При каждом его выдохе жидкость пузырилась.
За столиком справа от него сидели трое мужчин лет за сорок. Они восхищенно смотрели на сцену, где обнаженные девушки, извиваясь всем телом, вставляли друг в друга различные приспособления и вибраторы. Музыка, казалось, гремела теперь еще сильнее, ее крещендо соразмерялось с все нарастающим возбуждением исполнительниц. Они либо играли роль, либо на самом деле были очень близкими подругами, Миллер никак не мог этого понять.
В другом углу клуба, едва различимая при тусклом освещении, страстно целовалась парочка; Миллер заметил, что рука мужчины верно и надежно спрятана под короткой юбочкой его спутницы. Он видел, как женщина заерзала на стуле, когда пальцы мужчины проникли между ее ног.
Неподалеку от них сидел одинокий мужчина, и его внимание раздваивалось между тем, что происходит на сцене, и тем, что творится в двух шагах от него. Миллеру было видно, как к его столу приблизилась какая-то девица и села на стул рядом с этим соглядатаем. Миллер следил, как она с улыбкой положила свою ладонь на ногу мужчины, но тот, казалось, сторонился ее. Улыбка девицы поблекла, но через некоторое время она снова настойчиво повторила свое действие. Не дождавшись ответной реакции, девица встала и, пошатываясь, поплелась на своих каблуках сантиметров в восемь высоты по направлению к бару. По направлению к Миллеру.
Она присела на высокий табурет рядом с ним и улыбнулась натренированной улыбкой.
— Меня зовут Пенни, — сообщила девица, взбивая обеими руками волосы с химической завивкой. — Раньше я вас здесь не встречала.
Миллер уловил в ее речи легкий уэльсский акцент, хотя разобрать что-либо в грохоте музыки было трудно.
— Значит, мы оба были лишены такого удовольствия, не правда ли? — буркнул он. Затем, допив то, что еще оставалось в его бокале, снова заказал себе виски.
Девушка минуту настороженно разглядывала его, затем хорошо отработанная улыбка вновь заиграла на ее губах, в уголке которых красовалась какая-то болячка. Ей было, по оценке Миллера, лет под двадцать. На лице — толстый слой макияжа. Однако даже пудра не могла скрыть веснушки на ее щеках. Накладные ресницы закручивались вверх, как лапки хищных пауков. Она привычно лизнула болячку в углу губ и снова заговорила:
— Не хотите купить мне чего-нибудь выпить?
Миллер мельком взглянул на ее призрачное в зеленоватом свете лицо. Глаза блестели на нем как у плотоядного животного.
— Купишь сама, — бросил он.
— Если здесь вам кажется слишком шумно, вы всегда можете зайти ко мне на квартиру, — предложила Пенни. — Тут недалеко.
— Значит, ты хочешь, чтобы я купил больше, чем выпивку, да?
— Дело ваше, — сказала Пенни, подняв одну бровь и улыбнувшись. Этот жест показался еще более отталкивающим своей притворностью. Девица снова облизала болячку, и Миллеру почудилось, будто даже эта болячка подмигнула ему.
Специалист по киноэффектам придвинулся поближе, и Пенни расплылась в улыбке.
— Знаешь, чего бы мне действительно хотелось? — спросил он, стараясь перекричать громоподобный рок.
Пенни посмотрела на него с надеждой.
— Поищи-ка ты лучше другого простофилю. А меня оставь в покое, поняла?
Она нахмурилась, как будто не сразу поняла, о чем это он, затем соскользнула со своего табурета и, покачиваясь, отошла, на прощанье смерив его презрительным взглядом из-под сощуренных век. Миллер видел, как она бросилась к лысеющему мужчине в кожаной куртке, который только что вошел в клуб. В следующее мгновение Пенни уже сидела у него на коленях, Миллер покачал головой и допил свой бокал.
* * *
Тридцать шесть минут первого ночи.
