– Часто неопределенные приказы, вроде этого, означают нечто особенное, чего никто не хочет передавать по сети, – Джеймс поглядел на Тристана. – Я сказал им, что вы самый лучший пилот, с которым я когда-либо летал.
– А они об этом специально спрашивали? – удивился Десолл.
– Я получил вопросник от уполномоченного некоторое время назад.
Тристин попытался не дышать слишком глубоко. Может, это и очень хороший приказ, но его не оставляли сомнения. Он заставил себя улыбнуться.
– Надо бы все это отметить.
– Как, лейтенант? Мы на станции внешнего контроля.
– Я знаю. Уверен, капитан, вы могли бы что-нибудь придумать.
Джеймс медленно кивнул. Тристин закрыл свою папку и взял ее подмышку. Ему следует кое-что обдумать, но это подождет. Немного.
Глава 46
Тристин поглядел на вещмешки на полу каюты и на бумажки в руке. В смятой верхней все было понятно, разве что имелась некая подоплека.
«Майор Тристин Десолл. Командующий «Мисимы» попросил бы вас оказать ему честь и посетить крейсер перед вашим отбытием для дальнейшего назначения…»
Что нужно Ультине? Их расписания почти никогда не совпадали, поскольку «Уиллис» и «Мисима» патрулировали два противоположных сектора дальнего облета. И как поговорить с командиром крейсера? Или вообще увидеть его? Ведь не мог же Десолл просто подойти к шлюзу и объявить, что пришел. Не говоря уж о том, что до прибытия майора Ватачи ему уже не успеть выкроить даже часок. Ему следует, как майору Дониджер, собрать вещи и быть готовым сразу же удалиться, едва сапоги Элени Ватачи застучат о металлические плиты дока. Десолл удивился, узнав, что майор Э. Ватачи – женщина. А для Джеймса, похоже, этот факт не был неожиданностью.
Когда же появится Ватачи? Сколько времени от ее появления до отбытия челнока на Мару он получит? Час или больше? Челнок до Мары отправляется примерно через пять часов. Успеет ли он посетить «Мисиму»?
Кейко Муралто даже не улыбнулась, когда Тристин попросил ее подтвердить, что капитан «Мисимы» будет его ждать. Старший техник кивнула, а в скором времени, когда он запечатывал последний мешок, принесла к нему в каюту вторую записочку.
«Майор Фрейер будет ждать майора Десолла», – вот и все, что в ней сообщалось.
– Мы старые друзья, – объяснил Тристин. – С маранского Периметра.
Тогда Кейко улыбнулась.
– Майор… никто на станции не задаст ни вам, ни ей вопроса, почему вы решили встретиться.
– Непохоже.
Старший техник лишь ухмыльнулась и вышла. Тристин еще раз перечитал записку, затем собрал бумажки со стола, присоединил к ним послание от капитана «Мисимы» и убрал в папку, где хранил приказы и прочее. Что понадобилось Ультине? И почему?
– Майор Десолл, сэр, – раздалось из динамика.
– Слушаю вас, Альбертини.
– Прибыла майор Ватачи.
– Спасибо, Альбертини.
Теперь он не сомневался, что успеет повидать Ультину Фрейер. Все еще гадая о причинах приглашения на «Мисиму», он подхватил свои пожитки и вышел в коридор, направляясь на шканцы. Там было людно.
– Удачи, Тристин, – Джеймс выступил вперед. Тристану пришлось поставить мешки, чтобы обменяться с шефом рукопожатием.
Элени Ватачи учтиво кивнула.
– Сэр? – Кейко Муралто вручила ему короткую трубочку, перевязанную алой лентой. – Это немного, но мы хотели сделать вам подарок.
– Вам не стоило…
– Это просто короткий голофильм о корабле, экипаж крейсера вручает его вам на память.
Тристин сглотнул комок. Микроголофильмы недешевы, но поразило его другое: как они сумели организовать съемки на корабле?
– Спасибо. Большое спасибо. – Он осторожно опустил футлярчик в карман заплечного мешка, застегнул клапан, затем выпрямился. – Я сберегу его.
– Вы еще не знаете, куда направляетесь, сер? – спросила старший техник.
– Нет. А у вас как? -спросил ее Десолл. – Слышал, вы получили приказ о переводе.
– У меня в приказе просто указано: техкоманда на Фузди, – Кейко улыбнулась. – Любая школа там была бы прекрасна, но, вероятно, мне придется изучать новые разработки внутрикорабельных систем.
Джеймс вновь выступил вперед.
– Если я чем-то и когда-то смогу помочь, дайте мне знать, Тристин. – Он вновь пожал руку молодого пилота и просиял. – Пусть у вас и ревячий вид, но чести у вас столько, сколько можно пожелать любому. И это не преувеличение.
