И начнет тогда товарищ Верховский спрашивать: «А где же друг Стас и злодей со шрамом?» А ему ответят: «Господин со шрамом поехал в лес, в указанное шантажистом место, передавать выкуп — полтора миллиона долларов в обмен на похищенную жену. Два гектара леса оцеплено, операция по захвату вымогателя разработана лично товарищем генералом, отвечающим за порядок в столичных окрестностях!» Ну? Как вам? Понравилась моя драматургия? А? Станислав Сергеевич?
— Очень, — ответил я вполне искренне.
А ведь, в общем и целом, Агиевский многое предугадал! Заменить в его истории капитана милиции на мафиозного Большого Папу, крутых оперов на бандитских «быков», переиначить сцену прощания Стаса Лунева с представителем сильных мира сего, и Михаила Александровича Агиевского можно смело называть провидцем-ясновидцем!
Выходит, везли меня сейчас в лес. Там меня по-быстрому, но с затеями угробят, причем Миша позаботится, чтоб при разборках никто не помешал, ни один случайный грибник-натуралист или турист не забрел в обложенный ментами лесной участок. Михаил Александрович оттягивается на полную катушку под сенью родимых лип, развлекается, не жалея денег, перед поездкой в Австралию, где с ним будут цацкаться тамошние англоязычные психиатры. Однако хватит рассуждений о тихих радостях сумасшедшего миллионера. Порассуждаю лучше о бурной радости режиссера-халтурщика Стаса Лунева.
Честное слово, я искренне обрадовался, когда выяснилось, что лесную экзекуцию не почтит своим присутствием Любовь Игнатьевна Агиевская. В драматургию Миши Агиевского вполне органично вписывался придуманный мною совсем недавно неординарный «режиссерский ход».
— Алло, Станислав Сергеевич, машина уже свернула с шоссе на неприметную лесную дорожку?
— Еще нет.
— Скоро свернет, будьте уверены. Минут пятнадцать потрясетесь на ухабах и окажетесь на уютной лесной полянке, где я вас с нетерпением дожидаюсь... Ладненько, отдыхайте пока, а я тем временем займусь шашлыками. Покушаем на пленэре?.. Угощу вас прощальным обедом, как обещал. На том свете, согласно свидетельствам поэта Данте, вас шашлычком не угостят, разве что раскаленные угольки от кострища предложат на завтрак! Ах-ха-ха...
Телефонный разговор закончился. Антон отобрал у меня мобильник, одарив гаденькой улыбочкой, врубился, мол, Стасик, чего тебе предстоит? В ответ я подмигнул Антону, дескать, врубился и мне не страшно.
* * *
Порядка пяти минут после окончания телефонного трепа две иномарки, одна за другой, шуршали колесами по асфальту. Затем «наша» головная машина свернула на действительно неприметную и ухабистую лесную дорожку. Второй автомобиль остановился на обочине у поворота с шоссе в лес рядом с омоновским автобусом.
Да, у поворота стоял знакомый мне автобус, битком набитый бравыми омоновцами, как раз теми, что арестовали вчера утром меня. Толика и Захара. Черт его знает, может, и наврал по обыкновению Миша Агиевский про грандиозное оцепление двух гектаров леса, но подкормленные гостем с Севера омоновцы были тут как тут. И их вполне достаточно, чтоб не позволить случайному грибнику свернуть с залитого солнцем асфальта в тень деревьев на достаточно протяженном участке дороги — межи, разрезающей лес на две неравные части. Насколько я помню карту местности, по левую сторону от шоссе в гуще зеленых насаждений спряталось несколько дачных поселков, справа, там, куда мы свернули, на карте сплошная зеленая клякса.
Я порадовался за милиционера Иннокентия. Поедут омоновцы в райцентр, непременно обратят внимание на сироту-мотоцикл, пошукают вокруг и освободят Кешу, ежели он раньше не сумеет перетереть узлы ремня, стянувшего Кешины запястья.
