– Вот забавно! – Забавно было, главным образом, потому, что на плече я нес топор. – Из тебя получился бы очень симпатичный Железный Дровосек, – продолжала она. – А я буду Трусливым Львом.
Симпатичным. Она назвала меня симпатичным.
– Перестаньте, – обиделась Конни. – Мы что, делим роли? А что тогда остается мне, Страшила? Не выйдет. Что там у него не хватало? Мозгов? Нет уж, огромное спасибо.
– Ты могла бы быть Дороти, – улыбнулся я ей.
– А что, если я не хочу быть Дороти? Дороти – размазня.
– Тогда остается Тотошка, – заметила Билли.
– Собака. Премного благодарна, мамуля. Если мы собираемся петь эту клятую песню, тогда не будем терять времени, ладно? Вы, ребята, можете прикидываться кем угодно, а меня – увольте.
– Какая ты, право, некомпанейская, – промолвила Билли.
– На себя лучше посмотри.
– Давайте петь, – предложила Билли.
И без дальнейших пререканий мы затянули “Мудрец страны Оз”.
Как выяснилось, никто из нас толком не знал слов. Незнание мы стремились компенсировать задором и совершенно испортили бы песню, если бы к этому времени не подошли к плоской наклонной глыбе чуть пониже лагуны. Словно по сигналу, мы умолкли.
На этот раз никто не пополз по плите в разведку. Мы взобрались по ней все трое – Конни впереди – и встали на ее гребне на виду у всех, кто мог за нами следить.
Вокруг не было ни души.
– И что теперь? – прошептала Конни.
– Кимберли намеревалась зайти с тыла, – указала Билли. – Так что она скорее всего должна быть там, на другой стороне.
– Где-то выше по течению, – добавил я.
– Тогда нам надо переплыть на другой берег, – предложила Билли.
– Без меня, – заявил я. – С этим топором я далеко не уплыву.
– Оставить его здесь? – неуверенно предложила Билли.
– Могут стянуть. К тому же вдруг он нам понадобится?
– Боюсь, ты прав, – согласилась она. – Тогда нам лучше обойти по берегу.
Я ожидал, что Конни скажет что-то вроде: “Вы как хотите”, прыгнет в воду и поплывет. И я не укорял бы ее. Мне и самому хотелось нырнуть. Вода словно тянула к себе магнитом. К тому же прошел бы зуд от комариных укусов.
Но Конни приготовила мне новый сюрприз.
– Я пойду первой, – заявила она. Затем она свернула влево и пошла вдоль берега. Билли пошла второй, а я – замыкающим.
Идти было нелегко. Приходилось карабкаться по камням и нырять под раскидистые ветви. Часто мы были вынуждены протискиваться в расселины, преодолевать острые гребни, крутые склоны и буреломы, где сам черт сломил бы ногу. Мы все запыхались и покрылись испариной.
Я чувствовал себя виноватым и через некоторое время предложил:
– Может, вам все же лучше переплыть? Мы могли бы встретиться на другом берегу.
– Это самое неподходящее место для того, чтобы начинать раскалываться на группки, – заметила Билли.
– Ты стремишься к смерти? – спросила меня Конни.
– Просто мне ужасно неловко заставлять вас делать это.
– Ну что ты, – возразила Билли, – ты оказываешь нам большое одолжение. Ведь ты тащишь на себе наше главное оружие, черт побери.
В этом она была права.
И так мило с ее стороны обратить на это внимание.
Видно, они обе воспринимали этот тяжелый переход как неизбежную часть нашей миссии по воссоединению с Кимберли и совершенно не винили меня.
Мы старались держаться как можно ближе к воде. Благодаря этому у нас постоянно был хороший вид на лагуну и большую часть противоположного берега, включая водопад. И мы все высматривали Кимберли, а также какие-нибудь следы Уэзли или Тельмы.
Шагая позади, я прикрывал наши спины.
Но время от времени я любовался Билли и Конни. Не мог с собой справиться.
Коротко остриженные волосы Билли взмокли от пота и прилипли к голове темными завитками. Ее спина, густо потемневшая от солнца (вот тебе и лосьон против загара), блестела, словно политая растопленным маслом. На спине перекрещивались крепление томагавка и три витка длинной веревки. Томагавк подскакивал и раскачивался на правом бедре при ходьбе, а плавки распирали крутые и упругие ягодицы. Помню, как тогда, бредя за Билли следом, я подумал: вот бы увидеть ее в таких плавках, как у Конни.
Что касается Конни, ее короткие светлые волосы выглядели почти точно такими же, как волосы матери. Но на этом сходство и заканчивалось. У нее не было ни широких плеч, ни широкой спины, ни впечатляющих крутых бедер. Сзади Конни была кожа да кости, тогда как ее мать – кровь с молоком.
