После того, как он захлопнул за собой дверь, зал словно взорвался.
– Боги! – Гветмар стер пот со лба. – Я-то вообразил, что настал твой последний час. Ты – единственный человек в королевстве, который посмел пойти против Даннина и не был убит в последующие пять секунд.
– О, чушь, – отозвалась Гвенивер. – У него достаточно ума, чтобы не наносить увечий жрице, давшей клятву Луне.
– Ха! – фыркнул Меймик. – Даннин вначале убивает, а потом думает.
Спустя некоторое время к Гвенивер подошел паж и сообщил, что король желает поговорить с ней с глазу на глаз.
Понимая, какая огромная честь ей оказана, она последовала за пажом на второй этаж главного броха, где находились покои Глина. Там стояли резные стулья и столы; на стенах висели шпалеры, а полы были покрыты бардекианскими коврами. Король ждал у камина, украшенного резными кораблями и переплетающимися узорами. Когда Гвенивер склонилась перед ним, он велел ей подняться.
– Я думал о всех ваших родственниках, которые умерли, служа мне, – сказал Глин. – Вопрос о клане Волка тяжелым грузом лежит на моем сердце, ваше святейшество. Вы хотите попросить меня передать земли и имя по женской линии?
– Да, сеньор. Теперь, после того, как я приняла постриг, я не могу обладать никаким земным богатством, кроме того, что можно унести в одном вьюке, но моя сестра скоро выйдет замуж за человека, который готов взять на себя наши имя и кровную вражду.
– Понятно. Позвольте мне быть искренним. Может, в отношении ваших земель мне и не удастся действовать так быстро, как хотелось бы, но я годов разрешить передать ваше имя сыновьям вашей сестры. Как бы мне ни хотелось изгнать Вепрей из ваших владений, многое зависит от исхода летней кампании.
– Сеньор очень честен и щедр. Я понимаю, что горе моего клана – это только одна из множества проблем, с которыми ему приходится иметь дело.
– К сожалению, ваше святейшество, вы правы. Хотел бы я, чтобы дела обстояли по-другому.
Покидая короля, Гвенивер встретила Даннина, который открыл дверь в покои без каких-либо объявлений и церемоний. Он очень легко улыбнулся ей.
– Ваше святейшество, – заговорил он, – мое сердце болит при мысли о смерти ваших родственников. Я сделаю все возможное, чтобы отомстить за них.
– Лорд Даннин очень добр, и я благодарю его.
Гвенивер поспешила по коридору, но возле лестницы быстро оглянулась и увидела, что он все еще смотрит на нее, держа руку на ручке двери. Внезапно она содрогнулась, как от холода, и ощутила опасность – словно чья-то рука стиснула ее горло. Гвенивер могла только предположить, что Богиня таким образом посылает ей предупреждение.
На следующий день Гвенивер шла по открытому двору вместе с Рикином, когда увидела, как потрепанный старик заводит в ворота двух вьючных мулов. Одетый в грязные коричневые бригги и многократно зашитую рубашку с гербами Глина, он держался прямо и ступал энергично, как молодой принц. Несколько пажей припустили бегом, чтобы помочь ему с мулами, и Гвенивер обратила внимание, что они относятся к старику с глубочайшим почтением.
– Кто это, Рикко?
– Старый Невин, госпожа. Таково его подлинное имя. Он говорит, что отец назвал его «Никто» в приступе злобы. – Объясняя, Рикин выглядел так, словно испытывал перед стариком странное благоговение. – Он – травник. Он находит дикие травы и приносит их лекарям, а также выращивает некоторые прямо здесь, в дане.
Теперь пажи уводили мулов прочь. Помощник камерария проходил мимо травника и остановился, чтобы поклониться ему.
– Так, послушай, – заговорила Гвенивер, – очевидно, этот Невин – полезный приближенный или слуга, но почему люди относятся к нему, как к лорду?
