то, что я принял сначала за мох под ногами, было просто прогнившим ковром, а то, что казалось падающим на плечи дождем, на поверку было клочьями паутины. Я пришел сюда лет на десять раньше, чем это превратится в настоящие мох и дождь. Я остановился перед лифтом, но башкунчик пошел дальше, на лестницу. Или лифт не работал, или башкунчики просто не доставали до кнопок.
В комнате на втором этаже сидело четверо башкунчиков, и среди них тот, в джемпере с рыбкой, что забрал мою лицензию. Двое смахивали на девочек. Я вошел. Тот, что лежал на кровати, поднял голову и посмотрел на меня, и я сразу же узнал его: я видел его в дни наблюдения за домом на
Кренберри-стрит.
На мгновение мне показалось, что его голова покрыта волосами, потом я увидел, что это коротко остриженный женский парик. Меня не проведешь. Под париком Барри Гринлиф был таким же лысым, как и все остальные башкунчики.
Никто не проронил ни слова. Я изо всех сил старался найти в его чертах сходство с Пэнси Гринлиф, Мейнардом Стенхантом и прочими замешанными в дело лицами. Безуспешно. Вдобавок, эволюционная терапия начисто стерла индивидуальные различия.
Остальные башкунчики сидели в круг у кровати Барри и подвинулись, освобождая мне место. Барри повернулся, положив голову на руку, и парик съехал ему на ухо. Сесть было некуда, если не считать пола, и по зрелом размышлении я остался стоять.
— Привет, Барри, — сказал я. — Меня зовут Конрад Меткалф. Я работаю на твоего дядю Ортона.
— Какого дядю? Я не знаю такого, — его голос был негромкий, но недовольный.
— Ортона Энгьюина, брата Пэнси…
— Ладно, ладно. Что вам нужно?
— Я исследую вашу генеалогию, не хватает только нескольких ветвей. Кто твой отец, Барри?
— У меня нет отца.
— Это Мейнард Стенхант?
— Мой отец — доктор Теодор Тустренд. Изобретатель эволюционной терапии.
Он наш общий отец. — Он повернулся к своей маленькой аудитории. — Кто ваш отец?
— Доктор Тустренд, — откликнулся один из башкунчиков.
— Видите? Он отец нам всем.
— Сегодня утром я был у архитектора, — сказал я. — Он начертил дом для башкунчиков на Кренберри-стрит. Кто-то заплатил ему за это, и я не думаю, что это доктор Тустренд.
— Валяйте дальше, — сказал Барри. — Куда вы клоните?
— Кто-то заботится о тебе, Барри. Кто-то надеется, что ты вернешься домой, и готов тратить уйму денег, чтобы тебе там понравилось. Я знал
Мейнарда Стенханта. У него много денег, но он не подходит. Вряд ли он стал бы тратить их все на тебя.
Барри сделал вид, будто зевает.
— Кто твой отец, Барри?
— Архитектор, наверное. А вы как считаете?
— Чем больше я приглядываюсь, тем более отчетливо вижу связь между
Денни Фонеблюмом и домом на Кренберри-стрит. На чертежах его имя, не
Стенханта. Считается, что Пэнси работала на него, но никто не говорит, как именно работала. Возможно, родила от толстяка ребенка — это мне так кажется. Родила ему сына и получила в награду дом и пожизненный запас запрещенного зелья и шприцев.
Произнося эти слова, я относился к ним только как к теории, однако она выглядела убедительно. Достаточно убедительно, чтобы копать в этом направлении. Вряд ли ребенок подтвердит мне ее. Интересно только, знает ли он что-нибудь вообще.
— Вы же и так знаете ответ, — сказал Барри. — Зачем вам я?
— Ты член семьи, Барри. Это не лучшая семья, и ты можешь не хотеть иметь с ней ничего общего, но это ничего не меняет. Ты находишься в самом центре всей этой истории. От тебя ничего не требуется, и все же ты участник игры. Когда я узнаю все получше, я вернусь. На всякий случай вот мой телефон.
Я протянул ему одну из своих визиток. Он взял ее не глядя и сунул под матрас.
Я собрался уходить. Я не испытывал разочарования. Я нашел Барри, и теперь у меня появилась версия, с которой я мог работать. Мне не терпелось приняться за дело. Но когда я подошел к двери, Барри заговорил.
— Подождите минуту. Я хочу задать вам пару вопросов.
— Да?
— Кто вам платит?
Я обдумал вопрос.
— Сейчас уже никто.
— Что случилось с моим дядькой, как его там?
— Его забрали в Отдел.
— Вы не очень-то любите Отдел, правда?
— Да, я не люблю Отдел, — ответил я. — Но возможно, я не люблю его не так, как его не любишь ты.
