Еще чуть-чуть повернув голову, она смогла заглянуть в кратер.
— Мой лед! — поторопил Симмел.
Ничем не выдавая своих чувств, девушка поклонилась и почти бегом направилась обратно во дворец. Она увидела золотой шпиль, встающий из лавы, но его чаша была пуста.
Где же Камень Ишии?
Сразу за дверью Чандра заставила себя остановиться. Есть еще одна вещь, которую она должна сделать, прежде чем будет в безопасности. Трясущимися пальцами девушка выдернула нитку из подола туники, завязала на ней свободный узел и подождала, взирая через щель на галерею.
Она могла чувствовать гнев Амарджита, когда чародей карабкался по тропинке. В то мгновение, когда он толкнул Симмела ей на глаза, еще не успев выразить словами этот гнев, Чандра затянула узелок. — Забудь.
И тут она сообразила, что совершила чудовищную ошибку. «Забудь» — заклинание Четвертого, одно из немногих, известных Чандре.
Амарджит повернул голову и посмотрел прямо на нее.
Девушка послала больше силы.
— Забудь!
Глаза у Симмела стали пустыми.
Чародей Четвертого сопротивлялся, хватаясь руками за воздух.
— ЗАБУДЬ!
Лицо Амарджита разгладилось, и он проворчал что-то в адрес близнецов.
У Чандры стучало в висках, но она сосредоточилась и мягко коснулась этим заклинанием двух чародеев Восьмого, которые тем временем продолжали молча направлять силу в кратер. Хотя Чандра сомневалась, что они сознают еще что-нибудь, кроме своих действий, она была слишком напугана, чтобы так рисковать.
Теперь ей надо уйти, пока ее снова не заметили. Надо проскользнуть невидимой через дворец и встретиться с принцем Дарвишем. Надо…
С большой осторожностью она направила магическую силу на фокус чародеев Восьмого и по нему прошла сквозь сеть. Пряча свою силу внутри позаимствованного фокуса, Чандра коснулась того места, где должен был находиться Камень. И нахмурилась.
Поверх отпечатка силы Камня лежал след еще одной силы — как тонкая пленка жира или слой дыма. Слишком эфемерный, чтобы менее могущественный чародей заметил его; он не сообщил Чандре ровным счетом ничего о том, кто его оставил. Он не соответствовал ни одному известному ей типу силы.
Где же Камень Ишии?
И у кого?
— Итайли. — Король Джаффар потер в пальцах янтарик. — Ты уверен?
— Нет, возвышеннейший. Не совсем.
— Нет? — Лорд-канцлер слегка наклонился вперед, в лице мелькнул намек на злорадство. — Тогда вы нам точно ничего не принесли. И Камень, и Ишия по-прежнему потеряны.
Аарон почувствовал, как стоявший рядом Дарвиш напрягся, и понял, о чем эти слова и тон, которым они были произнесены, сказали королю. «Дарвиш снова не оправдал ожиданий». Он встретил взгляд лорд-канцлера, а потом неторопливо повернул голову и обратился прямо к королю.
— Янтарь такого цвета находят в очень небольших количествах и только в одном месте: под Тиволиком, столицей. Королевская семья Итайли любит его.
— Это лишь слова, вор. — Ярость, пульсировавшая в висках лорд-канцлера, сосредоточилась на последнем слове.
Аарон снова встретил взгляд лорд-канцлера. Одно его плечо чуть поднялось, — насколько позволили шрамы, — и упало. Этот скупой жест сказал громче, нежели слова: «Мне все равно, что ты думаешь. У тебя нет власти надо мной».
— Итайли, — тихо повторил король.
С видимым усилием лорд-канцлер усмирил свой голос.
— Жаль, что его высочество убил того единственного человека, который мог нам что-то рассказать…
Вот опять. «Дарвиш подвел». Краем глаза Аарон посмотрел на принца. «Он использует тебя, чтобы укрепить свое положение при короле. Ты для него подходящий козел отпущения. И ты лично дал ему эту власть над собой, потому что готов на все, лишь бы отец Тебя заметил». Аарон сам прошел этот путь. «Хотя бы сейчас не дай ему того, что он хочет».