– Ну-у… – Рикин выглядел странно смущенным. – В этом старике есть что-то такое, что заставляет тебя почитать его.
– В самом деле? Выкладывай! Могу поклясться, что ты что-то скрываешь.
– Госпожа, все говорят, будто он занимается двеомером, и я сам наполовину верю в это.
– О, чушь!
– Не чушь, госпожа. Известно, что сам король ходил в сад к старому Невину и помногу часов разговаривал с ним.
– И это доказывает, что старик занимается двеомером? Несомненно, королю время от времени необходимо отложить государственные дела и отдохнуть, а старик развлекает его своей болтовней о растениях.
– Как вам угодно считать, госпожа. – Однако было ясно видно, что Рикин не верит ни единому слову из сказанного ею.
В этот момент к ним подошел сам Невин и дружески поприветствовал Рикина, который тут же низко склонился перед ним.
Когда старик перевел взгляд на Гвенивер, его глаза стали ледяными, как северный ветер. Казалось, они проникали в самую ее душу.
Внезапно ее охватила уверенность в том, что она знает этого человека, что каким-то странным образом ждала именно его, что именно его она пыталась найти, и вся ее предыдущая жизнь вела ее сюда, к этому невзрачному травнику.
Затем чувство ушло. Невин мило улыбнулся ей.
– Доброе утро, госпожа, – проговорил он. – Ваша слава распространилась по всему дану.
– Правда? – Гвенивер все еще чувствовала себя потрясенной. Вероятно, это меня радует.
– Поклявшаяся Луне воительница – это редкость, но времена действительно настали темные для Нее, с Сердцем, Пробитым Мечами.
Гвенивер откровенно уставилась на него. Откуда мужчина знает это тайное имя? Невин с серьезным видом поклонился ей.
– Простите меня, ваше святейшество. Я должен проверить, чтобы пажи тщательно распаковали травы. Несомненно, мы еще встретимся.
Когда он отошел, Гвенивер долго смотрела ему вслед. Наконец она повернулась к Рикину.
– Да уж, капитан, – проговорила девушка. – Он определенно владеет двеомером.
Примерно в то же самое время король проводил тайное совещание в узкой комнате, почти совсем лишенной мебели и украшений, если не считать длинного стола и пергаментной карты Дэверри, висевшей на каменной стене. Во главе стола сидел Глин на стуле с высокой спинкой, на которую был накинут королевский плед. Даннин сидел справа от него, а советники в черных одеждах расположились на стульях по обеим сторонам стола. Они напоминали ворон, собравшихся вокруг рассыпавшегося зерна.
В это утро король пригласил Амайна, верховного священнослужителя культа Бела в Керморе. Советники по очереди вставали, чтобы со всей серьезностью давать советы по различным вопросам войны, Даннин смотрел в окно и думал о других вещах. Все это имело мало смысла. Настоящие решения будут приняты позднее – королем и его вассалами-воинами.
Однако к концу совещания обсуждение перешло к вопросу, который привлек внимание Даннина. Саддар, старик с седыми бакенбардами и трясущимся подбородком, встал и поклонился королю.
– Мои нижайшие извинения, сеньор, за то, что спрашиваю вас, – начал он. – Но меня интересует, почему вы взяли леди Гвенивер в свой боевой отряд.
– После всего, что ее клан сделал для меня, я не счел возможным отказать ей в просьбе. Я уверен: Даннин сможет уберечь ее от реальной угрозы. Достаточно скоро участие в военных действиях утомит ее.
– А-а, – старик сделал паузу и в поисках поддержки бросил взгляд на других советников. – Видите ли, мы думали, что леди Гвенивер можно уберечь от невзгод, просто добившись ее возвращения назад в храм. Об этом можно сообщить ее людям позднее.
Даннин достал свой покрытый драгоценными камнями кинжал и метнул его так, что он воткнулся в стол прямо перед Саддаром. Советник с воплем отскочил назад. Лезвие продолжало дрожать.
