– Все в порядке? – спросил Тристин.
– Превосходно. В последнюю минуту навалилось. – Юраки бросил взгляд в сторону двери и понизил голос. – Командир Милсини, та, из шестой, обрушила на нас едва ли не пять тонн защитного оборудования. Жуткая морока возиться с таким перед самым стартом. Щиты, вес, баланс, перерасчет всей массы для перехода. – Хозяйственник прочистил горло. – Я боялся, что мы превысим предел для перехода, но у нас еще в запасе добрые две тонны.
Тристин учтиво кивнул. Две тонны на большой корабль не кажутся таким уж отступлением от границы безопасности.
– Видите ли, общая масса не столько важна, сколько точность расчетов массы. Чем ближе рассчитанная масса к оценке энергии перехода, тем меньше погрешность при переходе. При прочих равных условиях, хотя они и редко равные. Вообще-то, вы когда-нибудь будете все это знать лучше меня. Я только и знаю, что капитан устраивает мне взбучку, если расчет массы не так хорош, на какой я способен. – Юраки основательно глотнул горячего чаю и даже не поморщился. – А когда какой-нибудь командир приволакивает барахло, масса которого мне почти неизвестна… Ну как объяснишь командиру, в чем тут проблема? Начальство всегда твердит одно и то же: я обязан справиться с проблемой.
– Верно.
Оба младших офицера вздрогнули и подняли глаза. Второй командир, крепко сбитый смуглый коротышка с голографическими крыльями над именем Чан, стоял у самовара.
– Пока вы младший офицер, обязаны справляться с проблемами. Когда дослужитесь до командира, станете их создавать. А когда дорастете до высших чинов, вашей задачей будет указывать командирам, какие проблемы создать. – Он фыркнул. – Блаженствуйте, решая проблемы, пока можете. Это куда проще. – С этими словами командир Чан вынес из столовой свою чашку.
– Кто они? – спросил Тристин. – Вы знаете?
– Командир Милсини работает на плановый отдел главного штаба. Командир Чан… Этого я не знаю. Разве что заметил, все пилоты переходят на шепот, едва услышат, что он появился. У него только три чемодана барахла, и на каждом был наклеен расчет массы.
– Предусмотрительный малый, – заметил Тристин.
– Он был пилотом. Или и теперь пилот. Будь все пилоты такие, как он, никогда не забывали бы о важности расчетов массы, – Юраки встал и налил еще чашку чая, затем добавил в дымящееся питье вдоволь порошка Подкрепунчика.
Тристина передернуло:
– Как вы можете такое пить?
– И вы привыкнете, – Юраки глубоко вздохнул. – Вдобавок, у меня еще немало дел. Увидимся позднее. – Он забрал чашку из столовой. Тристин налил себе полчашки без Подкрепунчика и стал медленно потягивать. Не иначе, как он вздремнул и сам этого не заметил. Вздрогнув, он выпрямился и проверил по имплантату время. Так и есть. Прошло свыше двух часов с тех пор, как он покинул кокпит. Наверное, он устал больше, чем думал. Новая чашка чая с небольшим добавлением Подкрепунчика помогла ему стряхнуть дремоту, и он зашагал в сторону кокпита мимо техника в корабельной форме, по-прежнему наблюдавшего за состоянием ремонтных систем корабля с помощью шестиэкранной панели.
– С чувством времени недурно, – заметил Хизерс с правого сиденья. – Еще пятнадцать или около того, – его глаза остекленели. Майор Лорентиан так и не удостоила Тристина взгляда. Прыганье огоньков по панели, кажется, замедлилось, каждую секунду гасли по два-три и уже не загорались. Может быть, системы снижают энергопотребление в канун перехода? Тристин не знал. Он впервые наблюдал за переходом с кокпита, и время скользило мимо.
– Приготовиться к переходу. Приготовиться к переходу, – прозвучали из рупоров слова Хизерса. – Тридцать секунд до перехода.
Корабль затих. Остановились вентиляторы. Погасли экраны. Исчезла гравитация, и Тристин выставил вперед ноги и неловко обхватил себя руками, коря себя за забывчивость.
В миг перехода весь корабль словно вывернулся наизнанку, черное стало белым, а тьма светом. Всего на долю секунды, но она казалась бесконечной, разумеется исключительно субъективно. Не существовало часов, способных измерить продолжительность перехода. Затем с толчком, вызывающим спазмы желудка, корабль вернулся в нормальный космос.
