Те поначалу не поняли какая крупная птица угодила им в руки, но когда поняли, отправили Налмурадова в Москву спецконвоем. И теперь освободить его стало делом чести всего штаба.
Для захвата заложников самолет подходил оптимально — это был традиционный, проверенный многими поколениями террористов путь. Хорош он был тем, что позволял в случае удачи быстро выйти из опасной зоны и удалиться — это было бы совершенно немыслимо, если бы террористы решились на захват например какого-нибудь здания в Москве.
Но захватить самолет было делом непростым — службы международного аэропорта «Шереметьево-2» всегда были начеку. Нечего было и думать, чтобы провести в самолет нескольких вооруженных террористов, и штаб разработал совершенно иной план — захватить самолет снаружи, в тот момент, когда он уже находится на взлетной полосе. Как бы ни был силен гарнизон аэропорта, все же он наверняка не готов к неожиданному нападению хорошего вооруженного отряда, и пробиться на взлетную полосу будет гораздо проще чем пронести оружие в самолет.
В самолете с самого начала находился помощник Мавлади — человек по кличке Хоси. Мавлади его раньше не знал, Хоси был отдан под командование Мавлади штабом.
— Это золотой человек. — сказали Мавлади, — Он сделает то, что не сможет сделать никто другой. Но будь осторожен — это не наш человек. Он работает за деньги.
Мавлади до последнего момента сомневался, сможет ли Хоси выполнить план штаба? По подложным документам Хоси летел в Берлин как обычный пассажир — утомленный бизнесом, один из руководителей вполне легальной московской фирмы, занимающейся международным туризмом. В нужный момент, увидев подъехавшие машины, Хоси должен был встать со своего места в самолете, пробиться к двери шлюза, вынуть заранее выточенный из твердого пластика ключ — металлический могли заметить на контроле и не пропустить — открыть им замок шлюза, запертый по инструкции стюардессой, открыть две заглушки, потянуть на себя дверь, получить снаружи пистолет и выбросить заранее приготовленную лестницу. Мавлади не очень верил, что Хоси сумеет выполнить задание — ведь Хоси был безоружен. Хотя экипаж самолета тоже не был вооружен. В последний момент штаб по своим каналам выяснил важные новости о составе экипажа — в экстра-классе летел некто Фридрих Гольц — заместитель немецкого посла. До последнего момента было неясно, действительно ли он полетит обычным, хоть и экстра-рейсом, или же, как полагается высшим посольским чинам, воспользуется услугами служебного германского рейса, предназначенного для ответственных работников. Тем не менее было известно, что билет на имя Гольца и еще одного немца забронирован. С одной стороны это обстоятельство было полезным — власти скорее пойдут на уступки, если будет известно, что в опасности жизнь заместителя немецкого посла, а, следовательно, грозит серьезный международный инцидент. Но с другой стороны, большое недоверие внушала фигура его сопровождающего — штаб рассудил верно, этим человеком скорее всего был личный телохранитель Гольца, а значит он вполне мог иметь лицензию на провоз оружия — как лицо, находящееся при исполнении. И телохранитель мог сорвать всю операцию.
Но размышлять об этом было уже поздно — как и предсказывали в штабе, Хоси блестяще справился со своей задачей. Попав в самолет, Мавлади был удивлен — Хоси удалось многое: отстегнуться и встать с места под каким-то предлогом, ударом ноги в живот отпихнуть девчонку-стюардессу, оглушить выскочившего на шум помощника пилота, распахнуть дверь и спустить лестницу. Все прошло точно по плану, без сбоев.
Появившись в самолете, люди Мавлади первым делом обезоружили немца-охранника — он не успел ничего понять, как из-за занавески появилось трое боевиков, навалились на него всем скопом, и на его запястьях защелкнулись холодные наручники. В салоне экстракласса была превосходная звукоизоляция, играла музыка, и никто там вообще не знал что происходит что-то неожиданное, пока из-за ширмы не появились боевики. И когда наручники защелкнулись на запястьях телохранителя, он, как это ни странно, даже не подумал о возможности сопротивления — слишком еще сильны были штампы и предубеждения против России. Немец почему-то в первую минуту решил, что на него набросились неуловимые государственные агенты из службы бывшего КГБ, грозный миф о котором до сих пор витал в стенах посольств. Ну действительно, кто же, как не КГБ стал бы пользоваться наручниками? К тому же боевики были одеты в безукоризненные серые костюмы — это входило в планы штаба. Возможно телохранитель до самого конца так и не понял что произошло.
