– Я убрал за тобой. А сейчас просматриваю то, что тебя так напугало. Траст на этот раз превзошел себя. Он сделал абсолютно реальную программу, она позволяет увидеть и почувствовать все словно наяву.
– Мне до сих пор плохо, даже во сне дрался с собаками, а они меня кусали.
– Есть хочешь?
Данька прислушался к себе. Есть он хотел и не просто хотел, а так, словно не ел целую вечность.
– Очень.
– Сначала умойся.
Мальчик сходил в душ и залез под холодную воду. На столе его ждал открытый пакет, в нем дымилось мясо с овощами. Все было очень вкусно.
– Ну что, малыш? Если ты поел, может, пойдешь в обучающую комнату?
– Не отправляйте меня туда, пожалуйста. У меня до сих пор все болит...
– Хорошо, – согласился разведчик. – Можешь немного отдохнуть, но вечером тебе все равно придется идти туда.
– А нельзя сделать, чтобы было не так больно и страшно? У меня до сих пор волосы встают дыбом, когда я думаю о том, что со мною происходило.
– По-другому нельзя. Страх и боль – это то, что заставляет нас делать такое, чего бы мы никогда не смогли в обычной обстановке. Благодаря этому твое обучение продлится не очень долго. К тому же все, что там происходит, вполне реальные истории.
– Это было на самом деле? – удивился Данька. – И этот сержант, и собаки, и забор?
– Да, малыш, Траст туда вставил все, что знал сам, и добавил то, что слышал от других. Я просмотрел не всю программу, но мне уже ясно, что он сделал все по-настоящему.
– Неужели нельзя меня учить так, как в школах с компьютером и с учителем...
– У нас нет времени на такое обучение, да и в школе не учат выживать.
– Мне кажется, что я еще слишком мал для таких испытаний, – произнес Данька, удивляясь тому, что говорит. Он разговаривал, как взрослый человек. – Я сначала должен вырасти.
– Возможно, ты и на самом деле мал, но давай подумаем вместе о твоей жизни. Тебе тринадцать лет, а ты уже потерял мать и отца и оказался на планете-тюрьме, с которой никто не возвращается...
– Почему? Я думал, что заключенные побудут здесь немного, а потом звездолет отвезет их обратно на Землю.
– Теоретически должно быть именно так. Они могли бы отбыть свой срок и вернуться. Только шансов на это почти никаких. Ты знаешь, что они добывают из этой горы?
– Нет.
– Руду тяжелых металлов. Это единственное, что нужно Земле и окупает все затраты на перевозку. Руда радиоактивна, поэтому все заключенные умрут рано или поздно.
– Зачем же они тогда это делают?
– Ответ прост, если бы ты подумал, то и сам бы догадался. Не будет руды, и сюда не прилетит ни один корабль. А это значит, что не будет ни еды, ни оружия, ни машин, а без всего этого здесь не выживет ни один человек.
– Значит, и я умру...
– Нет, Даниил. Космические разведчики проходят там, где другим не под силу, и выживают.
– Но я не разведчик...
– Ты им станешь, если будешь учиться.
– Мне страшно, дядя Пирс, даже думать об этом.
– Понимаю. Но либо ты учишься преодолевать боль и страх, либо становишься таким же, как другие заключенные, и делаешь то, чего от тебя хотят. Свобода, которую ты можешь получить, придет только через испытания и знания. Решать тебе, малыш.
– Я попробую, – неуверенно сказал Данька. – Только, если можно, не сегодня, у меня внутри по-прежнему все дрожит от страха.
– Вечером ты снова пойдешь в обучающую комнату, – твердо произнес разведчик. – А пока можешь отдыхать.
– Не хочу больше спать. Лучше расскажите мне что-нибудь о моем отце, дядя Пирс, я же его никогда не видел, а теперь и не увижу.
Разведчик задумался:
– Даже не знаю, с чего начать. Мы познакомились с твоим отцом в Академии разведки. Готовили нас сначала как звездных десантников, так что ты повторяешь в какой-то мере его путь.
– Но какое отношение имеют разведчики к десанту?
– В десантниках большой отсев, до конца первого курса доходят от силы двое из десяти.
– Это из-за собак, да? – догадался Данька. – Они многих покусали.
– С собаками и прочей живностью действительно сталкиваешься на первом курсе, и многие курсанты погибают, не сумев справиться со своими страхами. Учат в академии жестоко: если стреляют, то боевыми патронами, если ставят мины, то можешь быть уверен в том, что тебе оторвет ноги, когда ты на нее наступишь... Задача первого курса – выбрать самых выносливых, сильных духом, терпеливых и смелых, это очень важные качества для хорошего воина.
