Большую часть занимали упаковки с бурым печеньем. Рядом лежал крохотный штатский костюм, сдаланный из какого-то удивительного материала — он сжимался в комок и умещался в кулаке. Надетый же на человека, костюм выглядел как плотная свободная рубашка со штанами — в такой одежде человек становился похож на кого угодно — в городе — на обычного горожанина, в лесу — на спортивного туриста, а в деревне — на проезжего агронома. Еще в посылке лежали три маленькие пластиковые капсулки. При ближайшем рассмотрении это оказались свернутые в трубку фляжки для питьевой воды. Затем шли капсулы с разными таблетками. Были еще какие-то диковинные мелочи — какие-то крохотные зажигалки, тюбики, фонарики и прочее, в том числе маленький рюкзак, сворачивающийся в комок как и костюм. К своему удивлению, Зеф обнаружил в посылке целый гримерный набор — длинные черные волосы, короткую аккуратную бородку и тюбик клея. И самое главное — был в посылке паспорт на имя некого Евгения Петровича Колесного с фотографией, поразительно напоминающей Зефа, только с лихими длинными волосами и аккуратной бородкой, а также командировочное удостоверение от института Геофизики. Зеф поразился как тщательно и предусмотрительно Янг Вай снарядил его. Он развернул письмо. Кроме каракуль Вая там была инструкция, написанная чьим-то четким почерком. Зеф с удивлением узнал, что печенье — оказывается не просто печенье, а белковый концентрат из специальных орехов и экстракта жень-шеня — такой паек входит в состав аварийного снаряжения на японских спасательных шлюпках — двух-трех печений взрослому человеку хватает на целые сутки. Таблетки представляли собой германскую аварийную аптечку на все случаи жизни — тут было все, начиная от сильнейших антибиотиков, обезболивающих, стимуляторов и змеиных противоядий — до таблеток обеззараживания воды. Фляги для воды были американского производства, а костюм и рюкзак — китайские, из специального шелка. Зеф аккуратно упаковал все это интернациональное обмундирование, еще раз перечитал письмо-инструкцию, запоминая каждое слово, и сжег его.
Затем он углубился в письмо Янга Вая. Привычной восточной притчи в письме не было, оно лишь начиналось словами: «В котле с кипящей водой нет холодного места.» Дальше шли вести и были они плохие. Неделю назад погиб Лочихин — попал под циркулярную пилу. Без какого-либо перехода Янг Вай тут же начал описывать факты большой политики — снят Роговец, возбуждено уголовное дело по факту служебных злоупотреблений. Зеф приостановил чтение. Вот это да… Снят Роговец и находится под следствием. Что это значит? Это значит что его место займет Руднев. А что выгодно Рудневу? Сдать Роговца с потрохами, помочь следствию изо всех сил. А для этого ему потребуется вскрыть все дела Роговца… И тогда обязательно будет пересмотрено дело Зефа и Лочихина — Руднев понимает, что Зеф может многое рассказать про Роговца. Но тогда рушится залог неприкосновенности Зефа — если дошло до того, что свалили Роговца, значит дело о комбинате сейчас никого не волнует, открылись дела посерьезнее. И об этих делах знает и Зеф и Лочихин, ну не то, чтобы знает — документов не имеет… Но догадывается. И тогда что сделают люди Роговца? Правильно, поспешат любым путем убрать Лочихина и Зефа. Лочихина уже убрали… Теперь Зеф не сомневался, что это не просто несчастный случай, Лочихина действительно убрали. Он вспомнил этого долговязого нескладного парня, неулыбчивого, делового… Жалко парня. Но значит скоро доберутся да Зефа — город Горький-то близко, а Тындинская область хоть и на другом конце страны, но тоже вполне достижима. Пора делать ноги.
Зеф спрятал посылку Вая и выбрался из укромного уголка. Он понимал, что надо спешить, но каким образом сбежать из зоны — совершенно не представлял.
Август — сентябрь 1990 года.