Дорога-разгильдяйка посреди леса нещадно швыряла иномарку. Мужики справа и слева матерились, то и дело наваливаясь на меня одновременно с двух сторон. Антон пристегнул себя к креслу ремнем безопасности. Шофер клял избалованных хорошими дорогами иностранных автомобилестроителей. Короче, ехали весело, но не долго. Как и обещал Агиевский, через пятнадцать минут машина выкатила на просторную лесную поляну.
Поляна. Плешь среди деревьев. Не такая огромная, как та, на которой вчера остановился омоновский автобус, дожидаясь покупателей живого товара, однако тоже ничего себе полянка — размером с хоккейное поле.
На краю поляны мнут траву четыре автомобиля, не считая иномарки со мною на заднем сиденье. Четыре на четыре — шестнадцать. И во вновь прибывшей машине еще четверо людишек Агиевского. Всего — двадцать рыл. А я один, я двадцать первый.
Посреди поляна вытоптана ногами дачников, пришельцев с другой стороны шоссе. Не иначе местные дачники облюбовали это местечко для пикников с обещанными мне шашлыками.
Вокруг полно сопутствующего пикникам мусора. Пустые бутылки, выцветшие обрывки газет, куски целлофановых пакетов, пробки, окурки и прочий антиэкологический хлам. Точно по центру лесной лысины валяются четыре бревна, внутри бревенчатого четырехугольника земля черна от золы и пепла. И сейчас там горит костерок. На одном из бревнышек разложены газеты, на газетах шампуры с сырым мясом. Не обманул Агиевский, прогорит костер — и будут шашлычки.
Сам Агиевский (Антон, помнится, называл его просто — Сам) сидит на бревне, свободном от шашлычных заготовок. С ним рядом оседлал бревнышко китаец — Мастер стиля Журавля. Миша одет в приличный летний костюм. Светлые брюки, светлый же пиджак поверх легкой рубахи. Китаец в том же цивильном наряде, что и вчера. И та же бейсболка на скуластой голове с узкими глазами.
Подле китайца у бревнышка лежит на земле экзотический меч. Да-да! Самый настоящий средневековый меч! Кажется, такие прямые длинные мечи по-китайски называются дзянь. Вообще-то экзотические в этом мече только гарда и рукоятка. На конце рукоятки — шишечка, напоминающая трилистник, и гарда тоже чем-то отдаленно смахивает на эмблему фирмы «Адидас». В остальном меч вполне стандартен. Прямая, обоюдоострая полоска металла, заостренная на конце.
Надумай я кинуться на Мишу, китайский Мастер защитит соседа по бревну надежнее, чем колючая проволока, раскаленная от напряжения в пару-тройку тысяч вольт.
Миша с китайцем сидели, меч лежал, остальные участники пикника находились на ногах. Кроме тех мужиков, что привезли меня, все прочие обрядились в камуфляжную форму. Двое, вооружившись лопатами, роют яму подальше от кострища, еще двое занимаются костром и шашлыками, остальные двенадцать вооружены автоматами для «пейнтбола», слоняются по поляне в ожидании, разумеется, меня.
Едва я ступил на вытоптанную ногами дачников землю, броуновское движение мужиков со «спортивным» оружием приобрело осмысленные формы. Меня окружили, взяли в кольцо диаметром примерно с цирковую арену. С боков, сзади, со всех сторон мужики в камуфляже с автоматами, стреляющими сернокислотными шариками, и только прямо передо мной кольцо окружения прервано бревнышком, на коем сидит сладкая парочка: бледнолицый со шрамом на щеке и желтокожий с холодными узкими глазами.
Шофер иномарки, что привезла меня на полянку, остался возле машин. Двое мужиков, тискавших мои бока по дороге к месту экзекуции, и Антон встали за спиной Миши Агиевского. В воздухе повисла гнетущая тишина ожидания. Лишь трещал задорно костер да стучали о грунт лопаты землекопов. Люди молчали.