– Спасибо. И я сберегу ее. – Тристану показалось, что Джеймс говорит всерьез, и эти слова – не итог политического расчета, а идут от души. Джеймс в последний раз озарил Тристина мальчишеской улыбкой, и Десолл в ответ невольно улыбнулся.
– Удачи, майор, – произнес Альбертини, когда Тристин надел рюкзак, подхватил руками оставшиеся мешки и шагнул на ступеньки трапа.
– Задайте им жару, майор, – добавила Муриами.
– А вы все берегите себя, – проронил Тристин, шагая по плитам дока.
– И вы, сэр, – крикнула ему в спину Кейко.
У выхода в главный коридор станции внешнего контроля Десолл в последний раз обернулся. Оба майора ему кивнули, а техники на прощание помахали руками.
Пока Тристин добирался до шлюзов дельта, он не встретил ни одного знакомого. Похоже, от прежнего персонала станции почти никого не осталось. Ему попадались новички из последнего пополнения.
– Да, сэр? – спросил изящный техник, охранявший подступы из шлюза дельта 4.
– Майор Десолл пришел повидать майора Фрейер. Думаю…
– Вас ждут, сэр. Меня предупредили о вашем приходе. Капитан у себя в каюте.
– Я могу оставить это здесь? Вероятно, я ненадолго, – Тристин извлек папку из главного мешка.
– Да, сэр. – Изящный дежурный помог Тристину поставить все три мешка к переборке шканцев, более обширных на новом крейсере. – Мы в состоянии отбоя, так что это не проблема.
– Спасибо.
– Вам вперед и сразу налево.
– Вот и все.
Дверь, в которую постучал гость, была приоткрыта.
– Да? О, Тристин. Я надеялась, что вам удастся зайти. – Ультина распахнула свою дверь и жестом пригласила его войти. На ней была обычная корабельная форма с древними голокрылышками и тройными нашивками. Глаза ее казались серыми. Женщина, не мигая, смотрела на пилота. Он кашлянул и неловко улыбнулся.
– Я здесь.
– Я рада. Не присядете ли? – Ультина закрыла дверь.
– Ненадолго. На часик, не дольше. У меня только несколько часов до челнока. – Он сел, держа папку на коленях. Ультина развернула свободный стул и села лицом к гостю.
– Последний раз мы беседовали сразу после заварушки на Хелконье. Я кое о чем расспросила, – медленно произнесла она – но не узнала ничего о вашей сестре даже через кое-какие особые каналы. Простите.
– Вам не нужно было…
– Помните последний бой с тройдом? Вы накрыли одного из последних разведчиков, угрожавшего нам.
– Я был просто вторым пилотом, – осторожно заметил Тристин, все еще ломая голову, к чему она клонит.
– Тристин, – не без насмешки произнесла она, – вся система знает, что причина, по которой «Уиллис» самый старый из наличных крейсеров и единственный в своем классе, не ставший элементарными частицами, в том, что у командира Сасаки достаточно ума, чтобы крейсер пилотировали вы. И только вы. Поскольку вы недопонимаете, я упрощу. Наши щиты могли набрать не больше половины мощности, в янтаре щиты не способны выдержать прямого попадания, а вы спасли нашу шкуру. Я благодарна. – Она протянула руку. – Но я не поэтому попросила вас заглянуть ко мне.
Тристин пожал ее узкую кисть и хотел добавить несколько слов, но удержался. Он ждал.
– Когда я впервые с вами познакомилась, еще по сети Периметра, до личной встречи, я подумала, что вы какой-нибудь избалованный ребенок богатых англо. Вы знаете, я росла на Аркадье, и мои родители были заскорузлыми техниками. Служба была единственной для меня дорогой в жизни, и я не выносила всяких аристократов, вроде вас, у которых есть все.
– У меня никогда не было всего, – он помолчал, затем добавил: – Ну, может быть, по сравнению с вами… Или с большинством.
– Вот что мне в вас нравится, Тристин. После вашей первой, инстинктивно защитной реакции вы останавливаетесь и задумываетесь: а стоит ли обороняться? И вы действительно слушаете других. Трудно найти людей, которые по-настоящему слушают. И вам не всеравно. Знаете, почему я спрашивала всех, кого могла, о вашей сестре? Потому что едва вы узнали о налете на Хелконью здесь, на маранской орбитальной станции, ваш взгляд подсказал мне, что вы очень любите сестру. – Ультина поднялась со стула и прошла наискось к своей койке, затем повернулась и зашагала обратно к Тристану. – Я хотела принести вам добрые вести. Или даже дурные. И утешить вас. – Она пожала плечами, и на ее лице появилась насмешливая улыбка, которая через миг исчезла. – Вселенную не больно-то волнуют людские желания. Ей плевать на наши проблемы.
