— Где кенгуру? Я предпочел бы угостить именно его.
Его обезьянье лицо исказилось в горькой усмешке, обнажив желтые зубы.
Мне на ум пришли обезьяны, убивающие кенгуру, и, возможно, кенгуру, убивающие овец. Да, эволюционная терапия доктора Тустренда — великое дело.
Она действительно вывела животных из джунглей.
— Ладно, — сказал шимпанзе. — Чем ты докажешь мне, что не работаешь на
Фонеблюма?
— Скорее всего ничем. Забудем.
Дверь за моей спиной отворилась. Вошла Нэнси, неся пару стаканов. Она немного пришла в себя, но, увидев в руке Серфейса пистолет, снова упала духом.
— Боже, Уолтер!
— Я ему не доверяю.
Шимпанзе поерзал на постели. На ребрах его виднелась марлевая повязка, бурая от йода или крови. Нэнси так и стояла со стаканами в руках.
— Пусть он убирается, — заявил шимпанзе. — Мать твою, ты слишком доверчива, Нэнси.
— Он мог бы прийти, приставив мне к виску пистолет, — возразила она.
— Послушай ее, Уолтер. Я на твоей стороне.
— Ох, мать вашу растак! — Серфейс уронил пистолет на кровать. — Дай мне лучше это.
Нэнси протянула ему стакан, и он в один присест выдул половину Она дала мне другой, прислонилась к стене и осталась стоять, скрестив руки.
В стакане оказался почти чистый джин, чуть разбавленный тюником для приличия. Сигарета выпала у меня изо рта. Я положил ее в пепельницу и сделал большой глоток. В конце концов алкоголь притупляет чувствительность органов обоняния.
— Если парни Фонеблюма захотят укокошить меня, они это сделают, — рассудительно сказал Серфейс, напомнив мне этим себя самого. — Зря ты пришел и позволил тыкать в тебя пушкой.
Я промолчал, потягивая джин.
— Чем ты занимаешься? — спросил он, почесав повязку ногтем большого пальца ноги.
— Тем же, чем и ты, — сказал я. — Тебя нанимали мне на замену. Я не согласился с тем, что от меня хотели, и в результате мне указали на дверь.
Возможно, как и тебе. Только я легче отделался.
— Рад за тебя.
Я не спеша сделал еще глоток.
— Я хочу скинуть Фонеблюма, Серфейс. И ты можешь мне помочь в этом.
— И ты поможешь мне получить еще пулю. Нет уж, спасибо.
— Никто не знает, что я здесь. И потом ты же сам сказал: захоти они тебя, они тебя получат. Почему бы тебе не уделить мне несколько минут?
Сними камень с души.
Умные глазки Серфейса поблескивали из-под низких бровей. С минуту он изучал мое лицо. Потом вздохнул и покосился на пистолет и стакан в руке.
— Валяй, — сказал он.
Я увидел, как Нэнси у стены чуть расслабилась. Она явно предпочитала видеть шимпанзе сидящим и беседующим.
— Фонеблюм сказал, что нанял тебя следить за Челестой, — сказал я. — Ты встречался хоть раз с ее мужем?
— Доктором Стенхантом?
— Да, — кивнул я. — Мейнардом Стенхантом.
— Ни разу его не видел. Насколько я понял, в этом и заключалась тонкость.
— Со мной все наоборот. Меня нанимал доктор, и я ни разу не видел
Фонеблюма. Насколько я понял, Мейнарду не понравилось работать со мной, и он попросил организовать все Фонеблюма.
— Понятно.
Серфейс положил пистолет на подоконник у кровати, задев при этом занавеску. По кровати пробежал и исчез солнечный зайчик.
— Сколько ты следил за ней?
— Неделю.
— Обнаружил что-нибудь?
— Только то, что Фонеблюм знал и без меня.
— Что именно?
Серфейс недовольно сморщился.
— Хахаля. — Он перехватил мой недоуменный взгляд. — Разве ты не знал про ее дружка?
— Нет.
Серфейс посмотрел на меня в упор.
— Стенхант боялся именно этого, — сказал я, — но я ничего не обнаружил.
— Ты уверен?
Он скептически нахмурил бровь.
— Еще как уверен.
— Где же?
— В том мотеле. «Бэйвью». Там, где его в конце концов пришлепнули.
— Расскажи подробнее.
— Она приезжала туда два или три раза, подолгу оставалась в номере, выходила с растрепанной прической. Все как положено.
Он покосился на меня как на слабоумного, и, ей-богу, я себя таким и чувствовал. Или он сочинял, или я начисто это прохлопал.
— Ты видел парня?
— Один раз. Вряд ли узнаю его снова.
Я немного обдумал это. В моей стройной теории неожиданно разверзлась дыра в виде прямого подозреваемого в убийстве. Это освобождало от улик
Энгьюина, поскольку представить его и Челесту в качестве любовников было невозможно. Она съела бы его с потрохами.
Я попробовал прикинуть, кто подпадает под эту категорию, но не остановился ни на ком.