Тишину нарушил Миша Агиевский. Повернул голову, спросил у мужиков-шашлычников:
— Не пора ли мясцо жарить? А то я обещал сытно накормить Станислава Сергеевича, неудобно его обманывать.
Шашлычники засуетились, принялись сбивать пламя, сгребать угольки в кучку.
— Антон! Ты не находишь, что у Станислава Сергеевича руки должны быть за спиной, как у всех нормальных арестантов? — строго спросил Агиевский.
Антон поспешил напомнить:
— Так я же объяснял по телефону — плечо у него не гнется, ушибся, орет, когда до плеча дотрагиваешься.
— А-а... — помягчел Михаил Александрович. — Тогда понятно. Тогда ты правильно поступил, Антоша, что не стал насиловать больное место Станислава Сергеевича. Проявление милосердия я всячески поощряю и поддерживаю.
Кто-то из мужиков в камуфляже рассмеялся. Миша Агиевский сделал нарочито серьезное лицо, смешно надул губы, сдвинул брови и, продолжая ерничать, погрозил смешливому мужику пальцем:
— Отставить смешки! Попрошу всех сохранять соответствующую моменту суровость на лицах. Станиславу Сергеевичу сейчас предстоит сделать серьезный выбор, и не нужно превращать трагедию в фарс... Станислав Сергеевич, давайте-ка, покуда жарится мясо, поговорим о вашем ближайшем будущем. Я хочу предложить вам три, на выбор, варианта дальнейшей судьбы. Вариант первый — некоторым образом плагиат из кинофильма «Белое солнце пустыни». Вас кормят шашлыком, на сытый желудок связывают, испачканный бараньим жиром рот заклеивают пластырем. Затем по горло закапывают в землю и торчащую, как арбуз на бахче, голову маскируют еловыми ветвями от случайных взглядов. Как вы уже, наверное, успели заметить, эта поляна популярна у обитающих поблизости любителей отдыха на свежем воздухе. Вероятность, что вас обнаружат, вопреки маскировке и логике, еще живым, мала, не скрою, но таковая возможность не исключается... Ну так что? Как вам вариант номер один?
— Не проще ли меня сразу убить? — Я сохранял полное спокойствие. Чего-то подобного, вроде «варианта номер раз», я и ожидал.
— Просто умереть вам не удастся! — прищурился, словно прицелился, Агиевский. — У вас была такая возможность, вы ею пренебрегли. Пеняйте теперь на себя.
— А как же милиция? Как же операция по захвату вымогателя?
— Уладить шероховатости с милиционерами — моя, не ваша, забота. Не о том думаете, Станислав Сергеевич! Ваше дело сейчас выбирать варианты финала жизненного пути, искрящегося надеждой на чудесное спасение.
— Можно узнать полный ассортимент возможных судеб?
— Хм... «Ассортимент судеб»... Ах-ха-ха-ха... Смешно! Экий вы, Станислав Сергеевич, балагур. Просил же всех сохранять суровую серьезность и сам же первый, по вашей милости, опошлил неуместным смехом мрачную атмосферу судьбоносных минут... Что ж! Пожелали знать все — извольте! Итак — вариант номер два под кодовым названием «игра в пейнтбол»... Детали можно и не объяснять. Вы — мужчина сообразительный, из одного названия способны уяснить суть второго варианта. Охота на человека. Стрельба по живой мишени. Погоня по пересеченной местности с форой три минуты для беглеца в наручниках. Одно непременное условие — если в начале игры вы споткнетесь, упадете, то после первого же в вас попадания неподвижную мишень оставят в покое, лишь израсходовав весь боезапас шариков с кислотой у всех охотников. Велик шанс окочуриться в лужице серной кислоты, но есть шанс и убежать... Ну? Один против двадцати! Как вам вариант два?