И вот через месяц заказ у Петра был почти готов. Кинжал получился роскошный, Петр с гордостью показывал его Зефу: «Смотри и учись. Руки у тебя умелые, посидишь с мое — будешь еще не то делать». Было конечно видно, что кинжал сделан в зоне — что-то сквозило в нем неуловимо грубоватое, зонное, но что именно — было неясно. Впрочем наверно именно такой кинжал и требовался заказчикам — богатый, красивый, с ностальгическим привкусом зоны. Где Петр хранит свое творение Зеф не знал. Петр занимался теперь изготовлением ножен — это не требовалось в заказе, но Петр решил «держать марку фирмы». И в один прекрасный Петр явился с утра в мастерскую после линейки весь посеревший — кинжал исчез. Кто-то разворовал тайник Петра и вынес оттуда все — и кинжал, и заготовки ножен, и даже куски золота и малахита, которые по договору оставались Петру.
Зеф внимательно разглядывал лица зэков, работающих в цехе, но догадаться кто именно разворовал тайник было совершенно невозможно. Кто-то был задумчив, кто-то озлоблен, кто-то по-воровски стрелял глазами, но так было всегда. Никаких особых потайных взглядов на рабочее место Петра и Зефа никто не бросал — Зеф надеялся именно на это. Петр не рассказал где именно был тайник, но на предположения Зефа о том, что тайник разворовал кто-то из охраны лагеря, категорически мотал головой — «вряд-ли, это свои». В перерыв Зеф с Петром ходили к местному пахану — Петр просил помочь, обещал всевозможные награды, включая доходы от двух последующих лет своей подпольной работы в мастерской. Пахан лишь покачал головой: «В зоне коммунизм, кто нашел — тот и взял.» Но затем описанием дорогого кинжала заинтересовался сам и сказал что поузнает, а там видно будет…
И как назло на следующий день приехал Гнилец. Раз в две недели он приезжал в лагерь на «Урале» за продукцией мастерских. Сам Гнилец всегда шел в начальскую столовую, где его кормили, а зэки под надзором конвоя, загружали полный кузов готовыми жестяными ведрами и ящиками с петлями. Самое трудное было погрузить в кузов деревянные контейнеры со стружкой и обрезками жести — они были громадные и неподъемные. На этот раз Зефа тоже отрядили на погрузку. Пока из кузова выгружали два пустых ящика, затем несли их за мастерские и лопатами накидывали стружку из кучи, пока наполненный ящик вдесятиром несли обратно и ставили в кузов, прошло два часа. «Урал» был загружен, а грузивших отправили обратно по мастерским. Петр сидел неподвижно, положив голову на руки. Зеф не стал ни о чем спрашивать, взял свой пробойник и начал молотить дырки. Петр заговорил сам. Когда он поднял голову, Зеф увидел, что под глазом у него здоровенный синяк. Дело было так: Гнилец аккуратно вышел с заднего двора столовой и зашел с дальнего входа в мастерскую, тихо вызвав Петра на разговор. Разговаривали они там всегда — между силовой будкой и штабелем бочек с известью. Петр признался Гнильцу, что заказ украли, и Гнилец пришел в ярость, избил Петра и пригрозил что кончит его, если через неделю заказ не отыщется.
— Ну это байки. — сказал Зеф.
— Не байки, — возразил Петр, — молод ты еще, не знаешь жизни. За такое вполне могут пришить.
— А не можешь ты сделать другой кинжал?
— Не из чего, откуда у меня золото и малахит?
— Из чего-нибудь другого. Ты можешь что-нибудь другое достать?
— Вряд-ли… Есть только бивень мамонта?
— Ну вот. А серебро?
— Можно попробовать купить здесь, у меня кое-что из заработанных денег припасено… Нет, не хватит конечно.
— У меня тоже кое-что припасено — из тех посылок с воли, помнишь мы делили? Вдвоем скинемся и хватит.
— Но как я его сделаю за неделю?
— Я помогу.
— Да ты же ничего не умеешь…
— Ну кое-чего я уже умею. И потом, там же есть и механичесткая работа, тупая — ее можно мне поручить. Шлифовать например.
— А кто будет делать нашу дневную норму по мастерской?
— Справимся. Ощетинимся и справимся.
— А смысл? Гнилец же не возьмет серебрянный кинжал?
— Это же лучше чем ничего. А там — посмотрим, может найдется, а может отработаем.
— Спасибо, брат. — Петр обнял Зефа и из правого глаза его покатилась слеза.
И они взялись за работу. Достать золотой самородок оказалось невозможно. Но зато они смогли заказать у вольных в поселке, и им принесли пять здоровенных серебрянных вилок и бивень мамонта. Неделя пролетела как один день — Зеф и Петр трудились как угорелые. И наконец новый кинжал был готов.
