Замечательный вопрос. Оставшийся без ответа.
Щетинистые свернули немного в сторону, котлы кончились, и, протоптанная в камнях дорожка, пустилась на подъем. Естественно, что нас волокли по бордюру. И как следствие, многочисленные травмы рук, головы, а главное ушей. Но если ноги целы, то есть на что надеяться.
В конце концов мне все это надоело. Утомительная дорога, постоянные толчки и неразговорчивые несуны. Мне захотелось поколдовать. На что-то ведь я годен?
Но очевидно во время прохождения маршрута меня несколько раз сильно стукнуло именно в тех точках черепа, где находились основные включатели волшебных способностей.
Сказать по правде, не доверял я этим колдовским штучкам. Ну что это такое? Сегодня есть, завтра нет. А послезавтра только воспоминания о героических делах. Неинтересно. Вот если бы…
Ноги неожиданно были отпущены, я не успел приготовиться, а потому основным местом соприкосновения с каменистым ландшафтом оказалась голова, спина и, наконец, попа. Последняя потерпит.
Первым делом я вытащил кляп. Уже порядком уменьшившийся в размерах. За это время я даже ка– то привык к нему. И вкус ничего. Довольно свежий на вид. Потом постарался выплюнуть все то, что накопилось. Удачно. И только потом позволил себе потереть ушибленные места.
– Почему? – промычал Мустафа. Процесс освобождения полости рта от инородных предметов у него шел не так успешно.
– Что, почему?
Знаете, что самое важное для разведчика, попавшего с важным задание в чужую страну? Уметь делать сразу три дела: – говорить, смотреть по сторонам и подготавливать запасные пути отхода. Этим я и решил заняться во время продуктивной беседы с ангелом.
– Я спрашиваю, ну почему, как только мы оказываемся в относительной свободе, у нас всегда пропадает оружие.
– Не только оружие, – согласился я, оглядывая симпатичную каменистую полянку перед темнеющим входом в пещеру. Щетинистые, три экземпляра, стояли в сторонке и о чем-то мило между собой порыкивали. То, что они то и дело показывали на Зинаиду пальцами, говорить не стану. Неприлично.
– Что, опять с башкой не все в порядке? – ай-ай-ай, как быстро падает у хранителей настроение. Подумаешь, не смогу колдовство сотворить! А голова на что?
В обозримых ландшафтах ничего примечательного не имелось. Основную площадь до далекого волнистого горизонта занимали котлы. Мда. Живешь себе, поживаешь, а потом раз! В общей серной ванне. Как в каммуналке. Каждой душе к такому-то году по отдельному резервуару! С видом на море.
Щетинистые, широко расставляя корявые ноги, что-то надумали. Они снова взялись выполнять функции проводников. Но на сей раз все обошлось. На своих двоих, то и дело получая пинки под зад от идущего сзади качка, мы быстренько двинулись к пещере, зашли, немного потолкались в темноте и вышли на освещенный участок. Я бы сказал, подземный грот. Сталактиты там, сталагмиты разные. Во общем ерунда, за исключением небольшой двери, рядом с которой в скале было прорублено окошко.
Довольно старый, с обвисшими бледными щеками и растопыренными ноздрями в окошке сидел ЗЛО. Да нет, не «зло», а просто, ЗЛО. Именно такие буквы оказались выбиты над окошком. Зинаида быстренько пролистала в голове словарики и выдала обалденную расшифровку.
– Заведующий Лечебного Отделения.
Наши сопровождающие подрулили к окошку и довольно четко доложили о прибытии военнопленных. Дядька в окошке облизал широким коровьим языком сначала всю свою физиономию, затем помусолил о тот же язык толстый предмет (предположительно карандаш) и старательно, проговаривая по слогам услышанное, занес их в толстенную книгу.
– Учет и еще раз учет, – определил наше положение хранитель, – У меня тут план имеется. Ты послушай. Если это на самом деле ад…
– А ты все еще сомневаешься?
– Да нет. Если ад, то есть неплохой шанс выбраться отсюда живыми.
– Объясни. Зин, двигай поближе, пока они там наши анкеты проверяют. Мус нашел путь к спасению.
Зинаида радостно взвизгнула. На нас стали обращать внимание. Я поторопил ангела.
