Долгое время изучались писаницы, которые делались в самых заметных, самых ярких местах. Там, где просто не могли не пройти люди. Постепенно накапливался опыт изучения писаниц и в других местах, не таких доступных. В том числе и в местах вообще почти недоступных. Одну писаницу обнаружили над излучиной Енисея в самом сердце Саян – там, где никакая лодка не могла удержаться на стремительном течении. Эту писаницу буквально можно было только заметить, проносясь мимо нее, но никакими силами невозможно подвести к ней пляшущую на волнах, опасно накренившуюся лодку. Только зимой, по льду, ученые смогли подойти к писанице. Наверное, ее так и делали – зимой, специально для этого проникая в безлюдные, промороженные страшными морозами (до 50 градусов) горы. Никто никогда не жил и не мог жить, не ходил и не мог ходить возле этой писаницы.
Другие писаные скалы находили на высочайших вершинах Кузнецкого Алатау, Алтая, Саян, на высоте 2–3 тысячи метров. Если люди хотели потом видеть эти знаки, для этого нужно было специально подниматься в горы, и даже найти некоторые изображения было непросто тому, кто заранее не знал, где именно они находятся. Зачем?! Если для поклонения богам и духам, то не проще ли было молиться им, не покидая теплых, удобных долин?
Чтобы понять зачем, надо сначала понять – что же такое храм и почему его возводят именно в этом, а не в другом месте.
«Храм является обязательным атрибутом всякой культуры, но совсем не обязательно он должен иметь вид специально построенного здания со стенами, крышей, входом и пр. В индоарийской и индоиранской… традициях храмы как здания не упоминаются. Упоминаются „места почитания“, „вместилища богов“, „место богов“. …Герои взывают к божествам на берегу водоемов, на вершинах гор.
…Главным условием выбора места для святилища, по-видимому, должна была быть некая сакральная отмеченность. Такая отмеченность могла проявляться в разных местах и, как показывают полевые наблюдения, нередко связана с теми особенностями ландшафта, которые мы сейчас называем памятником природы», – пишет известный археолог Яков Абрамович Шер [16].
Стоит применить наблюдения Якова Абрамовича к писаным скалам, и многое становится ясным! Действительно, скальные поверхности расписывали именно в тех местах, которые оказывались чем-то отмечены, как-то отличались от остальных. Скажем, вершина, с которой видно на десятки километров. Долина с целебными травами, с особенно вкусной минерализованной водой. Пещера, из глубин которой все время доносится глухой невнятный шум. Наверное, в таких местах предполагалось присутствие богов и духов. Таким же образом, кстати, и древние эллины считали местом присутствия богов высочайшую вершину Греции – Олимп, а местом для предсказаний избрали не что-либо, а расщелину в скале, из которой валил черный, скорее всего вулканический дым. По крайней мере, современные материалисты будут настаивать на вулканическом происхождении дыма… Не повторять же бредни диких язычников про то, что дым – это испарения от разлагающегося тела Пифона…
Огромное чудовище, безногий дракон Пифон преследовал прекрасную Латону. Много лет спустя у Латоны вырос сын-мститель, сребролукий Аполлон, стрелок из лука. Мститель нашел ущелье, в котором прятался Пифон, и не испугался огромной разинутой пасти, в которой мог поместиться всадник с конем. В эту пасть и выпустил Аполлон все свои стрелы из колчана, и Пифон, клубясь и содрогаясь огромным телом, долго издыхал в ущелье. Здесь же Аполлон закопал Пифона, а над ним построил храм, посвященный, естественно, Аполлону Дельфийскому.
В храме существовала потайная комната, в которой зияла расщелина, ведущая в глубины земли. Из расщелины поднимались одуряющие испарения, и эти-то испарения служили грекам для предсказаний самого разного рода. Предсказания делала пифия – жрица, девственница, избиравшаяся из числа благороднейших семей Эллады. Пифия садилась на треножник, установленный над расщелиной, и вдыхала выходящие из нее испарения. Вскоре пифия, одурманенная испарениями, начинала выкрикивать, стонать, издавать непонятные звуки и даже иногда начинала говорить на не известном никому языке. Все слова и все звуки, издаваемые пифиями, истолковывали жрецы Аполлона. Они записывали предсказания на навощенной табличке и отдавали ее заказчику.