Экраны перед пилотами замерцали медленно, а затем быстрее, датчики стали передавать сведения. Возобновилось шипение вентиляторов, судовая гравитация протащила Тристина сантиметров на десять по жесткой палубе. Ни один из пилотов не двинулся, хотя Тристин почти ощутил быстро возрастающий поток информации, бегущий через кокпит. Видовые экраны полыхнули и перенастроились. Они показали, что «Рузвельт» входит в систему и движется к Шевел Бета. Первый помощник потянулся и щелкнул клавишей близ консоли.
– Переход завершен. Мы идем внутрь системы. Идем внутрь системы.
Где-нибудь на финальном отрезке пути к Шевел Бета «Рузвельт» через свои приемники уловит импульсные и непрерывные сигналы, посылаемые с астероидов, находящихся в противоположных концах системы на синхронизированных орбитах Сигналы содержат закодированные алгоритмы, при дешифровке которых сверяясь с рассчитанным параллаксом, на идущем к пристани корабле Коалиции определят истинное время и тем самым погрешность при переходе.
– Так оно и бывает, лейтенант, увидимся позже, – и Хизерс бегло улыбнулся Тристину. Тристин понял, что ему, опять издевательски вежливо, предлагают уйти.
– Спасибо, сэр. – Он выбрался в узкий коридор за тесным кокпитом. Из ниши с приборами близ люка на Тристина поднял глаза сержант в корабельной форме.
– Удачи, лейтенант.
Тристин подумал, а ведь, пожалуй, судя по тому, что он видел, удача ему не повредит. А если вспомнить слова отца, то нужно нечто куда большее, чем простая удача.
Глава 19
Единственное указание, которое дали Тристину, когда он доложил о себе в учебном подразделении Шевел Бета и получил комнату, было немногословным: явиться в помещение В-7 в 09-00 неделю спустя с заполненным контрольным листком. В-7 означало второй уровень, сравнительно высоко для астероидной станции. А пока приходилось ждать, причем, время ожидания заполнялось нудной текучкой. Еще один медосмотр, внесение дополнений в послужной список, получение изготовленных по его мерке новой формы и бронескафандра для глубокого космоса. Труднее всего оказалось провернуть бумажную работу для оформления предложенной отцом страховки. Ни бухгалтерия, ни администрация не пришли в восторг, но отец обеспечил сына пошаговой схемой действий в отношении Службы и юристов. Особенно не понравилось это майору Тьюракини, она недвусмысленно дала понять лейтенанту, что если что-то случится с неким Тристином Десоллом, Служба не прочь придержать его жалованье, накопления и любые материальные ценности.
Другой отнимающей уйму времени и сил, необходимой и неприятной задачей оказался вводный курс в системы пространственных координат. Десолл проводил немало часов перед экранами в библиотеке станции, подключаясь через имплантат к общей информации о пилотировании, устройствах перехода и прочей машинерии. Час-другой, иногда и подольше, он тренировался в зале для упражнений с высоким «же», поскольку гравитация на станции поддерживалась на уровне ноль пять десятых. Вероятно, потому, что энергопотребление для поддержания стандартного «же» равнялось выработке двух больших фьюзакторов, высокое «же» классифицировалось как один точка один или чуть выше нормы на Маре. Тристин старался не бежать и не подпрыгивать, поднимаясь по здешним пандусам. Его жилище, четыре кубометра, вырубленных в монолитной скале и выложенных пластиком, находилось на уровне J. Коридоры-пандусы, бегущие зигзагами к поверхности Шевел Бета, были такими же безликими, как его комнатка. Скальную породу также закрывала пластиковая оболочка, разве что другого цвета. Примерно на полпути между уровнями проходили трубы вентиляции.
Сегодня между уровнями Е и D какой-то техник-сержант задела Тристина, глаза ее метнулись к его значку с именем, и она тихо пробубнила: «Простите, сёр». Он кивнул и посторонился, задумавшись, к чему бы такое внимание к его форме и чисто машинальное извинение. И тогда напряг слух. Ему удалось расслышать слова: «…еще один паршивый новичок…»
Неужели вся программа подготовки так и будет проходить с формальным проявлением уважения, прикрывающим презрение сержантов глубокого космоса к младшим офицерам? Тристин глубоко вздохнул и двинулся дальше.
В В-7 слабо пахло потом и озоном, но выглядело помещение как старомодный класс с дюжиной плоских консолей и обшарпанными серыми стульями из пластика. Тристин огляделся. Ему ответили взгляды трех лейтенантов и майора. Майор, темноволосая женщина со свежим лицом, на вид ненамного старше Тристина, несмотря на тройные нашивки, кивнула.