– Но вы же разведчики, а не воины. Почему вас учили как солдат?
– В этом вся хитрость. Сначала из тебя делают десантника, а потом, когда видят, что это не удалось, начинают готовить из тебя разведчика.
– Я не понимаю вас, дядя Пирс.
– Все очень просто, малыш. Когда заканчивается пятый курс, среди преподавателей появляются новые люди. Они незаметные и тихие, учат, как правило, математике, физике, устройству космических кораблей, но на самом деле отбирают самых умных и самых удачливых. Вот из них потом и готовят разведчиков.
– Так получается, что вы могли стать десантником, дядя Пирс?
– Не только мог, но и стал, у меня даже есть воинское звание. Но едва я начал задумываться о том, в какую дыру скоро засунут и где придется служить, как мне дали новое задание. Оно мне показалось очень простым, нужно было всего лишь добраться до объекта на орбите. А в челноке я вдруг понял, что датчики врут и топлива мне не хватит ни для того, чтобы добраться до звездолета, ни на то, чтобы вернуться назад. Это и есть главный вступительный экзамен в Академии разведки, его проходят только немногие, остальные гибнут в космосе, нас долетело всего трое – Траст, я и твой отец... А всего сейчас в мире пятьдесят разведчиков. У каждого свой корабль, и строит его он сам под себя и свой характер.
– А у вас тоже есть корабль, дядя Пирс?
– И у меня, и у Траста, они находятся на орбите соседней планеты.
– Значит, вы в любой момент можете улететь отсюда?
– Конечно, малыш.
– Почему же вы не улетаете? Это же планета-тюрьма, здесь живут страшные звери и плохие люди. Неужели из-за меня?
– Мы здесь для того, чтобы сделать тебя настоящим звездным разведчиком, как просил твой отец.
– Почему он хотел этого?
– Могу только догадываться, – неопределенно пожал плечами Пирс. – Похоже, что он думал о том, как несладко придется тебе в этой жизни, и хотел подготовить тебя к этому.
– Мне уже плохо...
– Да, малыш, но твой отец считал, что основные неприятности тебя ждут в будущем.
– Что еще может произойти?
– Вероятно, Зигин нашел что-то такое на этой планете что испортило жизнь ему самому, твоей матери и еще нерожденному тебе.
– И что это?
– Узнаешь со временем все сам, пока это тайна, закрытая самым высоким допуском. Мы научим тебя сражаться, летать на звездолете, и будешь ты путешествовать по Вселенной в поисках других планет.
– Но у меня нет космического корабля...
– А вот тут ты ошибаешься, корабль у тебя есть, это звездолет твоего отца. Он ждет тебя, только улететь ты на нем сможешь тогда, когда научишься им управлять. Поэтому надевай комбинезон и шлем...
– Опять к собакам?
– Нас в академии учили бороться с самым разным зверьем. Собаки – это самое легкое, дальше придется сражаться с другими зверями, сильнее и страшнее. Поверь, малыш, без этого нельзя, каждый разведчик встречается на новых планетах с разными формами жизни, да и десантникам тоже приходится с ними сталкиваться.
Данька встал:
– Ну раз по-другому нельзя, я пойду, хоть мне и очень не хочется.
Пирс натянул на мальчика облегающий комбинезон и надвинул шлем.
– Удачи!
– Спасибо, дядя Пирс.
Мальчик чувствовал, как от страха покрывается мурашками. Все вокруг потемнело, и он снова оказался на знакомом поле. Здесь все было реально, даже боль.
Сержант ухмыльнулся:
– Не слышу доклада, солдат.
– Какого доклада?
– Ох уж эти новобранцы, всегда стремятся сделать из меня идиота, – фыркнул десантник. – Ты должен сообщить свое имя и звание, прежде чем начнутся занятия. Это правильный и мудрый обычай, а что мы напишем на твоей могиле? Итак?
– Я – Даниил Кромвель.
– Не так солдат. Ты должен произнести: солдат Даниил Кромвель прибыл для обучения! – Сержант лениво потянулся. – Ну что ж, за то, что ты не доложил, как положено по уставу, сегодня за тобой будут гоняться пять собак.
– Пять? – испуганно выдохнул мальчик, оглядывая землю в поисках камня, но на поляне была только трава, тогда он медленно попятился к кустам, не отводя взгляда от сержанта.
– Ты куда-то торопишься, солдат? – Десантник ухмыльнулся. – Не спеши, на тот свет всегда успеешь. Вперед!
Мальчик понесся что было сил к кустам, проскочил их и помчался к забору, прислушиваясь к хриплому лаю собак.