Миллер отодвинул от себя бокал и сполз с табурета, на секунду ухватившись за него, чтобы не потерять равновесие. Но, сделав несколько шагов, почувствовал, что это не составляет большого труда, походка его на удивление легка, если учесть то количество алкоголя, которое он влил в себя за последние сорок пять минут.
Направляясь к выходу, Миллер бросил взгляд на сцену: две новые девушки сменили предыдущих. Обе были одеты в халаты медсестер, причем одна из них лежала на обшарпанной кожаной кушетке, а другая норовила засунуть ей во влагалище стетоскоп.
«Доктор, доктор», — завывал трескучий динамик.
Уже у дверей Миллер заметил, как Пенни игриво резвилась на коленях своего клиента. Мужчина сильно потел, его лицо находилось лишь в нескольких сантиметрах от ее грудей. Время от времени он касался соблазнительных выпуклостей, за что неизменно получал легкий шлепок от девицы. Сопровождаемый ее победоносным взглядом, Миллер вышел из клуба. Усмехнулся про себя: спору нет, Пенни преуспела в первой части своей задачи. Но удовольствие будет кратковременным, как только она доведет дело до конца. Хищница крепко держала свою добычу.
На улице в ноздри ему, как вонючий кулак, ударил резкий запах блевотины, разлитой в водостоке, смешанный с привычным запахом выхлопных газов. Рядом с его машиной двое пытались поднять на ноги своего компаньона, из которого то и дело извергался фонтан, падавший на сточную решетку, уже и без того забитую нечистотами. Все трое были в стельку пьяны.
Миллер достал из кармана ключи от машины, открыл дверцу и уселся за руль. Вставил ключ в зажигание, но машину не завел. Вместо этого он потянулся и вытащил что-то из отсека для перчаток.
Убедившись, что фотоаппарат заряжен, Миллер поднес его к правому глазу и, прищурившись, посмотрел в видоискатель, наводя его на пьяную троицу.
Щелк.
Миллер отметил про себя, что с гораздо большим удовольствием снимает живую жизнь, чем разложившиеся, вздувшиеся или расчлененные трупы, которые являлись объектами его работы на протяжении стольких лет. Он увидел, как из клуба выходили двое мужчин.
Щелк.
Какая-то женщина остановилась у дверей клуба и заговорила со швейцаром.
Щелк.
Миллер медленно втянул носом воздух: в машине разило перегаром от выпитого им спиртного. Он сделал еще несколько снимков из жизни низов общества, которая расцветала пышным цветом с наступлением темноты. Лондон — город переменчивых настроений — был заселен двумя типами людей. Теми, кто зарабатывал себе на жизнь в дневные часы, и теми, чья активность проявлялась ближе к ночи. Сейчас было время последних.
Миллер почувствовал странную близость к тем, кому милее темное время суток. Темнота — а с годами он все больше убеждался в этом — влекла его. Тьма разума и души.
Он поднял голову и увидел Пенни, выходящую из клуба. Следом за ней плелся ее клиент.
Щелк.
Миллер, сфотографировав Пенни еще раз, проводил парочку взглядом, пока они не скрылись за углом.
Миллер сильно зажмурился, стараясь очистить свою память, равно как и зрение от полученных впечатлений. Провел рукой сверху вниз по лицу, положил фотоаппарат на сиденье рядом с собой и завел двигатель. Его «гранада» ожила, и Миллер стал крутить руль, выводя машину на дорогу. Доехав до угла, он огляделся по сторонам и вдруг заметил, что Пенни и ее клиент входят в парадное трехэтажного дома. Миллер обратил внимание на то, что несколько окон в доме были освещены. Каждая комната, подумал он, превращена здесь, по-видимому, в своего рода спальню. Проезжая мимо здания, Миллер замедлил скорость, разглядывая его и размышляя, какая из комнат может принадлежать Пенни.
Часы на приборном щитке высвечивали один час девять минут ночи.