— Ничего вариантик. Соблазнительный. Жаль, коленку расшиб. — Я нагнулся, схватился руками за штанину, задрал джинсуру, демонстрируя посиневшую опухоль на голени. — Видите? Гематома заставляет хромать, а хромота мешает быстро бегать.
— Жаль! Я, признаюсь, предполагал, что именно этот вариант вам придется по вкусу... Ладно уж, расскажу о третьем варианте, вы выслушаете, подумаете и, возможно, согласитесь поиграть в казаки-разбойники, пересилив боль в травмированной ноге... Вникайте, Станислав Сергеевич, в суть третьего варианта. Наш китайский друг, — Агиевский панибратски хлопнул китайца по плечу, — вооружившись вот этим мечом, — Миша пнул носком полуботинка лежащий на земле меч, — спаррингует с вами, имея задание сделать из вас «свинью». Знаете, что такое «свинья»?
— Домашнее хрюкающее животное с пятачком.
— Ах-ха-ха... Правильно! С пятачком и коротенькими ножками. Самураи отсекали мечом ноги и руки пленным ниндзя и называли сей процесс — «делать свинью». Уловили юмор? Большое тело и маленькие ножки-обрубки. Пленный ниндзя умирал от потери крови долго и весело. В случае выбора вами третьего варианта с вас снимут наручники, и снова вы обретете шансик на победу. Кто вас знает, а вдруг одолеете китайца с древнекитайской саблей? Итак, Станислав Сергеевич, который из трех сценариев вы выбираете?
СЧАС! Ща я выдам тебе сценарий номер четыре, сволочь! Сценарий-сюрприз, плод буйной фантазии загнанного в угол профессионала.
— Станислав Сергеевич? Ну так как? Закопать вас? Расстрелять кислотой? Или порубать антикварным холодным оружием?
— Забодай меня рогами.
— Не понял? — Изуродованная шрамом щека Михаила Александровича нервно передернулась. На долю секунды его слащаво-издевательская улыбочка преобразилась в злобный оскал полярного волка. Однако Миша быстро взял себя в руки и «сохранил лицо».
Очень ему хотелось сохранить имидж экзекутора-насмешника. Мило хихикающий садист гораздо страшнее извергающего проклятия монстра, а Миша хотел казаться страшным, хотел, чтобы я его боялся, трепетал, гадил под себя от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Очень, — ответил я вполне искренне.
А ведь, в общем и целом, Агиевский многое предугадал! Заменить в его истории капитана милиции на мафиозного Большого Папу, крутых оперов на бандитских «быков», переиначить сцену прощания Стаса Лунева с представителем сильных мира сего, и Михаила Александровича Агиевского можно смело называть провидцем-ясновидцем!
Выходит, везли меня сейчас в лес. Там меня по-быстрому, но с затеями угробят, причем Миша позаботится, чтоб при разборках никто не помешал, ни один случайный грибник-натуралист или турист не забрел в обложенный ментами лесной участок. Михаил Александрович оттягивается на полную катушку под сенью родимых лип, развлекается, не жалея денег, перед поездкой в Австралию, где с ним будут цацкаться тамошние англоязычные психиатры. Однако хватит рассуждений о тихих радостях сумасшедшего миллионера. Порассуждаю лучше о бурной радости режиссера-халтурщика Стаса Лунева.
Честное слово, я искренне обрадовался, когда выяснилось, что лесную экзекуцию не почтит своим присутствием Любовь Игнатьевна Агиевская. В драматургию Миши Агиевского вполне органично вписывался придуманный мною совсем недавно неординарный «режиссерский ход».
— Алло, Станислав Сергеевич, машина уже свернула с шоссе на неприметную лесную дорожку?
— Еще нет.
— Скоро свернет, будьте уверены. Минут пятнадцать потрясетесь на ухабах и окажетесь на уютной лесной полянке, где я вас с нетерпением дожидаюсь... Ладненько, отдыхайте пока, а я тем временем займусь шашлыками. Покушаем на пленэре?.. Угощу вас прощальным обедом, как обещал. На том свете, согласно свидетельствам поэта Данте, вас шашлычком не угостят, разве что раскаленные угольки от кострища предложат на завтрак! Ах-ха-ха...
