— Я подожду, — произнес он, тщательно выбирая слова. — Я думаю, мальчик мой, что есть люди, разбирающиеся в этом больше нас с тобой. Что это дело Сновидцев и старейшин.
Воронья Нога вздрогнул, будто его ужалили. — А я думаю, что нам стоит перебить всех их! Поющий Волк поглядел на него. Тень юноши резко мерцала на льду.
— Вороний Ловчий — уж он знал бы, что делать, — поддержал товарища Орлиный Клич. — Уж он не пошел бы на сделку с этим дерьмом!
«Как я изменился, — подумал Поющий Волк. — Ведь еще недавно я так же, как эти юнцы, жаждал крови Других. Нет, я не должен давать воли гневу. Эта детская ссора может разрушить все надежды Народа. Но неужто эта вечная суета — это и значит быть вождем? — Поющий Волк поглядел на разгневанных юношей. — Ловко поступил Издающий Клич: ушел себе со Сновидцем, а мы тут отдувайся».
Не повышая голоса, он произнес:
— Вы клялись Духами Долгой Тьмы ждать и искать любую возможность, чтобы сохранить мир. На ваше слово можно рассчитывать?
Орлиный Клич взглянул на него. Пламя костра, отраженное белым снегом, отсветом ложилось на его искаженное гневом лицо.
— Ладно, робкий человек, я подожду. Но уж когда мы будем там — в лагере Народа, — я скажу свое слово!
За валуном раздались чьи-то шаги по гальке, будто кто-то стоял там и подслушивал их разговор. Поющий Волк и Орлиный Клич на мгновение затихли и прислушались. Ничего больше не расслышав, Поющий Волк устало спросил:
— А остальные ваши воины?
— Они сдержат свое слово. В отличие от тебя, у нас есть честь. Так научил нас Вороний Ловчий.
— А чему еще он вас научил? — спросила Пляшущая Лиса, выходя из своего укрытия за валуном. На ней была старая парка из шкуры карибу, ее черные волосы сверкали на фоне белого мехового воротника.
Орлиный Клич вспыхнул и злобно спросил:
— Что, Ледяной Огонь уже устал от тебя? Иди в его…
— Отвечай на мой вопрос, воин! — Голос Пляшущей Лисы стал холоден, как льдинка, которую несет по воздуху дыхание Ветряной Женщины. — Ненависть — это все, чему он вас научил? Он позабыл, что мудрость и умение рассуждать тоже вещи небесполезные. Он учил вас презирать пути, по которым шли ваши предки? Он забыл, что Народ сотни Долгих Светов только одного и хотел — жить в мире, как это угодно Отцу Солнцу?
— Вороний Ловчий и есть сын Отца Солнца, — закричал Орлиный Клич. — Он был рожден, чтобы вести нас по новому пути!
— Почему же вы не пошли за ним, когда его изгнали? Орлиный Клич сжал челюсти и скрестил руки на груди.
Помолчав, Поющий Волк спросил:
— Так почему?
— Может, это была ошибка.
— Не думаю.
— Да разве вы не понимаете? Что если установится мир? А? Что потом? Как мы сможем отличить себя от Других? А вдруг мы станем вместо Отца Солнца поклоняться Великой Тайне? Вдруг наши Сны вытеснят их видения на холмах?
— Вы забыли, что задумал Вороний Ловчий? — спросила Пляшущая Лиса. — Он покушался на жизнь Волчьего Сновидца! Хотел убить его, когда тот был погружен в Сон, — во время Обновления, помимо всего прочего?
Орлиный Клич невольно вздохнул:
— Ну, это было не правильно… Это был безумный поступок. Он поддался гневу, увидев, как его друга убили злым колдовством. Он…
— Значит, это теперь злое колдовство? — повел бровью Поющий Волк. — А не Сон…
— Я… не знаю. Может быть…
— Хорошие вы дети Отца Солнца, нечего сказать, — вздохнула Пляшущая Лиса. — В нашем лагере воинам не терпится метнуть копья в Других и посмеяться, глядя, как те умирают. А в лагере Ледяного Огня ждут не дождутся, чтобы вернуть себе Белую Шкуру и пронзить копьями наши тела. — Она покачала головой. — А ведь если мы не изменимся, всем нам придет конец.
— О чем ты? Какой конец?
— Вы слышали, что говорил Сновидец. Мир меняется. Льды тают, море наступает. Может, сбываются худшие пророчества. Может, весь мир сошел с ума.
— Может… — покорно согласился Орлиный Клич.
— Вы сдержите свою клятву, пока мы не выйдем к Народу? — строго спросила она.
— Сдержим. Но потом… Потом мы — свободные люди.
— Что же вы собираетесь делать со своей свободой? Он пожал плечами:
— Кто знает, может быть, Другим не удастся вернуться в свой лагерь, чтобы привести через ледовый ход своих воинов…
— Лунная Вода остается здесь. А она все равно знает дорогу.