На Конни красовалась жилетка из полотенца, прикрывавшая большую часть спины. Ниже жилетки она была голой, если не считать пояска и полоски оранжевой материи, опускавшейся (и почти исчезавшей) между ягодицами. Булочки были коричневыми и лоснящимися, но на них выделялось несколько красноватых прыщиков от комариных укусов.
В общем, обе были бесподобны.
Примерно с час я плелся за ними, изнывая под весом топора, все время начеку, выглядывая Кимберли и пожирая глазами Билли и Конни.
Я рад, что не пытался вести себя по-джентльменски и не смотреть на них, потому что довольно скоро их не станет, и, возможно, мне больше никогда не доведется увидеть их.
Но тогда я еще не знал этого.
А знал лишь то, что нас объединяет общая задача, что я мог восхищаться ими в свое удовольствие, что любил их обеих, и что это были одни из тех редких мгновений, о которых я всегда буду вспоминать с нежностью и печалью.
Все удивительное в жизни часто происходит подобным образом.
Вдруг осознаешь, какое это бесценное, золотое мгновение. И понимаешь, насколько подобные мгновения редки. И что оно обязательно закончится, и очень скоро. И знаешь, что о нем останется прекрасное воспоминание и что его утрата всегда будет отзываться глухой болью в сердце.
Это было одно из таких мгновений.
И оно началось, как мне стало ясно теперь, с пения “Вальсирующей Матильды”.
А закончилось у ручья в прибрежных скалах, на краю пропасти.
* * *
Когда мы, запыхавшись, достигли другого берега лагуны, пот катил с нас ручьем. Однако вместо того, чтобы остановиться и передохнуть, мы полезли на возвышавшуюся над водопадом скалу.
Едва только мы ступили на вершину, как до нас донесся голос Кимберли:
– Сюда!
Она стояла на валуне возле ручья, примерно в ста футах выше по склону, и махала нам руками. Копье было приставлено к валуну и находилось достаточно близко, чтобы в случае необходимости можно было бы нагнуться и схватить его. Но если бы она упала на него...
Мысль эта заставила меня содрогнуться.
Пока мы приближались, Кимберли спустилась вниз.
Не упала и не наткнулась на копье.
Съехала на заднице по валуну, затем спрыгнула на землю.
– Это вы пели, ребята? – поинтересовалась она.
– А кому бы еще? – воскликнула Конни. Кимберли улыбнулась.
– Я не могла поверить своим ушам. Идут мне на выручку и горланят песни.
– Похоже, наша помощь тебе и не нужна была.
– Дорога забота.
– Мы бы спели “Гэри Оуэн”, но я не знаю слов, – обратился я к Кимберли.
– Гэри кто? – переспросила Конни. Кимберли поморщила носик.
– Это строевая песня Седьмого кавалерийского полка? – в свою очередь спросила она.
– Верно, – я промурлыкал несколько тактов. Билли засияла.
– А, Джон Уэйн, – произнесла она.
– Джордж Армстронг Кастер, – уточнил я.
– Это было бы здорово, – согласилась Кимберли.
– Учитывая, что в тебе течет кровь сиу, и все такое...
– В любом случае я рада, что вы пришли.
– Мы подумали, что тебе не помешает наша помощь, – сказала ей Билли, – даже если ты и не хочешь, чтобы мы крутились у тебя под ногами.
– О, прошу меня простить за тот инцидент. Там, на берегу, меня немножко занесло. Впрочем, как выяснилось, вам больше нет необходимости беспокоиться о моем рассудке. И я не стану зверствовать, если ко мне в руки попадется Уэзли. Потому что этот мерзавец сдох.
– Вот как! – воскликнула Конни. (Мне кажется, она имела в виду “Вот те на!”)
– Ты его нашла? – поинтересовался я.
Кимберли кивнула головой.
– Пойдемте, я покажу. – И она повела нас по незнакомой местности вправо от ручья.
– А как насчет Тельмы? – спросила Билли.
– Никаких признаков. Но, по крайней мере, нам не нужно больше волноваться об Уэзли.
Вслед за Кимберли мы петляли по лабиринту из валунов, поросших кустарником и деревьями, и каменных нагромождений, похожих на миниатюрные горы. И хотя практически везде была тень, света здесь было больше, чем мы видели с тех пор, как покинули пляж. Легкий ветерок остудил пот и отогнал комаров.
– Он где-то здесь? – удивилась Конни. – Как тебе вообще удалось его отыскать?
– Не сразу. Но это вверх по течению от водопада, как нам и говорила Тельма.
– Но достаточно близко от водопада и лагуны, – заметил я.
