Она поняла тогда, что отрицая силу двеомера, стала беспомощной. Ее постоянно будут притягивать к контакту со странными вещами, ей придется противостоять тому, что выше ее сил. Она не сможет оказывать влияние на эти таинственные процессы или контролировать их – просто потому, что у нее нет ни знаний, ни подготовки. Любой человек может взять в руки меч, но только тренированный боец способен зарубить противника. И именно тогда Джилл вспомнила Невина. Какое счастье, что мастер двеомера находится на пути сюда!
Джилл много раз видела, как старик связывался с другими мастерами через огонь. Насколько она знала, только мастер способен сделать нечто подобное. Невежда, вроде нее, неспособен выйти на контакт. И все же она встала и медленно приблизилась к свечам. Это была первая сознательная попытка Джилл воспользоваться двеомером и она чувствовала себя глупо. Затем появилось смущение и наконец испуг, но она заставила себя уставиться в огонь и подумать о Невине. На мгновение она осознавала у себя в сознании только пустоту, затем странное давление, нарастающее каким-то необъяснимым образом. Ощущения напоминали усиленную попытку вспомнить вдруг забытое имя.
Ей делалось все страшнее. Она боялась использовать двеомер, боялась того, кто преследует ее. Страх все нарастал, пока Джилл внезапно не вспомнила о том, что каким-то образом знала всегда: страх – это ее ключ, то сильное чувство, которое взломает стены разума.
– Невин! – крикнула она вслух. – Помоги мне!
И вот она увидела его лицо, пляшущее над пламенем свечей. Это был совершенно четкий образ, кустистые брови удивленно приподняты, глаза тревожны.
«Благодарю всех богов за то, что ты позвала меня, – прозвучал его голос у нее в сознании. – Я уже несколько дней пытался связаться с тобой.»
Голос видения Невина звучал так деловито, что Джилл истерически рассмеялась.
«Попытайся успокоиться, иначе ты утратишь образ, – пришла его мысль и звучала она резко. – Подумай о поединке на мечах, дитя. Ты знаешь, как концентрировать волю.»
Она поняла, что и это каким-то образом знает, – теперь, когда он ей напомнил. Во многом ее нынешняя концентрация напоминала ту, смертоносную, управляемую холодным разумом, когда она наблюдала за движениями вооруженного врага.
«Я давно следил за тобой при помощи дальновидения и видел, как тот человек отравился, – продолжал Невин. – Неудивительно, что ты так обеспокоена. А теперь послушай. Кажется, у нас несколько врагов, но мы можем превратить это в наше преимущество. Ты понимаешь, что им нужно?»
«Опал, который у меня есть. По крайней мере я думаю, что у меня есть именно опал. Надменный маленький ублюдок постоянно меняет форму.»
Невин рассмеялся так весело, что Джилл почувствовала, как ее страх исчезает.
«Определенно это тот опал. Должен заметить, духи, которые им управляют, временами могут вызывать раздражение. Видишь ли, это талисман благородства, добродетели и положительных качеств, и духи слишком серьезно воспринимают гордость. Беспокоил ли тебя образ мертвеца?»
«Не знаю. Кто-то меня явно тревожил. Я призвала тебя, потому что у меня в сознании появлялись какие-то чужие мысли. Полное отчаяние, безнадежность. Я почувствовала, как кто-то выслеживает меня, подкрадывается, следит.»
«Не беспокойся. Я поставлю над тобой охранную печать. Спи и отдыхай, дитя. Я скоро буду в дане Хиррейд.»
Образ Невина исчез. Джилл улеглась на постель, но оставила свечи гореть, а на подушку рядом с собой положила серебряный кинжал. Она была уверена, что не заснет, но когда внезапно проснулась, комната была уже залита солнечным светом. В коридоре свистел паж, и этот простой звук показался ей самой красивой музыкой, которую она когда-либо слышала.
Джилл встала, прошла к окну и выглянула наружу. Солнечный свет заливал людей, ходящих по улице, они смеялись и разговаривали. Теперь казалось невозможным верить в битвы двеомера, в то, что совсем недавно Джилл призывала свою волю и разговаривала с Невином через огонь. Содрогнувшись, Джилл отошла от окна и побыстрее оделась. Она хотела, чтобы вокруг нее находились другие люди.
После того, как Джилл спустилась в большой зал, воспоминания о ночном страхе отошли в дальний уголок сознания. Солдаты сидели за столами и завтракали, они смеялись и перешучивались, а слуги с подносами бегали взад-вперед.