Так или иначе, захват прошел блестяще — шестеро боевиков и неуловимый Хоси завладели самолетом. И Мавлади продолжал действовать по плану штаба — кстати именно он предложил в штабе эту меру — расстреливать для устрашения пассажиров по одному чтобы придать акции максимальную солидность и заставить властей действовать быстро и оперативно. Но Мавлади сразу отступил от плана штаба — вместо одного, а именно телохранителя Гольца, Мавлади для начала расстрелял троих.
Помощника пилота он расстрелял просто так — тот был оглушен и стал тихо стонать, раздражая этим Мавлади. На второго человека молча и еле заметно указал Хоси. По лицу Хоси невозможно было ничего определить — это был мощный приземистый человек с чугунным подбородком и глубоко запавшими узкими глазами, в которых читалась железная воля. Горло Хоси украшал бледный еле заметный шрам. Хоси был молчалив, держался особняком и почти никогда ничего не произносил вслух — даже когда накануне в последний раз обсуждалась предстоящая операция.
Мавлади был удивлен просьбой Хоси расстрелять еще одного человека, но времени на размышления не было, а Хоси очевидно знал что делает. Даже в штабе, выдавая Хоси в подчинение Мавлади, ему намекнули, что тот — не просто боевик, и его слово должно иметь вес, несмотря на то, что он целиком и полностью подчиняется Мавлади. Мавлади так до конца и не понял что имел в виду штаб, давая ему наставления быть осторожным с Хоси и в то же время прислушиваться к его словам. Он вместе с Хоси и двумя другими сподвижниками направился к указанному месту… и обомлел. Человек, которого приказал убить Хоси, явно был чеченцем. Это было неслыханно, и Мавлади не был к этому готов — Коран запрещал убивать своих. Но была в облике человека еще одна странность — лицо его было бледным и неподвижным, даже еле заметно искаженным — а глаза закрыты. А кроме того как-то чересчур испуганно выглядели окружающие пассажиры. В следующий момент Мавлади понял в чем дело — сбоку, на плече человека в области ключицы торчал маленький пластиковый тюбик, точь в точь одноразовый шприц из военной аптечки.
— Парализатор. — глухо произнес Хоси, выдернул шприц и бросил его вниз, на ковровое покрытие пола, затем схватил человека в плаще за плечо и рывком поставил на ноги.
Вместе в Мавлади они вмиг дотащили бездвижное тело до люка и Хоси собственноручно пустил ему пулю в затылок. Мавлади был рад, что не пришлось этого делать самому — все-таки он чтил Коран. Он повернулся к Хоси и задал вопрос:
— Зачем?
И немногословный Хоси заговорил:
— Ты не знаешь чего мне это стоило. Это был сильный агент, он работал на наших врагов. Я не знаю почему он был в самолете, я рад, что прихватил с собой парализатор и смог его применить раньше, чем он меня узнал.
Мавлади ничего не ответил, только еще раз подивился мастерству и профессионализму Хоси, который успел за свои несколько минут сделать еще и это.
Подошел Тимур — высокий бородатый боевик из личной команды Мавлади.
— Проблемы. — сказал он, — Там беременная, у нее начались роды.
Мавлади немедленно направился в этот конец салона. Хоси шел за ним следом. Завидя террористов, пассажиры в салоне подняли испуганный шумок, раздались причитания.
— Сидите спокойно и вам ничего не будет. Если хоть одна гадина дернется, я пристрелю. — сказал Хоси громко по-русски.
Говорил он практически без акцента. Мавлади исподлобья глянул на Хоси — команды разговаривать с публикой он ему не давал.
Действительно в дальнем конце салона находилась беременная. Это была молодая женщина, стройная и холеная, очевидно жена нового русского или какого-то богатого человека из государственного аппарата. Сейчас она полулежала в кресле, обхватив руками живот и постанывала.
— Надо пристрелить беременную. — сказал Хоси без предисловий.
— Отставить. — приказал Мавлади. — Мы ее используем.
— Надо пристрелить беременную, — повторил Хоси, — я чувствую, что она нам провалит операцию.
