— Запри дверь и не отпирай никому! Если кто-то постучит и не ответит на твой вопрос, крикни из окна кучеру Уипу или конюху Джобу, чтобы они мчались сюда с дубинками. Обещаешь?
— Обещаю! — воскликнула Лидия и внезапно опустила голову. — Ник! Что касается ее… — она не могла себя заставить назвать Мег по имени, — ты правда не собирался…
— Конечно, нет! — заверил ее Фентон. Теперь он сам был в этом убежден.
Перед парадным входом находились широкая площадка и пространство между липами для подъезжавших экипажей. Фентон, усевшись на Красотку и взяв поводья у Дика, поехал кружным путем, оберегая копыта лошади от трещин в мостовых Стрэнда и Сити.
Целью его было найти хорошую кухарку, желательно француженку. Хотя Нэн Кертис делала все, что могла, Фентон мечтал о кухарке, которая будет готовить пищу, сохраняя ее съедобной. Он предвидел очередное волнение среди слуг, но был к нему готов.
У кофейни Уилла, куда Фентон однажды заглядывал, чтобы повидать Славного Джона, сидевшего на почетном месте и покуривавшего длинную трубку, он встретил молодого ученого по имени мистер Айзек Ньютон, который, очевидно, был другом сэра Ника. Мистер Ньютон рассказал ему о пожилой француженке, служившей в прошлом кухаркой у самого графа де Граммона, которую можно было найти по определенному адресу на Флит-Стрит.
Фентон поскакал галопом по казавшейся сельской Оксфорд-Роуд, позади которой находились виселицы Тайберна. Красотка гарцевала по Холборну, обгоняя длинную вереницу экипажей, пока уши и нос Фентона не дали ему понять, что они приближаются к Сноу-Хилл.
Фентон свернул направо в южную сторону и пробирался узкими переулками, пока не нашел квартиру мадам Топен в аккуратном кирпичном доме на Флит-Стрит. Разговаривая, они могли слышать снаружи шум воды во Флитском рву, куда по Сноу-Хилл сливались отбросы из сточных канав.
Фентону понадобилось немало времени, чтобы уговорить мадам Топен. Ему удалось завоевать сердце этой изящной маленькой женщины, пустив в ход свои аристократические манеры. Мадам объяснила, что оставила службу, так как с ней не слишком хорошо обращались («надеюсь, мсье меня понимает?»).
Когда Фентон наконец убедил ее приступить к работе 12 июня и отправился в обратный путь, начало темнеть, но это были не вечерние сумерки. Небо напоминало взволнованное море, а облака походили на клубы пара. Гроза висела в воздухе, но еще не разразилась.
Вернувшись домой, он нашел Лидию все еще сонной, но одетой к ужину. С предгрозовой темнотой в доме возникла жутковатая таинственная атмосфера.
Войдя в кабинет, чтобы просмотреть кое-какие отчеты, подготовленные Джайлсом, Фентон нашел его таким темным, что зажег все свечи, однако их пламя колебалось, оставаясь тусклым. Им внезапно овладело чувство гнетущей тоски.
Спустя десять минут в кабинет вошел Джайлс. Лицо его казалось бесстрастным. Медленно подойдя к столу, он сообщил новость:
— Сэр, собаки отравлены.
Глава 14. Битва на Пэлл-Молл
— Собаки? — недоуменно переспросил Фентон.
Порыв сквозняка выхватил бумагу из его рук, неся ее прямо к пламени свечи. Джайлс успел поймать ее костлявыми пальцами, прежде чем она вспыхнула.
— Так как, говоря со столь ученым человеком, следует быть предельно точным, — ответил Джайлс, всегда сообщавший плохие новости самым пренеприятным образом, — то добавлю, что имею в виду мастифов.
Фентон уставился на собственные ноги.
— Как? Когда? Почему?
— Это случилось прошлой ночью, сэр… Нет, не разражайтесь проклятьями по поводу того, что вам ничего не сообщили. Еще есть надежда.
— Надежда? Какая?
— Джоб помчался, как безумный, за мистером Миллигру — лучшим специалистом по лошадям и собакам, куда более надежным, чем все ваши лекари, которые умеют только отправлять на тот свет. Мистер Миллигру полагает, что ему, вероятно, удастся спасти Грома и Льва, а быть может, и Голозадого, хотя все они в плачевном состоянии. Снежка, терьера, не выпускают на ночь из дома. А вот Обжора погиб, так как вел себя соответственно своей кличке.
Фентон сел за стол, обхватив руками голову в парике.
— Каким образом это было сделано?
— С помощью отравленного мяса, — ответил Джайлс. — Вот!
Из-за спины Джайлс извлек грязный обрывок бумаги, на котором лежал кусок хорошего сырого мяса, надкусанный и посыпанный белым порошком.