Но Дарвиш только отбросил волосы с лица и сказал, красноречиво жестикулируя:
— Тот вор умирал, возвышеннейший. Нести по улицам кричащего человека со сгнившими руками, — даже если б его нес я, — означало бы вызвать вопросы, которых мы пытаемся избежать.
Долгую минуту король смотрел на третьего сына, и лицо его было непроницаемым. Когда же он заговорил, сарказм придал его словам остроту сабли.
— Одного вора мы потеряли, но как удачно, что у нас остался другой. — Он перевел взгляд на Аарона. — Поделись со мной, вор, своим опытом.
Глядя в глаза короля, Аарон молчал. Он перестал подчиняться любой силе, кроме своей собственной, пять лет назад, когда оставил отцовский кров.
«Старая боль все еще правит тобой, мой мальчик».
Рядом слабо скрипнула кожа, — Дарвиш пошевелился, — заглушая голос Фахарры. Она
сумасшедшая… была сумасшедшей старухой. Когда юноша счел, что положение доказано, а лорд-канцлер готов вот-вот взорваться, он сказал то что знал.
— Вору, укравшему Камень, помог чародей. Теперь этот чародей владеет Камнем. Вор недавно был в Итайли, скорее всего в Тиволике. Его нанял тот, кто заплатил или собирался заплатить ему большую…
— Как ты докажешь это? — Шахин шагнул вперед, покинув свое место у трона, и заговорил в первый раз с тех пор, как Аарон и Дарвиш вернулись с сообщением, что Камень действительно пропал.
— Он ничего не украл для себя. Следовательно, ему заплатили. Риск был огромен; ему заплатили хорошо. Он носил янтарь, который мог получить только от члена королевской семьи Итайли…
— Моя жена, — произнес Шахин опасно тихим голосом, — принцесса Итайли.
Аарон знал это, свадебные торжества охватили весь город, народ веселился, потому что старинная вражда между двумя странами наконец-то закончилась. Он слегка наклонил голову, опустив глаза, чтобы скрыть запечатленную в них мысль. Могущественная помощь внутри дворца устранила последние препятствия между тем вором и Камнем.
— Да как ты смеешь, — набросился на него лорд-канцлер, — обвинять благословеннейшую Язимину в вероломстве!
— Он никого не обвинял, — тем же тихим, опасным голосом ответил Шахин старику.
Злобно глядя на вора, лорд-канцлер воскликнул:
— Я видел его лицо, мой принц! — Затем его тон немного смягчился. — Каждый, кто знает вашу супругу, не поверит такой напраслине. — Он слегка поклонился и повернулся к королю. — Она пишет своему брату, королю Хариту, возвышеннейший, но это, конечно, не является предательством.
Король хмуро взглянул на старшего сына.
— Она пишет Хариту?
— Язимина тоскует по дому, отец. — Шахин с ненавистью посмотрел — на лорд-канцлера. — Я читаю ее письма, в них нет ничего предосудительного.
— Как я и говорил, — мягко вставил лорд-канцлер.
— Лицемер! — Шахин обрушил на него это слово как дубину. — Ты намекаешь, хоть и не осмеливаешься обвинять.
— Вы слышали, что я намекал?
— Ты никогда не любил ее. Ты с самого начала выступал против этого договора и нашего брака.
— Короли Итайли давно жаждут завладеть этой страной, — обратился старый лорд к королю. — Я только предположил, что, возможно, неблагоразумно подпускать их так близко, что, возможно, принцу следовало жениться внутри Сизали, как сделали вы, возвышеннейший. — Он снова повернулся к наследнику. — Мой принц, брат благословеннейшей Язимины — враг вашего возвышеннейшего отца и…
— Был врагом моего возвышеннейшего отца. Мой брак покончил с этим. И даже если король Харит высадит армию на наш берег, это не сделает мою жену тоже врагом.
— Нет, мой принц, но…
— Довольно! — прогремел король.