Мавлади взглянул на Хоси — ему не понравился категоричный тон, которым тот разговаривал. Поэтому он повысил голос:
— Здесь командую я.
Хоси опустил глаза и сделал шаг назад. Разговор шел по-чеченски, поэтому окружающие пассажиры испуганно замерли — они уловили только напряженный тон, но не знали к кому он адресован.
Мавлади развернулся и прошел в кабину пилотов. Там уже все было сделано по плану — весь экипаж самолета был скован наручниками и уложен на полу, рты их были заклеены жестким скотчем. Мавлади сел к микрофону, быстро связался с диспетчерской и сделал первое заявление.
Когда через некоторое время на связь вышел комендант Сидоров, Мавлади несколько опешил. Действительно, штаб предусмотрел в операции почти все, не предусмотрел он только одного — что с российской стороны делом займутся такие идиоты и придется работать с вязкой бюрократической машиной. Почему-то Мавлади рассчитывал, что операцию с той стороны поведут опытные работники из высших эшелонов ФСБ — ведь случай действительно был из ряда вон выходящий. Если же прошло столько времени, и переговоры стал вести какой-то местный полковник, значит российская сторона не оценила ситуации. В голову Мавлади закралась мысль — а вдруг дело завязнет в российской бюрократической машине, затянется и окончится ничем? Ведь расстрелами пассажиров можно воздействовать на людей, но не на бездушную машину — что ей с того? Уполномоченные лица на очередном докладе ответят, мол, вот такие бесчеловечные террористы, несмотря на наши меры уничтожили пассажиров и нам пришлось их уничтожить боевыми средствами. При штурме самолета оставшиеся пассажиры погибли, экипаж погиб, террористы обезврежены. М может кто-то получит медаль за выполнение этого задания…
Поэтому Мавлади пытался по интонации растревоженного полковника Сидорова понять — как же все-таки отнеслись в верхах к происшествию, насколько серьезно, и какие меры будут приняты? Когда Сидоров заговорил о беременной, Мавлади понял, что российскую сторону действительно заботит судьба пассажиров, и это было хорошо. Поэтому он согласился обменять ее на журналистов. К сожалению он не мог связаться со штабом, хотя радиооборудование рубки «Боинга» наверняка позволяло выйти на любую волну, возможно даже на многие сотни километров. Но боевики знали как оперативно может действовать российская сторона, как моментально засекается волна передатчика и отправляется на пеленг ракета… Поэтому решение Мавлади принял на свой страх и риск, подсчитав, что терять тут нечего и конечно ни одна разведка в мире не сумеет за несколько минут подготовить агентов, одев их журналистами и выписав им фальшивые документы — а документы Мавлади собирался проверить у всех без исключения.
Когда ему доложили, что со стороны аэропорта направляется группа людей в сопровождении двух охранников, Мавлади снова связался с диспетчерской. На связь вышел все тот же Сидоров.
— Сидоров, что это за люди? — резко спросил Мавлади.
— Дак эта журналисты для обмена! — откликнулся Сидоров.
— Я вижу, не слепой. А кто это с ними?
— Сопровождающие.
— Вооружены?
— Ну а как же — внутренняя охрана аэропорта! — с неуместной гордостью отозвался Сидоров.
— Убрать немедленно, иначе я открываю огонь!
— Да как же теперь убрать? Они уже пошли. Да все равно вокруг самолета охрана аэропорта.
— Я сказал убрать или я открываю огонь! К самолеты подойдут только журналисты! — рявкнул Мавлади так, что, казалось, дрогнуло стекло кабины.
— Сейчас попробую. — испуганно сказал Сидоров и в микрофоне щелкнуло.
Прошла минута, люди приближались к самолету. Вдруг от отряда сосредоточившегося около самолета, отделился человек и пошел навстречу процессии. Он подошел к ним и стал что-то говорить, махая руками и озираясь на самолет.
— Вот это организация! — с презрением произнес Мавлади. — Даже передатчик один на всех.
— А? — тут же отозвался Сидоров из динамика.