Орлиный Клич резко рассмеялся:
— Тогда ее тоже надо убить.
— А как же ребенок Прыгающего Зайца? — холодно спросил Поющий Волк.
— Он наполовину Другой, — мрачно ответил Орлиный Клич.
— Как и ваш герой, Вороний Ловчий, — заметила Пляшущая Лиса. — А может, подлинная доблесть и приходит через смешение кровей, а? — Она повернулась и бросила взгляд на восходящее солнце и лагерь Ледяного Огня. От чума старейшины тянулся легкий дымок, сквозь полог видно было неяркое пламя костра.
Облака, клубящиеся над горизонтом, отливали розовым и оранжевым, золотистые отсветы ложились на оледенелые горные вершины.
Орлиный Клич нахмурился и поглядел на Поющего Волка:
— О чем она? Вороний Ловчий не может быть…
Свет обжег его глаза. Как может солнце светить так ярко? Облачная Женщина широко раздвинула ноги и обнажила свое лоно — солнечные лучи ослепили его. Вороний Ловчий огляделся, слезы выступили у него на глазах. На плече у него сверкала свернутая в трубочку Белая Шкура, отсветы солнца отражались в ледяной стене, из которой он выходил. Спина его ныла так, будто он с рождения несет свой драгоценный — и такой тяжелый! — груз.
Его раненая рука болталась как чужая, пальцы распухли, ладонь заплыла.
Он шарил глазами по гальке, пытаясь распознать на ней следы Народа. С вершины ледяной стены ветром сносило снег.
— Мы сделали это! — Он прижал к щеке Белую Шкуру. — Теперь близко!
Снег занес тропу, но, приглядевшись, Вороний Ловчий понял, как шли отсюда его соплеменники. Белая дорожка проходила сквозь кусты к долине.
Склонившись под своим грузом, он, тяжело дыша, пошел по этому пути. А Облачная Женщина вновь прикрыла небо своим телом, угрожающе глядя на него сквозь неподвижный воздух.
И над головой у него кружила ворона.
Лагерь располагался на краю еловой рощицы. Чумы из бизоньих шкур стояли полукругом вокруг широкого поля, где дети играли, а взрослые работали, разделывая мясо приманенных Сновидцем зверей.
Сам Волчий Сновидец сидел на поваленном дереве и глядел на останки животных. Когда они умирали, он страдал вместе с ними, словно это его плоть, его сердце, легкие, печень пронзали копья. Вместе с ними он истекал кровью, чувствовал ужас от прикосновения ледяных пальцев смерти.
И в то же время он вполне разделял торжество и радость Народа, вдоволь запасшегося мясом. Еды теперь хватит на весь год! И одежда новая будет… В чумах всего вдоволь!
И все же, кроме страдания и радости, нечто более глубокое взывало к нему, но он знал, что не сможет проникнуть в это, пока, как паук, не начнет распускать огромную малиновую паутину.
— Да! — хмыкнул Издающий Клич, глядя на Волчьего Сновидца. — Я знал, что здесь много дичи, но такого и думать не мог. А легкие! Ни у кого из них нет в легких червей. Интересно почему?
Волчий Сновидец посмотрел на север. Тьма, шедшая оттуда, с каждым часом набирала силу.
— Мы не единственные живые существа, идущие к югу.
— Ты хочешь сказать, что ход станет шире и по нему смогут пройти животные? Сновидец улыбнулся:
— Скоро этим путем смогут ходить мамонты и карибу. А с ними и легочные черви.
— Хорошо ли это?
Волчий Сновидец в ответ только криво улыбнулся и, раскинув руки, начал танцевать. Он двигался по спирали, ни разу не повторяя в точности прежних движений.
— Видишь, как я танцую? Сколько я сделал оборотов?
— Что? — удивленно спросил Издающий Клич. — Я не…
— Гляди! — Волчий Сновидец прыгнул в центр очерченного его движениями круга и вопросительно посмотрел на Поющего Волка. — Скажи мне, с чего все началось? Начал я танцевать изнутри круга или снаружи?
— Сначала изнутри, а потом снаружи, — заметил тот. — Это скажет всякий охотник, который устраивал ловушки для зверя.
Волчий Сновидец разочарованно вздохнул:
— Но началось-то все с чего? Изнутри или снаружи? Издающий Клич поджал губы:
— Но при чем здесь легочные черви?
Волчий Сновидец откинулся назад и затрясся от хохота. Чувствуя, что его дурачат, Издающий Клич тоже начал смеяться, пытаясь понять, что же во всем этом было такого забавного.
Волчий Сновидец уселся на поваленный ствол и пригласил своего приятеля сесть рядом.
Издающий Клич осторожно опустился на бревно, искоса поглядев на Сновидца.
— Не нравится мне, когда ты говоришь такие непонятные слова. Ты все время куда-то уходишь, а нас оставляешь одних, без твоего попечения.