Гнилец приехал через две недели Зефа снова послали на погрузку «Урала», а когда он освободился, то сразу отправился за мастерскую к силовой будке и услышал обрывок разговора.
— Ты понимаешь, сука, как ты меня подставил? — шипел Гнилец, сузив глаза и приблизив свое лицо к бледному лицу Петра.
— Я сделал другой заказ. — оправдывался Петр, — Подожди немного, я накоплю денег, куплю материал и сделаю все как надо.
— Меня это не трахает, я табе дал заказ и с меня его трясут. Это твои проблемы что с ним стало.
— Леха, ну давай поговорим без понтов.
Зеф отметил, что Гнильца оказывается зовут Леха. Маленький и тщедушный Петр стоял перед здоровым Гнильцом и казался еще более маленьким чем на самом деле. Зеф решил пока не вмешиваться и наблюдал издали.
— Да кончай бакланить, я задергался с тобой тут языки сушить, меня и так сюда еле пустили.
— А что такое?
— Да вохра сменилась, меня не знают. Отвечай, падла, где заказ?
— Леха, ну ведь ты тоже мотал срок, ты знаешь все здешние расклады, ну не виноват я — растырили мой тайник.
— Значит плохо ховал. Ты пасешь на сколько тянет этот заказ? Ты знаешь что за это замочат или меня или тебя?
— Я отпашу.
— Да тебе житухи не хватит отпахать! Ты знаешь на сколько там желтого и малахита было? — Гнилец потихоньку заводился, лицо его краснело.
Петр вытащил из-за пазухи новый кинжал, завернутый в тряпку и оглянувшись протянул его Гнильцу. Гнилец удивленно взял тряпку и развернул. Глаза его заблестели.
— Что это? — спросил он.
— Это пока в часть долга. Он из серебра и мамонта… — Петр замолчал.
Гнилец оглянулся и спрятал кинжал за пазуху.
— Ты мне пургу не гони, где голдовый?
— Леха, ну екарный бабай, опять понты идут? Ну растырил кто-то мой тайник, скажи им — отпашет Петр, зуб дает век воли не видать.
Гнилец резко дернулся, сгреб Петра за робу и зашипел ему в лицо:
— Я тебе сказал, сука, гони заказ или примочу!
— Ну Леха… — вырывался Петр.
— Меня не гребет! Мне сказали притаранить заказ или кончить гниду, понял? Или меня самого примочат!
— Ну Леха…
— Да что с тобой бакланить, сукой! Сдохни падла! — Гнилец очевидно заводил сам себя.
Зеф не знал, следует ли ему выйти из-за штабеля бочек и вмешаться, или эти разговоры в порядке вещей? Пожалуй следует, и Зеф уже было двинулся вперед. Гнилец, резко оглянувшись, сгреб тщедушного Петра, подбил его ногой под колено и со всего размаху уронил на землю. Послышался глухой удар и хруст. Зефу не было видно куда упал Петр, он выскочил из-за штабеля бочек… и опоздал. Петр лежал на земле с открытыми глазами совершенно неподвижно, голова его была чуть приподняла, и только тут Зеф понял в чем дело — затылок Петра был раздроблен о старый рельс, оставшийся с тех времен, когда тут двигался какой-то рельсовый погрузчик. Из под рельса вытекала лужа крови — темная, почти черная. И Зеф понял что Петра больше нет. Поздно. Гнилец стоял к Зефу спиной — поднатужившись, он резко снял со штабеля железный бочонок с известью и уронил его на лицо Петра. Снова раздался хруст и что-то чавкнуло. «Чтобы улик не осталось — напишут в акте, мол, несчастный случай на территории, завалился штабель бочек.» — мелькнуло в голове Зефа и он кинулся вперед.
Увидев появившегося Зефа, Гнилец поначалу растерялся, но мигом отскочил и вынул из кармана самодельную финку. Ростом он был примерно с Зефа, но, судя по тому, как он поднял бочку с известью, силы был здоровенной, Зеф даже засомневался, смог ли бы он сам так легко поднять бочку? Гнилец кинулся на Зефа, выставив вперед финку. Зеф сместился чуть вбок и Гнилец промахнулся.
— Ты кто такой? — хрипло спросил Гнилец.
— Кореш Петра.
— Конец тебе, кореш.
