происшествии.
— Ага! — пробормотал полковник Хауард, искоса взглянув на него. — Тогда мне не нужно пересказывать злоключения комиссаров, о которых они поведали в отчете, столь же комичном, как любая пьеса мистера Шедуэлла. Отмечу только, что вовсе не призраки обливали их грязной водой, опрокидывали свечи, прятали их одежду в запертых спальнях, стреляли из пушки.
Автором этих проделок был их благочестивый писец — в действительности тайный роялист. С помощью двух сообщников, люка, пороха и нескольких химических препаратов он заставлял голубое пламя подниматься даже из pot-de-chambre. Писец именовал себя Джайлсом Шарпом, но его настоящее имя было Джозеф Коллинс по прозвищу Шутник Джо — в деревнях под Оксфордом его почитают и поныне.
В действительности этот человек был дворянином, — продолжал полковник, — и лучшим фехтовальщиком среди кавалеристов сэра Томаса Дрейкотта в битве при Вустере в 1651 году! Но, будучи бедняком, он был вынужден исполнять обязанности лакея. Надеюсь, вы поняли, что получится, если соединить его два имени?
— Конечно, — ответил Фентон, вцепившись в борта деревянной койки. — Джайлс Коллинс, который в моем присутствии вел себя то как клерк-пуританин, то как Шутник Джо, не потерялся бы ни среди добрых, ни среди злых духов.
Снова полковник Хауард бросил на него быстрый взгляд. Глаза Фентона блестели, но не от радости.
— Позвольте мне рассказать вам, — заговорил он, — чем занимались эти круглоголовые комиссары. В их задачу входило изгадить все, что принадлежало королю Карлу I. Его спальню они использовали как кухню, а столовую — как дровяной склад. Они разбили окна с витражами, изуродовали статуи, изрезали ножом картины, уничтожая все прекрасное и возвышенное…
Фентон внезапно умолк. Длинные пальцы полковника судорожно сжали курительную трубку, отчего она разломилась надвое.
— Отлично! — воскликну Фентон.
— Что? Вам по нраву эти кощунства?
— Нет, вы неверно меня поняли. Впервые за время нашей беседы вы проявили человеческие чувства.
— Человеческие чувства? — Полковник Хауард был озадачен. — Я и в самом деле не чувствую ничего уже много лет — с тех пор, как моя жена погибла во время большого пожара.
— У вас была жена? — осведомился Фентон.
Встав с койки, он подошел к столу и, вцепившись в его края, устремил на собеседника странный взгляд.
— У меня тоже была жена, — добавил Фентон, — и она тоже умерла. Ее отравили.
— Отравили?
По испуганному выражению лица полковника было ясно, что эту тайну хорошо хранили. Властям не было о ней известно.
— В камере, — тяжело дыша, продолжал Фентон, — я много об этом думал. Я могу сказать вам, кто отравил мою жену, и даже могу доказать это! Но мне не удастся ничего сделать, если я не получу разрешения написать друзьям за пределами Тауэра или как-нибудь связаться с ними. Ко мне не пускают посетителей, не дают пера, чернил и бумаги. Почему?
— Не знаю. Это вне пределов моей власти.
Фентон так тряхнул стол, что книги посыпались на пол.
— Вы уже слышали, сэр, что я догадываюсь о характере обвинений, выдвинутых против меня. Позвольте мне кое-что добавить. Разве я не говорил мнимому французу в Весенних садах, что восхищаюсь французской нацией? Разве я не крикнул толпе, напавшей на мой дом, что мог бы стать католиком? «Вы умеете предсказывать будущее?»— спросил их предводитель. И мне пришлось ответить: «Да».
— Хм! А вы не упоминали, — спросил полковник Хауард, — о каком-нибудь договоре с дьяволом?
— Нет. Но мог бы это сделать.
— В это я охотно верю, причем без малейшего гнева.