Глава 32
Краска отставала от стен, как короста. Огромные желтые лохмотья, которые, Пенни знала, надо как-то прикрыть.
Квартира всегда была сырой, и теперь на бордюре и вокруг трещин в потолке стали проступать темные подтеки. Подобно гангрене на открытой ране, сырость, казалось, коварно проникла в каждую щелочку. Пенни сама отремонтировала свое жилье сразу же, как только въехала сюда два года назад. До этого в Уэппинге она снимала угол с двумя другими девушками. Одна из них и уговорила ее пойти на панель. Поначалу Пенни эта идея не очень понравилась, но, когда она поняла, сколько денег это сулит, перспектива проводить долгие часы в обществе незнакомых мужчин, которые будут тебя лапать и трепать, перестала казаться ей столь отталкивающей. За эти годы чего она только не повидала, но никогда дело не доходило до насилия. Был, правда, один извращенец, который велел ей хлестать себя по заднице, но, когда она лишь рассмеялась в ответ, отказался платить. Ублюдок. В то время ей было шестнадцать лет.
Теперь, будучи на три года старше и умнее, она чувствовала, что может справиться со всем.
Сегодняшний ее клиент был легкой добычей. Он было заикнулся о наркотиках, но Пенни отказалась. Раньше она бы согласилась, но теперь, когда вокруг столько всякой заразы вроде СПИДа, она, как и многие другие девушки, которых она знала, не шла на это. Даже при обычном траханье она настаивала, чтобы клиент надевал презерватив. Некоторые, правда, работали и без него, но Пенни не собиралась рисковать больше, чем требовалось.
Она легко удовлетворила своего клиента. К тому времени, как она сняла с него трусы, он уже был настолько на взводе, что разгрузился тотчас же, стоило ей опуститься на колени между его ног. Как только ее длинные, обесцвеченные химией волосы пощекотали конец его члена, он неожиданно выпустил обильную струю в ее великолепие на голове.
Теперь, стоя над раковиной и ожидая, когда она наполнится водой, чтобы поскорее смыть с волос засохшую сперму, Пенни улыбалась про себя. Пощупав кончиками пальцев температуру воды, она достала с полки шампунь. Затем включила переносной радиоприемник, висевший на стене и, наклонившись над раковиной, зачерпнула воды пластмассовым ковшом. И стала подпевать мелодии, доносившейся из радиоприемника.
* * *
Для тех, кто знает, как это делается, откинуть замочную защелку — задача нехитрая, особенно, если замок старый и требует замены.
Для человека, стоявшего за дверью квартиры Пенни Стил, это оказалось проще простого.
Дверь приоткрылась, незваный гость проскользнул внутрь и поспешно закрыл ее снова.
Из ванной комнаты доносились музыка и плеск воды. И беззаботное пение.
Гость на минуту замер у входной двери, прислушался, затем медленно вошел в квартиру, ни на миг не спуская глаз с двери ванной комнаты. Человек двигался крадучись, беззвучно. Со знанием дела.
Проскользнув в крохотную кухню, он протиснулся мимо грязной плиты с забытой на ней немытой кастрюлей. Мимо треснутой раковины — к шкафам.
Внутри был целый набор ножей.
* * *
Пенни тщательно намочила волосы, вылила на них шампунь, продолжая весело подпевать радиоприемнику. Внезапно звук стал затухать, она тоже замолчала. Должно быть, сели батарейки, решила она, и раздраженно встряхнула радиоприемник. Он прохрипел, на мгновение ожил, затем так же быстро заглох.
Скрипнула половица.
Пенни попыталась стереть пальцами пену с глаз, но от этого они еще больше защипали, и ей пришлось потянуться за полотенцем. С мокрыми волосами, с которых капала вода, она стояла у раковины и прислушивалась.
Неожиданно радиоприемник снова заработал, разразившись громкой музыкой. Некоторое время она посматривала то на него, то на дверь, потом опять наклонилась над раковиной.