— Значит так, — распорядился Мавлади, — слушай внимательно. Сейчас из самолета выйдет мой человек. Он будет вооружен. Он спустится по лестнице и к нему подойдут журналисты. Все шестеро. Пусть они делают то, что он скажет — что бы он не приказал, хоть раздеться догола — понятно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Для захвата заложников самолет подходил оптимально — это был традиционный, проверенный многими поколениями террористов путь. Хорош он был тем, что позволял в случае удачи быстро выйти из опасной зоны и удалиться — это было бы совершенно немыслимо, если бы террористы решились на захват например какого-нибудь здания в Москве.
Но захватить самолет было делом непростым — службы международного аэропорта «Шереметьево-2» всегда были начеку. Нечего было и думать, чтобы провести в самолет нескольких вооруженных террористов, и штаб разработал совершенно иной план — захватить самолет снаружи, в тот момент, когда он уже находится на взлетной полосе. Как бы ни был силен гарнизон аэропорта, все же он наверняка не готов к неожиданному нападению хорошего вооруженного отряда, и пробиться на взлетную полосу будет гораздо проще чем пронести оружие в самолет.
В самолете с самого начала находился помощник Мавлади — человек по кличке Хоси. Мавлади его раньше не знал, Хоси был отдан под командование Мавлади штабом.
— Это золотой человек. — сказали Мавлади, — Он сделает то, что не сможет сделать никто другой. Но будь осторожен — это не наш человек. Он работает за деньги.
Мавлади до последнего момента сомневался, сможет ли Хоси выполнить план штаба? По подложным документам Хоси летел в Берлин как обычный пассажир — утомленный бизнесом, один из руководителей вполне легальной московской фирмы, занимающейся международным туризмом. В нужный момент, увидев подъехавшие машины, Хоси должен был встать со своего места в самолете, пробиться к двери шлюза, вынуть заранее выточенный из твердого пластика ключ — металлический могли заметить на контроле и не пропустить — открыть им замок шлюза, запертый по инструкции стюардессой, открыть две заглушки, потянуть на себя дверь, получить снаружи пистолет и выбросить заранее приготовленную лестницу. Мавлади не очень верил, что Хоси сумеет выполнить задание — ведь Хоси был безоружен. Хотя экипаж самолета тоже не был вооружен. В последний момент штаб по своим каналам выяснил важные новости о составе экипажа — в экстра-классе летел некто Фридрих Гольц — заместитель немецкого посла. До последнего момента было неясно, действительно ли он полетит обычным, хоть и экстра-рейсом, или же, как полагается высшим посольским чинам, воспользуется услугами служебного германского рейса, предназначенного для ответственных работников. Тем не менее было известно, что билет на имя Гольца и еще одного немца забронирован. С одной стороны это обстоятельство было полезным — власти скорее пойдут на уступки, если будет известно, что в опасности жизнь заместителя немецкого посла, а, следовательно, грозит серьезный международный инцидент. Но с другой стороны, большое недоверие внушала фигура его сопровождающего — штаб рассудил верно, этим человеком скорее всего был личный телохранитель Гольца, а значит он вполне мог иметь лицензию на провоз оружия — как лицо, находящееся при исполнении. И телохранитель мог сорвать всю операцию.
Но размышлять об этом было уже поздно — как и предсказывали в штабе, Хоси блестяще справился со своей задачей. Попав в самолет, Мавлади был удивлен — Хоси удалось многое: отстегнуться и встать с места под каким-то предлогом, ударом ноги в живот отпихнуть девчонку-стюардессу, оглушить выскочившего на шум помощника пилота, распахнуть дверь и спустить лестницу. Все прошло точно по плану, без сбоев.
Появившись в самолете, люди Мавлади первым делом обезоружили немца-охранника — он не успел ничего понять, как из-за занавески появилось трое боевиков, навалились на него всем скопом, и на его запястьях защелкнулись холодные наручники. В салоне экстракласса была превосходная звукоизоляция, играла музыка, и никто там вообще не знал что происходит что-то неожиданное, пока из-за ширмы не появились боевики. И когда наручники защелкнулись на запястьях телохранителя, он, как это ни странно, даже не подумал о возможности сопротивления — слишком еще сильны были штампы и предубеждения против России. Немец почему-то в первую минуту решил, что на него набросились неуловимые государственные агенты из службы бывшего КГБ, грозный миф о котором до сих пор витал в стенах посольств. Ну действительно, кто же, как не КГБ стал бы пользоваться наручниками? К тому же боевики были одеты в безукоризненные серые костюмы — это входило в планы штаба. Возможно телохранитель до самого конца так и не понял что произошло.