— Полковник, выбросьте из головы эту чушь насчет измены! В этом мире я желаю только свершить правосудие над человеком, который отравил мою жену! Могу я послать отсюда письмо или хотя бы устное сообщение?
— Повторяю: это не в моей власти.
— Могу я поговорить с комендантом Тауэра?
— Вы, безусловно, можете попросить об этом, сэр Николас.
— Это должно означать, — осведомился Фентон, — что я получу отказ?
— Разрешение снова не в моей власти.
Хотя полковник Хауард ни в малейшей степени не боялся заключенного, он отодвинул стул и поднялся.
— Сожалею, — заявил он, — но мое время истекло. Впервые повысив голос, полковник позвал: — Надзиратель! Откройте мне дверь!
Снаружи послышались быстрые шаги и звяканье ключей.
— Мне доставили огромное удовольствие, — заметил полковник Хауард, — наши беседы об истории и поэзии. Я не питаю к вам никаких дурных чувств. Помните, что я вам сказал: сегодня поздно вечером вас посетит женщина, и вы должны делать то, что она говорит.
Засовы были отодвинуты, после чего щелкнул дверной замок. В приоткрывшейся на четверть двери появилось полированное лезвие протазана на фоне красного мундира надзирателя Брауна.
— Помните! — повторил полковник Хауард, подняв палец и становясь до жути похожим на Карла I на эшафоте. — У вас меньше времени, чем вы думаете.
Дверь за заместителем коменданта закрылась, засовы снова были задвинуты, а замок заперт. Надежды Фентона быстро таяли. Все эти две недели, не признаваясь самому себе, он пытался завоевать доверие полковника Хауарда.
Вернувшись к койке, Фентон опустился на нее.
Взгляд его скользил по комнате, задержавшись на кипе одежды на полу. В стене напротив находилась еще одна дверь, также закрытая на замок и засовы, за которой была винтовая лестница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— С моей стороны можете не опасаться предательства, — продолжал полковник Хауард; его голос вновь стал мягким. — Хотя, коль скоро вы теперь не верите никому, то не поверите и мне. — Он задумался. — Сам я никогда не встречался с дьяволом. Но я знаю, что он существует, ходит по земле и может появиться рядом с нами в любой момент.
Фентон изобразил на лице вежливую улыбку.
— Вы сказали, — осведомился он, — что принесли для меня новости?
— Совершенно верно. — Полковник Хауард быстро огляделся вокруг и поднялся. — Давайте подойдем к окну.
Древние отверстия для стрел были переделаны в маленькие зарешеченные окна во времена Тюдоров. Полковник Хауард подвел Фентона к окну, выходящему на запад над зловонным рвом со стоячей водой, не связанным с рекой. Мостик пересекал ров в сторону Боковой башни, где шумела толпа у зверинца.
— Забудьте на время о дьяволе, — тихо заговорил полковник Хауард и щелкнул пальцами, словно отгоняя дьявола, как птицу, вьющуюся над рвом. — Я принес вам личное сообщение от самого сэра Роберта. Сегодня поздно вечером у вас будет посетитель.
— В самом деле? — Сердце Фентона забилось быстрее. — Кто же именно?
— Леди. Во всяком случае женщина. Ее имя и звание мне неизвестны.
— Женщина?
— Тс-с! Окно находится близко от двери, выходящей на дорожку для часовых, а снаружи дежурит надзиратель, которого распирает любопытство.
— Но эта посетительница! Неужели ее пропустят в Тауэр после того, как барабаны проиграют вечернюю зорю?
— Я могу сказать вам лишь то, что сказали мне, — ответил полковник Хауард. Ветер пошевелил его серый парик. Он притронулся к усам и остроконечной бородке, скорее коричневатым, чем серым, и в глазах его мелькнула усмешка: — Сэру Роберту, по-моему, известно больше. Но подобное могло быть устроено только кем-то, занимающим высокое положение и обладающим немалой властью.