С минуту он переваривал это, потом продолжил:
— Пэнси очень расстроена?
— Спроси это у нее сам.
— Возможно, и спрошу. — Он окинул взглядом свою лысую компанию. — Ну что? Хочет кто-нибудь на пикник в сказочную страну?
— Если так, я пошел, — заявил я.
— Еще один вопрос, — сказал Барри.
Его глаза загорелись, будто он в первый раз открыл их, и я увидел в глубине их какой-то демонический разум.
— Ну? — спросил я.
— Как вы считаете, каково быть бессловесной сраной марионеткой?

21
С вертящимся в голове дурацким вопросом Барри я спустился по лестнице, миновал темную комнату и бар — задержался у стойки, чтобы отдать вторую половину купюры, — и вышел на залитую солнцем Телеграф-авеню. Мне пора было найти Уолтера Серфейса, детектива, который вел дело Стенханта после меня. Он мог оказаться еще одним протеже Фонеблюма, а мог и не оказаться, в любом случае я мог получить несколько интересных ответов, если только подберу нужные вопросы и смогу удерживать дверь ногой достаточно долго, чтобы успеть задать их.
Его адрес и телефон имелись в справочнике, который я вожу с собой в машине, но, притормозив у телефонной будки, я пошарил на полу в поисках мелочи и не обнаружил ничего, кроме нескольких пустых конвертов из-под порошка и ручки-антиграва, которую вытряхнул у меня из кармана кенгуру.
Сначала я решил было остановиться у одного из магазинов на Телеграф-авеню и разменять сотню, но потом плюнул и поехал. Если уж частный детектив не сможет завалиться без предупреждения к другому частному детективу, то кто еще сможет?
Офис Серфейса размещался на верхнем этаже семиэтажного дома на краю квартала портовых складов. В таком квартале невольно оглядываешься на машину, оставляя ее даже на минуту, и, если у тебя есть хоть малейшее сомнение в том, что ты как следует запер ее, ты возвращаешься через дорогу проверить. Судя по виду квартала, Фонеблюму пришлось перекопать справочник в поисках частного инквизитора в еще более отчаянном положении, чем я.
Логично. Фонеблюм ценил отчаяние, когда ему удавалось найти его, — а когда не удавалось, создавал его сам.
Голос из-за двери принадлежал женщине, и я решил, что это секретарша, что, учитывая местопребывание Серфейса, было приятным сюрпризом. Однако за дверью не оказалось ничего, кроме крошечной комнатки, и женщина сидела, положив ноги на единственный стол. Офис был меньше моего, более грязный и убогий. Сравнивая его офис с моим, я уже знал, что, увидев Серфейса, буду искать на его лице схожие черты.
— Я ищу Уолтера Серфейса, — сказал я.
— Я принимаю сообщения, — ответила женщина.
Она выглядела неплохо для пятидесяти лет и плохо для тридцати пяти — скорее второе. Она посмотрела на меня и убрала ноги со стола, оставив следы на его пыльной поверхности.
— Мне нужно повидаться с ним, — сказал я. — И я спешу. — Я выложил на стол фотостат.
— Его здесь нет, — ответила она.
— Вы можете с ним связаться? — Я махнул рукой в сторону телефона, покрытого не меньшим слоем пыли, чем стол.
— Я не хочу поднимать его с постели, — сказала она. — Я передам ему вашу просьбу. Зайдите через пару дней. Неделю назад вы бы очень пригодились.
— Что случилось?
— Вы, наверное, не заметили следы крови у входа. Уолтера ранили. Он не принимает посетителей. Надеюсь, вы понимаете это.
— Кто вы? — спросил я. Судя по всему, она не особенно боялась расспросов. Я решил, что она довольно давно связана с инквизицией.
— Я помогаю Уолтеру в делах, — ответила она. — Думаю, что буду помогать и дальше, когда он поправится.
Пока она говорила, взгляд ее оторвался от моего лица, так и не найдя себе нового объекта, а голос становился все тише и невнятнее.
— Вы близки с Уолтером? — предположил я.
Она кивнула, но машинально. Я понял, что она находится здесь на тех же правах, что стол или телефон: то, что произошло неделю назад, лишило их троих смысла, и с тех пор они только покрывались пылью.
— Мне действительно необходимо с ним поговорить, — настаивал я. -
Почему бы вам не отвести меня к нему — заодно убедитесь, что с ним все в порядке. Зачем вам оставаться здесь?
Ее взгляд несколько просветлел.
— Никто не звонит, — согласилась она. — Словно они все про него знают.
— Тем более, — кивнул я.
— С таким же успехом я могу быть и с ним, — сказала она, рассуждая вслух. Потом глянула на меня: — Ему очень плохо.