— Снова мышьяк, — заметил Фентон, воткнув в мясо перо, которым писал. — Я бы мог проверить это на тебе, но в этом нет нужды. Смотри — яд представляет собой не имеющий запаха белый порошок, а не кристаллы, как например сурьма или стрихнин. Нет, это мышьяк!
— Если и так, — осведомился Джайлс, — что из этого следует?
— То, что я был дураком!
— Не стану спорить, — согласился Джайлс. — Но в чем именно?
— А вот в чем, — ответил Фентон, встав и начав ходить взад-вперед по душной комнате. — Моя первейшая забота состоит в том, чтобы уберечь от яда жену. Поэтому я тщательно проверил все и всех внутри дома. Может кто-нибудь из живущих здесь причинить ей вред?
— Нет, — покачал головой Джайлс. — Все очень любят миледи.
— Следовательно, я был дураком! Я боялся опасности в доме и ни разу не подумал искать ее за его пределами. Поискать какого-нибудь друга…
— Друга?
— Мнимого друга. Если мастифы знают его — или ее — голос, привыкли лизать ему — или ей — руки, то естественно, что они не подняли никакого шума.
Джайлс прищурился и погладил подбородок, как если бы он носил бородку.
— Это обычная практика среди грабителей, — признал он. — Но в доме не пропало даже ложки. Зачем же было травить собак?
— А вот зачем! Этой ночью мастифов здесь не должно быть. Кто-то об этом позаботился, очевидно, сделав попутно восковой или мыльный слепок замка парадного входа. Слесарь может изготовить по нему отпечаток за один день…
— Значит, ближайшей ночью…
— Кто-то (возможно, любезная Китти, которая, будучи кухаркой, кормила собак) проникнет в дом, чтобы порыться в шкатулках с драгоценностями, а заодно припрятать здесь смертельную дозу яда для моей жены. По-твоему, я прав?
Джайлс, почему-то вздрогнув при упоминании имени Китти, медленно покачал головой.
— Нет, сэр, — спокойно ответил он. — Вы слишком заняты миледи Фентон и не понимаете всей подоплеки этой истории.
Фентон молча сел, ожидая продолжения. Сквозняк, колебавший пламя свечей, внезапно прекратился.
— Сэр Ник, дело куда серьезнее, чем простая попытка отравления. Оно касается политики, а быть может, даже трона! Милорд Шафтсбери, как я слыхал, создал мощную оппозиционную партию, члены которой носят зеленые ленты и стараются возбудить волнения в народе…
— В толпе, Джайлс. Это слово более уместно.
— Пусть так! А вы один, среди сотни сторонников милорда, кричите: «Бог за короля Карла!»и каждый раз дразните и высмеиваете их. Высокопоставленные люди из партии Шафтсбери не могут допустить подобного обращения, ибо не желают, чтобы их влияние ослабло. Они должны положить этому конец!
Фентон поднял голову. Джайлс отшатнулся, увидев странную улыбку и блеск глаз на лице хозяина.
— Короче говоря, — сказал Фентон, поднимая перо, — они намерены ворваться в дом, вытащить меня отсюда и прикончить.
— Сэр, я не утверждаю, что это непременно произойдет. Но если такое случится, то сегодня ночью.
— Со своей стороны, — беспечно откликнулся Фентон, — я бы очень хотел, чтобы они так поступили, ибо уже обдумывал подобную возможность…
— Что?
— И составил небольшой план. Посмотри-ка, что я сейчас набросаю.
Джайлс заглянул ему через плечо. Придвинув к себе лист пергамента, Фентон окунул перо в чернила и быстро изобразил нечто, напоминающее миниатюрный план сражения, давая попутно краткие объяснения. Под конец он написал пять имен, включая свое собственное, и остановился, услышав, как Джайлс присвистнул.
— Эти люди, — заговорил Фентон, указывая на имена, — мои слуги. Могу ли я просить их рисковать жизнью?
Джайлс, подойдя к другому краю стола, изумленно воззрился на него.
— Это вправе требовать каждый хозяин, — озадаченно ответил он. — А что касается вас… Сэр, вы хоть раз задумывались о том, что думают о вас слуги и служанки с определенного времени — точнее, с 10 мая?
Фентону показалось, что кружевной воротник сдавливает ему горло. Не поднимая головы, он продолжал рисовать бессмысленные узоры. 10 мая был первый день его жизни в Лондоне семнадцатого столетия.
— Разве с тех пор, — продолжал Джайлс, — кто-нибудь из них слышал от вас: «Будь ты проклят, от тебя нет никакого толку!» или «Пошел вон, черт бы тебя побрал!»с последующим броском бутылкой в голову? Разве кого-нибудь секли хлыстом или даже кошкой-девятихвосткой за малейший проступок? Разве вы устраиваете дикие сцены в конюшне, наподобие той, когда вы чуть не забили одного из конюхов до смерти? Разве вы теперь приводите в дом непотребных девок из Уэтстоун-Парка и устраиваете оргии в гостиной, выходящей на улицу, распевая с ними, раздетыми догола, пьяные песни?