Громкая музыка и плеск воды заглушали все остальные шумы.
Даже звук шагов за дверью ванной комнаты.
* * *
Человек остановился и заглянул в щелку.
Убедившись, что его приближение из-за включенного на полную мощность радиоприемника осталось незамеченным, он одной рукой потихоньку приоткрыл дверь.
На Пенни Стил был тонкий хлопчатобумажный халат, протертый на локтях. Голову она низко склонила над раковиной, как будто молилась, пальцы медленно и тщательно перебирали волосы, втирая шампунь в каждую прядь.
С порога ванной незваный гость наблюдал за ней, в каждой руке у него было зажато по ножу.
Пенни протянула руку за ковшом, чтобы смыть шампунь с волос.
Радиоприемник издал громкий хрип. Словно предупреждение.
В это мгновение человек рванул дверь.
Заскрипели петли, дверь с грохотом ударилась о стену. Пенни подняла голову, номыло снова полезло в глаза, на мгновение ослепив ее. Все, что она успела увидеть, прежде чем убийца набросился на нее, была его темная фигура.
В воздухе грозно блеснул нож, Пенни порывалась закричать, но ужас и испуг сковали ее, и из открытого рта вырвался лишь сдавленный хрип.
Пенни хотела протереть глаза, чтобы разглядеть нападавшего и хотя бы попытаться защититься. Она замотала головой; мокрые волосы разметались по плечам мертвыми змейками. Нападавший неожиданно вонзил в нее нож.
Удар был нанесен с такой страшной силой, что нож вошел в тело на все двадцать сантиметров своего лезвия.
Защищаясь от удара, проститутка непроизвольно прикрылась рукой, лезвие с маху отсекло ей указательный палец выше сгиба и, пронзив ладонь, застряло в теле. Кровь хлестнула из рубленой раны, и палец, отвалившись, упал на пол.
Второй нож вошел ей в живот слева от пупка. От внезапного удара, похожего на удар стального кулака, Пенни согнулась и чуть не потеряла сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
За столиком справа от него сидели трое мужчин лет за сорок. Они восхищенно смотрели на сцену, где обнаженные девушки, извиваясь всем телом, вставляли друг в друга различные приспособления и вибраторы. Музыка, казалось, гремела теперь еще сильнее, ее крещендо соразмерялось с все нарастающим возбуждением исполнительниц. Они либо играли роль, либо на самом деле были очень близкими подругами, Миллер никак не мог этого понять.
В другом углу клуба, едва различимая при тусклом освещении, страстно целовалась парочка; Миллер заметил, что рука мужчины верно и надежно спрятана под короткой юбочкой его спутницы. Он видел, как женщина заерзала на стуле, когда пальцы мужчины проникли между ее ног.
Неподалеку от них сидел одинокий мужчина, и его внимание раздваивалось между тем, что происходит на сцене, и тем, что творится в двух шагах от него. Миллеру было видно, как к его столу приблизилась какая-то девица и села на стул рядом с этим соглядатаем. Миллер следил, как она с улыбкой положила свою ладонь на ногу мужчины, но тот, казалось, сторонился ее. Улыбка девицы поблекла, но через некоторое время она снова настойчиво повторила свое действие. Не дождавшись ответной реакции, девица встала и, пошатываясь, поплелась на своих каблуках сантиметров в восемь высоты по направлению к бару. По направлению к Миллеру.
Она присела на высокий табурет рядом с ним и улыбнулась натренированной улыбкой.
— Меня зовут Пенни, — сообщила девица, взбивая обеими руками волосы с химической завивкой. — Раньше я вас здесь не встречала.
Миллер уловил в ее речи легкий уэльсский акцент, хотя разобрать что-либо в грохоте музыки было трудно.
— Значит, мы оба были лишены такого удовольствия, не правда ли? — буркнул он. Затем, допив то, что еще оставалось в его бокале, снова заказал себе виски.