За рвом, неподалеку, какой-то шут забавлял толпу, играя на двух флейтах одновременно — инструменты он держал в уголках рта. Многие поспешили к нему, покинув священника, читавшего проповедь около виселиц на Тауэр-Хилл. Священник замахал руками, словно призывал гнев Божий.
— Но с какой целью придет эта женщина? — осведомился Фентон. — Не могу себе представить, — сухо добавил он, — что хозяин этой очаровательной гостиницы решил снабдить меня для удобства еще и девицей!
— Не можете. — Тон полковника внезапно изменился: — Мне поручено сообщить вам лишь то, что она принесет вам важное известие, а вы должны ее выслушать и повиноваться ей. Она вполне надежна…
— В самом деле?
— …и действует в ваших интересах. Это все.
Полковник Хауард, прекратив шептать, заговорил обычным голосом:
— А теперь хотите ли вы услышать новости о друге, которого вы недавно упомянули, и который, как мне известно, немало потрудился для вас в определенном деле? Я имею в виду мистера Джонатана Рива.
— Мистера Рива?! — воскликнул Фентон, вцепившись в оконную решетку. — Какие у вас о нем новости?
— Он был вознагражден, сэр Николас, именно так, как вы этого желали.
— О! И кем же?
— Его величеством королем.
— Простите меня, полковник Хауард, но я позволю себе в этом усомниться.
— Осторожнее, сэр Николас, — предупредил его собеседник. — Я могу простить многое, догадываясь, что вы сражались с дьяволом и отстояли свою душу…
Руки Фентона судорожно сжали решетку.
— …но все же я офицер короля и заместитель коменданта Тауэра.
Фентон отвернулся от окна.
— Вы меня испугали до смерти! — любезно сообщил он. — Две недели назад я был болен и стыдился собственной слабости. Теперь, откровенно говоря, я с удовольствием поверг бы в такое же состояние кого-нибудь еще. Зовите ваших тюремщиков, добрый сэр, и посмотрим, что с ними можно сделать при помощи ножки стола или стула.
Но полковник Хауард как будто не слышал его.
— «Hunc igitur terrorem animi, tenebrasque necessest…», — пробормотал он и поднял глаза. — Значит, вы не хотите узнать, как ваш достойный и верный друг получил наконец свою награду?
Фентон неуверенно посмотрел на дверь и кивнул. Полковник Хауард вернулся к столу, сел и взял книгу сатир Ювенала.
— Я сам был тому свидетелем, — начал он, как бы машинально поглаживая книгу. — Хотя я редко покидаю Тауэр, два дня назад сэр Роберт послал меня с поручением к его величеству. Король с несколькими джентльменами играл в pele-mele на Молле. Они били по мячу, бегали в пыли и кричали, как школьники.
Полковник перевернул в руках книгу.
— Вскоре, — продолжал он, — король подал знак. Крики прекратились, пыль осела, а деревянные молотки унесли. Я увидел, как приближается Джонатан Рив на своих распухших подагрических ногах, опираясь на руку милорда Дэнби.
Мистер Рив, конечно, не знал, какой сюрприз его ожидает, и вы можете себе представить, как он выглядел. В залатанном черном костюме, с огромным животом, старой шпагой и длинными седыми волосами, делающими его похожим на весьма потрепанного архиепископа, он, прихрамывая, но с гордым видом направился прямо к королю, опустился на подагрическое колено и низко склонил седую голову, чего на публике не делали уже много лет,
Один или двое присутствующих усмехнулись, но король посмотрел на них, и они притихли. Его величество, стоя в пыльном костюме и парике, казался смущенным и в то же время очень похожим на своего отца.
«Нет, я не собираюсь посвящать вас в рыцари, — сказал он, и внезапно его зычный голос зазвучал как труба: — Встаньте, граф Лоустофт, виконт Стоу, и займите подобающее вам место. Вам возвращены титул и поместья, хотя это скромная награда такому человеку, как вы!»
