Карл поднялся со стула. Подойдя к Фентону, он с трудом поднял его, усадил, похлопал по плечу и сел на прежнее место.
— Дайте мне последний шанс! — взмолился Фентон, собрав оставшиеся силы. — Задайте мне один… нет, два вопроса относительно будущего! Если я отвечу на них, то, может быть, мне удастся убедить вас, что я не безумец!
— Сэр Николас, вы погубите себя! — запротестовал Карл. — Ну хорошо, если вы настаиваете, пусть будет так, — поспешно добавил он. — На эти святки я планирую маленькое путешествие. Скажите, в чьем доме и с кем я остановлюсь 25 декабря этого года?
Снова 25 декабря — день рождения Фентона, а также, как ни странно, и сэра Ника. Казалось, эта дата преследует его. Внезапно он осознал, что, сконцентрировав свою память на политических событиях, ему приходится иметь дело с самыми тривиальными. Мысли его лихорадочно заметались.
Все же об этом факте кто-то упоминал. Но кто? Эйлсбери? Рерсби? Эвелин? Бернет? Сам Карл в своих письмах? Фентон отчаянно напрягал ум, словно человек, разыскивающий в сундуке старые бумаги.
— Ладно, это не так важно, — подбодрил его Карл. — Попробуйте ответить на другой вопрос. Я не помню, какое сегодня число, но сейчас вторая неделя июня. Скажите, где я буду находиться в те же число и месяц, скажем, в 1685 году?
Глядя не на Фентона, а на собственные перстни, Карл не мог видеть, как побледнело лицо его собеседника. Ибо на его вопрос был лишь один правдивый ответ.
— Сир, — был бы вынужден сказать Фентон, — к этой дате в 1685 году вас уже не будет в живых более четырех месяцев.
Он открыл пересохший рот, но не мог говорить, не мог нанести королю этот удар. Фентон знал и дату собственной смерти, но она была столь отдаленной, что в его теперешнем возрасте не внушала ему ужас. Конечно, Карл вряд ли поверил бы ему. И все же в его душе остался бы червь сомнения, побуждавший его считать каждый прошедший день, прислушиваться к тиканью часов, бояться, что его поразит болезнь…
В своем воображении он ясно видел холодный рассвет в просторной спальне, куда сквозь занавесы проникали серые краски февральского утра, слышал доносившийся из кровати слабый голос, в последний раз приказывающий завести часы. Карл, проведший дни агонии с шуткой на губах, умер с католической верой в сердце.
— Сир, — решительно ответил Фентон, — я не могу этого сказать.
— Ну, тогда на том и поладим, — улыбнулся Карл. — Нет, я не назову вас безумцем. Подобный дар пророчеств, иногда оказывающихся верными, но чаще ложными, проявляется в старинных родах. Minette обладала им. Возможно, поэтому…
Не окончив фразу, он взмахнул руками.
— Прислушайтесь к этой песне! Ненавижу мальчишеские голоса — в них нет ни мужской энергии, ни женского очарования! И все же, как это ни странно для такого праздного и легкомысленного человека как я, эта песня меня всегда привлекает.
Хоть вознеслись высоко троны,
Их краток век — они лишь тень.
Бессильны скипетр и корона,
Когда приходит смерти день…
Опустив голову в глянцевом парике, Карл прислушивался к мелодии, написанной на стихи Джона Шерли. Когда голос и виола смолкли, он выпрямился, серьезный, словно коммерсант из Сити.
— Итак, сэр Николас, вы говорите, что пришли предупредить меня. Но, черт возьми, я тоже должен предупредить вас!
— Предупредить меня, ваше величество?
— Нет нужды говорить, что вам постоянно грозит опасность. Но разумно ли иметь смертельного врага в собственном доме?
Сердце Фентона бешено заколотилось.
— В собственном доме? — воскликнул он. — Я уже пытался докопаться до правды! Если бы мне удалось все выяснить!..
— Например, — продолжал Карл, соединяя кончики указательных пальцев рук, — 10 мая на вас напали двое головорезов на маленькой улице, именуемой Аллеей Мертвеца. Это была работа «Зеленой ленты». Однако каким образом они узнали, что вы там будете, и, самое главное, в какое время? Вам не приходило в голову, что их кто-то предупредил?
— Сир, я подумал об этом в первую очередь! Вернувшись вечером домой, я спросил привратника, какие письма были отправлены в то утро. Все казались безобидными.
— Следовательно, вы не знаете, кто предал вас? И предавал все время?
— Боюсь, что нет.
— Сэр Николас, это была ваша собственная жена.
Последовала краткая пауза, после которой Фентон сделал то, к чему испытывал величайшее отвращение. Он встал, глядя в прищуренные рыжевато-карие глаза короля, и спокойно сказал:
— Сир, вы лжете.