Шахин опустил кулаки. Поклонившись отцу, он пошел назад, чтобы встать по правую руку, едва не проломив преграду из трона.
«Он любит ее, — понял вдруг Аарон. — Он любит свою договорную жену и боится, что лорд-канцлер с самого начала был прав. Предубеждение к чужеземцам, внушаемое ему с детства, усилило этот страх». То, что народ Итайли имеет те же самые корни, тот же цвет кожи и волос, язык и веру, мало утешало.
— Этот янтарь был бы таким же эффективным и менее изобличительным знаком, чем королевская печать, — задумчиво промолвил Дарвиш.
— И ты обвиняешь мою жену? Ты говоришь, что она узнала янтарь и впустила вора во дворец? — У Шахина было лицо человека, который борется с внутренними демонами.
— Нет. — Дарвиш тяжко вздохнул. Ему было жаль брата, но еще более жаль Ишии без Камня. — Я говорю, кто-то мог узнать этот янтарь и впустить вора во дворец.
Кто-то. Язимина.
— Можно предположить, — сказал лорд-канцлер, — что вор украл янтарь задолго до похищения Камня и носил его как память о своем преступлении. И не был вблизи Итайли или Тиволика много лет.
Король Джаффар сдавил пальцами янтарик, словно хотел заставить его говорить.
— Это возможно? — требовательно спросил он Аарона.
— Да.
Это было возможно, и Аарон остановился бы на этом — он не беспокоился ни о городе, ни о его жителях и даже с удовольствием представлял себе, как внучка Фахарры будет отчаянно ковылять в тщетной попытке спастись от реки расплавленного камня, — если б не уловил едва заметную тень торжества, промелькнувшую на лице лорд-канцлера. «Над чем ты торжествуешь, старик?» И продолжил из любопытства:
— Но маловероятно. Украденный янтарь могли узнать, а этот вор слишком опытен, чтобы так рисковать. Он должен был получить его.
— И это возвращает подозрения к моей жене? — Шахин задал свой вопрос достаточно спокойно, но глаза выдали его гнев и страх.
— Никто не подозревает твою жену, Шахин, но ты поговоришь с ней и выяснишь, что ей известно.
Хотя в его осанке был виден другой ответ, принц сказал только:
— Хорошо, отец.
— Я обдумал этот вопрос. — Ритуальные слова зазвенели как сталь. — Я отправлю за Камнем вооруженный отряд в Итайли.
Лорд-канцлер наклонился вперед, его пухлая рука потянулась к черному шелку королевского рукава.
— Возвышеннейший, если позволите мне дать совет… Армия, посланная в Итайли, вызвала бы вопросы, которых мы не можем допустить, и, несомненно, развязала бы войну, которой мы стремимся избежать. Это не вернуло бы Камень.
— Это критика, лорд-канцлер, я еще не слышал совета.
— Пошлите маленький отряд, возвышеннейший. Одного человека. Или двух.
По другую сторону трона Шахин сжал плечо короля.
— Пошли Дарвиша.
Дарвиш закрыл глаза. Аарон понял, тот ждет неизбежного смеха.
Никто не засмеялся.
— Он мог бы путешествовать, — продолжал Шахин, все еще обращаясь к королю, — не как принц, а как наемник. Он легко может сойти за него. Его привычки — определенно не привычки принца, и даже его оружейный мастер признает, что он необыкновенно искусен.
— Да. — Лорд-канцлер загорелся внезапным энтузиазмом. — И пошлите с ним этого вора, вдруг Камень снова придется украсть. Их души можно связать, чтобы он не сбежал.
«Связать души?» — мысленно фыркнул Аарон. Что за пустая трата колдовства! Почему бы им просто не попросить? Ему все равно нечего делать. Его жизнь до дворца была пеплом, а его жизнь внутри дворца — просто выжиданием.
Обсидиановый взгляд молча заскользил по Дарвишу.
— Это — единственный шанс для Ишии?
Дарвиш мигнул, но никто, кроме Аарона, этого не увидел.
— Это лучший шанс, отец.
— А если люди спросят, где он?