– Дело все в чем? – без предварительно заслушивания начал Мустафа, – У нас в конторе по некоторым секретным сведениям, ну неважно откуда я знаю, содержится задержанный за нарушение границы один из сотрудников местной службы. Так называемой ОЗПП. Что, что? Отдел защиты прав потребителей. Откуда я знаю почему! Я в адские дела не лез никогда. Мне своих забот хватало. Но не это главное. Ну не спешите, пожалуйста. Они готовы были выкупить своего сотрудника на любых условиях. А зачем выкупать, когда можно обменять.
Мустафа ждал бурного одобрения. Но Зинка, на что тупая в области человеческого совершенства, и та скуксилась. А я только презрительно посмотрел сверху вниз на растерявшегося ангела, сплюнул ему под ноги и выцедил:
– Без нас на ту сторону уйти хочешь? Не выйдет.
– Да, – подхватила Зинка, – Мы слишком много знаем и сумеем кое-что рассказать соответствующим органам. У нас длинные руки. Вот.
– Да вы что? Чтоб я. . Да я… Да мы.., – и далее в том же темпе.
К счастью для Мустафы, что к этому времени щетинистые закончили с бюрократическими проволочками и сдали нас в руки старика из окошка.
Нас затолкали в дверь. Волоча за собой ногу, старик, не глядя на нас, заковылял впереди. Естественно, что мы дружной толпой повалили следом. Во-первых деваться некуда. Во-вторых просто интересно. Но скорее первое, нежели второе.
Путь оказался недолгим. Несколько коротких остановок, заполнение новых бланков у таких же безобразных старикашек. Потом санобработка, где нас, невзирая на разность полов, заставили поплескаться в нещадно пахнущей хлоркой воде. В конце концов нам на мягкое место поставили что-то вроде печати, мол де соответствуют всем нормам, и выгнали в мрачного вида зал.
Холодные стены, холодный пол, никакого отопления, разве что свет от подвешенных над головами тусклых хрустальных камней. И то хорошо. Потемки хуже неволи.
Стол из цельного куска камня, кресла-стулья из того же материала. Такое впечатление, что дальше палеолита ребята в развитии не продвинулись. За столом сидело трое ужастиков. Точно такого же мы зашибли наверху, еще в своем мире. Ну может быть постарше. Седоватый блеск шерсти красноречиво рассказывал о долгих, бурно прожитых столетиях.
– Новая партия, господа, – я несказанно обрадовался, услышав знакомую речь, что в некотором образе подтвердило, что наш язык, действительно, велик и могуч.
Но мне не понравилось другое. Как ребята относятся к делу. Последнее сообщение одного из них не вызвало должного интереса со стороны остальных двух. Они продолжали заниматься своими делами. Тот что справа, закинув лапы на стол рассматривал какой-то журнал, я могу ошибаться, но с моего места могло показаться, что это местное издание Плей Боя. Второй, с очками на расплющенном носу, старательно выцарапывал толстым когтем какую-то, должно быть не слишком пристойную надпись, на поверхности стола.
Жаль конечно отрывать ребят от дела, но и стоять с голыми пятками на прохладном полу тоже радости мало. Того и гляди насморк заработаешь. Пришлось вежливо кашлянуть. Мустафа совершенно правильно оценил обстановку и, стараясь загладить дурное впечатление от недавнего разговора, принялся надсадно кашлять.
Наверно я слишком предвзято отношусь к нему, но именно его, разрывающие легкие, звуки привели монстров в нормальный рабочий вид. Журнальчик (ах уж эти мужики) быстро оказался спрятан под стол, поверхность стола освобождена от приличной кучки каменной пыли, морды приобрели подобающее работе выражение.
Тот первый, который и заметил наше прибытие, порывшись перед собой в стопке бумаг, извлек одну из них и водя мизинцем по строчкам прочитал.
– Господа! Надо быстренько решить проблему. Три экземпляра вывалились из емкости по профилактическим воспитаниям. Сотрудники, которые их привели, не могут правильно определить то место, где они их поймали. Что делать, господа? Знаю, что нам приходиться работать с неквалифицированными рабочими. Но таков рынок. Но вернемся к делам. Этих троих необходимо куда-нибудь запихать, пока произведут индефикацию личности.
– В третий сектор их, там места свободные имеются, – дядька с журналом, недолго думая, предложил свою версию и, радуясь быстрому решению, довольно поскреб подбородок.
– В третьем секторе газ отключили, – внес свои коррективы «художник», – На резерве держатся пока, но положение плачевное. Просили новеньких не присылать. Топлива осталось лет на сто всего.