Много говорилось и о том, что, зная ситуацию во всей Элладе, жрецы могли неплохо справляться с прорицаниями. Еще больше говорилось о неопределенности любых предсказаний пифии. Например, когда к Дельфийскому оракулу обратились жители города Милдета с просьбой указать им место для поселения, пифия дала ответ: «Напротив жилища слепцов».
Жители Милета долго искали такую землю, долго перебирали места для поселения, все проверяя – подходят ли они для них и соответствуют ли предсказанному параметру… Наконец решили основать колонию на берегах залива Золотой Рог, ответвления пролива Босфор. Место было незанятое и очень удобное для колонии. А на другом берегу Босфора, напротив Золотого Рога, в городе Халкедоне, уже обосновалась другая колония, выходцев из Мегар, просмотревших такое хорошее место, как Золотой рог. Было это еще в VII веке до Рождества Христова.
Город, основанный «напротив жилища слепцов», назвали Византием. Расположенный на самом удобном из путей в Малую Азию с Балкан, Византий вырос в богатейший город и оставался важным центром торговли до III века по Рождеству Христову – тогда город имел неосторожность поддержать не того кандидата в императоры. Город присягнул Песцению Нигеру и дал ему денег, а императором стал его соперник, Септимий Север, и Север велел разрушить город за поддержку его соперника.
Но уже в IV веке, через одиннадцать веков после основания Византия, первый христианский император Римской империи Константин избрал берега Золотого Рога для своей столицы, новой столицы Римской империи: Константин хотел оторвать управление христианской империей от традиций старого, языческого Рима… Так спустя тысячелетия Петр I перенесет столицу подальше от слишком привычной, старорежимной Москвы…
Новую столицу империи скромно назвали Константинополем, но построили ее в точности на том же месте, где стоял Византий. Название этого города, существовавшего больше тысячи лет, переставшего существовать и возродившегося через несколько десятилетий, все чаще использовалось для названия всей восточной половины огромной Римской империи. Так рождалось слово «Византия», а вся эта история в целом – пример на редкость удачного предсказания пифии…
Гораздо хуже получилось с царем Крезом… Собираясь воевать с Персией, Крез тоже обратился к Дельфийскому оракулу и получил предсказание: «Начав войну, ты разрушишь великое царство». Обрадованный Крез начал войну, потерпел сокрушительное поражение и кинулся выяснять отношения. Напрасно! Жрецы ясно объяснили Крезу, что все правильно, просто Крез не сумел правильно понять предсказания. Ведь начав войну, он и правда разрушил великое царство – свое собственное…
Впрочем, давала пифия и более длинные предсказания. Ведя со Спартой очередную освободительную войну, затянувшуюся и на редкость ожесточенную, мессенцы обратились к Дельфийскому оракулу и получили предсказание:
«Бог подаст тебе славу войны, но думай: да не превзойдет тебя обманом коварно враждебная хитрость Спарты. Ибо Арей понесет славные их доспехи, и венец стен обнимет горьких обитателей, когда двое судьбой разверзнут темный покров и вновь сокроются; но не прежде конец тот узрит священный день, как изменившее природу должного достигнет».
Мессенцы долго размышляли над странным предсказанием, но так ничего и не поняли. Только через несколько лет им стало понятно, о чем говорила пифия… после очередного предсказания. Тогда оракул возвестил волю богов: победа в войне достанется той стране, жители которой раньше смогут поставить сто глиняных треножников вокруг жертвенника Зевса Итомийского. Мессенцы, чьим главным городом стала Итома, ликовали. Но спартанцы под покровом ночи прокрались в храм и поставили там эти глиняные треножники… А утром этого же дня прозрел слепой с детства жрец Зевса, Офионей!
Конечно же, всем тогда стало ясно, какое именно из предсказаний Пифии сбылось…
Современные ученые, «точно знающие», что предсказаний нет и быть не может, а жрецы Аполлона – это просто хитрые пройдохи, невольно улыбаются, рассказывая о суевериях древних языческих времен. Но греки-то верили! Они искренне верили в то, что из расщелины в скале исходят испарения гниющего трупа Пифона, что пифия способна прозреть будущее, а жрецы истолковать ее невнятные, нечленораздельные крики.