— Я знаю… — печально сказал Сновидец и кротко улыбнулся — совсем как прежний Бегущий-в-Свете. — Ну так вот, отвечаю на твой вопрос. Черви тоже движутся к югу. Они, как и мы, живут за счет других животных. Многим живым тварям, обитающим к югу от нас, грозит смерть. Частично потому, что весь мир меняется, отчасти из-за нас — и из-за червей. Изменение мира — это дыхание Единого, шаг к Танцу. Ты должен увидеть Танцующего… но по-настоящему Танцующий всегда не там, где ты его ищешь.
То, что сказал он касательно червей, сильно расстроило Издающего Клич. На лице его появилось обиженное выражение — словно его обманули.
«Он хороший человек. Хотя сам Издающий Клич об этом и не догадывается, его Танец ближе к Единому, чем у всех остальных. Он чист, но, что он возвысился среди соплеменников, никак на него повлияло. — Легкая боль коснулась его сердца. — Об этом человеке я буду жалеть больше, чем обо всех остальных. А мой конец уже близок, очень близок».
Вдалеке пробежала девочка, размахивая над головой прутиком. За ней с лаем неслась собачка.
— Никогда не пойму, что ты хочешь сказать…
— Вслед за мною придет другой — он объяснит.
— Кто? Можем ли мы…
Острое предчувствие обожгло Сновидца, мир вокруг закружился, и он упал бы с бревна, не подхвати его Издающий Клич.
— Мне пора, — сказал Волчий Сновидец, тяжело дыша, поднимаясь на ноги, балансируя руками, чтобы не упасть. — Паутина почти готова. Паучьи спирали сплелись воедино.
Издающий Клич, прищурившись, поглядел на юношу, который некогда был его другом:
— Куда ты? Могу ли я…
— Нет. Мне надо приготовиться, чтобы понять мой Сон.
Он совладал с собой и твердым шагом пошел в гору, к поросшей елями вершине холма, нависающей над лагерем. Никогда его шаги не были такими легкими, и никогда на сердце у него не было так тяжело.
65
Тьма окружила их, тяжелая и сырая. Сверху пощелкивали и гудели призраки, так громко, что люди не слышали друг друга. Ледяной Огонь скользил спиной вдоль отвесной ледяной стены и, ощупывая руками ее грубую поверхность, осторожно делал шаг за шагом. Пляшущая Лиса грациозно двигалась впереди, освещая путь масляной лампой Волчьего Сновидца (Лунная Вода показала им место, где она ее спрятала). Какой слабый свет — и какое страшное место! И она одна прошла здесь в темноте да еще весной, когда в ходе текла вода? Он все больше восхищался этой женщиной.
Они шли вперед — и этот путь все теснее привязывал их друг к другу, их враждебность постепенно таяла. Здесь все оказывались наедине со своим страхом, и взаимная ненависть теряла смысл, когда сверху трещали и скрежетали хищные призраки.
— С каждым днем я все больше восхищаюсь Волчьим Сновидцем, — заметил Ледяной Огонь. — Как он осмелился впервые войти в это ужасное место?
— А я здесь уже в третий раз, — кивнула Пляшущая Лиса. — И это не становится легче.
Внезапно раздался крик: это Красный Кремень с глухим звуком свалился на землю. Что-то хрустнуло, как древко копья. Он лежал на земле, хрипя и задыхаясь.
— Что случилось? — спросил Поющий Волк. Эхо странно повторило его голос.
— Нога… — прошептал Красный Кремень. Его кожаная парка волочилась по камням и гальке.
— Ничего… Возьми меня за руку, — ободрил его Поющий Волк. — Тебе надо вправить лодыжку. Покажи мне где?
Пляшущая Лиса подошла к ним, держа в руке лампу. Ледяной Огонь подошел следом за ней.
В неярком свете они увидели, как быстрые пальцы Поющего Волка ощупывают ногу Певца. Мгновение спустя Красный Кремень вскрикнул.
— Я даже через твой мокасин чувствую это. Щиколотка сломана.
— Смерть… только не здесь, — в ужасе прошептал Красный Кремень.
— Мы донесем тебя, — успокоил его Поющий Волк. Развязав свою сумку, он достал оттуда длинный кусок кожи и два прута. — Ложись сюда. Будем нести тебя на плечах.
— Погоди! — отозвался сзади Сломанное Копье. — Он наш Певец. Мы сами понесем его.
Ледяной Огонь, скрытый темнотой, не терпящим возражений голосом распорядился:
— Мы будем сменяться, нести его по очереди. И если с кем-то еще случится такое — их тоже. Вы что, забыли, где мы находимся? — Он обернулся и увидел, как мерцают при тусклом свете лампы встревоженные глаза его воинов.
Лед наверху шевельнулся, стены загудели и задрожали. Несколько мгновений никто не шевелился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66