Сам Блейн был в прекрасном настроении. Он болтал с Джилл, словно забыл об отравленном незнакомце. Важные господа его двора, камерарий, бард, советники и писари подходили, чтобы пожелать своему лорду доброго утра, и с серьезным видом кланялись Джилл. Блейн разломал буханку сладкого хлебца с орехами и вежливо протянул Джилл. Она отметила, что его светлость пьет за завтраком эль, а не мед.
– Буду очень рад снова увидеть двоюродного брата, – воскликнул гвербрет. – Мальчишками мы весело проводили время. Видишь ли, мы оба были пажами в дане Кантрей, а тамошний старый гвербрет отличался высокомерием и чопорностью, поэтому мы постоянно устраивали то одну, то другую шалость. – Он замолчал и поднял голову, глядя на спешащего к нему пажа. – В чем дело?
– Снаружи ждет очень странный старик, ваша светлость. Он заявляет, что немедленно должен встретиться с вами по очень срочному делу. А сам выглядит, как нищий. Говорит, что его имя – «Никто».
– Невин, благодарение всем богам! – выпалила Джилл.
– Ты его знаешь? – спросил Блейн несколько удивленно.
– Да, ваша светлость, и ради Родри и меня я умоляю вас поговорить с ним.
– Тогда решено. Веди его сюда, парень, и всегда помни, что к старикам следует относиться вежливо, независимо от того, насколько потрепанными они выглядят.
Когда паж поспешил прочь, Джилл ощутила дрожь. Она почувствовала, что залитый светом, наполненный людьми шумный зал внезапно стал нереальным. Словно уловив ее настроение, Блейн встал. Слегка нахмурившись, он смотрел, как входит Невин. Старый коричневый плащ болтался за спиной старика. Мастер двеомера склонился перед гвербретом с легкостью, которой могли бы позавидовать многие молодые придворные.
– Простите меня, ваша светлость, за то, что потребовал вашего внимания, – сказал Невин. – Но дело на самом деле безотлагательное.
– Любой человек имеет право на правосудие. Если оно требуется, я его обеспечу. Что вас беспокоит, господин хороший?
– Тот человек, который отравился вчера вечером.
– Боги! – воскликнул пораженный Блейн. – Неужели новость распространилась так быстро?
– Распространилась среди тех, у кого есть уши, чтобы услышать. Ваша светлость, я пришел, чтобы избавить вас от затрат по захоронению этого дурака. Вы знаете, где лежит труп?
– Вы его родственник?
– Поскольку в каждом клане не без урода, то можно сказать и так.
Поставленный в тупик гвербрет бросил взгляд на Джилл.
– Пожалуйста, ваша светлость, – сказала она. – Пожалуйста, сделайте, как он просит.
– Хорошо. В этом не может быть зла.
Сгорая от любопытства, Блейн лично проводил Невина и Джилл во двор и остановил стражника. Как оказалось, труп завернули в одеяло и положили в небольшом сарае, который обычно использовался для хранения дров. Невин и Джилл забрали оттуда мертвеца и положили его на булыжники. Невин встал рядом с ним на колени, развернул одеяло и уставился на лицо покойника.
– Человек из Бардека, не так ли? – старик сел на пятки. – Странно!
Он долго смотрел на труп. Судя по расслабленной позе Невина и его сонному взгляду, Джилл подозревала, что он в трансе. Время от времени его губы шевелились, словно он с кем-то разговаривал, но вслух не произносилось ни звука. Наконец он тряхнул головой и посмотрел вверх, в его глазах горела ярость.
– Какая уродливая маленькая душонка! Ну, мы отправим ее на покой, независимо от того, хочет она уходить или нет.
Жестом показав Джилл и Блейну, что им следует уйти с пути, Невин встал за головой мертвеца и высоко поднял руки, словно молился солнцу. Он долго стоял в неподвижности, судя по выражению лица – сильно концентрируясь, затем медленно опустил руки, очертив ими дугу, пока кончики пальцев не указали на мертвеца, лежащего на булыжниках.
Внутри трупа загорелся огонь, неестественный, отвратительный, серебристо-синего цвета. Он становился то сильнее, то слабее.
Когда Невин произнес три непонятных слова, языки побелели и взметнулись высоко вверх. Они были слишком яркими, чтобы на них можно было смотреть. Выругавшись, Блейн закрыл лицо рукой. Джилл услышала мученический стон.
Раздался долгий вздох ужаса, странно смешанного с облегчением, – так вздыхает раненый, зная, что смерть близка и избавит его от боли.