— Ясно. — Я дал ей обдумать эту мысль и вытереть слезы, а потом сказал:
— Послушайте. Уолтер занимался важным делом, когда его ранили. Он пытался помочь человеку, который нуждался в помощи. И нуждается до сих пор. Если я могу переговорить с ним — хотя бы несколько минут, — возможно, я смогу продолжить с того места, на котором его прервали.
Звучало убедительно, хотя и грешило против истины. Энгьюин уже заморожен, к тому же утверждать, будто Серфейс помогал ему, можно было лишь с большой натяжкой. Однако я сказал именно то, что хотела услышать его подруга.
Я снял с крюка на стене ее пальто и шагнут к двери.
— Я поеду за вами на своей машине.
— Здесь недалеко, — тихо сказала она и вышла из-за стола. Надевая с моей помощью пальто, она старалась не касаться меня, чтобы не испачкать пылью.
Я забрал со стола лицензию, отряхнулся, и мы вместе вошли в лифт.
Я остановил машину за квартал до места. Она поднялась по ступенькам облезлого зеленого дома и обернулась с крыльца — я помахал ей в ответ.
Когда дверь за ней закрылась, я достал из бардачка зеркальце и принял понюшку; Потом пошел следом.
Когда я вошел, подруга Серфейса бросилась мне навстречу. Мне показалось даже, что, сними я плащ, она подхватила бы его и повесила на вешалку.
Когда мои глаза привыкли к полумраку, я тут же пожалел об этом: квартира напоминала хлев. И запах соответствующий. Серфейс или его дама держали животное и не меньше недели не потрудились чистить за ним помещение. Дом отчаянно нуждался в проветривании. Я мог бы простить их, но мой нос — никак. Недавняя понюшка обострила обоняние до предела, и я боялся, что не смогу разговаривать с Серфейсом без гримасы. Поэтому я достал сигарету.
Женщина увидела это и выкопала из-под груды старых газет потемневшую пепельницу.
— Спасибо. Где Серфейс?
— Там. — Она махнула рукой. — Он снова уснул.
Она не добавила больше ничего, но этого и не требовалось. Я вошел.
Комната была большая, повсюду стулья и полки. У окна стояла большая двуспальная кровать. Единственный свет исходил от телевизора, настроенного на музыкальный канал: аквамариновые треугольники вели бесконечный танец на полупрозрачном фоне. Бело-голубой отсвет от экрана падал на темный силуэт, распростертый на кровати.
Я шагнул ближе. Тело в постели казалось ужасно маленьким. Когда он оторвал от подушки темное лицо, я понял, что у нас с Уолтером не так много общих черт, как я надеялся или боялся. Животное в доме и Уолтер Серфейс были одним лицом — обращенным шимпанзе. От удивления я на пару секунд потерял голос, но в то же время я ни на мгновение не сомневался, что он и есть тот, кто мне нужен. Его лицо казалось достаточно человеческим, чтобы на нем читалась боль, помноженная на знание того, что замечает редко кто из людей, не говоря уж об обезьянах. Будь он человеком, я бы определил его возраст где-то около пятидесяти, однако в обезьянах я не знаток.
— Вы Серфейс? — спросил я, овладев собой.
— Верно. — Его тонкие губы почти не двигались, хотя голос прозвучал неожиданно громко.
— Моя фамилия Меткалф. Моя работа имеет отношение к делу Стенханта.
Я не протягивал ему руки, так как не горел желанием обмениваться с ним рукопожатием. От него разило. Должно быть, он делал все прямо под себя. Я решил, что его подруга привыкла к вони так же, как привыкла к вопросам.
Любовь порой бывает более чем слепа.
Серфейс закрыл глаза.
— Вас привела Нэнси.
Я согласился.
— Она сказала мне, что вы имеете ко мне несколько вопросов. — Он облизнул губы и с шумом выдохнул через нос — Вы должны понять, мистер
Меткалф. Я не знаю вас и не знаю, что вам от меня надо.
Телевизор вырубился, и мы погрузились в темноту. Я решил было, что он нажал на пульт случайно, но, когда комната снова осветилась, в руке его оказался пистолет. Чисто сработано.
— Только двинься — получишь пулю, — произнес он, сморщив свой кожистый нос. Пистолет смотрелся в его маленькой руке вполне уместно. — Я научу тебя харкать кровью, — продолжал он. — Я сам научился этому неделю назад.
Вот и поделюсь теперь опытом.
— Я тебя понимаю, — сказал я. — Только ты меня не за того принял.
Успокойся.
— Сядь. Руки на колени. Заткнись. Я достаточно долго слушал тебя, чтобы не хотеть больше. У меня пистолет — я и буду задавать вопросы. Имею лицензию на то и другое.
Я сел, поставил пепельницу на подлокотник и послушно положил руки на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30