Снова воцарилось молчание — казалось, замерли все звуки.
Сильные пальцы Карла вцепились в подлокотник стула. Послышался треск дерева. Королевская нога так пнула тяжелую скамеечку для ног, что та отлетела в сторону и ударилась о ширму, едва не опрокинув ее.
Однако Фентон не дрогнул перед всегда опасным и редко предсказуемым гневом Стюарта. Он видел, как в прищуренных глазах этот гнев сменяется замешательством, а затем удивлением и сомнением. «Этот человек, безусловно, честен», — казалось, говорил взгляд короля. Сомнение перешло в уверенность и даже восхищение.
Карл поднялся, возвышаясь над своим собеседником на шесть дюймов.
— Вы мне нравитесь, дружище! — воскликнул он со всей искренностью, на которую был способен. — Разве какой-нибудь льстец и подхалим при этом дворе осмелился бы сказать такое? Мой брат — возможно, но Джеймс слишком честен, чтобы думать о собственной безопасности. Брюс, Чиффинч, Беркли, но Беркли мертв…
Карл внезапно протянул руку.
— Довольно этих глупостей с целованием рук! — сказал он. — Пожмите мне руку в знак дружбы, приятель, и знайте, что Веселый монарх умеет быть признательным!
Фентон, стиснув кулаки, опустил голову.
— Прошу прощения, сир, но я бы не коснулся руки самого Создателя, пока он не отказался бы от слов, подобных тем, что произнесли вы, или не доказал бы их справедливость.
— Вы правы, — кивнул король Англии, принимая упрек с большим достоинством, чем то, которое мог бы проявить любой другой. — Вы получите доказательство. Вам известен почерк вашей жены?
— Отлично известен, сир.
Из внутреннего кармана Карл извлек сложенное вчетверо измятое письмо.
— Мы перехватили это письмо после того, как содержащиеся в нем сведения были устно переданы «Зеленой ленте». Пожалуйста, прочтите его, сэр Николас.
Фентон с трудом развернул бумагу окаменевшими пальцами. Его взгляд сразу же уловил почерк Лидии, дату 10 мая, перейдя затем к содержанию письма:
«Минуту назад он оставил меня в своей спальне, где заявил, что мою болезнь может исцелить лекарь. Сейчас он спустился вниз, чтобы проучить несчастных слуг кошкой-девятихвосткой. Я пишу это письмо в начале одиннадцатого. Думаю, что разговор со слугами продлится больше часа. Вы сможете найти его, как я поняла из его слов, на Аллее Мертвеца, которая, кажется, отходит от Стрэнда, примерно между полуднем и часом дня, а может быть, чуть раньше или позже. Искренне ваша Лидия Ф.»
Фентону показалось, что его подводит зрение; у него задрожали колени.
— Я… я заметил, — с трудом вымолвил он, — что письмо адресовано миссис Уиблер, портнихе, в «Ла Бель Франс»в Ковент-Гардене.
Карл сделал нетерпеливый жест.
— Должны же они где-то получать информацию от своих шпионов, а «Голова короля» для этого явно не подходит. Портниха — другое дело; кто станет ее подозревать?
— Но тогда, — Фентон прочистил горло, — были и другие письма?
— Очевидно. Одно мы едва не перехватили, но…
— Но у моей жены оказалась еще одна… портниха, в «Ла Бель Пуатрин» на Саутэмптон-Стрит?
— Нет, с этим делом вам следует обратиться к моим секретарям — сэру Джозефу Уильямсону и мистеру Генри Ковентри. Но то письмо вашей жены я хорошо помню. Один их моих людей начал копировать его, но был вынужден быстро уйти и снова его запечатал. Одна строка этого письма гласила: «Если вы не убьете его в следующий раз, я покину» Зеленую ленту «.
Фентон машинально повторил эти слова.
Затем он попытался опуститься на одно колено, но не смог этого сделать из-за дрожи в ногах.
— Ваше величество, — промолвил Фентон, — я должен извиниться за свои глупые и грубые слова.
Король, стиснув его руку, помог ему удержаться на ногах.
— Ваше извинение принято, сэр Николас, — серьезно произнес Карл. — Не будем больше говорить об этом… Да что с вами, дружище? Вам плохо?
— Нет, сир, я просто споткнулся о стул. Любой человек, в том числе и вы, может споткнуться… У себя в доме я держал несколько стульев для комфорта — под стульями я подразумеваю измены — но о них, оказалось, очень легко споткнуться.
Карл задумчиво посмотрел на него.
— Я не совсем понимаю… Все мои осведомители сообщали, что вы с женой живете, как кошка с собакой — все время ссоритесь и кричите друг на друга.