Телефонный разговор закончился. Антон отобрал у меня мобильник, одарив гаденькой улыбочкой, врубился, мол, Стасик, чего тебе предстоит? В ответ я подмигнул Антону, дескать, врубился и мне не страшно.
* * *
Порядка пяти минут после окончания телефонного трепа две иномарки, одна за другой, шуршали колесами по асфальту. Затем «наша» головная машина свернула на действительно неприметную и ухабистую лесную дорожку. Второй автомобиль остановился на обочине у поворота с шоссе в лес рядом с омоновским автобусом.
Да, у поворота стоял знакомый мне автобус, битком набитый бравыми омоновцами, как раз теми, что арестовали вчера утром меня. Толика и Захара. Черт его знает, может, и наврал по обыкновению Миша Агиевский про грандиозное оцепление двух гектаров леса, но подкормленные гостем с Севера омоновцы были тут как тут. И их вполне достаточно, чтоб не позволить случайному грибнику свернуть с залитого солнцем асфальта в тень деревьев на достаточно протяженном участке дороги — межи, разрезающей лес на две неравные части. Насколько я помню карту местности, по левую сторону от шоссе в гуще зеленых насаждений спряталось несколько дачных поселков, справа, там, куда мы свернули, на карте сплошная зеленая клякса.
Я порадовался за милиционера Иннокентия. Поедут омоновцы в райцентр, непременно обратят внимание на сироту-мотоцикл, пошукают вокруг и освободят Кешу, ежели он раньше не сумеет перетереть узлы ремня, стянувшего Кешины запястья.
Дорога-разгильдяйка посреди леса нещадно швыряла иномарку. Мужики справа и слева матерились, то и дело наваливаясь на меня одновременно с двух сторон. Антон пристегнул себя к креслу ремнем безопасности. Шофер клял избалованных хорошими дорогами иностранных автомобилестроителей. Короче, ехали весело, но не долго. Как и обещал Агиевский, через пятнадцать минут машина выкатила на просторную лесную поляну.
Поляна. Плешь среди деревьев. Не такая огромная, как та, на которой вчера остановился омоновский автобус, дожидаясь покупателей живого товара, однако тоже ничего себе полянка — размером с хоккейное поле.
На краю поляны мнут траву четыре автомобиля, не считая иномарки со мною на заднем сиденье. Четыре на четыре — шестнадцать. И во вновь прибывшей машине еще четверо людишек Агиевского. Всего — двадцать рыл. А я один, я двадцать первый.
Посреди поляна вытоптана ногами дачников, пришельцев с другой стороны шоссе. Не иначе местные дачники облюбовали это местечко для пикников с обещанными мне шашлыками.
Вокруг полно сопутствующего пикникам мусора. Пустые бутылки, выцветшие обрывки газет, куски целлофановых пакетов, пробки, окурки и прочий антиэкологический хлам. Точно по центру лесной лысины валяются четыре бревна, внутри бревенчатого четырехугольника земля черна от золы и пепла. И сейчас там горит костерок. На одном из бревнышек разложены газеты, на газетах шампуры с сырым мясом. Не обманул Агиевский, прогорит костер — и будут шашлычки.
Сам Агиевский (Антон, помнится, называл его просто — Сам) сидит на бревне, свободном от шашлычных заготовок. С ним рядом оседлал бревнышко китаец — Мастер стиля Журавля. Миша одет в приличный летний костюм. Светлые брюки, светлый же пиджак поверх легкой рубахи. Китаец в том же цивильном наряде, что и вчера. И та же бейсболка на скуластой голове с узкими глазами.