– Сделано! – крикнул Невин. – Все закончено!
Джилл отвела руки от лица вовремя, чтобы увидеть, как он три раза топнул ногой. Там, где лежал труп, осталась горстка белого пепла. Когда Невин щелкнул пальцами, прилетел легкий ветерок и развеял пепел, а затем стих так же внезапно, как и начался.
– Вот, – сказал старик. – Его душа освобождена от тела и находится на пути в Другие Земли. – Он повернулся к гвербрету. – В вашем ране, ваша светлость, происходят странные вещи.
– Несомненно, – пробормотал Блейн. – Клянусь демонами, что все это значит?
– Конечно, двеомер. А на что еще это похоже?
Блейн отступил на шаг, его лицо побледнело, губы зашевелились. Невин мягко, терпеливо улыбнулся ему, как матери улыбаются детям, которые столкнулись с чем-то, что еще не могут понять в силу юного возраста.
– Пришло время всем в королевстве узнать правду о двеомере, – продолжал Невин. – Ваша светлость может поздравить себя: вы стали одним из первых. Позволит ли лорд нам с Джилл оставить вас ненадолго? У меня есть срочное дело в городе.
Блейн уставился на булыжники, все еще мерцающие от жара.
– Если так желает лорд, – гвербрет резко поднял ранг Невина. – Мне следует позволить вам делать все, что вы находите нужным.
Невин поймал руку Джилл и уверенно повел ее прочь.
– Я так рада видеть тебя, – сказала она. – Я была ужасно напугана.
– И у тебя имелись для этого все основания. А теперь послушай, дитя, опасность еще не миновала. Ты должна понимать это. Оставайся рядом со мной и делай все, что я скажу.
Джилл чуть не расплакалась от разочарования.
– Когда я занимался дальновидением, то видел, как ты охраняла Огверна, этого вора, – продолжал старик. – Отведи меня к нему. Если тебя вчера ночью мучили кошмары, то готов поспорить: с ним тоже не все было в порядке. Тот человек, отравленный, пытался выпить из тебя жизненную силу, чтобы поддерживать жизнь своего… ну… ту голубую тень, которую ты видела.
– Откуда ты знаешь?
– Он только что сам рассказал мне об этом. Поскольку он мертв уже какое-то время, то не мог поведать мне слишком многое: его тень уже начала слабеть и распадаться. Поэтому я просто отправил его на предстоящий ему суд, несмотря на то, что мне очень хотелось вытянуть из него побольше полезных сведений.
Джилл почувствовала, что каменеет от страха. От этого разговора о привидениях становилось не по себе.
– Ну, ну, – попытался успокоить ее Невин. – Это самая обычная вещь, но сейчас не время объяснять тебе все. Давай посмотрим, что случилось с Огверном.
Когда они пришли в гостиницу «Красный дракон», то обнаружили, что Невин был прав. Испуганный владелец гостиницы сообщил им, что Огверн прошлой ночью заболел и находится в своих покоях. Они поспешили наверх и нашли дверь запертой. Когда Джилл постучала, дверь открыл Бокк.
– Я услышала, что Огверн заболел, – сказала Джилл. – Я привела травника, которому можно доверять.
– Хвала всем богам в Других Землях, – произнес Бокк с искренней благочестивостью. – Это было ужасно, на самом деле ужасно. Я никогда не думал, что буду благодарен проклятому стражнику, но если бы их светлость не поставили этого большого сильного парня у двери для охраны, то папа выбросился бы из окна. Клянусь!
Невин кивнул с мрачным видом, словно ожидал как раз этого. Огверн лежал в кровати, старое синее одеяло было натянуто до самой массивной шеи вора. Огверн смотрел в потолок и выглядел смертельно испуганным.
– Прошлая ночь была подобна третьему кругу ада, – продолжал Бокк. – Мы сидели за кружкой эля в «Красном драконе», и внезапно папа стал дрожать и бредить.
– Я не хочу об этом слушать, – Огверн натянул одеяло на голову. – Оставьте умирающего умереть спокойно.
– Ты не умрешь, – сказал Невин. – Я – травник, господин хороший, поэтому опусти одеяло и опиши мне твои симптомы.
Одеяло немного опустилось, и темные глаз Огверна выглянули через край.
– Я схожу с ума. О, это кара, кара, кара! Я лучше умру, чем сойду с ума, поэтому свари мне какой-нибудь яд, травник.
– Я не стану делать ничего подобного. Прекрати заниматься пустословием и расскажи мне о своем бреде.