Зеф еще никак не мог прийти в себя — только что здесь был человек, хороший человек, хоть странный немного и побитый жизнью, но друг, настоящий друг. И вот теперь Петра нет. Зеф сейчас не задумывался над тем, что он делает — вся жизнь после ареста, жизнь на зоне, последняя неделя каторжной работы, — все это заслонило от него на миг и весь остальной мир и свою собственную судьбу. Такого с Зефом еще никогда не было — он потерял контроль за своими действиями.
— Хана тебе. — сказал Гнилец и бросился снова на Зефа.
Зеф, не помня себя, яростно мотанул кулаком, проводя апперкот, но Гнилец извернулся и Зеф попал ему только в плечо. Финка Гнильца, чиркнув по руке Зефа, распорола рукав и слегка расцарапала руку. Боли Зеф не почувуствовал, но наверно она сыграла свою роль — Зеф наконец пришел в себя, взял себя в руки. Теперь он уже мог мыслить трезво и хладнокровно. Он переместился чуть в сторону, Гнилец двинулся следом, они чуть прошли по кругу, топчась по крохотной площадке, закрытой от всех глаз кожухом электроподстанции и штабелями бочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Затем он углубился в письмо Янга Вая. Привычной восточной притчи в письме не было, оно лишь начиналось словами: «В котле с кипящей водой нет холодного места.» Дальше шли вести и были они плохие. Неделю назад погиб Лочихин — попал под циркулярную пилу. Без какого-либо перехода Янг Вай тут же начал описывать факты большой политики — снят Роговец, возбуждено уголовное дело по факту служебных злоупотреблений. Зеф приостановил чтение. Вот это да… Снят Роговец и находится под следствием. Что это значит? Это значит что его место займет Руднев. А что выгодно Рудневу? Сдать Роговца с потрохами, помочь следствию изо всех сил. А для этого ему потребуется вскрыть все дела Роговца… И тогда обязательно будет пересмотрено дело Зефа и Лочихина — Руднев понимает, что Зеф может многое рассказать про Роговца. Но тогда рушится залог неприкосновенности Зефа — если дошло до того, что свалили Роговца, значит дело о комбинате сейчас никого не волнует, открылись дела посерьезнее. И об этих делах знает и Зеф и Лочихин, ну не то, чтобы знает — документов не имеет… Но догадывается. И тогда что сделают люди Роговца? Правильно, поспешат любым путем убрать Лочихина и Зефа. Лочихина уже убрали… Теперь Зеф не сомневался, что это не просто несчастный случай, Лочихина действительно убрали. Он вспомнил этого долговязого нескладного парня, неулыбчивого, делового… Жалко парня. Но значит скоро доберутся да Зефа — город Горький-то близко, а Тындинская область хоть и на другом конце страны, но тоже вполне достижима. Пора делать ноги.
Зеф спрятал посылку Вая и выбрался из укромного уголка. Он понимал, что надо спешить, но каким образом сбежать из зоны — совершенно не представлял.
Август — сентябрь 1990 года.
И вот через месяц заказ у Петра был почти готов. Кинжал получился роскошный, Петр с гордостью показывал его Зефу: «Смотри и учись. Руки у тебя умелые, посидишь с мое — будешь еще не то делать». Было конечно видно, что кинжал сделан в зоне — что-то сквозило в нем неуловимо грубоватое, зонное, но что именно — было неясно. Впрочем наверно именно такой кинжал и требовался заказчикам — богатый, красивый, с ностальгическим привкусом зоны. Где Петр хранит свое творение Зеф не знал. Петр занимался теперь изготовлением ножен — это не требовалось в заказе, но Петр решил «держать марку фирмы». И в один прекрасный Петр явился с утра в мастерскую после линейки весь посеревший — кинжал исчез. Кто-то разворовал тайник Петра и вынес оттуда все — и кинжал, и заготовки ножен, и даже куски золота и малахита, которые по договору оставались Петру.