— Каким образом ты не поладил с Фонеблюмом?
Серфейс усмехнулся.
— Ему нужен был крутой парень. Я бываю иногда таким. Только не на этот раз. Игра не стоила свеч, и я отказался. Ему это не понравилось. — Он скривился, и это напомнило мне, что я говорю с обезьяной. Потом он погладил рукой бинт. — Он угрожал. Думаю, по этой части он силен.
— Согласен. Они что, хотели, чтобы ты избил Челесту?
Серфейс снова скривился.
— Это тебе Фонеблюм так сказал?
— Фонеблюм не говорил ничего. Я получал приказы от Стенханта, и он просил меня припугнуть Челесту раз-другой и отправить ее домой.
— Забавно. — Он обернулся к Нэнси. — Слышала?
Нэнси не ответила.
— Это бы я обдумал, — сказал он мне. — Черт, на это я бы, возможно, и согласился. Только в моем случае все было слегка по-другому.
— Как?
Он вздохнул.
— Когда Фонеблюм рассказал Стенханту про дружка, тот чуть не тронулся от ревности. Фонеблюм вернулся от него и предложил пять тысяч за то, что я уберу парня.
— Убийство.
— Точно. Только я отказался.
— И Фонеблюм запаниковал. Он решил, что ты слишком много знаешь.
— Наверно.
Картинка на экране поменяла цвет, и комната перекрасилась из зелено-голубой в бело-золотую. Серфейс включил лампу и вырубил телевизор.
Нэнси забрала пустые стаканы и вышла.
Теперь я немного привык к запаху Серфейса, а он — к тому, что раздражало его во мне. Он отложил пистолет и вытянулся на постели. Когда он заговорил снова, голос его звучал куда мягче.
— Что ты узнал про Челесту?
— Не так много, честно. Я проторчал уйму времени на Кренберри-стрит и узнал, что она не задвигает шторы, переодеваясь.
— Это тебе и я мог сказать.
— Не забывай, я был первым.
Он улыбнулся, почти засмеялся, но, раздвинув губы, скривился от боли. Я подождал, пока ему полегчает.
— Я расскажу тебе все, что мне известно, — предложил я, — а ты заполнишь промежутки.
Он кивнул.
— Она бойкая дама, вернее, была когда-то. Познакомилась с Фонеблюмом по делу. Около двух с половиной лет назад решила начать новую жизнь и уехать на время. Точнее, просила разрешения уехать. Вот тогда ее прошлое кануло куда-то, и она зажила заново. Процесс завершился браком с богатым врачом.
С единственным исключением: Фонеблюм сохраняет власть над ней. И не отпускает.
— Похоже на правду, — вздохнул шимпанзе.
— Скажи мне, что тебе известно про Фонеблюма.
Он прищурился.
— Сам скажи, чего ты не знаешь.
— Почти ничего. Чем он промышляет?
— Чем промышляет? Секс. Порошки. Карма. Всем понемногу.
— Ясно, — сказал я.
— Знаешь клуб под названием «Капризная Муза»? Его заведение. Ступай прямо в заднюю комнату и спроси парня по имени Оверхольт.
Я повторил имя.
— Он продает товар Фонеблюма. Я имею в виду все, что захочешь.
— Похоже, Отдел тоже у Фонеблюма в кармане.
Серфейс снова улыбнулся и закрыл глаза.
— Да, мне тоже так кажется.
Я встал со стула. Было уже около пяти, и на улице начинало смеркаться.
Я собирался навестить Пэнси и Челесту, если та будет дома. И еще, возможно, съездить в «Капризную Музу».
Я подошел к кровати поближе. Глаза Серфейса поблескивали из-под бровей.
Кожа в тех местах, что виднелись под шерстью, была красивой, словно у старой женщины.
Я отступил на шаг.
— Спасибо, Уолтер, — сказал я. — Ты здорово мне помог. Когда-нибудь я смогу отплатить тебе.
— Нет проблем, — буркнул он, не открывая глаз.
— Поблагодари за меня Нэнси.
— Ладно.
Он был профессионал до мозга костей, и я не мог не восхищаться им. Я бы даже предложил ему часть денег Энгьюина, если бы не боялся, что он швырнет их мне в лицо.
Я положил на тумбочку свою визитку и вышел на вечернюю улицу.

22
Дом на Кренберри-стрит осточертел мне. Я приехал туда как раз вовремя, чтобы полюбоваться на закат, отражающийся в окнах домов на том берегу. Но и закат не улучшил моего настроения. Слишком много я знал про дом и его обитателей. Много, да недостаточно, вот мне и пришлось снова стучать в дверь.
Ко мне вышла Пэнси Гринлиф. На секунду она замерла, широко раскрыв глаза, и казалось, будто мы не знакомы. Словно мы забыли о том, что последний раз, когда я был здесь, она выходила из наркотического сна и клялась, что убьет меня, если я вернусь. Секунда длилась достаточно долго, чтобы я начал сомневаться в том, что она вообще помнит нашу последнюю встречу. Потом она стиснула зубы, сощурила глаза, и ее рука вцепилась в дверь.