– Бог знает, что происходит, – выругался старший по виду, – с этими поставщиками одни проблемы. Пока на дровах работали и то спокойней было. А помнишь, Петрарх…
Ну вот. Про нас снова забыли. Троица сгрудилась к центру и начались воспоминания давно ушедших дней. Но занятно, честно скажу, занятно. Особенно те места, где упоминались души всем известных на земле личностей.
Ну да ладно. Я давно уже стоял на одной ноге, вторую засунув под коленку. Зинка, не обращая внимания на наготу, мелко постукивая зубами лезла погреться. Я не возражал. Мус последовал доброму совету и вскоре мы представляли небольшой такой тесный ансамбль стучащих зубчиков. Неплохо выходило. Наконец на нас соизволили обратить внимание.
– Так что с этими. Они, вообще, кто?
Самое приятное, когда тебя никто не знает.
– Какая разница кто? Давайте их пока в комнату отдыха.
Наша судьба решилась. На ближайшее время и с довольно неплохим результатом. Комната отдыха, это вам не серные бани.
Когда нас уводили, краем уха я уловил несколько фраз интересной информации.
Тот, в очках, спрашивает:
– Ну и что Совет Безопасности?
– Они потеряли ценного агента на поверхности. А ключ запихали в клетку.
Расслышать, что там дальше, возможности не представилось, но и предоставленная информация представляла определенный интерес. Агент – тот, которого мы запинали. Ключ – скорее всего и есть гвоздики. Все за то. А вот где находиться клетка, большой и на сегодняшний день самый важный вопрос. Сложный? Согласен. И решать его придется мне. Нам.
Комната отдыха только называлась таковой. Как только мы ввалились в низенькие двери, нас тут же скрутили по ногам и рукам, подвесили на персональные дыбы последней конструкции и позволили немного отдохнуть. Ровно столько, сколько потребовалось неприятной твари состоящей преимущественно из рук добраться до стола, распечатать пакет и огласить вслух предписание.
– О, не повезло вам приятели! – не глядя на нас, воскликнул он всеми двумя ртами, – У вас, значица, побег с постоянного места прописки. Нехорошо. Порядок должен быть везде. Если сказано в контейнере мучаться, значит так тому и положено. А теперь придется отвечать. Ну вы не расстраивайтесь. До окончательного вынесения решения дня три, а пока у меня перекантуетесь. Отдохнете. Жирку нагуляете. А если хотите, психологическую подготовочку проведу, чтоб потом полегче было. Жизнь штука сложная. Я ж все понимаю. Не вы первые, не вы последние. Бывало приведут ко мне непокорного. Уж такого, что страсть. В контейнере сидеть не хочет, среда ему, видите, там не нравиться. Ну отдохнет у меня малехо, расслабиться. А потом как засунут в Клетку, – слушай Вася, слушай, да на ус мотай, – Он там и до ума доходит. Верните обратно, кричит. Не могу более. Да поздно. Кто в Клетку попал, тому назад дороги нет. Да вы не волнуйтесь. Вас может и не отправят. Таких как вы, отказчиков, обычно под станок укладывают. Ну ладно. Что-то я заболтался с вами.
Многорукий дядька отдал несколько распоряжений таким же как он, но помельче ростом, существам, взобрался на высокий стул и, то и дело сверяясь с записями стал развлекать и нас и себя.
– Вы ребята извините, но у меня практиканты сегодня. Если что не так, сразу говорите. А то ведь знаете, молодежь! Необузданна и неопытна. Ну все, поехали.
Ученики по команде многорукого закрутили рычажки, колесики и нас, привязанных и закованных стало разрывать на части.
Отдых длился два дня.
Практиканты попались старательные и дотошные. И больно обходительные. Как что, сразу подбегают: – «Дядь Вась? Ну как, больно?» Я естественно делаю мальчишкам приятное. Зубы стисну, слезы обратно затолкаю. Нет, говорю, ребятки. Все нормально. А они сорванцы радостно так завизжат и еще сильнее за колесики дергают. Аж косточки пластилином вытягиваются.
А многорукий уж больно сердобольный. Подойдет, бывало, за подбородок голову поднимет, в глаза заглянет, мокрые волосы со лба уберет. И практикантам своим советует. Так мол и так. Вот здесь полегче, все равно ничего не чувствует. А вот здесь килограмм на двадцать нагрузочку прибавь. Ничего что морщиться. Значит дело правильно делаем.
Зинаида сорвалась в первый же день. Полная потеря сознания. Висит безвольной куклой. Пытались было в чувство привести, куда там. Бестолку. Так что, Зинка, лучше всех устроилась. Ее почти и не «отдыхали».