– Да. По мне, так лучшего места и не придумать. Здесь можно спрятать целую армию. Так что пришлось провести небольшую разведку. Я взобралась вон туда, – она указала на высокую гору камней невдалеке.
– Похоже, ты здесь уже достаточно долго, – сказала Билли.
– Я торопилась. Потому что была убеждена: вы рано или поздно пойдете за мной. А мне хотелось найти Уэзли до того, как вы здесь появитесь. Я надеялась застать его живым.
– Как раз этого мы и боялись, – вступила в разговор Конни. – Вот почему поторапливались.
– И что же вас так задержало?
– Пришлось обходить по берегу лагуны, – пояснил я. – Мы не могли переплыть из-за топора.
– Но я рада, что вы хоть теперь появились, – Кимберли улыбнулась. – Лучше поздно, чем никогда. – Настроение у нее было приподнятым. – Собственно говоря, когда я стояла на той горке, то заметила на земле что-то, по виду напоминавшее пару красных трусов. Решив, что они могли принадлежать Тельме, я спустилась вниз и пошла на них посмотреть. Они лежали у края обрыва. Когда я заглянула в бездну, то увидела его там, на самом дне. Долго не могла поверить своим глазам. Но это действительно был Уэзли.
– Мертвый? – полюбопытствовал я.
– Вполне. Да вы сами увидите.
– Значит, – облегченно вздохнула Конни, – отныне неприятностей можно ожидать только от Тельмы. – Она нервно пробежала взглядом ближайшие кусты, где могла бы прятаться ее сестрица.
– Не волнуйся, – успокоила ее Билли. – Вряд ли она рискнет напасть на четверых.
– Мне не удалось отыскать ее следы, – продолжала Кимберли. – Похоже, она все же говорила нам правду об убийстве Уэзли. Да и голова у него проломлена, точно как по рассказу Тельмы. Тогда почему она накинулась с бритвой на Руперта? Мы ведь думали, что ее подослал Уэзли. Теперь эта версия не подходит.
– У нее могли быть другие причины, – предположила Билли.
– Ты приставал к ней? – спросила меня Конни.
– Нет! – воскликнул я, краснея. Конни насмешливо скривилась.
– Не в твоем вкусе?
– Ни капельки.
– У нее должна была быть причина, – промолвила Билли, озадаченно поморщив лоб. Кимберли улыбнулась.
– Давайте просто спросим у нее, когда она появится.
– Надеюсь, этого не произойдет, – заметил я. – Если я никогда в жизни ее больше не увижу, то как-нибудь это переживу.
– Она объявится.
– Почему ты так уверена? – спросил я.
– У тебя ее любимая бритва. – Произнося эти слова, Кимберли так на меня посмотрела и так улыбнулась, что я не только понял, что это шутка, но и почему-то почувствовал, что все будет хорошо и даже превосходно.
Боже, как бы мне хотелось увидеть еще раз этот взгляд и эту улыбку.
Никогда больше...
Нельзя так говорить. Нельзя терять надежду. По крайней мере до тех пор, пока я собственными глазами не увижу ее тело. И даже это может оказаться недостаточно убедительным.
Потому что здесь слишком многое совсем не то, чем кажется на первый взгляд.
Ну вот, я снова отвлекаюсь. Оттягиваю время. Беда в том, что я просто не хочу рассказывать, что было дальше. Но я должен это сделать.
Последний рубеж
Мы подошли к той пропасти.
Быть может, пропасть – не совсем подходящее определение, до Великого Каньона ей было очень далеко. В сущности это была длинная узкая расселина между двумя соседними скалистыми формациями. Наверное, футов тридцать в длину и примерно шесть-восемь футов в ширину в том месте, куда мы подошли. С одного конца расселина смыкалась, а с другого – обрывалась куда-то в пустое пространство.
Подходя к расселине, Кимберли на ходу бросила на землю копье и избавилась от томагавка. Остановилась она лишь у самого края. Там наклонилась, словно отвешивая поклон, и уперлась руками в колени.
Мы остановились поодаль.
– Он там, внизу? – нарушила молчание Конни.
– Ага. Подойди, посмотришь.
– Я воздержусь, если ты не против. Кимберли выпрямилась. Развернувшись в нашу сторону, она недоуменно посмотрела на нас.
– Неужели никто не хочет на него взглянуть? Я поднял руку.
– Что ж, иди сюда.
– Я подержу твой топор, – предложила Билли, и я не стал возражать.
Затем заставил себя сделать шаг вперед. Меньше всего мне сейчас хотелось смотреть на еще одного мертвого мужика. Бог свидетель, двоих было уже предостаточно. Но я должен был лично убедиться, что там Уэзли, и что он мертв.
Дойти до самого края, как это сделала Кимберли, у меня не хватило мужества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54