Так или иначе, захват прошел блестяще — шестеро боевиков и неуловимый Хоси завладели самолетом. И Мавлади продолжал действовать по плану штаба — кстати именно он предложил в штабе эту меру — расстреливать для устрашения пассажиров по одному чтобы придать акции максимальную солидность и заставить властей действовать быстро и оперативно. Но Мавлади сразу отступил от плана штаба — вместо одного, а именно телохранителя Гольца, Мавлади для начала расстрелял троих.
Помощника пилота он расстрелял просто так — тот был оглушен и стал тихо стонать, раздражая этим Мавлади. На второго человека молча и еле заметно указал Хоси. По лицу Хоси невозможно было ничего определить — это был мощный приземистый человек с чугунным подбородком и глубоко запавшими узкими глазами, в которых читалась железная воля. Горло Хоси украшал бледный еле заметный шрам. Хоси был молчалив, держался особняком и почти никогда ничего не произносил вслух — даже когда накануне в последний раз обсуждалась предстоящая операция.
Мавлади был удивлен просьбой Хоси расстрелять еще одного человека, но времени на размышления не было, а Хоси очевидно знал что делает. Даже в штабе, выдавая Хоси в подчинение Мавлади, ему намекнули, что тот — не просто боевик, и его слово должно иметь вес, несмотря на то, что он целиком и полностью подчиняется Мавлади. Мавлади так до конца и не понял что имел в виду штаб, давая ему наставления быть осторожным с Хоси и в то же время прислушиваться к его словам. Он вместе с Хоси и двумя другими сподвижниками направился к указанному месту… и обомлел. Человек, которого приказал убить Хоси, явно был чеченцем. Это было неслыханно, и Мавлади не был к этому готов — Коран запрещал убивать своих. Но была в облике человека еще одна странность — лицо его было бледным и неподвижным, даже еле заметно искаженным — а глаза закрыты. А кроме того как-то чересчур испуганно выглядели окружающие пассажиры. В следующий момент Мавлади понял в чем дело — сбоку, на плече человека в области ключицы торчал маленький пластиковый тюбик, точь в точь одноразовый шприц из военной аптечки.
— Парализатор. — глухо произнес Хоси, выдернул шприц и бросил его вниз, на ковровое покрытие пола, затем схватил человека в плаще за плечо и рывком поставил на ноги.
Вместе в Мавлади они вмиг дотащили бездвижное тело до люка и Хоси собственноручно пустил ему пулю в затылок. Мавлади был рад, что не пришлось этого делать самому — все-таки он чтил Коран. Он повернулся к Хоси и задал вопрос:
— Зачем?
И немногословный Хоси заговорил:
— Ты не знаешь чего мне это стоило. Это был сильный агент, он работал на наших врагов. Я не знаю почему он был в самолете, я рад, что прихватил с собой парализатор и смог его применить раньше, чем он меня узнал.
Мавлади ничего не ответил, только еще раз подивился мастерству и профессионализму Хоси, который успел за свои несколько минут сделать еще и это.
Подошел Тимур — высокий бородатый боевик из личной команды Мавлади.
— Проблемы. — сказал он, — Там беременная, у нее начались роды.
Мавлади немедленно направился в этот конец салона. Хоси шел за ним следом. Завидя террористов, пассажиры в салоне подняли испуганный шумок, раздались причитания.
— Сидите спокойно и вам ничего не будет. Если хоть одна гадина дернется, я пристрелю. — сказал Хоси громко по-русски.
Говорил он практически без акцента. Мавлади исподлобья глянул на Хоси — команды разговаривать с публикой он ему не давал.
Действительно в дальнем конце салона находилась беременная. Это была молодая женщина, стройная и холеная, очевидно жена нового русского или какого-то богатого человека из государственного аппарата. Сейчас она полулежала в кресле, обхватив руками живот и постанывала.
— Надо пристрелить беременную. — сказал Хоси без предисловий.
— Отставить. — приказал Мавлади. — Мы ее используем.
— Надо пристрелить беременную, — повторил Хоси, — я чувствую, что она нам провалит операцию.