– Скажи-ка мне вот что, – заговорил Даннин. – Как трус, вроде тебя, может судить о таком воине, как она?
Когда король рассмеялся, все советники выдавили из себя смешки, даже Саддар.
– Даннин высокого мнения о ее боевом духе, господа, – сказал Глин. – А я доверяю его мнению в таких вопросах.
– Я никогда не стану спорить с лордом Даннином по военным вопросам, сеньор. Я просто думал о благопристойности.
– Благопристойность можешь воткнуть себе в задницу! – рявкнул Даннин.
– Попридержи язык, – резко вмешался король. – Уважаемый советник, уверяю тебя, что я уважаю твою мудрость гораздо больше, чем мой дерзкий брат, но я уже дал леди Гвенивер слово чести. Кроме того, я пригласил сюда на совет Их Преосвященство, чтобы он прояснил для нас этот вопрос.
Все повернулись к священнику, который поднялся и кивнул всем по очереди. Как у всех служителей культа Бела, его голова была чисто выбрита. Он носил крученое золотое ожерелье на шее и простую полотняную тунику, перехваченную на поясе простой веревкой. С веревки свисал маленький золотой серп.
– Король хотел знать о статусе поклонения леди Гвенивер, – произнес Амайн тихим, глубоким голосом. – Все абсолютно законно и восходит к Временам Рассвета, когда, как записано в хрониках, женщины были вынуждены становиться воинами из-за жестокого давления обстоятельств. Поклонение Темной Стороне Луны ни в коем случае нельзя путать с обрядами Эпоны или Аранродды. – После упоминания второго имени он замолчал и скрестил пальцы, чтобы уберечься от колдовства. Многие советники сделали то же самое. – Я на самом деле удивился, что знания о воинских обрядах еще живы, но, как я понимаю, святые женщины из этого храма сохраняли сказания о подобных вещах нетронутыми.
Когда Амайн опустился назад на свое место, остальные неуверенно переглядывались между собой, как будто им стало не по себе.
– Видишь, Саддар? Я не могу пойти против воли Богини в таком деле, – сказал Глин.
– Конечно нет, сеньор, и пусть Она простит мне за то, что сомневался в целях леди Гвенивер.
Совет закончился примирительными кивками и поклонами всех участников. Когда Глин вышел из комнаты, Даннин задержался, чтобы вынуть из стола кинжал. Когда он убирал его в ножны, Саддар наблюдал за ним с ядовитой усмешкой.
Даннин поспешил вслед за королем и последовал за ним в его личные апартаменты. Глин велел пажу принести каждому из них по кружке эля, затем уселся у очага. Даннин опустился в кресло, которое ему предложил брат. На самом деле он с радостью сел бы и у его ног, как собака.
– А теперь послушай, Данно, – заговорил король. – Эта свора хвастунов утомляет меня не меньше, чем тебя, но мне нужна их преданность. Кто еще будет править этой жалкой пародией на королевство, когда мы выступим в поход?
– Ты прав, сеньор. Мои извинения.
Глин вздыхал и потягивал эль мелкими глотками, глядя в пустой камин. В последнее время на него часто накатывало плохое настроение, и эта мрачность сильно беспокоила его брата.
– Что так давит тебе на сердце, сеньор? – спросил Даннин.
– Смерть лорда Авоика и его братьев. А, клянусь адом, бывают минуты, когда я сомневаюсь в том, что могу быть королем… Думая обо всех этих смертях, которые принесли королевству мои притязания на трон…
– Что? Такие сомнения возможны только у настоящего короля. Готов поспорить: Кантрей плевать хотел на тех, кто умрет за его дело.
– Ты веришь в меня, не так ли, Данно?
– Я умру за тебя.
Глин поднял голову и в его глазах что-то подозрительно заблестело.
– Знаешь ли, бывают минуты, когда я думаю, что без тебя сошел бы с ума, – признался он после долгой паузы.