— Мы скажем, возвышеннейший, что он в уединении, готовится к свадьбе.
— И этому поверят?
— Его репутация снова работает на нас, возвышеннейший. Все решат, будто он уединился, чтобы лечиться от дурной болезни, которую он не может передать благовоспитанной невесте.
Король Джаффар кивнул. Эти заверения его не убедили, но раз его наследник и лорд-канцлер пришли к единому мнению первый раз за несколько недель, он согласен.
— Ты и твой вор, — холодно сказал он третьему сыну, — поедете в Итайли и вернете Камень.
Дарвиш поклонился.
— Почту за честь служить, возвышеннейший.
А юноша спросил себя, услышал ли кто-нибудь под насмешкой Дарвиша глубокое звучание правды? Он подозревал, что Шахин услышал. Наследный принц только что дал брату шанс спасти себя, а заодно Ишию.
«Души связаны». Дарвиш исследовал эти новые и беспокойные ощущения, оставленные чародеем. Каждая мысль, казалось, несет с собой слабое эхо. И его вдруг охватило страшное желание почесаться, которое явно не принадлежало ему. «Души связаны». Если Аарон отойдет от него больше чем на десять своих ростов, то упадет, крича от боли, и боль не утихнет, пока расстояние не сократится.
Во время этого короткого ритуала Дарвиш поймал взгляд Аарона, предлагающий сочувствие или товарищество, — он не понял, что именно. К его удивлению, Аарон не сразу отвел свой взгляд, и от его молчаливого признания того, что делалось с ними обоими, у принца стало легче на сердце.
«Души связаны». Дарвиш фыркнул, толкая наружную дверь своих покоев. «А я ведь хотел только друга».
Это был день сюрпризов, и вино, которое Дарвиш выпил на обратном пути через залы, не сумело замедлить бешеный стук его сердца. Его возвышеннейший отец доверил спасение Ишии ему. Ему!
Девять Наверху!
Его смех прозвучал натянуто.
— Должно быть, пропажа Камня действительно испугала его.
— Кого?
— Моего возвышеннейшего отца, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
— Мой лед! — поторопил Симмел.
Ничем не выдавая своих чувств, девушка поклонилась и почти бегом направилась обратно во дворец. Она увидела золотой шпиль, встающий из лавы, но его чаша была пуста.
Где же Камень Ишии?
Сразу за дверью Чандра заставила себя остановиться. Есть еще одна вещь, которую она должна сделать, прежде чем будет в безопасности. Трясущимися пальцами девушка выдернула нитку из подола туники, завязала на ней свободный узел и подождала, взирая через щель на галерею.
Она могла чувствовать гнев Амарджита, когда чародей карабкался по тропинке. В то мгновение, когда он толкнул Симмела ей на глаза, еще не успев выразить словами этот гнев, Чандра затянула узелок. — Забудь.
И тут она сообразила, что совершила чудовищную ошибку. «Забудь» — заклинание Четвертого, одно из немногих, известных Чандре.
Амарджит повернул голову и посмотрел прямо на нее.
Девушка послала больше силы.
— Забудь!
Глаза у Симмела стали пустыми.
Чародей Четвертого сопротивлялся, хватаясь руками за воздух.
— ЗАБУДЬ!
Лицо Амарджита разгладилось, и он проворчал что-то в адрес близнецов.
У Чандры стучало в висках, но она сосредоточилась и мягко коснулась этим заклинанием двух чародеев Восьмого, которые тем временем продолжали молча направлять силу в кратер. Хотя Чандра сомневалась, что они сознают еще что-нибудь, кроме своих действий, она была слишком напугана, чтобы так рисковать.
Теперь ей надо уйти, пока ее снова не заметили. Надо проскользнуть невидимой через дворец и встретиться с принцем Дарвишем. Надо…
С большой осторожностью она направила магическую силу на фокус чародеев Восьмого и по нему прошла сквозь сеть. Пряча свою силу внутри позаимствованного фокуса, Чандра коснулась того места, где должен был находиться Камень. И нахмурилась.