Девушка минуту настороженно разглядывала его, затем хорошо отработанная улыбка вновь заиграла на ее губах, в уголке которых красовалась какая-то болячка. Ей было, по оценке Миллера, лет под двадцать. На лице — толстый слой макияжа. Однако даже пудра не могла скрыть веснушки на ее щеках. Накладные ресницы закручивались вверх, как лапки хищных пауков. Она привычно лизнула болячку в углу губ и снова заговорила:
— Не хотите купить мне чего-нибудь выпить?
Миллер мельком взглянул на ее призрачное в зеленоватом свете лицо. Глаза блестели на нем как у плотоядного животного.
— Купишь сама, — бросил он.
— Если здесь вам кажется слишком шумно, вы всегда можете зайти ко мне на квартиру, — предложила Пенни. — Тут недалеко.
— Значит, ты хочешь, чтобы я купил больше, чем выпивку, да?
— Дело ваше, — сказала Пенни, подняв одну бровь и улыбнувшись. Этот жест показался еще более отталкивающим своей притворностью. Девица снова облизала болячку, и Миллеру почудилось, будто даже эта болячка подмигнула ему.
Специалист по киноэффектам придвинулся поближе, и Пенни расплылась в улыбке.
— Знаешь, чего бы мне действительно хотелось? — спросил он, стараясь перекричать громоподобный рок.
Пенни посмотрела на него с надеждой.
— Поищи-ка ты лучше другого простофилю. А меня оставь в покое, поняла?
Она нахмурилась, как будто не сразу поняла, о чем это он, затем соскользнула со своего табурета и, покачиваясь, отошла, на прощанье смерив его презрительным взглядом из-под сощуренных век. Миллер видел, как она бросилась к лысеющему мужчине в кожаной куртке, который только что вошел в клуб. В следующее мгновение Пенни уже сидела у него на коленях, Миллер покачал головой и допил свой бокал.
* * *
Тридцать шесть минут первого ночи.
Миллер отодвинул от себя бокал и сполз с табурета, на секунду ухватившись за него, чтобы не потерять равновесие. Но, сделав несколько шагов, почувствовал, что это не составляет большого труда, походка его на удивление легка, если учесть то количество алкоголя, которое он влил в себя за последние сорок пять минут.
Направляясь к выходу, Миллер бросил взгляд на сцену: две новые девушки сменили предыдущих. Обе были одеты в халаты медсестер, причем одна из них лежала на обшарпанной кожаной кушетке, а другая норовила засунуть ей во влагалище стетоскоп.
«Доктор, доктор», — завывал трескучий динамик.
Уже у дверей Миллер заметил, как Пенни игриво резвилась на коленях своего клиента. Мужчина сильно потел, его лицо находилось лишь в нескольких сантиметрах от ее грудей. Время от времени он касался соблазнительных выпуклостей, за что неизменно получал легкий шлепок от девицы. Сопровождаемый ее победоносным взглядом, Миллер вышел из клуба. Усмехнулся про себя: спору нет, Пенни преуспела в первой части своей задачи. Но удовольствие будет кратковременным, как только она доведет дело до конца. Хищница крепко держала свою добычу.
На улице в ноздри ему, как вонючий кулак, ударил резкий запах блевотины, разлитой в водостоке, смешанный с привычным запахом выхлопных газов. Рядом с его машиной двое пытались поднять на ноги своего компаньона, из которого то и дело извергался фонтан, падавший на сточную решетку, уже и без того забитую нечистотами. Все трое были в стельку пьяны.
Миллер достал из кармана ключи от машины, открыл дверцу и уселся за руль. Вставил ключ в зажигание, но машину не завел. Вместо этого он потянулся и вытащил что-то из отсека для перчаток.
Убедившись, что фотоаппарат заряжен, Миллер поднес его к правому глазу и, прищурившись, посмотрел в видоискатель, наводя его на пьяную троицу.
Щелк.