– Расскажи ему, папа, – вставил Бокк. – Расскажи ему о курицах.
Огверн застонал и снова натянул одеяло на голову.
– Он стал говорить о желании напиться крови, – сообщил Бокк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Джилл много раз видела, как старик связывался с другими мастерами через огонь. Насколько она знала, только мастер способен сделать нечто подобное. Невежда, вроде нее, неспособен выйти на контакт. И все же она встала и медленно приблизилась к свечам. Это была первая сознательная попытка Джилл воспользоваться двеомером и она чувствовала себя глупо. Затем появилось смущение и наконец испуг, но она заставила себя уставиться в огонь и подумать о Невине. На мгновение она осознавала у себя в сознании только пустоту, затем странное давление, нарастающее каким-то необъяснимым образом. Ощущения напоминали усиленную попытку вспомнить вдруг забытое имя.
Ей делалось все страшнее. Она боялась использовать двеомер, боялась того, кто преследует ее. Страх все нарастал, пока Джилл внезапно не вспомнила о том, что каким-то образом знала всегда: страх – это ее ключ, то сильное чувство, которое взломает стены разума.
– Невин! – крикнула она вслух. – Помоги мне!
И вот она увидела его лицо, пляшущее над пламенем свечей. Это был совершенно четкий образ, кустистые брови удивленно приподняты, глаза тревожны.
«Благодарю всех богов за то, что ты позвала меня, – прозвучал его голос у нее в сознании. – Я уже несколько дней пытался связаться с тобой.»
Голос видения Невина звучал так деловито, что Джилл истерически рассмеялась.
«Попытайся успокоиться, иначе ты утратишь образ, – пришла его мысль и звучала она резко. – Подумай о поединке на мечах, дитя. Ты знаешь, как концентрировать волю.»
Она поняла, что и это каким-то образом знает, – теперь, когда он ей напомнил. Во многом ее нынешняя концентрация напоминала ту, смертоносную, управляемую холодным разумом, когда она наблюдала за движениями вооруженного врага.
«Я давно следил за тобой при помощи дальновидения и видел, как тот человек отравился, – продолжал Невин. – Неудивительно, что ты так обеспокоена. А теперь послушай. Кажется, у нас несколько врагов, но мы можем превратить это в наше преимущество. Ты понимаешь, что им нужно?»
«Опал, который у меня есть. По крайней мере я думаю, что у меня есть именно опал. Надменный маленький ублюдок постоянно меняет форму.»
Невин рассмеялся так весело, что Джилл почувствовала, как ее страх исчезает.
«Определенно это тот опал. Должен заметить, духи, которые им управляют, временами могут вызывать раздражение. Видишь ли, это талисман благородства, добродетели и положительных качеств, и духи слишком серьезно воспринимают гордость. Беспокоил ли тебя образ мертвеца?»
«Не знаю. Кто-то меня явно тревожил. Я призвала тебя, потому что у меня в сознании появлялись какие-то чужие мысли. Полное отчаяние, безнадежность. Я почувствовала, как кто-то выслеживает меня, подкрадывается, следит.»
«Не беспокойся. Я поставлю над тобой охранную печать. Спи и отдыхай, дитя. Я скоро буду в дане Хиррейд.»
Образ Невина исчез. Джилл улеглась на постель, но оставила свечи гореть, а на подушку рядом с собой положила серебряный кинжал. Она была уверена, что не заснет, но когда внезапно проснулась, комната была уже залита солнечным светом. В коридоре свистел паж, и этот простой звук показался ей самой красивой музыкой, которую она когда-либо слышала.
Джилл встала, прошла к окну и выглянула наружу. Солнечный свет заливал людей, ходящих по улице, они смеялись и разговаривали. Теперь казалось невозможным верить в битвы двеомера, в то, что совсем недавно Джилл призывала свою волю и разговаривала с Невином через огонь. Содрогнувшись, Джилл отошла от окна и побыстрее оделась. Она хотела, чтобы вокруг нее находились другие люди.
После того, как Джилл спустилась в большой зал, воспоминания о ночном страхе отошли в дальний уголок сознания. Солдаты сидели за столами и завтракали, они смеялись и перешучивались, а слуги с подносами бегали взад-вперед.
Сам Блейн был в прекрасном настроении. Он болтал с Джилл, словно забыл об отравленном незнакомце. Важные господа его двора, камерарий, бард, советники и писари подходили, чтобы пожелать своему лорду доброго утра, и с серьезным видом кланялись Джилл. Блейн разломал буханку сладкого хлебца с орехами и вежливо протянул Джилл. Она отметила, что его светлость пьет за завтраком эль, а не мед.