Даннин был слишком потрясен, чтобы отвечать. Глин тряхнул головой и встал.
– Оставь меня, – приказал он резко. – Я хочу побыть один.
Не удосужившись поклониться, Даннин поспешил прочь. На сердце у него было тяжело. Он вышел во двор. Даннин утешал себя только тем, что плохое настроение Глина вероятно уйдет, когда они выступят в поход, но это утешение было слабым. Настоящих схваток нынешним летом ожидать не приходится. – А те набеги и вылазки, которые им предстоят, возглавит, скорее всего, сам Даннин. Он будет сражаться, пока Глин тоскует в дане. Король слишком важен, чтобы рисковать случайной раной во время незначительного столкновения.
Бесцельное гуляние в конце концов привело Даннина к казармам. Перед конюшнями боевой отряд клана Волка чистил лошадей. Леди Гвенивер сидела на краю деревянной телеги и наблюдала за своими людьми. Несмотря на то, что она носила мужскую одежду и некрасиво остригла волосы, Даннин мог думать о ней только, как о женщине. О привлекательной женщине. Ее огромные, блестящие глаза горели, как маяки, привлекая его к себе.
То, как она двигалась, тоже влекло его: все жесты были четкими и тем не менее плавными, словно девушка пользовалась каким-то скрытым источником энергии.
Увидев Даннина, Гвенивер соскользнула с телеги и пошла ему навстречу.
– Лорд Даннин, моим людям нужны одеяла и одежда.
– Они получат их сегодня же. Теперь вы все – часть хозяйства короля, поэтому здесь для вас найдется все необходимое. У вас есть на это право.
– Спасибо. Наш сеньор на самом деле очень щедр.
– Да. У меня больше оснований, чем у большинства, хвалить его щедрость. Сколько незаконнорожденных сыновей когда-либо получали титул и место при дворе?
Гвенивер поморщилась, а Даннин улыбнулся. Он предпочитал сам поднимать деликатный вопрос своего рождения и бросать его в лица благородных господ – до того, как они успевали обратить это против него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Боги! – Гветмар стер пот со лба. – Я-то вообразил, что настал твой последний час. Ты – единственный человек в королевстве, который посмел пойти против Даннина и не был убит в последующие пять секунд.
– О, чушь, – отозвалась Гвенивер. – У него достаточно ума, чтобы не наносить увечий жрице, давшей клятву Луне.
– Ха! – фыркнул Меймик. – Даннин вначале убивает, а потом думает.
Спустя некоторое время к Гвенивер подошел паж и сообщил, что король желает поговорить с ней с глазу на глаз.
Понимая, какая огромная честь ей оказана, она последовала за пажом на второй этаж главного броха, где находились покои Глина. Там стояли резные стулья и столы; на стенах висели шпалеры, а полы были покрыты бардекианскими коврами. Король ждал у камина, украшенного резными кораблями и переплетающимися узорами. Когда Гвенивер склонилась перед ним, он велел ей подняться.
– Я думал о всех ваших родственниках, которые умерли, служа мне, – сказал Глин. – Вопрос о клане Волка тяжелым грузом лежит на моем сердце, ваше святейшество. Вы хотите попросить меня передать земли и имя по женской линии?
– Да, сеньор. Теперь, после того, как я приняла постриг, я не могу обладать никаким земным богатством, кроме того, что можно унести в одном вьюке, но моя сестра скоро выйдет замуж за человека, который готов взять на себя наши имя и кровную вражду.
– Понятно. Позвольте мне быть искренним. Может, в отношении ваших земель мне и не удастся действовать так быстро, как хотелось бы, но я годов разрешить передать ваше имя сыновьям вашей сестры. Как бы мне ни хотелось изгнать Вепрей из ваших владений, многое зависит от исхода летней кампании.
– Сеньор очень честен и щедр. Я понимаю, что горе моего клана – это только одна из множества проблем, с которыми ему приходится иметь дело.