Миллер отметил про себя, что с гораздо большим удовольствием снимает живую жизнь, чем разложившиеся, вздувшиеся или расчлененные трупы, которые являлись объектами его работы на протяжении стольких лет. Он увидел, как из клуба выходили двое мужчин.
Щелк.
Какая-то женщина остановилась у дверей клуба и заговорила со швейцаром.
Щелк.
Миллер медленно втянул носом воздух: в машине разило перегаром от выпитого им спиртного. Он сделал еще несколько снимков из жизни низов общества, которая расцветала пышным цветом с наступлением темноты. Лондон — город переменчивых настроений — был заселен двумя типами людей. Теми, кто зарабатывал себе на жизнь в дневные часы, и теми, чья активность проявлялась ближе к ночи. Сейчас было время последних.
Миллер почувствовал странную близость к тем, кому милее темное время суток. Темнота — а с годами он все больше убеждался в этом — влекла его. Тьма разума и души.
Он поднял голову и увидел Пенни, выходящую из клуба. Следом за ней плелся ее клиент.
Щелк.
Миллер, сфотографировав Пенни еще раз, проводил парочку взглядом, пока они не скрылись за углом.
Миллер сильно зажмурился, стараясь очистить свою память, равно как и зрение от полученных впечатлений. Провел рукой сверху вниз по лицу, положил фотоаппарат на сиденье рядом с собой и завел двигатель. Его «гранада» ожила, и Миллер стал крутить руль, выводя машину на дорогу. Доехав до угла, он огляделся по сторонам и вдруг заметил, что Пенни и ее клиент входят в парадное трехэтажного дома. Миллер обратил внимание на то, что несколько окон в доме были освещены. Каждая комната, подумал он, превращена здесь, по-видимому, в своего рода спальню. Проезжая мимо здания, Миллер замедлил скорость, разглядывая его и размышляя, какая из комнат может принадлежать Пенни.
Часы на приборном щитке высвечивали один час девять минут ночи.
Глава 32
Краска отставала от стен, как короста. Огромные желтые лохмотья, которые, Пенни знала, надо как-то прикрыть.
Квартира всегда была сырой, и теперь на бордюре и вокруг трещин в потолке стали проступать темные подтеки. Подобно гангрене на открытой ране, сырость, казалось, коварно проникла в каждую щелочку. Пенни сама отремонтировала свое жилье сразу же, как только въехала сюда два года назад. До этого в Уэппинге она снимала угол с двумя другими девушками. Одна из них и уговорила ее пойти на панель. Поначалу Пенни эта идея не очень понравилась, но, когда она поняла, сколько денег это сулит, перспектива проводить долгие часы в обществе незнакомых мужчин, которые будут тебя лапать и трепать, перестала казаться ей столь отталкивающей. За эти годы чего она только не повидала, но никогда дело не доходило до насилия. Был, правда, один извращенец, который велел ей хлестать себя по заднице, но, когда она лишь рассмеялась в ответ, отказался платить. Ублюдок. В то время ей было шестнадцать лет.
Теперь, будучи на три года старше и умнее, она чувствовала, что может справиться со всем.
Сегодняшний ее клиент был легкой добычей. Он было заикнулся о наркотиках, но Пенни отказалась. Раньше она бы согласилась, но теперь, когда вокруг столько всякой заразы вроде СПИДа, она, как и многие другие девушки, которых она знала, не шла на это. Даже при обычном траханье она настаивала, чтобы клиент надевал презерватив. Некоторые, правда, работали и без него, но Пенни не собиралась рисковать больше, чем требовалось.
Она легко удовлетворила своего клиента. К тому времени, как она сняла с него трусы, он уже был настолько на взводе, что разгрузился тотчас же, стоило ей опуститься на колени между его ног. Как только ее длинные, обесцвеченные химией волосы пощекотали конец его члена, он неожиданно выпустил обильную струю в ее великолепие на голове.