Он почти успел, ему даже удалось дотронуться до досок, прежде чем собаки бросили его на землю. На этот раз волкодавы укусили только один раз, в ногу. На такую мелочь можно было не обращать внимания, тем более что ему удалось подобрать камень с земли.
Данька, прихрамывая, вернулся на поляну к сержанту.
– Иногда стоит чем-то пожертвовать ради своего спасения. Говорят, если собаке в открытую пасть засунуть кулак, то она не сможет сомкнуть зубы. Не знаю, сам никогда такого не пробовал. Вперед!
Мальчик рванулся к кустам, проскочил их и, повернувшись, ударил догнавшую его собаку камнем. Волкодав взвыл, но второй сбил беглеца с ног. Когда пес встал ему на грудь и потянулся к горлу, Данька воспользовался советом сержанта и засунул руку в пасть зверя, ободрав кожу об острые зубы.
Кулак у него был маленький, но мальчик проталкивал его все глубже, пока собака жалобно не взвыла.
Тут в ногу Даньке впился зубами еще один волкодав, но мальчик продолжал толкать руку все глубже и глубже, не обращая внимания на боль.
– Совсем неплохо, солдат, – заметил подошедший сержант. – Эту тварь ты почти убил.
– Убил? – Данька посмотрел на собаку, она едва дышала, а на глазах у нее были слезы. Он сам, удивляясь тому, что делает, обнял волкодава, погладил и прошептал на ухо:
– Прости, но ты тоже сделал мне больно.
Собака отошла в сторону и угрожающе зарычала.
– Эти твари хорошо обучены, – усмехнулся десантник. – Их не разжалобишь. А теперь слушай меня, солдат у всех зверей, и людей в том числе, есть слабые места. В основном там, где находятся внутренние органы и выходят под кожу кости. Ударь человека, собаку или любое другое зверье в живот, и, поверь, им станет больно. Глаза можно выколоть даже пальцем. Нос можно откусить или раздробить. В ушах можно порвать перепонку, и животное перестанет слышать. И повсюду есть нервные узлы, если надавить на них, то зверю или человеку станет больно. Я как-то не заметил, чтобы ты воспользовался тем приемом, который я показал тебе в прошлый раз.
– Я не хочу делать никому больно.
– Значит, больно будет тебе. Продолжаю, позвоночник легко ломается у всех. У человека, как и у любого зверя, много плохо защищенных мест, так что убить его не составляет никакого труда.
– Я не хочу никого убивать.
– Тогда убьют тебя. Волкодавы сейчас только не дают добраться до забора, но на следующем занятии они получат приказ убить. Учись или умрешь. Вперед!
Мальчик, прихрамывая, побрел к забору. Собаки, захлебываясь лаем, рванулись за ним. И тут, то ли от страха, то ли от горечи, а возможно, и от жгучей обиды, в Даньке что-то произошло, он остановился и мрачно посмотрел на животных.
– Не сметь меня трогать! А ну-ка назад!
Собаки остановились, неуверенно лая. Мальчик пошел на них, размахивая окровавленными руками, и они попятились, жалобно повизгивая.
– Не трогайте меня, и я вас не трону.
Мальчик повернулся и пошел к забору.
Данька дошел до него, но оказалось, что тот слишком высок. Он не в состоянии дотянуться даже до верха досок, а подпрыгнуть на раненой ноге не мог. Так и стоял у забора, глотая слезы, пока не подошел сержант.
– Странный у тебя способ борьбы со зверьем, но, надо признать, довольно эффективный. Забор тебе преодолеть не удалось, поэтому завтра начнем все сначала.
Все померкло, и Пирс помог ему снять комбинезон.
– Сержант прав. Похоже, ты обладаешь некоторыми способностями, полученными от отца, тот тоже не боялся зверей и находил с ними общий язык. Иди, мойся, малыш, обед на столе.
Данька пошел в душевую кабинку. Он умылся, нога, которую покусали собаки, все еще немного болела. Мальчик съел все, что было в пакете, и лег на матрац.
– Я проверил всю программу и очень удивлен. – Разведчик посмотрел на монитор. – В ней нет сбоев, и нет другой возможности остановить собак, кроме как убить. Ничего не понимаю. Ты помнишь, что ты сделал?
– Не очень. В какой-то момент я перестал бояться и разозлился на сержанта и на собак. Они же разумные звери, почему слушаются его? Они должны уважать себя и быть такими, какими родились – смелыми и независимыми.
– Собаки не рождаются независимыми. За много веков совместного проживания с людьми они привыкли к тому, что человек – их защитник, друг и вожак. Все их поведение – это только желание понравиться, заслужить ласку и уважение хозяина, но чужой должен быть убит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57