И тогда граф Лоустофт прошептал лишь одно слово: «Сир!» Все столпились вокруг него, помогая подняться и почтительно обращаясь к нему. Но спустя четверть часа после постигшего его великого счастья Джонатан Рив скончался.
Полковник Хауард умолк и бросил на стол том Ювенала с шумом, пробудившим полузагипнотизированного Фентона.
— Скончался? — повторил Фентон, поднеся руку к глазам.
— Увы, да.
— Но почему?
— Вспомните, ему ведь было восемьдесят лет. Такие почести после десятилетий бедности и насмешек оказались для него непосильными. Возвращаясь в королевской карете домой — в какую-то захудалую таверну на Ред-Лайон-Филдс — он, казалось, дремал, пока кучер не услышал слабый крик: «Да хранит Бог короля Карла!» После этого его не стало.
Опустившись на деревянную койку, покрытую соломенным матрасом, Фентон обхватил голову руками.
— Мне пришло в голову, — продолжал полковник Хауард, — что у вас есть еще один верный друг. Вы называете его Джайлсом Коллинсом. Нет, не бойтесь! С ним все в порядке. Но известно ли вам, кто он на самом деле?
— Ну, — ответил Фентон, прижимая ладони к вискам, — я припоминаю, что Джайлс задал мне однажды похожий вопрос, когда мы с ним упражнялись в фехтовании. Он спросил, говорил ли мне мой отец, кто он такой.
— Слышали ли вы когда-нибудь о дворце Вудсток? — осведомился полковник.
Фентон выпрямился.
— В октябре 1649 года, — медленно продолжал его собеседник, — спустя восемь или девять месяцев после убийства короля Карла I, группа круглоголовых комиссаров была послана во дворец Вудсток с целью разграбить и разрушить там все, что возможно. Однако 2 ноября они в ужасе бежали оттуда, напуганные тем, что казалось проделками злых духов.
Фентон издал восклицание. Теперь он вспомнил об этом происшествии.
— Ага! — пробормотал полковник Хауард, искоса взглянув на него. — Тогда мне не нужно пересказывать злоключения комиссаров, о которых они поведали в отчете, столь же комичном, как любая пьеса мистера Шедуэлла. Отмечу только, что вовсе не призраки обливали их грязной водой, опрокидывали свечи, прятали их одежду в запертых спальнях, стреляли из пушки.
Автором этих проделок был их благочестивый писец — в действительности тайный роялист. С помощью двух сообщников, люка, пороха и нескольких химических препаратов он заставлял голубое пламя подниматься даже из pot-de-chambre. Писец именовал себя Джайлсом Шарпом, но его настоящее имя было Джозеф Коллинс по прозвищу Шутник Джо — в деревнях под Оксфордом его почитают и поныне.
В действительности этот человек был дворянином, — продолжал полковник, — и лучшим фехтовальщиком среди кавалеристов сэра Томаса Дрейкотта в битве при Вустере в 1651 году! Но, будучи бедняком, он был вынужден исполнять обязанности лакея. Надеюсь, вы поняли, что получится, если соединить его два имени?
— Конечно, — ответил Фентон, вцепившись в борта деревянной койки. — Джайлс Коллинс, который в моем присутствии вел себя то как клерк-пуританин, то как Шутник Джо, не потерялся бы ни среди добрых, ни среди злых духов.
Снова полковник Хауард бросил на него быстрый взгляд. Глаза Фентона блестели, но не от радости.
— Позвольте мне рассказать вам, — заговорил он, — чем занимались эти круглоголовые комиссары. В их задачу входило изгадить все, что принадлежало королю Карлу I. Его спальню они использовали как кухню, а столовую — как дровяной склад. Они разбили окна с витражами, изуродовали статуи, изрезали ножом картины, уничтожая все прекрасное и возвышенное…
Фентон внезапно умолк. Длинные пальцы полковника судорожно сжали курительную трубку, отчего она разломилась надвое.