Подле китайца у бревнышка лежит на земле экзотический меч. Да-да! Самый настоящий средневековый меч! Кажется, такие прямые длинные мечи по-китайски называются дзянь. Вообще-то экзотические в этом мече только гарда и рукоятка. На конце рукоятки — шишечка, напоминающая трилистник, и гарда тоже чем-то отдаленно смахивает на эмблему фирмы «Адидас». В остальном меч вполне стандартен. Прямая, обоюдоострая полоска металла, заостренная на конце.
Надумай я кинуться на Мишу, китайский Мастер защитит соседа по бревну надежнее, чем колючая проволока, раскаленная от напряжения в пару-тройку тысяч вольт.
Миша с китайцем сидели, меч лежал, остальные участники пикника находились на ногах. Кроме тех мужиков, что привезли меня, все прочие обрядились в камуфляжную форму. Двое, вооружившись лопатами, роют яму подальше от кострища, еще двое занимаются костром и шашлыками, остальные двенадцать вооружены автоматами для «пейнтбола», слоняются по поляне в ожидании, разумеется, меня.
Едва я ступил на вытоптанную ногами дачников землю, броуновское движение мужиков со «спортивным» оружием приобрело осмысленные формы. Меня окружили, взяли в кольцо диаметром примерно с цирковую арену. С боков, сзади, со всех сторон мужики в камуфляже с автоматами, стреляющими сернокислотными шариками, и только прямо передо мной кольцо окружения прервано бревнышком, на коем сидит сладкая парочка: бледнолицый со шрамом на щеке и желтокожий с холодными узкими глазами.
Шофер иномарки, что привезла меня на полянку, остался возле машин. Двое мужиков, тискавших мои бока по дороге к месту экзекуции, и Антон встали за спиной Миши Агиевского. В воздухе повисла гнетущая тишина ожидания. Лишь трещал задорно костер да стучали о грунт лопаты землекопов. Люди молчали.
Тишину нарушил Миша Агиевский. Повернул голову, спросил у мужиков-шашлычников:
— Не пора ли мясцо жарить? А то я обещал сытно накормить Станислава Сергеевича, неудобно его обманывать.
Шашлычники засуетились, принялись сбивать пламя, сгребать угольки в кучку.
— Антон! Ты не находишь, что у Станислава Сергеевича руки должны быть за спиной, как у всех нормальных арестантов? — строго спросил Агиевский.
Антон поспешил напомнить:
— Так я же объяснял по телефону — плечо у него не гнется, ушибся, орет, когда до плеча дотрагиваешься.
— А-а... — помягчел Михаил Александрович. — Тогда понятно. Тогда ты правильно поступил, Антоша, что не стал насиловать больное место Станислава Сергеевича. Проявление милосердия я всячески поощряю и поддерживаю.
Кто-то из мужиков в камуфляже рассмеялся. Миша Агиевский сделал нарочито серьезное лицо, смешно надул губы, сдвинул брови и, продолжая ерничать, погрозил смешливому мужику пальцем:
— Отставить смешки! Попрошу всех сохранять соответствующую моменту суровость на лицах. Станиславу Сергеевичу сейчас предстоит сделать серьезный выбор, и не нужно превращать трагедию в фарс... Станислав Сергеевич, давайте-ка, покуда жарится мясо, поговорим о вашем ближайшем будущем. Я хочу предложить вам три, на выбор, варианта дальнейшей судьбы. Вариант первый — некоторым образом плагиат из кинофильма «Белое солнце пустыни». Вас кормят шашлыком, на сытый желудок связывают, испачканный бараньим жиром рот заклеивают пластырем. Затем по горло закапывают в землю и торчащую, как арбуз на бахче, голову маскируют еловыми ветвями от случайных взглядов. Как вы уже, наверное, успели заметить, эта поляна популярна у обитающих поблизости любителей отдыха на свежем воздухе. Вероятность, что вас обнаружат, вопреки маскировке и логике, еще живым, мала, не скрою, но таковая возможность не исключается... Ну так что? Как вам вариант номер один?
— Не проще ли меня сразу убить? — Я сохранял полное спокойствие. Чего-то подобного, вроде «варианта номер раз», я и ожидал.