Поверх отпечатка силы Камня лежал след еще одной силы — как тонкая пленка жира или слой дыма. Слишком эфемерный, чтобы менее могущественный чародей заметил его; он не сообщил Чандре ровным счетом ничего о том, кто его оставил. Он не соответствовал ни одному известному ей типу силы.
Где же Камень Ишии?
И у кого?
— Итайли. — Король Джаффар потер в пальцах янтарик. — Ты уверен?
— Нет, возвышеннейший. Не совсем.
— Нет? — Лорд-канцлер слегка наклонился вперед, в лице мелькнул намек на злорадство. — Тогда вы нам точно ничего не принесли. И Камень, и Ишия по-прежнему потеряны.
Аарон почувствовал, как стоявший рядом Дарвиш напрягся, и понял, о чем эти слова и тон, которым они были произнесены, сказали королю. «Дарвиш снова не оправдал ожиданий». Он встретил взгляд лорд-канцлера, а потом неторопливо повернул голову и обратился прямо к королю.
— Янтарь такого цвета находят в очень небольших количествах и только в одном месте: под Тиволиком, столицей. Королевская семья Итайли любит его.
— Это лишь слова, вор. — Ярость, пульсировавшая в висках лорд-канцлера, сосредоточилась на последнем слове.
Аарон снова встретил взгляд лорд-канцлера. Одно его плечо чуть поднялось, — насколько позволили шрамы, — и упало. Этот скупой жест сказал громче, нежели слова: «Мне все равно, что ты думаешь. У тебя нет власти надо мной».
— Итайли, — тихо повторил король.
С видимым усилием лорд-канцлер усмирил свой голос.
— Жаль, что его высочество убил того единственного человека, который мог нам что-то рассказать…
Вот опять. «Дарвиш подвел». Краем глаза Аарон посмотрел на принца. «Он использует тебя, чтобы укрепить свое положение при короле. Ты для него подходящий козел отпущения. И ты лично дал ему эту власть над собой, потому что готов на все, лишь бы отец Тебя заметил». Аарон сам прошел этот путь. «Хотя бы сейчас не дай ему того, что он хочет».
Но Дарвиш только отбросил волосы с лица и сказал, красноречиво жестикулируя:
— Тот вор умирал, возвышеннейший. Нести по улицам кричащего человека со сгнившими руками, — даже если б его нес я, — означало бы вызвать вопросы, которых мы пытаемся избежать.
Долгую минуту король смотрел на третьего сына, и лицо его было непроницаемым. Когда же он заговорил, сарказм придал его словам остроту сабли.
— Одного вора мы потеряли, но как удачно, что у нас остался другой. — Он перевел взгляд на Аарона. — Поделись со мной, вор, своим опытом.
Глядя в глаза короля, Аарон молчал. Он перестал подчиняться любой силе, кроме своей собственной, пять лет назад, когда оставил отцовский кров.
«Старая боль все еще правит тобой, мой мальчик».
Рядом слабо скрипнула кожа, — Дарвиш пошевелился, — заглушая голос Фахарры. Она
сумасшедшая… была сумасшедшей старухой. Когда юноша счел, что положение доказано, а лорд-канцлер готов вот-вот взорваться, он сказал то что знал.
— Вору, укравшему Камень, помог чародей. Теперь этот чародей владеет Камнем. Вор недавно был в Итайли, скорее всего в Тиволике. Его нанял тот, кто заплатил или собирался заплатить ему большую…
— Как ты докажешь это? — Шахин шагнул вперед, покинув свое место у трона, и заговорил в первый раз с тех пор, как Аарон и Дарвиш вернулись с сообщением, что Камень действительно пропал.
— Он ничего не украл для себя. Следовательно, ему заплатили. Риск был огромен; ему заплатили хорошо. Он носил янтарь, который мог получить только от члена королевской семьи Итайли…
— Моя жена, — произнес Шахин опасно тихим голосом, — принцесса Итайли.