Святилище Аполлона лежало в стороне от богатых теплых долин, к нему надо было идти несколько дней почти из любой области Греции. В долину, где стояли Дельфы, выводило узкое глубокое ущелье, и много часов надо было идти мимо крутых фиолетовых и серых склонов, сыпучих песчаных откосов, на которых уныло свистит ветер, а синее небо временами превращалось в узкую извилистую полоску наверху, и идти надо было через область вечных сумерек.
И этот путь, и необходимость ждать предсказания, находясь в особенном месте, сильно отличающемся от любого другого, – все это так соответствует тем требованиям, о которых пишет Яков Абрамович в своей статье про горные храмы саков!
Впрочем, у эллинов было еще более непостижимое святилище, еще более таинственное и уж куда более мрачное.
…Однажды в Беотии началась страшная засуха, и продолжалась целых два года. Посевы сгорели дотла, стало меньше винограда и оливок. Страна стояла на пороге сильного голода: уже сейчас некоторым семьям было совершенно нечего есть. Правители Беотии отправили послов в Дельфы, к оракулу. Пифия велела искать святилище Трифония и у него искать помощи. Неувязка была совсем пустяковая – никто не имел ни малейшего представления, кто такой этот Трифоний и где находится его святилище.
Беотийцы долго искали, буквально излазили всю свою маленькую страну, но никак не могли найти этого храма. После многих скитаний беотиец Саон обратил внимание, что куда ни пойдет посольство, над ним везде жужжит пчелиный рой. Саон проследил за роем и заметил расщелину скалы, в которую залетел рой. Саон проник в расщелину, спустился в подземную пещеру и там нашел храм Трифония.
В храм Трифония тоже посылали за советом и за помощью, как и в Дельфы. Но делали это реже и по еще более важным поводам, потому что ходить к Трифонию было страшновато, а спрос получался очень уж значительным… Пришедший к Трифонию какое-то время жил при храме, каждый день купался в ледяной реке и питался мясом жертвенных баранов и козлов. В назначенный жрецами вечер, всегда неожиданно, человека приходили звать «к Трифонию». Следовало торжественное омовение, умащивание маслом, облачение в специальный хитон. Ищущий совета божества пил воду из реки Леты – чтобы забыть все ненужное, и воду из реки Мнемозины, чтобы запомнить все, что произойдет с ним в храме Трифония. Окруженный жрецами, человек сам подносил лестницу и спускался в подземную комнату без окон; отсюда узкий лаз, еле-еле чтобы протиснуться, вел в самый храм Трифония. Жрецы оставались наверху, в этой комнате, а ищущий ногами вперед нырял в эту щель. Под утро он так же, ногами вперед, показывался из расщелины – словно что-то выталкивало человека. Жрецы подхватывали утомленного, часто – смертельно напуганного искателя дружбы богов; вливали вина в рот, растирали, переодевали. Рассказывать о том, что видел человек в святилище Трифония, было нельзя, но жрецы заставляли посетителя записать все, что он видел и слышал. И только записав все, он мог покинуть храм и использовать сказанное ему Трифонием…
Архивы жрецов Трифония давно уничтожены, исчезли в хаосе религиозных войн. Ни один из побывавших в подземном святилище так никогда и не сказал, чему же он оказался свидетелем, и мы до сих пор не представляем, что мог бы там видеть человек.
Легче всего так же «разнести по трафарету» и жрецов Трифония, как жрецов Дельфийского оракула как прохиндеев и врунов, ловко использовавших суеверия и страхи не очень проницательных людей. Но только вот беда: связаны с Трифонием и вовсе невероятные истории…
Жил в Греции такой воин, Аристомен, вождь во Второй мессенской войне, начавшейся в 685 году до Рождества Христова. Он разгромил спартанцев при Дерах, разгромил при Могиле Кабана; он лично принимал участие в сражениях и при Могиле Кабана лихо гнался за панически бегущими спартанцами. Но преследуя спартанцев, Аристомен забыл, что мессенцам нельзя пробегать около дикой груши, растущей посреди поля…
Дело в том, что груша эта была посвящена Полидевку и Поллуксу, братьям Диоскурам, покровителям всех путешествующих, спасителям людей от опасностей. Когда-то мессенцы оскорбили братьев Диоскуров, и теперь ни одному мессенцу нельзя было ждать от них ничего хорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60