Мавлади взглянул на Хоси — ему не понравился категоричный тон, которым тот разговаривал. Поэтому он повысил голос:
— Здесь командую я.
Хоси опустил глаза и сделал шаг назад. Разговор шел по-чеченски, поэтому окружающие пассажиры испуганно замерли — они уловили только напряженный тон, но не знали к кому он адресован.
Мавлади развернулся и прошел в кабину пилотов. Там уже все было сделано по плану — весь экипаж самолета был скован наручниками и уложен на полу, рты их были заклеены жестким скотчем. Мавлади сел к микрофону, быстро связался с диспетчерской и сделал первое заявление.
Когда через некоторое время на связь вышел комендант Сидоров, Мавлади несколько опешил. Действительно, штаб предусмотрел в операции почти все, не предусмотрел он только одного — что с российской стороны делом займутся такие идиоты и придется работать с вязкой бюрократической машиной. Почему-то Мавлади рассчитывал, что операцию с той стороны поведут опытные работники из высших эшелонов ФСБ — ведь случай действительно был из ряда вон выходящий. Если же прошло столько времени, и переговоры стал вести какой-то местный полковник, значит российская сторона не оценила ситуации. В голову Мавлади закралась мысль — а вдруг дело завязнет в российской бюрократической машине, затянется и окончится ничем? Ведь расстрелами пассажиров можно воздействовать на людей, но не на бездушную машину — что ей с того? Уполномоченные лица на очередном докладе ответят, мол, вот такие бесчеловечные террористы, несмотря на наши меры уничтожили пассажиров и нам пришлось их уничтожить боевыми средствами. При штурме самолета оставшиеся пассажиры погибли, экипаж погиб, террористы обезврежены. М может кто-то получит медаль за выполнение этого задания…
Поэтому Мавлади пытался по интонации растревоженного полковника Сидорова понять — как же все-таки отнеслись в верхах к происшествию, насколько серьезно, и какие меры будут приняты? Когда Сидоров заговорил о беременной, Мавлади понял, что российскую сторону действительно заботит судьба пассажиров, и это было хорошо. Поэтому он согласился обменять ее на журналистов. К сожалению он не мог связаться со штабом, хотя радиооборудование рубки «Боинга» наверняка позволяло выйти на любую волну, возможно даже на многие сотни километров. Но боевики знали как оперативно может действовать российская сторона, как моментально засекается волна передатчика и отправляется на пеленг ракета… Поэтому решение Мавлади принял на свой страх и риск, подсчитав, что терять тут нечего и конечно ни одна разведка в мире не сумеет за несколько минут подготовить агентов, одев их журналистами и выписав им фальшивые документы — а документы Мавлади собирался проверить у всех без исключения.
Когда ему доложили, что со стороны аэропорта направляется группа людей в сопровождении двух охранников, Мавлади снова связался с диспетчерской. На связь вышел все тот же Сидоров.
— Сидоров, что это за люди? — резко спросил Мавлади.
— Дак эта журналисты для обмена! — откликнулся Сидоров.
— Я вижу, не слепой. А кто это с ними?
— Сопровождающие.
— Вооружены?
— Ну а как же — внутренняя охрана аэропорта! — с неуместной гордостью отозвался Сидоров.
— Убрать немедленно, иначе я открываю огонь!
— Да как же теперь убрать? Они уже пошли. Да все равно вокруг самолета охрана аэропорта.
— Я сказал убрать или я открываю огонь! К самолеты подойдут только журналисты! — рявкнул Мавлади так, что, казалось, дрогнуло стекло кабины.
— Сейчас попробую. — испуганно сказал Сидоров и в микрофоне щелкнуло.
Прошла минута, люди приближались к самолету. Вдруг от отряда сосредоточившегося около самолета, отделился человек и пошел навстречу процессии. Он подошел к ним и стал что-то говорить, махая руками и озираясь на самолет.
— Вот это организация! — с презрением произнес Мавлади. — Даже передатчик один на всех.
— А? — тут же отозвался Сидоров из динамика.
— Значит так, — распорядился Мавлади, — слушай внимательно. Сейчас из самолета выйдет мой человек. Он будет вооружен. Он спустится по лестнице и к нему подойдут журналисты. Все шестеро. Пусть они делают то, что он скажет — что бы он не приказал, хоть раздеться догола — понятно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57