А вот Мустафе пришлось более чем несладко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Щетинистые свернули немного в сторону, котлы кончились, и, протоптанная в камнях дорожка, пустилась на подъем. Естественно, что нас волокли по бордюру. И как следствие, многочисленные травмы рук, головы, а главное ушей. Но если ноги целы, то есть на что надеяться.
В конце концов мне все это надоело. Утомительная дорога, постоянные толчки и неразговорчивые несуны. Мне захотелось поколдовать. На что-то ведь я годен?
Но очевидно во время прохождения маршрута меня несколько раз сильно стукнуло именно в тех точках черепа, где находились основные включатели волшебных способностей.
Сказать по правде, не доверял я этим колдовским штучкам. Ну что это такое? Сегодня есть, завтра нет. А послезавтра только воспоминания о героических делах. Неинтересно. Вот если бы…
Ноги неожиданно были отпущены, я не успел приготовиться, а потому основным местом соприкосновения с каменистым ландшафтом оказалась голова, спина и, наконец, попа. Последняя потерпит.
Первым делом я вытащил кляп. Уже порядком уменьшившийся в размерах. За это время я даже ка– то привык к нему. И вкус ничего. Довольно свежий на вид. Потом постарался выплюнуть все то, что накопилось. Удачно. И только потом позволил себе потереть ушибленные места.
– Почему? – промычал Мустафа. Процесс освобождения полости рта от инородных предметов у него шел не так успешно.
– Что, почему?
Знаете, что самое важное для разведчика, попавшего с важным задание в чужую страну? Уметь делать сразу три дела: – говорить, смотреть по сторонам и подготавливать запасные пути отхода. Этим я и решил заняться во время продуктивной беседы с ангелом.
– Я спрашиваю, ну почему, как только мы оказываемся в относительной свободе, у нас всегда пропадает оружие.
– Не только оружие, – согласился я, оглядывая симпатичную каменистую полянку перед темнеющим входом в пещеру. Щетинистые, три экземпляра, стояли в сторонке и о чем-то мило между собой порыкивали. То, что они то и дело показывали на Зинаиду пальцами, говорить не стану. Неприлично.
– Что, опять с башкой не все в порядке? – ай-ай-ай, как быстро падает у хранителей настроение. Подумаешь, не смогу колдовство сотворить! А голова на что?
В обозримых ландшафтах ничего примечательного не имелось. Основную площадь до далекого волнистого горизонта занимали котлы. Мда. Живешь себе, поживаешь, а потом раз! В общей серной ванне. Как в каммуналке. Каждой душе к такому-то году по отдельному резервуару! С видом на море.
Щетинистые, широко расставляя корявые ноги, что-то надумали. Они снова взялись выполнять функции проводников. Но на сей раз все обошлось. На своих двоих, то и дело получая пинки под зад от идущего сзади качка, мы быстренько двинулись к пещере, зашли, немного потолкались в темноте и вышли на освещенный участок. Я бы сказал, подземный грот. Сталактиты там, сталагмиты разные. Во общем ерунда, за исключением небольшой двери, рядом с которой в скале было прорублено окошко.
Довольно старый, с обвисшими бледными щеками и растопыренными ноздрями в окошке сидел ЗЛО. Да нет, не «зло», а просто, ЗЛО. Именно такие буквы оказались выбиты над окошком. Зинаида быстренько пролистала в голове словарики и выдала обалденную расшифровку.
– Заведующий Лечебного Отделения.
Наши сопровождающие подрулили к окошку и довольно четко доложили о прибытии военнопленных. Дядька в окошке облизал широким коровьим языком сначала всю свою физиономию, затем помусолил о тот же язык толстый предмет (предположительно карандаш) и старательно, проговаривая по слогам услышанное, занес их в толстенную книгу.
– Учет и еще раз учет, – определил наше положение хранитель, – У меня тут план имеется. Ты послушай. Если это на самом деле ад…
– А ты все еще сомневаешься?
– Да нет. Если ад, то есть неплохой шанс выбраться отсюда живыми.
– Объясни. Зин, двигай поближе, пока они там наши анкеты проверяют. Мус нашел путь к спасению.
Зинаида радостно взвизгнула. На нас стали обращать внимание. Я поторопил ангела.
– Дело все в чем? – без предварительно заслушивания начал Мустафа, – У нас в конторе по некоторым секретным сведениям, ну неважно откуда я знаю, содержится задержанный за нарушение границы один из сотрудников местной службы. Так называемой ОЗПП. Что, что? Отдел защиты прав потребителей. Откуда я знаю почему! Я в адские дела не лез никогда. Мне своих забот хватало. Но не это главное. Ну не спешите, пожалуйста. Они готовы были выкупить своего сотрудника на любых условиях. А зачем выкупать, когда можно обменять.