— Просто умереть вам не удастся! — прищурился, словно прицелился, Агиевский. — У вас была такая возможность, вы ею пренебрегли. Пеняйте теперь на себя.
— А как же милиция? Как же операция по захвату вымогателя?
— Уладить шероховатости с милиционерами — моя, не ваша, забота. Не о том думаете, Станислав Сергеевич! Ваше дело сейчас выбирать варианты финала жизненного пути, искрящегося надеждой на чудесное спасение.
— Можно узнать полный ассортимент возможных судеб?
— Хм... «Ассортимент судеб»... Ах-ха-ха-ха... Смешно! Экий вы, Станислав Сергеевич, балагур. Просил же всех сохранять суровую серьезность и сам же первый, по вашей милости, опошлил неуместным смехом мрачную атмосферу судьбоносных минут... Что ж! Пожелали знать все — извольте! Итак — вариант номер два под кодовым названием «игра в пейнтбол»... Детали можно и не объяснять. Вы — мужчина сообразительный, из одного названия способны уяснить суть второго варианта. Охота на человека. Стрельба по живой мишени. Погоня по пересеченной местности с форой три минуты для беглеца в наручниках. Одно непременное условие — если в начале игры вы споткнетесь, упадете, то после первого же в вас попадания неподвижную мишень оставят в покое, лишь израсходовав весь боезапас шариков с кислотой у всех охотников. Велик шанс окочуриться в лужице серной кислоты, но есть шанс и убежать... Ну? Один против двадцати! Как вам вариант два?
— Ничего вариантик. Соблазнительный. Жаль, коленку расшиб. — Я нагнулся, схватился руками за штанину, задрал джинсуру, демонстрируя посиневшую опухоль на голени. — Видите? Гематома заставляет хромать, а хромота мешает быстро бегать.
— Жаль! Я, признаюсь, предполагал, что именно этот вариант вам придется по вкусу... Ладно уж, расскажу о третьем варианте, вы выслушаете, подумаете и, возможно, согласитесь поиграть в казаки-разбойники, пересилив боль в травмированной ноге... Вникайте, Станислав Сергеевич, в суть третьего варианта. Наш китайский друг, — Агиевский панибратски хлопнул китайца по плечу, — вооружившись вот этим мечом, — Миша пнул носком полуботинка лежащий на земле меч, — спаррингует с вами, имея задание сделать из вас «свинью». Знаете, что такое «свинья»?
— Домашнее хрюкающее животное с пятачком.
— Ах-ха-ха... Правильно! С пятачком и коротенькими ножками. Самураи отсекали мечом ноги и руки пленным ниндзя и называли сей процесс — «делать свинью». Уловили юмор? Большое тело и маленькие ножки-обрубки. Пленный ниндзя умирал от потери крови долго и весело. В случае выбора вами третьего варианта с вас снимут наручники, и снова вы обретете шансик на победу. Кто вас знает, а вдруг одолеете китайца с древнекитайской саблей? Итак, Станислав Сергеевич, который из трех сценариев вы выбираете?
СЧАС! Ща я выдам тебе сценарий номер четыре, сволочь! Сценарий-сюрприз, плод буйной фантазии загнанного в угол профессионала.
— Станислав Сергеевич? Ну так как? Закопать вас? Расстрелять кислотой? Или порубать антикварным холодным оружием?
— Забодай меня рогами.
— Не понял? — Изуродованная шрамом щека Михаила Александровича нервно передернулась. На долю секунды его слащаво-издевательская улыбочка преобразилась в злобный оскал полярного волка. Однако Миша быстро взял себя в руки и «сохранил лицо».
Очень ему хотелось сохранить имидж экзекутора-насмешника. Мило хихикающий садист гораздо страшнее извергающего проклятия монстра, а Миша хотел казаться страшным, хотел, чтобы я его боялся, трепетал, гадил под себя от ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57