Зеф внимательно разглядывал лица зэков, работающих в цехе, но догадаться кто именно разворовал тайник было совершенно невозможно. Кто-то был задумчив, кто-то озлоблен, кто-то по-воровски стрелял глазами, но так было всегда. Никаких особых потайных взглядов на рабочее место Петра и Зефа никто не бросал — Зеф надеялся именно на это. Петр не рассказал где именно был тайник, но на предположения Зефа о том, что тайник разворовал кто-то из охраны лагеря, категорически мотал головой — «вряд-ли, это свои». В перерыв Зеф с Петром ходили к местному пахану — Петр просил помочь, обещал всевозможные награды, включая доходы от двух последующих лет своей подпольной работы в мастерской. Пахан лишь покачал головой: «В зоне коммунизм, кто нашел — тот и взял.» Но затем описанием дорогого кинжала заинтересовался сам и сказал что поузнает, а там видно будет…
И как назло на следующий день приехал Гнилец. Раз в две недели он приезжал в лагерь на «Урале» за продукцией мастерских. Сам Гнилец всегда шел в начальскую столовую, где его кормили, а зэки под надзором конвоя, загружали полный кузов готовыми жестяными ведрами и ящиками с петлями. Самое трудное было погрузить в кузов деревянные контейнеры со стружкой и обрезками жести — они были громадные и неподъемные. На этот раз Зефа тоже отрядили на погрузку. Пока из кузова выгружали два пустых ящика, затем несли их за мастерские и лопатами накидывали стружку из кучи, пока наполненный ящик вдесятиром несли обратно и ставили в кузов, прошло два часа. «Урал» был загружен, а грузивших отправили обратно по мастерским. Петр сидел неподвижно, положив голову на руки. Зеф не стал ни о чем спрашивать, взял свой пробойник и начал молотить дырки. Петр заговорил сам. Когда он поднял голову, Зеф увидел, что под глазом у него здоровенный синяк. Дело было так: Гнилец аккуратно вышел с заднего двора столовой и зашел с дальнего входа в мастерскую, тихо вызвав Петра на разговор. Разговаривали они там всегда — между силовой будкой и штабелем бочек с известью. Петр признался Гнильцу, что заказ украли, и Гнилец пришел в ярость, избил Петра и пригрозил что кончит его, если через неделю заказ не отыщется.
— Ну это байки. — сказал Зеф.
— Не байки, — возразил Петр, — молод ты еще, не знаешь жизни. За такое вполне могут пришить.
— А не можешь ты сделать другой кинжал?
— Не из чего, откуда у меня золото и малахит?
— Из чего-нибудь другого. Ты можешь что-нибудь другое достать?
— Вряд-ли… Есть только бивень мамонта?
— Ну вот. А серебро?
— Можно попробовать купить здесь, у меня кое-что из заработанных денег припасено… Нет, не хватит конечно.
— У меня тоже кое-что припасено — из тех посылок с воли, помнишь мы делили? Вдвоем скинемся и хватит.
— Но как я его сделаю за неделю?
— Я помогу.
— Да ты же ничего не умеешь…
— Ну кое-чего я уже умею. И потом, там же есть и механичесткая работа, тупая — ее можно мне поручить. Шлифовать например.
— А кто будет делать нашу дневную норму по мастерской?
— Справимся. Ощетинимся и справимся.
— А смысл? Гнилец же не возьмет серебрянный кинжал?
— Это же лучше чем ничего. А там — посмотрим, может найдется, а может отработаем.
— Спасибо, брат. — Петр обнял Зефа и из правого глаза его покатилась слеза.
И они взялись за работу. Достать золотой самородок оказалось невозможно. Но зато они смогли заказать у вольных в поселке, и им принесли пять здоровенных серебрянных вилок и бивень мамонта. Неделя пролетела как один день — Зеф и Петр трудились как угорелые. И наконец новый кинжал был готов.
Гнилец приехал через две недели Зефа снова послали на погрузку «Урала», а когда он освободился, то сразу отправился за мастерскую к силовой будке и услышал обрывок разговора.
— Ты понимаешь, сука, как ты меня подставил? — шипел Гнилец, сузив глаза и приблизив свое лицо к бледному лицу Петра.
— Я сделал другой заказ. — оправдывался Петр, — Подожди немного, я накоплю денег, куплю материал и сделаю все как надо.
— Меня это не трахает, я табе дал заказ и с меня его трясут. Это твои проблемы что с ним стало.
— Леха, ну давай поговорим без понтов.
Зеф отметил, что Гнильца оказывается зовут Леха. Маленький и тщедушный Петр стоял перед здоровым Гнильцом и казался еще более маленьким чем на самом деле. Зеф решил пока не вмешиваться и наблюдал издали.
— Да кончай бакланить, я задергался с тобой тут языки сушить, меня и так сюда еле пустили.
— А что такое?
— Да вохра сменилась, меня не знают. Отвечай, падла, где заказ?