Мустафа ждал бурного одобрения. Но Зинка, на что тупая в области человеческого совершенства, и та скуксилась. А я только презрительно посмотрел сверху вниз на растерявшегося ангела, сплюнул ему под ноги и выцедил:
– Без нас на ту сторону уйти хочешь? Не выйдет.
– Да, – подхватила Зинка, – Мы слишком много знаем и сумеем кое-что рассказать соответствующим органам. У нас длинные руки. Вот.
– Да вы что? Чтоб я. . Да я… Да мы.., – и далее в том же темпе.
К счастью для Мустафы, что к этому времени щетинистые закончили с бюрократическими проволочками и сдали нас в руки старика из окошка.
Нас затолкали в дверь. Волоча за собой ногу, старик, не глядя на нас, заковылял впереди. Естественно, что мы дружной толпой повалили следом. Во-первых деваться некуда. Во-вторых просто интересно. Но скорее первое, нежели второе.
Путь оказался недолгим. Несколько коротких остановок, заполнение новых бланков у таких же безобразных старикашек. Потом санобработка, где нас, невзирая на разность полов, заставили поплескаться в нещадно пахнущей хлоркой воде. В конце концов нам на мягкое место поставили что-то вроде печати, мол де соответствуют всем нормам, и выгнали в мрачного вида зал.
Холодные стены, холодный пол, никакого отопления, разве что свет от подвешенных над головами тусклых хрустальных камней. И то хорошо. Потемки хуже неволи.
Стол из цельного куска камня, кресла-стулья из того же материала. Такое впечатление, что дальше палеолита ребята в развитии не продвинулись. За столом сидело трое ужастиков. Точно такого же мы зашибли наверху, еще в своем мире. Ну может быть постарше. Седоватый блеск шерсти красноречиво рассказывал о долгих, бурно прожитых столетиях.
– Новая партия, господа, – я несказанно обрадовался, услышав знакомую речь, что в некотором образе подтвердило, что наш язык, действительно, велик и могуч.
Но мне не понравилось другое. Как ребята относятся к делу. Последнее сообщение одного из них не вызвало должного интереса со стороны остальных двух. Они продолжали заниматься своими делами. Тот что справа, закинув лапы на стол рассматривал какой-то журнал, я могу ошибаться, но с моего места могло показаться, что это местное издание Плей Боя. Второй, с очками на расплющенном носу, старательно выцарапывал толстым когтем какую-то, должно быть не слишком пристойную надпись, на поверхности стола.
Жаль конечно отрывать ребят от дела, но и стоять с голыми пятками на прохладном полу тоже радости мало. Того и гляди насморк заработаешь. Пришлось вежливо кашлянуть. Мустафа совершенно правильно оценил обстановку и, стараясь загладить дурное впечатление от недавнего разговора, принялся надсадно кашлять.
Наверно я слишком предвзято отношусь к нему, но именно его, разрывающие легкие, звуки привели монстров в нормальный рабочий вид. Журнальчик (ах уж эти мужики) быстро оказался спрятан под стол, поверхность стола освобождена от приличной кучки каменной пыли, морды приобрели подобающее работе выражение.
Тот первый, который и заметил наше прибытие, порывшись перед собой в стопке бумаг, извлек одну из них и водя мизинцем по строчкам прочитал.
– Господа! Надо быстренько решить проблему. Три экземпляра вывалились из емкости по профилактическим воспитаниям. Сотрудники, которые их привели, не могут правильно определить то место, где они их поймали. Что делать, господа? Знаю, что нам приходиться работать с неквалифицированными рабочими. Но таков рынок. Но вернемся к делам. Этих троих необходимо куда-нибудь запихать, пока произведут индефикацию личности.
– В третий сектор их, там места свободные имеются, – дядька с журналом, недолго думая, предложил свою версию и, радуясь быстрому решению, довольно поскреб подбородок.
– В третьем секторе газ отключили, – внес свои коррективы «художник», – На резерве держатся пока, но положение плачевное. Просили новеньких не присылать. Топлива осталось лет на сто всего.
– Бог знает, что происходит, – выругался старший по виду, – с этими поставщиками одни проблемы. Пока на дровах работали и то спокойней было. А помнишь, Петрарх…
Ну вот. Про нас снова забыли. Троица сгрудилась к центру и начались воспоминания давно ушедших дней. Но занятно, честно скажу, занятно. Особенно те места, где упоминались души всем известных на земле личностей.