Теперь, стоя над раковиной и ожидая, когда она наполнится водой, чтобы поскорее смыть с волос засохшую сперму, Пенни улыбалась про себя. Пощупав кончиками пальцев температуру воды, она достала с полки шампунь. Затем включила переносной радиоприемник, висевший на стене и, наклонившись над раковиной, зачерпнула воды пластмассовым ковшом. И стала подпевать мелодии, доносившейся из радиоприемника.
* * *
Для тех, кто знает, как это делается, откинуть замочную защелку — задача нехитрая, особенно, если замок старый и требует замены.
Для человека, стоявшего за дверью квартиры Пенни Стил, это оказалось проще простого.
Дверь приоткрылась, незваный гость проскользнул внутрь и поспешно закрыл ее снова.
Из ванной комнаты доносились музыка и плеск воды. И беззаботное пение.
Гость на минуту замер у входной двери, прислушался, затем медленно вошел в квартиру, ни на миг не спуская глаз с двери ванной комнаты. Человек двигался крадучись, беззвучно. Со знанием дела.
Проскользнув в крохотную кухню, он протиснулся мимо грязной плиты с забытой на ней немытой кастрюлей. Мимо треснутой раковины — к шкафам.
Внутри был целый набор ножей.
* * *
Пенни тщательно намочила волосы, вылила на них шампунь, продолжая весело подпевать радиоприемнику. Внезапно звук стал затухать, она тоже замолчала. Должно быть, сели батарейки, решила она, и раздраженно встряхнула радиоприемник. Он прохрипел, на мгновение ожил, затем так же быстро заглох.
Скрипнула половица.
Пенни попыталась стереть пальцами пену с глаз, но от этого они еще больше защипали, и ей пришлось потянуться за полотенцем. С мокрыми волосами, с которых капала вода, она стояла у раковины и прислушивалась.
Неожиданно радиоприемник снова заработал, разразившись громкой музыкой. Некоторое время она посматривала то на него, то на дверь, потом опять наклонилась над раковиной.
Громкая музыка и плеск воды заглушали все остальные шумы.
Даже звук шагов за дверью ванной комнаты.
* * *
Человек остановился и заглянул в щелку.
Убедившись, что его приближение из-за включенного на полную мощность радиоприемника осталось незамеченным, он одной рукой потихоньку приоткрыл дверь.
На Пенни Стил был тонкий хлопчатобумажный халат, протертый на локтях. Голову она низко склонила над раковиной, как будто молилась, пальцы медленно и тщательно перебирали волосы, втирая шампунь в каждую прядь.
С порога ванной незваный гость наблюдал за ней, в каждой руке у него было зажато по ножу.
Пенни протянула руку за ковшом, чтобы смыть шампунь с волос.
Радиоприемник издал громкий хрип. Словно предупреждение.
В это мгновение человек рванул дверь.
Заскрипели петли, дверь с грохотом ударилась о стену. Пенни подняла голову, номыло снова полезло в глаза, на мгновение ослепив ее. Все, что она успела увидеть, прежде чем убийца набросился на нее, была его темная фигура.
В воздухе грозно блеснул нож, Пенни порывалась закричать, но ужас и испуг сковали ее, и из открытого рта вырвался лишь сдавленный хрип.
Пенни хотела протереть глаза, чтобы разглядеть нападавшего и хотя бы попытаться защититься. Она замотала головой; мокрые волосы разметались по плечам мертвыми змейками. Нападавший неожиданно вонзил в нее нож.
Удар был нанесен с такой страшной силой, что нож вошел в тело на все двадцать сантиметров своего лезвия.
Защищаясь от удара, проститутка непроизвольно прикрылась рукой, лезвие с маху отсекло ей указательный палец выше сгиба и, пронзив ладонь, застряло в теле. Кровь хлестнула из рубленой раны, и палец, отвалившись, упал на пол.
Второй нож вошел ей в живот слева от пупка. От внезапного удара, похожего на удар стального кулака, Пенни согнулась и чуть не потеряла сознание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36