— Леха, ну ведь ты тоже мотал срок, ты знаешь все здешние расклады, ну не виноват я — растырили мой тайник.
— Значит плохо ховал. Ты пасешь на сколько тянет этот заказ? Ты знаешь что за это замочат или меня или тебя?
— Я отпашу.
— Да тебе житухи не хватит отпахать! Ты знаешь на сколько там желтого и малахита было? — Гнилец потихоньку заводился, лицо его краснело.
Петр вытащил из-за пазухи новый кинжал, завернутый в тряпку и оглянувшись протянул его Гнильцу. Гнилец удивленно взял тряпку и развернул. Глаза его заблестели.
— Что это? — спросил он.
— Это пока в часть долга. Он из серебра и мамонта… — Петр замолчал.
Гнилец оглянулся и спрятал кинжал за пазуху.
— Ты мне пургу не гони, где голдовый?
— Леха, ну екарный бабай, опять понты идут? Ну растырил кто-то мой тайник, скажи им — отпашет Петр, зуб дает век воли не видать.
Гнилец резко дернулся, сгреб Петра за робу и зашипел ему в лицо:
— Я тебе сказал, сука, гони заказ или примочу!
— Ну Леха… — вырывался Петр.
— Меня не гребет! Мне сказали притаранить заказ или кончить гниду, понял? Или меня самого примочат!
— Ну Леха…
— Да что с тобой бакланить, сукой! Сдохни падла! — Гнилец очевидно заводил сам себя.
Зеф не знал, следует ли ему выйти из-за штабеля бочек и вмешаться, или эти разговоры в порядке вещей? Пожалуй следует, и Зеф уже было двинулся вперед. Гнилец, резко оглянувшись, сгреб тщедушного Петра, подбил его ногой под колено и со всего размаху уронил на землю. Послышался глухой удар и хруст. Зефу не было видно куда упал Петр, он выскочил из-за штабеля бочек… и опоздал. Петр лежал на земле с открытыми глазами совершенно неподвижно, голова его была чуть приподняла, и только тут Зеф понял в чем дело — затылок Петра был раздроблен о старый рельс, оставшийся с тех времен, когда тут двигался какой-то рельсовый погрузчик. Из под рельса вытекала лужа крови — темная, почти черная. И Зеф понял что Петра больше нет. Поздно. Гнилец стоял к Зефу спиной — поднатужившись, он резко снял со штабеля железный бочонок с известью и уронил его на лицо Петра. Снова раздался хруст и что-то чавкнуло. «Чтобы улик не осталось — напишут в акте, мол, несчастный случай на территории, завалился штабель бочек.» — мелькнуло в голове Зефа и он кинулся вперед.
Увидев появившегося Зефа, Гнилец поначалу растерялся, но мигом отскочил и вынул из кармана самодельную финку. Ростом он был примерно с Зефа, но, судя по тому, как он поднял бочку с известью, силы был здоровенной, Зеф даже засомневался, смог ли бы он сам так легко поднять бочку? Гнилец кинулся на Зефа, выставив вперед финку. Зеф сместился чуть вбок и Гнилец промахнулся.
— Ты кто такой? — хрипло спросил Гнилец.
— Кореш Петра.
— Конец тебе, кореш.
Зеф еще никак не мог прийти в себя — только что здесь был человек, хороший человек, хоть странный немного и побитый жизнью, но друг, настоящий друг. И вот теперь Петра нет. Зеф сейчас не задумывался над тем, что он делает — вся жизнь после ареста, жизнь на зоне, последняя неделя каторжной работы, — все это заслонило от него на миг и весь остальной мир и свою собственную судьбу. Такого с Зефом еще никогда не было — он потерял контроль за своими действиями.
— Хана тебе. — сказал Гнилец и бросился снова на Зефа.
Зеф, не помня себя, яростно мотанул кулаком, проводя апперкот, но Гнилец извернулся и Зеф попал ему только в плечо. Финка Гнильца, чиркнув по руке Зефа, распорола рукав и слегка расцарапала руку. Боли Зеф не почувуствовал, но наверно она сыграла свою роль — Зеф наконец пришел в себя, взял себя в руки. Теперь он уже мог мыслить трезво и хладнокровно. Он переместился чуть в сторону, Гнилец двинулся следом, они чуть прошли по кругу, топчась по крохотной площадке, закрытой от всех глаз кожухом электроподстанции и штабелями бочек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57