– Буду очень рад снова увидеть двоюродного брата, – воскликнул гвербрет. – Мальчишками мы весело проводили время. Видишь ли, мы оба были пажами в дане Кантрей, а тамошний старый гвербрет отличался высокомерием и чопорностью, поэтому мы постоянно устраивали то одну, то другую шалость. – Он замолчал и поднял голову, глядя на спешащего к нему пажа. – В чем дело?
– Снаружи ждет очень странный старик, ваша светлость. Он заявляет, что немедленно должен встретиться с вами по очень срочному делу. А сам выглядит, как нищий. Говорит, что его имя – «Никто».
– Невин, благодарение всем богам! – выпалила Джилл.
– Ты его знаешь? – спросил Блейн несколько удивленно.
– Да, ваша светлость, и ради Родри и меня я умоляю вас поговорить с ним.
– Тогда решено. Веди его сюда, парень, и всегда помни, что к старикам следует относиться вежливо, независимо от того, насколько потрепанными они выглядят.
Когда паж поспешил прочь, Джилл ощутила дрожь. Она почувствовала, что залитый светом, наполненный людьми шумный зал внезапно стал нереальным. Словно уловив ее настроение, Блейн встал. Слегка нахмурившись, он смотрел, как входит Невин. Старый коричневый плащ болтался за спиной старика. Мастер двеомера склонился перед гвербретом с легкостью, которой могли бы позавидовать многие молодые придворные.
– Простите меня, ваша светлость, за то, что потребовал вашего внимания, – сказал Невин. – Но дело на самом деле безотлагательное.
– Любой человек имеет право на правосудие. Если оно требуется, я его обеспечу. Что вас беспокоит, господин хороший?
– Тот человек, который отравился вчера вечером.
– Боги! – воскликнул пораженный Блейн. – Неужели новость распространилась так быстро?
– Распространилась среди тех, у кого есть уши, чтобы услышать. Ваша светлость, я пришел, чтобы избавить вас от затрат по захоронению этого дурака. Вы знаете, где лежит труп?
– Вы его родственник?
– Поскольку в каждом клане не без урода, то можно сказать и так.
Поставленный в тупик гвербрет бросил взгляд на Джилл.
– Пожалуйста, ваша светлость, – сказала она. – Пожалуйста, сделайте, как он просит.
– Хорошо. В этом не может быть зла.
Сгорая от любопытства, Блейн лично проводил Невина и Джилл во двор и остановил стражника. Как оказалось, труп завернули в одеяло и положили в небольшом сарае, который обычно использовался для хранения дров. Невин и Джилл забрали оттуда мертвеца и положили его на булыжники. Невин встал рядом с ним на колени, развернул одеяло и уставился на лицо покойника.
– Человек из Бардека, не так ли? – старик сел на пятки. – Странно!
Он долго смотрел на труп. Судя по расслабленной позе Невина и его сонному взгляду, Джилл подозревала, что он в трансе. Время от времени его губы шевелились, словно он с кем-то разговаривал, но вслух не произносилось ни звука. Наконец он тряхнул головой и посмотрел вверх, в его глазах горела ярость.
– Какая уродливая маленькая душонка! Ну, мы отправим ее на покой, независимо от того, хочет она уходить или нет.
Жестом показав Джилл и Блейну, что им следует уйти с пути, Невин встал за головой мертвеца и высоко поднял руки, словно молился солнцу. Он долго стоял в неподвижности, судя по выражению лица – сильно концентрируясь, затем медленно опустил руки, очертив ими дугу, пока кончики пальцев не указали на мертвеца, лежащего на булыжниках.
Внутри трупа загорелся огонь, неестественный, отвратительный, серебристо-синего цвета. Он становился то сильнее, то слабее.
Когда Невин произнес три непонятных слова, языки побелели и взметнулись высоко вверх. Они были слишком яркими, чтобы на них можно было смотреть. Выругавшись, Блейн закрыл лицо рукой. Джилл услышала мученический стон.
Раздался долгий вздох ужаса, странно смешанного с облегчением, – так вздыхает раненый, зная, что смерть близка и избавит его от боли.
– Сделано! – крикнул Невин. – Все закончено!
Джилл отвела руки от лица вовремя, чтобы увидеть, как он три раза топнул ногой. Там, где лежал труп, осталась горстка белого пепла. Когда Невин щелкнул пальцами, прилетел легкий ветерок и развеял пепел, а затем стих так же внезапно, как и начался.