— Ваши осведомители, сир… ошиблись.
— Ну-ну, даже так! Черт возьми, что может значить та или иная женщина, когда они все друг друга стоят? — Карл отвернулся. — Конечно, я припоминаю давно ушедшие дни, проведенные с Франсис Стюарт… Держите сердце запертым на замок, дружище! — добавил он сдавленным голосом. — Это первое и последнее жизненное правило.
— Постараюсь выполнять его, сир. Я могу удалиться?
— Разумеется, если желаете. Но вы были верным и преданным слугой, сэр. Могу ли я чем-нибудь вознаградить вас?
— Нет, хоть я благодарен вашему величеству за ваше великодушие. Я… Хотя постойте! Есть одна вещь!..
— Я вас слушаю!
— Неподалеку от Уайтхолла живет старик, который называет себя Джонатан Рив. Хотя его титул и поместья были украдены при Оливере, он в действительности граф Лоустофт.
— Не был ли он, — внезапно осведомился Карл, — одним из тех троих в» Голове короля «? Одним из вас, — в его глубоком голосе послышались нотки гордости, — который распевал» За здоровье короля «, когда вы удерживали лестницу против тридцати шпаг?
— Это он, сир. Но мистер Рив стар, беспомощен и сломлен. Он не примет ни от кого ни фартинга, но не может ли казначейство каким-то образом восстановить его титул и вернуть поместья?
— Это будет сделано. Но как быть с вами?
(« Если вы не убьете его в следующий раз, я покину… «).
— Мне ничего не нужно, сир — только служить вам всем, чем могу.
— И все же я приму одну меру предосторожности! — мрачно промолвил Карл. Лицо его вновь приобрело насмешливое выражение. — Будучи праздным человеком, как вы, несомненно, слышали, я обожаю сказки и легенды. Существует одна история о нескольких королях и одной королеве, которая опровергается фактами. Но мы сделаем легенду явью.
Сняв с правой руки перстень с камеей, он надел его на палец Фентону.
— Если они нападут на вас со шпагами, сэр Николас, нам незачем за вас бояться. Но милорд Шафтсбери по возвращении может применить против вас более изощренные методы. Если так случится, пошлите мне этот перстень. Его дал мне мой отец — наши имена выгравированы внутри. Он не останется незамеченным.
(« Вы найдете его на Аллее Мертвеца… «Лидия, Лидия, Лидия!)
— Благодарю вас, сир.
— Бодритесь! Выше голову!.. Мистер Чиффинч! — прогремел Карл голосом, который поверг в молчание половину Банкетного флигеля.
Чиффинч выскользнул из-за ширмы.
— Проследите, — распорядился король, — чтобы сэр Николас отправился домой в одной из моих карет. А после этого возвращайтесь сюда.
Фентон, подойдя к проходу между ширмами, отвесил королю низкий поклон, несмотря на дрожь в ногах.
— Ваш слуга, сир, — сказал он.
Когда Фентон и Чиффинч удалились, Карл некоторое время нерешительно поглаживал подбородок. Затем он подошел к маленькому камину, положил руки на полку и устремил взгляд на решетку, за которой догорало бревно. Карл все еще стоял там, когда услышал, что вернулся Чиффинч. •
— Что ты думаешь о нем, Уилл? — спросил он, не поворачивая головы.
— Не могу понять этого человека, — буркнул Чиффинч, пользовавшийся привилегией разговаривать с королем без лишних церемоний. — Но он честен.
Несколько секунд Карл молчал.
— Если я циник, Уилл, — заговорил он, — то у меня есть основания быть им. Бедность и изгнание всегда обостряют ум. Если я не доверяю многим мужчинам и всем женщинам, то у меня тоже имеются причины. Все же…
Он пнул ногой бревно в камине, которое с шипением и искрами раскололось надвое.
— Запомни, Уилл: этот человек ушел с разбитым сердцем!
Глава 17. Аудиенция на Аллее Любви
Сам Фентон не думал об этом, сидя в обитом бархатом помещении громоздкой кареты, которая везла его домой.
Он лишь ощущал онемение во всем теле. Казалось, тряска экипажа должна была вызывать у него резкую боль в каждом ушибе и каждой царапине, но Фентон ее не чувствовал, как не испытывал гнева и душевной муки. Ему только было невыразимо трудно шевелить руками и ногами.
« Я должен это обдумать, — повторял он про себя. — Обдумать с самого начала «.
Фентон вспомнил, как, выйдя из Уайтхолла на освещенный факелами Пеббл-Корт, где его ждала карета, он взглянул на часы и удивился, что еще нет даже половины девятого. Вся аудиенция у короля заняла менее часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50