– К сожалению, ваше святейшество, вы правы. Хотел бы я, чтобы дела обстояли по-другому.
Покидая короля, Гвенивер встретила Даннина, который открыл дверь в покои без каких-либо объявлений и церемоний. Он очень легко улыбнулся ей.
– Ваше святейшество, – заговорил он, – мое сердце болит при мысли о смерти ваших родственников. Я сделаю все возможное, чтобы отомстить за них.
– Лорд Даннин очень добр, и я благодарю его.
Гвенивер поспешила по коридору, но возле лестницы быстро оглянулась и увидела, что он все еще смотрит на нее, держа руку на ручке двери. Внезапно она содрогнулась, как от холода, и ощутила опасность – словно чья-то рука стиснула ее горло. Гвенивер могла только предположить, что Богиня таким образом посылает ей предупреждение.
На следующий день Гвенивер шла по открытому двору вместе с Рикином, когда увидела, как потрепанный старик заводит в ворота двух вьючных мулов. Одетый в грязные коричневые бригги и многократно зашитую рубашку с гербами Глина, он держался прямо и ступал энергично, как молодой принц. Несколько пажей припустили бегом, чтобы помочь ему с мулами, и Гвенивер обратила внимание, что они относятся к старику с глубочайшим почтением.
– Кто это, Рикко?
– Старый Невин, госпожа. Таково его подлинное имя. Он говорит, что отец назвал его «Никто» в приступе злобы. – Объясняя, Рикин выглядел так, словно испытывал перед стариком странное благоговение. – Он – травник. Он находит дикие травы и приносит их лекарям, а также выращивает некоторые прямо здесь, в дане.
Теперь пажи уводили мулов прочь. Помощник камерария проходил мимо травника и остановился, чтобы поклониться ему.
– Так, послушай, – заговорила Гвенивер, – очевидно, этот Невин – полезный приближенный или слуга, но почему люди относятся к нему, как к лорду?
– Ну-у… – Рикин выглядел странно смущенным. – В этом старике есть что-то такое, что заставляет тебя почитать его.
– В самом деле? Выкладывай! Могу поклясться, что ты что-то скрываешь.
– Госпожа, все говорят, будто он занимается двеомером, и я сам наполовину верю в это.
– О, чушь!
– Не чушь, госпожа. Известно, что сам король ходил в сад к старому Невину и помногу часов разговаривал с ним.
– И это доказывает, что старик занимается двеомером? Несомненно, королю время от времени необходимо отложить государственные дела и отдохнуть, а старик развлекает его своей болтовней о растениях.
– Как вам угодно считать, госпожа. – Однако было ясно видно, что Рикин не верит ни единому слову из сказанного ею.
В этот момент к ним подошел сам Невин и дружески поприветствовал Рикина, который тут же низко склонился перед ним.
Когда старик перевел взгляд на Гвенивер, его глаза стали ледяными, как северный ветер. Казалось, они проникали в самую ее душу.
Внезапно ее охватила уверенность в том, что она знает этого человека, что каким-то странным образом ждала именно его, что именно его она пыталась найти, и вся ее предыдущая жизнь вела ее сюда, к этому невзрачному травнику.
Затем чувство ушло. Невин мило улыбнулся ей.
– Доброе утро, госпожа, – проговорил он. – Ваша слава распространилась по всему дану.
– Правда? – Гвенивер все еще чувствовала себя потрясенной. Вероятно, это меня радует.
– Поклявшаяся Луне воительница – это редкость, но времена действительно настали темные для Нее, с Сердцем, Пробитым Мечами.
Гвенивер откровенно уставилась на него. Откуда мужчина знает это тайное имя? Невин с серьезным видом поклонился ей.
– Простите меня, ваше святейшество. Я должен проверить, чтобы пажи тщательно распаковали травы. Несомненно, мы еще встретимся.
Когда он отошел, Гвенивер долго смотрела ему вслед. Наконец она повернулась к Рикину.