Аарон знал это, свадебные торжества охватили весь город, народ веселился, потому что старинная вражда между двумя странами наконец-то закончилась. Он слегка наклонил голову, опустив глаза, чтобы скрыть запечатленную в них мысль. Могущественная помощь внутри дворца устранила последние препятствия между тем вором и Камнем.
— Да как ты смеешь, — набросился на него лорд-канцлер, — обвинять благословеннейшую Язимину в вероломстве!
— Он никого не обвинял, — тем же тихим, опасным голосом ответил Шахин старику.
Злобно глядя на вора, лорд-канцлер воскликнул:
— Я видел его лицо, мой принц! — Затем его тон немного смягчился. — Каждый, кто знает вашу супругу, не поверит такой напраслине. — Он слегка поклонился и повернулся к королю. — Она пишет своему брату, королю Хариту, возвышеннейший, но это, конечно, не является предательством.
Король хмуро взглянул на старшего сына.
— Она пишет Хариту?
— Язимина тоскует по дому, отец. — Шахин с ненавистью посмотрел — на лорд-канцлера. — Я читаю ее письма, в них нет ничего предосудительного.
— Как я и говорил, — мягко вставил лорд-канцлер.
— Лицемер! — Шахин обрушил на него это слово как дубину. — Ты намекаешь, хоть и не осмеливаешься обвинять.
— Вы слышали, что я намекал?
— Ты никогда не любил ее. Ты с самого начала выступал против этого договора и нашего брака.
— Короли Итайли давно жаждут завладеть этой страной, — обратился старый лорд к королю. — Я только предположил, что, возможно, неблагоразумно подпускать их так близко, что, возможно, принцу следовало жениться внутри Сизали, как сделали вы, возвышеннейший. — Он снова повернулся к наследнику. — Мой принц, брат благословеннейшей Язимины — враг вашего возвышеннейшего отца и…
— Был врагом моего возвышеннейшего отца. Мой брак покончил с этим. И даже если король Харит высадит армию на наш берег, это не сделает мою жену тоже врагом.
— Нет, мой принц, но…
— Довольно! — прогремел король.
Шахин опустил кулаки. Поклонившись отцу, он пошел назад, чтобы встать по правую руку, едва не проломив преграду из трона.
«Он любит ее, — понял вдруг Аарон. — Он любит свою договорную жену и боится, что лорд-канцлер с самого начала был прав. Предубеждение к чужеземцам, внушаемое ему с детства, усилило этот страх». То, что народ Итайли имеет те же самые корни, тот же цвет кожи и волос, язык и веру, мало утешало.
— Этот янтарь был бы таким же эффективным и менее изобличительным знаком, чем королевская печать, — задумчиво промолвил Дарвиш.
— И ты обвиняешь мою жену? Ты говоришь, что она узнала янтарь и впустила вора во дворец? — У Шахина было лицо человека, который борется с внутренними демонами.
— Нет. — Дарвиш тяжко вздохнул. Ему было жаль брата, но еще более жаль Ишии без Камня. — Я говорю, кто-то мог узнать этот янтарь и впустить вора во дворец.
Кто-то. Язимина.
— Можно предположить, — сказал лорд-канцлер, — что вор украл янтарь задолго до похищения Камня и носил его как память о своем преступлении. И не был вблизи Итайли или Тиволика много лет.
Король Джаффар сдавил пальцами янтарик, словно хотел заставить его говорить.
— Это возможно? — требовательно спросил он Аарона.
— Да.
Это было возможно, и Аарон остановился бы на этом — он не беспокоился ни о городе, ни о его жителях и даже с удовольствием представлял себе, как внучка Фахарры будет отчаянно ковылять в тщетной попытке спастись от реки расплавленного камня, — если б не уловил едва заметную тень торжества, промелькнувшую на лице лорд-канцлера. «Над чем ты торжествуешь, старик?» И продолжил из любопытства:
— Но маловероятно. Украденный янтарь могли узнать, а этот вор слишком опытен, чтобы так рисковать. Он должен был получить его.
— И это возвращает подозрения к моей жене? — Шахин задал свой вопрос достаточно спокойно, но глаза выдали его гнев и страх.