Ну да ладно. Я давно уже стоял на одной ноге, вторую засунув под коленку. Зинка, не обращая внимания на наготу, мелко постукивая зубами лезла погреться. Я не возражал. Мус последовал доброму совету и вскоре мы представляли небольшой такой тесный ансамбль стучащих зубчиков. Неплохо выходило. Наконец на нас соизволили обратить внимание.
– Так что с этими. Они, вообще, кто?
Самое приятное, когда тебя никто не знает.
– Какая разница кто? Давайте их пока в комнату отдыха.
Наша судьба решилась. На ближайшее время и с довольно неплохим результатом. Комната отдыха, это вам не серные бани.
Когда нас уводили, краем уха я уловил несколько фраз интересной информации.
Тот, в очках, спрашивает:
– Ну и что Совет Безопасности?
– Они потеряли ценного агента на поверхности. А ключ запихали в клетку.
Расслышать, что там дальше, возможности не представилось, но и предоставленная информация представляла определенный интерес. Агент – тот, которого мы запинали. Ключ – скорее всего и есть гвоздики. Все за то. А вот где находиться клетка, большой и на сегодняшний день самый важный вопрос. Сложный? Согласен. И решать его придется мне. Нам.
Комната отдыха только называлась таковой. Как только мы ввалились в низенькие двери, нас тут же скрутили по ногам и рукам, подвесили на персональные дыбы последней конструкции и позволили немного отдохнуть. Ровно столько, сколько потребовалось неприятной твари состоящей преимущественно из рук добраться до стола, распечатать пакет и огласить вслух предписание.
– О, не повезло вам приятели! – не глядя на нас, воскликнул он всеми двумя ртами, – У вас, значица, побег с постоянного места прописки. Нехорошо. Порядок должен быть везде. Если сказано в контейнере мучаться, значит так тому и положено. А теперь придется отвечать. Ну вы не расстраивайтесь. До окончательного вынесения решения дня три, а пока у меня перекантуетесь. Отдохнете. Жирку нагуляете. А если хотите, психологическую подготовочку проведу, чтоб потом полегче было. Жизнь штука сложная. Я ж все понимаю. Не вы первые, не вы последние. Бывало приведут ко мне непокорного. Уж такого, что страсть. В контейнере сидеть не хочет, среда ему, видите, там не нравиться. Ну отдохнет у меня малехо, расслабиться. А потом как засунут в Клетку, – слушай Вася, слушай, да на ус мотай, – Он там и до ума доходит. Верните обратно, кричит. Не могу более. Да поздно. Кто в Клетку попал, тому назад дороги нет. Да вы не волнуйтесь. Вас может и не отправят. Таких как вы, отказчиков, обычно под станок укладывают. Ну ладно. Что-то я заболтался с вами.
Многорукий дядька отдал несколько распоряжений таким же как он, но помельче ростом, существам, взобрался на высокий стул и, то и дело сверяясь с записями стал развлекать и нас и себя.
– Вы ребята извините, но у меня практиканты сегодня. Если что не так, сразу говорите. А то ведь знаете, молодежь! Необузданна и неопытна. Ну все, поехали.
Ученики по команде многорукого закрутили рычажки, колесики и нас, привязанных и закованных стало разрывать на части.
Отдых длился два дня.
Практиканты попались старательные и дотошные. И больно обходительные. Как что, сразу подбегают: – «Дядь Вась? Ну как, больно?» Я естественно делаю мальчишкам приятное. Зубы стисну, слезы обратно затолкаю. Нет, говорю, ребятки. Все нормально. А они сорванцы радостно так завизжат и еще сильнее за колесики дергают. Аж косточки пластилином вытягиваются.
А многорукий уж больно сердобольный. Подойдет, бывало, за подбородок голову поднимет, в глаза заглянет, мокрые волосы со лба уберет. И практикантам своим советует. Так мол и так. Вот здесь полегче, все равно ничего не чувствует. А вот здесь килограмм на двадцать нагрузочку прибавь. Ничего что морщиться. Значит дело правильно делаем.
Зинаида сорвалась в первый же день. Полная потеря сознания. Висит безвольной куклой. Пытались было в чувство привести, куда там. Бестолку. Так что, Зинка, лучше всех устроилась. Ее почти и не «отдыхали».
А вот Мустафе пришлось более чем несладко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53