– Да уж, капитан, – проговорила девушка. – Он определенно владеет двеомером.
Примерно в то же самое время король проводил тайное совещание в узкой комнате, почти совсем лишенной мебели и украшений, если не считать длинного стола и пергаментной карты Дэверри, висевшей на каменной стене. Во главе стола сидел Глин на стуле с высокой спинкой, на которую был накинут королевский плед. Даннин сидел справа от него, а советники в черных одеждах расположились на стульях по обеим сторонам стола. Они напоминали ворон, собравшихся вокруг рассыпавшегося зерна.
В это утро король пригласил Амайна, верховного священнослужителя культа Бела в Керморе. Советники по очереди вставали, чтобы со всей серьезностью давать советы по различным вопросам войны, Даннин смотрел в окно и думал о других вещах. Все это имело мало смысла. Настоящие решения будут приняты позднее – королем и его вассалами-воинами.
Однако к концу совещания обсуждение перешло к вопросу, который привлек внимание Даннина. Саддар, старик с седыми бакенбардами и трясущимся подбородком, встал и поклонился королю.
– Мои нижайшие извинения, сеньор, за то, что спрашиваю вас, – начал он. – Но меня интересует, почему вы взяли леди Гвенивер в свой боевой отряд.
– После всего, что ее клан сделал для меня, я не счел возможным отказать ей в просьбе. Я уверен: Даннин сможет уберечь ее от реальной угрозы. Достаточно скоро участие в военных действиях утомит ее.
– А-а, – старик сделал паузу и в поисках поддержки бросил взгляд на других советников. – Видите ли, мы думали, что леди Гвенивер можно уберечь от невзгод, просто добившись ее возвращения назад в храм. Об этом можно сообщить ее людям позднее.
Даннин достал свой покрытый драгоценными камнями кинжал и метнул его так, что он воткнулся в стол прямо перед Саддаром. Советник с воплем отскочил назад. Лезвие продолжало дрожать.
– Скажи-ка мне вот что, – заговорил Даннин. – Как трус, вроде тебя, может судить о таком воине, как она?
Когда король рассмеялся, все советники выдавили из себя смешки, даже Саддар.
– Даннин высокого мнения о ее боевом духе, господа, – сказал Глин. – А я доверяю его мнению в таких вопросах.
– Я никогда не стану спорить с лордом Даннином по военным вопросам, сеньор. Я просто думал о благопристойности.
– Благопристойность можешь воткнуть себе в задницу! – рявкнул Даннин.
– Попридержи язык, – резко вмешался король. – Уважаемый советник, уверяю тебя, что я уважаю твою мудрость гораздо больше, чем мой дерзкий брат, но я уже дал леди Гвенивер слово чести. Кроме того, я пригласил сюда на совет Их Преосвященство, чтобы он прояснил для нас этот вопрос.
Все повернулись к священнику, который поднялся и кивнул всем по очереди. Как у всех служителей культа Бела, его голова была чисто выбрита. Он носил крученое золотое ожерелье на шее и простую полотняную тунику, перехваченную на поясе простой веревкой. С веревки свисал маленький золотой серп.
– Король хотел знать о статусе поклонения леди Гвенивер, – произнес Амайн тихим, глубоким голосом. – Все абсолютно законно и восходит к Временам Рассвета, когда, как записано в хрониках, женщины были вынуждены становиться воинами из-за жестокого давления обстоятельств. Поклонение Темной Стороне Луны ни в коем случае нельзя путать с обрядами Эпоны или Аранродды. – После упоминания второго имени он замолчал и скрестил пальцы, чтобы уберечься от колдовства. Многие советники сделали то же самое. – Я на самом деле удивился, что знания о воинских обрядах еще живы, но, как я понимаю, святые женщины из этого храма сохраняли сказания о подобных вещах нетронутыми.
Когда Амайн опустился назад на свое место, остальные неуверенно переглядывались между собой, как будто им стало не по себе.