— Никто не подозревает твою жену, Шахин, но ты поговоришь с ней и выяснишь, что ей известно.
Хотя в его осанке был виден другой ответ, принц сказал только:
— Хорошо, отец.
— Я обдумал этот вопрос. — Ритуальные слова зазвенели как сталь. — Я отправлю за Камнем вооруженный отряд в Итайли.
Лорд-канцлер наклонился вперед, его пухлая рука потянулась к черному шелку королевского рукава.
— Возвышеннейший, если позволите мне дать совет… Армия, посланная в Итайли, вызвала бы вопросы, которых мы не можем допустить, и, несомненно, развязала бы войну, которой мы стремимся избежать. Это не вернуло бы Камень.
— Это критика, лорд-канцлер, я еще не слышал совета.
— Пошлите маленький отряд, возвышеннейший. Одного человека. Или двух.
По другую сторону трона Шахин сжал плечо короля.
— Пошли Дарвиша.
Дарвиш закрыл глаза. Аарон понял, тот ждет неизбежного смеха.
Никто не засмеялся.
— Он мог бы путешествовать, — продолжал Шахин, все еще обращаясь к королю, — не как принц, а как наемник. Он легко может сойти за него. Его привычки — определенно не привычки принца, и даже его оружейный мастер признает, что он необыкновенно искусен.
— Да. — Лорд-канцлер загорелся внезапным энтузиазмом. — И пошлите с ним этого вора, вдруг Камень снова придется украсть. Их души можно связать, чтобы он не сбежал.
«Связать души?» — мысленно фыркнул Аарон. Что за пустая трата колдовства! Почему бы им просто не попросить? Ему все равно нечего делать. Его жизнь до дворца была пеплом, а его жизнь внутри дворца — просто выжиданием.
Обсидиановый взгляд молча заскользил по Дарвишу.
— Это — единственный шанс для Ишии?
Дарвиш мигнул, но никто, кроме Аарона, этого не увидел.
— Это лучший шанс, отец.
— А если люди спросят, где он?
— Мы скажем, возвышеннейший, что он в уединении, готовится к свадьбе.
— И этому поверят?
— Его репутация снова работает на нас, возвышеннейший. Все решат, будто он уединился, чтобы лечиться от дурной болезни, которую он не может передать благовоспитанной невесте.
Король Джаффар кивнул. Эти заверения его не убедили, но раз его наследник и лорд-канцлер пришли к единому мнению первый раз за несколько недель, он согласен.
— Ты и твой вор, — холодно сказал он третьему сыну, — поедете в Итайли и вернете Камень.
Дарвиш поклонился.
— Почту за честь служить, возвышеннейший.
А юноша спросил себя, услышал ли кто-нибудь под насмешкой Дарвиша глубокое звучание правды? Он подозревал, что Шахин услышал. Наследный принц только что дал брату шанс спасти себя, а заодно Ишию.
«Души связаны». Дарвиш исследовал эти новые и беспокойные ощущения, оставленные чародеем. Каждая мысль, казалось, несет с собой слабое эхо. И его вдруг охватило страшное желание почесаться, которое явно не принадлежало ему. «Души связаны». Если Аарон отойдет от него больше чем на десять своих ростов, то упадет, крича от боли, и боль не утихнет, пока расстояние не сократится.
Во время этого короткого ритуала Дарвиш поймал взгляд Аарона, предлагающий сочувствие или товарищество, — он не понял, что именно. К его удивлению, Аарон не сразу отвел свой взгляд, и от его молчаливого признания того, что делалось с ними обоими, у принца стало легче на сердце.
«Души связаны». Дарвиш фыркнул, толкая наружную дверь своих покоев. «А я ведь хотел только друга».
Это был день сюрпризов, и вино, которое Дарвиш выпил на обратном пути через залы, не сумело замедлить бешеный стук его сердца. Его возвышеннейший отец доверил спасение Ишии ему. Ему!
Девять Наверху!
Его смех прозвучал натянуто.
— Должно быть, пропажа Камня действительно испугала его.
— Кого?
— Моего возвышеннейшего отца, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42