— Отлично! — воскликну Фентон.
— Что? Вам по нраву эти кощунства?
— Нет, вы неверно меня поняли. Впервые за время нашей беседы вы проявили человеческие чувства.
— Человеческие чувства? — Полковник Хауард был озадачен. — Я и в самом деле не чувствую ничего уже много лет — с тех пор, как моя жена погибла во время большого пожара.
— У вас была жена? — осведомился Фентон.
Встав с койки, он подошел к столу и, вцепившись в его края, устремил на собеседника странный взгляд.
— У меня тоже была жена, — добавил Фентон, — и она тоже умерла. Ее отравили.
— Отравили?
По испуганному выражению лица полковника было ясно, что эту тайну хорошо хранили. Властям не было о ней известно.
— В камере, — тяжело дыша, продолжал Фентон, — я много об этом думал. Я могу сказать вам, кто отравил мою жену, и даже могу доказать это! Но мне не удастся ничего сделать, если я не получу разрешения написать друзьям за пределами Тауэра или как-нибудь связаться с ними. Ко мне не пускают посетителей, не дают пера, чернил и бумаги. Почему?
— Не знаю. Это вне пределов моей власти.
Фентон так тряхнул стол, что книги посыпались на пол.
— Вы уже слышали, сэр, что я догадываюсь о характере обвинений, выдвинутых против меня. Позвольте мне кое-что добавить. Разве я не говорил мнимому французу в Весенних садах, что восхищаюсь французской нацией? Разве я не крикнул толпе, напавшей на мой дом, что мог бы стать католиком? «Вы умеете предсказывать будущее?»— спросил их предводитель. И мне пришлось ответить: «Да».
— Хм! А вы не упоминали, — спросил полковник Хауард, — о каком-нибудь договоре с дьяволом?
— Нет. Но мог бы это сделать.
— В это я охотно верю, причем без малейшего гнева.
— Полковник, выбросьте из головы эту чушь насчет измены! В этом мире я желаю только свершить правосудие над человеком, который отравил мою жену! Могу я послать отсюда письмо или хотя бы устное сообщение?
— Повторяю: это не в моей власти.
— Могу я поговорить с комендантом Тауэра?
— Вы, безусловно, можете попросить об этом, сэр Николас.
— Это должно означать, — осведомился Фентон, — что я получу отказ?
— Разрешение снова не в моей власти.
Хотя полковник Хауард ни в малейшей степени не боялся заключенного, он отодвинул стул и поднялся.
— Сожалею, — заявил он, — но мое время истекло. Впервые повысив голос, полковник позвал: — Надзиратель! Откройте мне дверь!
Снаружи послышались быстрые шаги и звяканье ключей.
— Мне доставили огромное удовольствие, — заметил полковник Хауард, — наши беседы об истории и поэзии. Я не питаю к вам никаких дурных чувств. Помните, что я вам сказал: сегодня поздно вечером вас посетит женщина, и вы должны делать то, что она говорит.
Засовы были отодвинуты, после чего щелкнул дверной замок. В приоткрывшейся на четверть двери появилось полированное лезвие протазана на фоне красного мундира надзирателя Брауна.
— Помните! — повторил полковник Хауард, подняв палец и становясь до жути похожим на Карла I на эшафоте. — У вас меньше времени, чем вы думаете.
Дверь за заместителем коменданта закрылась, засовы снова были задвинуты, а замок заперт. Надежды Фентона быстро таяли. Все эти две недели, не признаваясь самому себе, он пытался завоевать доверие полковника Хауарда.
Вернувшись к койке, Фентон опустился на нее.
Взгляд его скользил по комнате, задержавшись на кипе одежды на полу. В стене напротив находилась еще одна дверь, также закрытая на замок и засовы, за которой была винтовая лестница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50