– Видишь, Саддар? Я не могу пойти против воли Богини в таком деле, – сказал Глин.
– Конечно нет, сеньор, и пусть Она простит мне за то, что сомневался в целях леди Гвенивер.
Совет закончился примирительными кивками и поклонами всех участников. Когда Глин вышел из комнаты, Даннин задержался, чтобы вынуть из стола кинжал. Когда он убирал его в ножны, Саддар наблюдал за ним с ядовитой усмешкой.
Даннин поспешил вслед за королем и последовал за ним в его личные апартаменты. Глин велел пажу принести каждому из них по кружке эля, затем уселся у очага. Даннин опустился в кресло, которое ему предложил брат. На самом деле он с радостью сел бы и у его ног, как собака.
– А теперь послушай, Данно, – заговорил король. – Эта свора хвастунов утомляет меня не меньше, чем тебя, но мне нужна их преданность. Кто еще будет править этой жалкой пародией на королевство, когда мы выступим в поход?
– Ты прав, сеньор. Мои извинения.
Глин вздыхал и потягивал эль мелкими глотками, глядя в пустой камин. В последнее время на него часто накатывало плохое настроение, и эта мрачность сильно беспокоила его брата.
– Что так давит тебе на сердце, сеньор? – спросил Даннин.
– Смерть лорда Авоика и его братьев. А, клянусь адом, бывают минуты, когда я сомневаюсь в том, что могу быть королем… Думая обо всех этих смертях, которые принесли королевству мои притязания на трон…
– Что? Такие сомнения возможны только у настоящего короля. Готов поспорить: Кантрей плевать хотел на тех, кто умрет за его дело.
– Ты веришь в меня, не так ли, Данно?
– Я умру за тебя.
Глин поднял голову и в его глазах что-то подозрительно заблестело.
– Знаешь ли, бывают минуты, когда я думаю, что без тебя сошел бы с ума, – признался он после долгой паузы.
Даннин был слишком потрясен, чтобы отвечать. Глин тряхнул головой и встал.
– Оставь меня, – приказал он резко. – Я хочу побыть один.
Не удосужившись поклониться, Даннин поспешил прочь. На сердце у него было тяжело. Он вышел во двор. Даннин утешал себя только тем, что плохое настроение Глина вероятно уйдет, когда они выступят в поход, но это утешение было слабым. Настоящих схваток нынешним летом ожидать не приходится. – А те набеги и вылазки, которые им предстоят, возглавит, скорее всего, сам Даннин. Он будет сражаться, пока Глин тоскует в дане. Король слишком важен, чтобы рисковать случайной раной во время незначительного столкновения.
Бесцельное гуляние в конце концов привело Даннина к казармам. Перед конюшнями боевой отряд клана Волка чистил лошадей. Леди Гвенивер сидела на краю деревянной телеги и наблюдала за своими людьми. Несмотря на то, что она носила мужскую одежду и некрасиво остригла волосы, Даннин мог думать о ней только, как о женщине. О привлекательной женщине. Ее огромные, блестящие глаза горели, как маяки, привлекая его к себе.
То, как она двигалась, тоже влекло его: все жесты были четкими и тем не менее плавными, словно девушка пользовалась каким-то скрытым источником энергии.
Увидев Даннина, Гвенивер соскользнула с телеги и пошла ему навстречу.
– Лорд Даннин, моим людям нужны одеяла и одежда.
– Они получат их сегодня же. Теперь вы все – часть хозяйства короля, поэтому здесь для вас найдется все необходимое. У вас есть на это право.
– Спасибо. Наш сеньор на самом деле очень щедр.
– Да. У меня больше оснований, чем у большинства, хвалить его щедрость. Сколько незаконнорожденных сыновей когда-либо получали титул и место при дворе?
Гвенивер поморщилась, а Даннин улыбнулся. Он предпочитал сам поднимать деликатный вопрос своего рождения и бросать его в лица благородных господ – до того, как они успевали обратить это против него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63