– Вот, – сказал старик. – Его душа освобождена от тела и находится на пути в Другие Земли. – Он повернулся к гвербрету. – В вашем ране, ваша светлость, происходят странные вещи.
– Несомненно, – пробормотал Блейн. – Клянусь демонами, что все это значит?
– Конечно, двеомер. А на что еще это похоже?
Блейн отступил на шаг, его лицо побледнело, губы зашевелились. Невин мягко, терпеливо улыбнулся ему, как матери улыбаются детям, которые столкнулись с чем-то, что еще не могут понять в силу юного возраста.
– Пришло время всем в королевстве узнать правду о двеомере, – продолжал Невин. – Ваша светлость может поздравить себя: вы стали одним из первых. Позволит ли лорд нам с Джилл оставить вас ненадолго? У меня есть срочное дело в городе.
Блейн уставился на булыжники, все еще мерцающие от жара.
– Если так желает лорд, – гвербрет резко поднял ранг Невина. – Мне следует позволить вам делать все, что вы находите нужным.
Невин поймал руку Джилл и уверенно повел ее прочь.
– Я так рада видеть тебя, – сказала она. – Я была ужасно напугана.
– И у тебя имелись для этого все основания. А теперь послушай, дитя, опасность еще не миновала. Ты должна понимать это. Оставайся рядом со мной и делай все, что я скажу.
Джилл чуть не расплакалась от разочарования.
– Когда я занимался дальновидением, то видел, как ты охраняла Огверна, этого вора, – продолжал старик. – Отведи меня к нему. Если тебя вчера ночью мучили кошмары, то готов поспорить: с ним тоже не все было в порядке. Тот человек, отравленный, пытался выпить из тебя жизненную силу, чтобы поддерживать жизнь своего… ну… ту голубую тень, которую ты видела.
– Откуда ты знаешь?
– Он только что сам рассказал мне об этом. Поскольку он мертв уже какое-то время, то не мог поведать мне слишком многое: его тень уже начала слабеть и распадаться. Поэтому я просто отправил его на предстоящий ему суд, несмотря на то, что мне очень хотелось вытянуть из него побольше полезных сведений.
Джилл почувствовала, что каменеет от страха. От этого разговора о привидениях становилось не по себе.
– Ну, ну, – попытался успокоить ее Невин. – Это самая обычная вещь, но сейчас не время объяснять тебе все. Давай посмотрим, что случилось с Огверном.
Когда они пришли в гостиницу «Красный дракон», то обнаружили, что Невин был прав. Испуганный владелец гостиницы сообщил им, что Огверн прошлой ночью заболел и находится в своих покоях. Они поспешили наверх и нашли дверь запертой. Когда Джилл постучала, дверь открыл Бокк.
– Я услышала, что Огверн заболел, – сказала Джилл. – Я привела травника, которому можно доверять.
– Хвала всем богам в Других Землях, – произнес Бокк с искренней благочестивостью. – Это было ужасно, на самом деле ужасно. Я никогда не думал, что буду благодарен проклятому стражнику, но если бы их светлость не поставили этого большого сильного парня у двери для охраны, то папа выбросился бы из окна. Клянусь!
Невин кивнул с мрачным видом, словно ожидал как раз этого. Огверн лежал в кровати, старое синее одеяло было натянуто до самой массивной шеи вора. Огверн смотрел в потолок и выглядел смертельно испуганным.
– Прошлая ночь была подобна третьему кругу ада, – продолжал Бокк. – Мы сидели за кружкой эля в «Красном драконе», и внезапно папа стал дрожать и бредить.
– Я не хочу об этом слушать, – Огверн натянул одеяло на голову. – Оставьте умирающего умереть спокойно.
– Ты не умрешь, – сказал Невин. – Я – травник, господин хороший, поэтому опусти одеяло и опиши мне твои симптомы.
Одеяло немного опустилось, и темные глаз Огверна выглянули через край.
– Я схожу с ума. О, это кара, кара, кара! Я лучше умру, чем сойду с ума, поэтому свари мне какой-нибудь яд, травник.
– Я не стану делать ничего подобного. Прекрати заниматься пустословием и расскажи мне о своем бреде.
– Расскажи ему, папа, – вставил Бокк. – Расскажи ему о курицах.
Огверн застонал и снова натянул одеяло на голову.
– Он стал говорить о желании напиться крови, – сообщил Бокк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63