– Чувствуйте себя как дома, лейтенант. Я Сири Теканауэ.
– Тристин Десолл.
– Джонни Скикки, – коренастый темнокожий лейтенант, самый пожилой из присутствующих в классе, откликнулся первым.
– Констанция Алоизия. – Лейтенант Алоизия была худощава. Короткие светло-каштановые кудряшки обрамляли ее лицо.
– Судзуки Ямидори, – тонкие губы этого лейтенанта едва приоткрылись, имя прозвучало отрывистыми слогами. Тристин выбрал себе место между консолями майора Теканауэ и лейтенанта Скикки. Имплантат указал 08-55 стандартного времени. В 08-59 в класс вошел смуглый крепыш с золотым треугольником субкомандира на вороте и жетоном с именем Тороуэ на груди. А у ключицы поблескивала голограмма с парой стилизованных крылышек. Крепыш оглядел пятерых офицеров, чуть помедлил, затем спросил:
– Кто-нибудь из вас поет?
Тристин нахмурился.
– Не обижайтесь. Это просто дурная шутка. Во всяком случае, мрачная. Большинство пилотов, из тех, что остаются в живых, набирается в конце концов устаревшего и мрачного юмора. Вы к этому привыкнете, и тогда все, не считая бывалых пилотов, будут таращиться на вас с непониманием. То, что покажется вам забавным, до них не дойдет. – Тороуэ кивнул. – Просто отложите мои слова на потом. Когда-нибудь поймете.
Тристан облизал губы. Он надеялся, что обучение не будет таким занудным. Какой прок от шуток, которые до тебя не доходят?
– Все вы уцелели, отслужив на станциях Периметров. Не ахти какая рекомендация, но хороший знак. То есть, вы либо исключительно удачливы, либо почти компетентны, и это избавляет нас от трудов по грубому прощупыванию ваших способностей. И это нам на руку, потому что подлинная тупость стоит нам кораблей, а порой и наставников. Как наставник, я обладаю известными предубеждениями. Особенно против тупости, – и он опять помедлил. – Лейтенант Десолл, где-то через день-другой мы могли бы усовершенствовать ваш имплантат и подключить вас напрямую к корвету или барже для перевозки солдат, где вы станете хозяином, властителем и орудием, и вы, вероятно, сможете почти со всем управиться. Почему мы этого не делаем?
– Потому что я, вероятно, пока не готов.
– Об этом и вопрос не стоит, – заметил командир Тороуэ. – С первых дней военной подготовки пилотов аналитики указывают на непропорционально большую долю времени, отведенную на изучение тех или иных прецедентов. Другими словами, как справляться с ситуациями, вероятность которых один процент. Или меньше. Некоторые эксперты со стороны все еще порой высказываются, что такая приверженность к исключительно редким ситуациям – главная затратная статья. И мгновенно отказываются от своих убеждений, если бедствие случается на корабле, на котором они находятся. – Он улыбнулся. – Проблема с бедствиями и авариями такова, что в большинстве случаев вы утрачиваете полностью или частично свои обычные операционные системы. И это одна из причин, по которой мы не превращаем вас в часть оборудования, как поступают ревяки. Кстати, вдобавок к подключению через имплантаты вы будете изучать ручные способы управления системами. Имеете понятие, почему, лейтенант Скикки?
– Нет, сэр.
– Подумайте, лейтенант. Как вы можете найти способ восстановить энергосистему, если доступ к требуемой информации возможен только через систему, питаемую бортовой энергией, а энергии у вас нет, с чего все и началось?
– О…
– Подумайте. Вам всем не мешает больше думать. – Тороуэ печально покачал головой. – После моего вступления вы долго меня не увидите. И лучше надеяться, что так и будет. – Он грустно улыбнулся. – Теперь… – Опять поглядел на пятерых офицеров перед собой. – Мы собираемся вывести из строя ваши имплантаты. Временно. И послать вас обратно в школу… Будете учить все, что нужно, чтобы водить корабли без всякой помощи через подключение. И не станете офицерами-пилотами, пока не научитесь. Майор Теканауэ, вы мне можете сказать, почему?
– Имплантаты или линии связи при тех или иных обстоятельствах могут выйти из строя, и тогда не обойтись без обычных человеческих способностей, чтобы завершить полет или задание, – ответила Сири Теканауэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45