Фентон протестующе поднял руку, но все еще не осмеливался поднять взгляд.
— Хватит! — взмолился он, с ужасом думая о том, что же из себя представлял сэр Ник. — Прекрати, приказываю тебе!
— Как вам будет угодно, сэр.
Джайлс пожал плечами, и оба замолчали.
— Все же должен сказать, — вновь заговорил Джайлс, — что слуги теперь имеют все, что только могут пожелать. Телесные наказания в доме запрещены. Многие видели, как вы проникли в секрет отравленного поссета, словно ваши глаза умеют смотреть сквозь стену, как вы выставили из дома эту шлюху Китти с парой гиней, вместо того, чтобы отправить ее на виселицу. Сэр, да они с радостью умрут за вас! А разве у меня нет оснований для благодарности?
— Ради Бога, перестань!
Фентон, вспоминая странный взгляд Джайлса в тот момент, когда он упомянул 10 мая, думал о том, что он знает или о чем догадывается. А Лидия? Нет, она, безусловно, ни о чем не подозревает!
— Хорошо, сэр, — кивнул Джайлс. — Но кое-что в вашем плане следует изменить.
Костлявым указательным пальцем он ткнул в пять имен, написанных Фентоном на краю пергамента.
— Сэр Ник, вы знаете меня, как хорошего фехтовальщика. В былые дни считали, что кинжалом я владею еще лучше. Почему же мое имя не значится шестым в перечне тех, кому предстоит защищать этот дом?
— Джайлс, ты ведь уже… не молод. Я заметил это, когда мы с тобой фехтовали. А это дело может оказаться долгим.
Джайлс выпрямился.
— Сэр, вы не сможете мне помешать! — твердо заявил он. — Этой ночью, с Божьей помощью, я буду рядом с вами.
Что-то защипало в глазах Фентона, и он поспешно прикрыл их ладонью. Хотя в нем почти ничего не осталось от старого профессора, он был так смущен, что смотрел во все стороны, только не на Джайлса.
— Ну ладно! — пробормотал Фентон и добавил имя Джайлса в конце списка. — Теперь ступай вниз и познакомь с нашим планом Большого Тома, Уипа, Джоба и Харри. Пусть держат оружие наготове.
К Джайлсу вернулась вся его деловитость.
— Распорядиться, чтобы закрыли ставни, сэр?
— Нет-нет! Ни в коем случае! Тогда, если они и в самом деле явятся, то поймут, что мы их ждем. Пускай все ложатся спать, кроме тех, кто отмечен в списке. Все огни к десяти часам должны быть погашены. И ни слова миледи!
— Понятно, сэр.
— Что касается мастифов…
— Они же отравлены, сэр, и от них нам не будет никакой пользы!
— Будто я сам этого не понимаю! — усмехнулся Фентон, отбросив перо и вставая. — Помести их в гостиной, вместе с мистером Миллигру, где им будет удобно… Да, Морковная Башка, я сказал «в гостиной»! По-твоему, ее могут использовать только те, которых ты недавно упомянул, именуемые человеческими существами, но значительно уступающие нашим мастифам по уму и достоинству? С меня довольно твоей наглости! Убирайся!
Джайлс поспешно вышел.
Фентон, в котором все-таки иногда пробуждался сэр Ник, особенно если речь заходила о Лидии, швырнул перо на стол и отправился наверх, чтобы умыться перед ужином.
Несомненно, это предположение о ночной атаке — чистое безумие, внушенное духотой и висящей в воздухе грозой, которая никак не разразится. И все же такая возможность не исключена. Что же касается Лидии…
Ужиная с Лидией, Фентон был преувеличенно весел и смеялся слишком много. Лидия, хотя и смеялась вместе с ним, не сводила с его лица голубых глаз.
— Ник, — спросила она наконец, — о чем ты думаешь? Нам грозит опасность?
— Что ты, конечно, нет! — улыбнулся он, стискивая ее руку. — По крайней мере, клянусь, что тебя не коснется никакая опасность.
— Я это знаю, — с искренним удивлением сказала Лидия. — Ведь ты со мной!
Опустив взгляд, Фентон отрезал Лидии кусок отвратительного омлета, приготовленного для нее.
— Умоляю тебя, Лидия, — заговорил он, — не позволяй обманывать себя тем, что обо мне говорят. Я просто везучий человек, который старается всегда быть настороже. Так что не преувеличивай моих достоинств, а думай только…
Но Лидия не стала его слушать.
— Ты хочешь задать мне какой-то вопрос, дорогой, — внезапно сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50