— Привет, Патриция.
Она не ответила.
— Вы выглядите лучше, — сказал я. — Приятно видеть. Нам надо поговорить.
— Я занята.
— Кто-то в гостях? — Я приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть в глубь дома. — Челеста? Я и с ней хотел поговорить.
— Нет. Никого нет.
— Ясно. Вы хотите сказать, вы заняты так же, как вчера? Это нехорошее зелье, Пэнси. Я попросил, чтобы его посмотрели под микроскопом. Оно съест вас живьем.
— Это мое дело.
— Это дело Денни Фонеблюма, принцесса. Вы всего-навсего клиент.
Я прошел в дом, для чего мне пришлось отстранить ее плечом.
Войдя в гостиную, я слегка оцепенел при виде трех башкунчиков, чинно сидевших рядком на диване. Они никак не вписывались в этот дом. Их присутствие здесь напоминало дурную шутку, воспринятую всерьез. Даже котенок Саша — которой не было видно поблизости — подходила к этому дому куда больше, чем эти башкунчики. В ней было больше человеческого.
Барри сидел с краю, чуть отодвинувшись от других двух, его ярко-желтый парик все также нахлобучен несколько наискось. С другого краю сидел башкунчик в тоге, который отводил меня наверх в гостинице. Между ними расположился третий, которого я не знал, в маленьком красном костюме человека-паука, темных очках и бейсбольной кепке на лысой голове.
— Барри! — сказал я. — Давненько не виделись.
— Мистер Жопа, — откликнулся Барри. — Присаживайтесь.
Со спины ко мне подошла Пэнси. Я обернулся и улыбнулся ей, получив в ответ испепеляющий взгляд.
— Примите мои извинения, — заявил я. — У вас гости. Пожалуйста, продолжайте беседу. Я буду тих, как мышь.
Пэнси не сказала ничего. Барри наморщил лоб и буркнул:
— Тих, как миф.
Остальные башкунчики захихикали.
Пэнси стала за спинку незанятого кресла.
— Человек по фамилии Корнфельд искал вас здесь сегодня, — сказала она.
— Он просил меня позвонить ему, если вы еще раз вломитесь ко мне.
— Парень из Отдела, — улыбнулся я. — Не стоит беспокоиться. Мелкая сошка. Он должен мне немного кармы, вот, должно быть, и хотел расплатиться.
— У вас неприятности, — продолжала она. — Мне бы надо ненавидеть вас
Пока мне вас жалко.
— Спасибо, Пэнси. Вспомните обо мне в следующий раз, когда скатитесь с кровати на иглу.
— Почему бы тебе не исчезнуть, громила? — предложил Барри. — Ты нам мешаешь.
— Я всю жизнь кому-то мешаю, — сказал я, обращаясь к башкунчикам. — Уж простите меня.
Башкунчик в темных очках снял их и зацепил дужкой за воротник Он и тот, в простыне, уставились на меня темными провалами глаз, совершенно неподвижные, несмотря на водовороты эмоциональных завихрений, наполнявших комнату. Два лица создавали своеобразный стереоэффект.
Я повернулся к Пэнси.
— Я ищу Челесту, — сказал я. — Вы видели ее?
— Вы опоздали. Она была здесь утром, но уже уехала.
— Она не говорила, куда собирается?
— Она была очень расстроена. Она сказала, что вы отказались помочь ей.
Она хотела позвонить инквизитору Моргенлендеру и сказать ему, что Ортон невиновен.
— Что вы ей ответили?
Рука Пэнси судорожно вцепилась в спинку кресла, а глаза уставились в пол. Потом она обиженно посмотрела на меня.
— Я сказала, что это глупо. Ясно же, что это сделал Ортон. — Ее щеки пылали, но она не отводила взгляда.
— Смелое заявление, — заметил я.
— Идите к черту, — сказала она, повернулась и вышла из комнаты.
Я прислушался и различил ее шаги по ковру лестницы. Потом скрип кроватных пружин наверху.
Барри казался довольным, как будто это он режиссировал поступки Пэнси и радовался тому, как точно она все исполняет. Стереопара только вращала глазами, словно зрители на теннисном матче.
— Почему ты вернулся? — спросил я.
— Я не был здесь несколько недель. И судя по вашим словам, здесь становится интересно.
— Ну и как?
— Я был прав. Интересно.
— Ты любишь свою мать, Барри?
— Я не люблю ничего. — Он произнес слово так, словно он знает, что оно означает, а я нет.
— Тогда то, что я собираюсь сказать, тебе без разницы.
— До сих пор было именно так.
Я сделал глубокий вдох До меня дошло.
— Твою мать зовут Челеста Стенхант, не Пэнси Гринлиф. Не сразу, но я понял это. Пэнси работает на Денни Фонеблюма, но никто не признается в том, что же она делает. Она работает нянькой, Барри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30