– Это верно, – Тристин не знал, что еще сказать. А он чувствовал: что-то сказать надо. Как-то поблагодарить за хлопоты…
– Тристин… Я хотела бы, чтобы мы встретились в другое время и в другом месте. Но мы на станции внешнего контроля Парвати. И вам надо на челнок. А еще через час-другой «Мисима» заступает на вахту. Я в тревоге по одной причине, а вы по другим. – Она помедлила, и серые глаза встретили его взгляд с почти неприкрытым кокетством. – Это трудно выразить…
Он ей небезразличен? Знающий и опытный майор Ультина Фрейер испытывает к нему нежные чувства?
– Конечно, – медленно отозвался он, ерзая на стуле. Затем встал и положил на сиденье свою папку.
– Вы из тех школ и мест, где я когда-то твердо решила стать лучше, чем… – она остановилась. – В моих словах нет смысла, да это и неважно, верно?
Тристин согласно наклонил голову.
– Тристин, я не сторонник любви перед боем. Мне не нравится выражение: «Давай займемся любовью, завтра мы можем умереть, а нынче будем веселиться». – Она стиснула кулаки.
– Это трудно. Очень трудно. Но я… но вы можете…
Тристин подался вперед и обвил ее талию, а ее руки охватили его шею. Они молча обнимали друг друга, прижимаясь все плотней. Затем она отступила на полшага, не разрывая объятий.
– Не знаю, что случится. Не могу ничего тебе обещать. И не буду. Но я не могу просто расстаться с тобой без… чтобы ты как-то… не дав тебе знать, что я… наши дела не такие, какими кажутся. Я не могла бы снова… – она запнулась. – Я не могу ничего обещать, но я… Ты понимаешь?
Тристин через силу улыбнулся.
– Вероятно, не все. Думаю, ты чувствовала что-то такое, что и я.
– А что ты чувствовал? – Она казалась удивленной.
– Когда я лежал в постели в медцентре и услышал от офицера что ты остановила все мини-танки, и даже заранее определила, что у ревяк будут танки и догадалась, как с ними справиться, то подумал, какая же ты умница и какой я болван. И что мне просто-напросто повезло, когда я сумел остановить танки. Вот что я почувствовал – восхищение твоими способностями. А когда ты объясняла насчет эндшпиля на Бете, ты, вероятно, спасла мою шкуру. Во всяком случае, я чувствовал восхищение и благодарность.
Ультина небрежно рассмеялась.
– Мне хотелось отлупить тебя, когда ты так по-дурацки вякнул о том, что уже потренировался час на беговой дорожке при высоком «же». Ты выглядел таким… таким англо… таким невозмутимым…
– Я вспотел и устал, а ты вошла такая чистенькая и аккуратненькая, – возразил Тристин.
– Чистенькая? – она фыркнула.
– Чистенькая, – повторил он.
– Мы можем начать все сначала, но… – ее руки опять обвили его шею, и она договорила: – Это уже в прошлом.
Он притянул ее к себе. Она прижалась грудью, но через минуту или две, пролетевших как мгновение, положила руки ему на плечи и негрубо, но настойчиво отстранилась, разорвав объятия.
– Глупо. И нет. Но я сказала тебе. – Она пытливо заглянула ему в глаза: не обиделся? Только не обижайся…
– Ты, так сказать, не сторонница любви перед боем, – повторил он ее слова.
Она кивнула и закрыла глаза.
– Глупо. Я майор и командую судном. Но кое-что не меняется. Я – женщина.
– Хотел бы я узнать раньше, что небезразличен тебе.
– Ты и теперь не узнал бы. Но ваша техник спросила Гейлира, не поможет ли он сделать тебе прощальный подарок. От Гейлира я случайно услышала, что тебя отзывают, и никто не знает, куда. – Она замолчала, и серые глаза ее засияли от непролитых слез. – Хотела бы я, чтобы у нас было больше времени. Хотела бы я иметь больше времени.
– Задний ум – никчемный садовник, как всегда говорил мой отец. – Он вновь обнимал ее, более бережно, чем раньше. Затем его левая рука погладила ее короткие темные волосы, а правая легла на грудь. – Я не знал, как выразить чувства, и рад, что ты поняла… И неважно все это насчет любви перед боем, потому что… – он умолк и проглотил комок. – Знаешь, я, правду сказать, думаю, не прокололся ли где.
– Недобрая шутка, – она встревожилась.
– А что еще могло стрястись?
– Больше, чем ты знаешь.
Опять долго-долго они просто прижимались друг к другу. Позднее, сказав много новых слов и ни разу не упомянув любовь, они стали целоваться. Но когда он расстегнул форменные пуговицы и обнажил ее грудь, Ультина вырвалась и принялась застегиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45