.. О!
Неужто фарфор? Е-мое! Лейтенант! Самый натуральный фарфор! Будем щас, как
господа пить.
- Да... Самогон из фарфора - это действительно по-господски, - Ларсен
засмеялся. Сашка добродушно подхватил. Он был из тех людей, что с
удовольствием поддерживал любой смех.
- Еще бы закуси какой приличной найти, - ткнувшись носом в
заплесневевшую банку, Ларсен шутливо поплевался. - Ох, и вонючая штука!
- Я думал, огурцы там. Или помидоры на худой конец. А это какая-то
дрянь. Не то папоротник соленый, не то капуста морская.
- Ладно, сойдет и это, - Ларсен зажал пальцами крылья носа и отважно
переправил в рот первую порцию "закуси". - Оп-ля! И быстренько-быстренько
прожевываем. Вполне презентабельно, между прочим... Нюхать только
нежелательно. Бунга - тот бы это блюдо оценил по достоинству!
Сашка весело закивал. Бунгу он тоже помнил.
- Ты случаем не читал роман Патрика Зюскинда? О мирской вони?
- Зюскинд? Это кто ж такой?
- Да тоже из немцев. Писатель.
Сашка выразил лицом сожаление.
- Не-е... Я только Стивенсона... Да еще про Немана. Был такой
мужикан. Капитан Неман, звали. Там еще про подлодку и осьминогов. Мура в
общем. Мы теперь сами с такими осьминогами схлестнулись, - ни в каком сне
не приснится.
Сашка осторожно разлил самогон по фарфоровым чашечкам, взяв одну в
руки, поглядел на нее, чуть отстранив, по-детски склонив голову набок.
- Чудно!..
Глазея на радующегося денщика, Ларсен почему-то вспомнил о старушке,
повстречавшейся им на околице.
- Так что там бабка про "слепца" говорила? Тут он, значит, где-то?
- Да вроде тут. То ли на колокольне, то ли на чердаке каком
ошивается, - Сашка беззаботно сморгнул. - Только выдохся он судя по всему.
Мы же открыто по улицам шагали, а он хоть бы хны. Я слышал, их надолго не
хватает. Навроде аккумуляторов, значит, разряжаются. Долбанут пару раз и
все.
- Тогда уж скорее - навроде конденсаторов.
- Может, и так. А только хуже "северного сияния", как ни крути,
ничего эти твари пока не придумали. Всякие там "слепцы" на холмах,
дирижабли - это все баловство. Больше, значит, для психики. Вот облака -
штука пакостная. И главное - непонятно, куда что исчезает! - Сашка
сосредоточенно шмыгнул носом. - Мы вот рыбу в мирное время глушили.
Толовыми шашками. Шарахнешь пару штучек, а потом черпаешь со дна и с
поверхности. Я вот теперь думаю, может, и "северное сияние" так работает?
Глушат они, значит, нашего брата и наверх потом вытягивают. Только,
значит, по-своему, не сачком каким-нибудь, а... - Сашка зачерпнул ложкой
из банки, морщась, принялся жевать. На лице его постепенно проступило
удивление. - Ну и молодцы же мы! Ведь натуральная дресня! А мы лопаем - и
хоть бы что! Вот она мощь гомо сапиенса! Принцип его и лозунг. Хочешь,
стало быть, жить, не брезгуй ничем!..
Прожевавшись, он немедленно потянулся к фляге.
- Такое не запить - грех!.. - радостное оживление не покидало денщика
ни на минуту. Чувствуя в себе закипающую тоску, Ларсен с удовольствием
глазел на соседа по столу. Сашка источал живительную энергию. Лейтенант
впитывал ее и тем самым держался на плаву.
- А взять, к примеру, те же астероиды! Я понимаю, - опасно и все
такое. Но зато ясность полная! Знаешь, чем тебя долбанет по хребтине. И
теория понятна. Орбиту такому камушку меняют и вниз - на нас, стало быть.
Если мимо, - повезло, а в яблочко, так ничего и не почувствуешь. Не
успеешь просто.
- Ты их что, видел?
- Кого?
- Да астероиды эти самые.
- Не-е... Все больше рассказывают, - Сашка несолидно облизал ложку и
сунул за голенище. - Может, и враки, не знаю. Это уж известное дело -
приврать народец любит.
- Еще по одной? - Ларсен придвинул к себе извлеченную из погреба
бутыль. - Только за что?
- Так за победу, ясное дело! - денщик с готовностью подставил чашку.
- Нет, Саня, - Ларсен сгреб в кулак свой ниспадающий на лоб чуб и
сердито подергал. - Не знаем мы еще, что это такое - победа... Потому как
наша победа - это когда одному плохо, а другому хорошо. Виват победителю и
никому другому. Сегодня это, могут быть, латыши, завтра - немцы или
французы. Вечный праздник на чьей-то улице... Только с точки зрения
планеты как тогда получается? В смысле, если все победы и поражения
просуммировать? Ведь сегодня-то мы вместе. Кто же тогда побеждал в тех
войнах? Пушкин Александр Сергеевич? Вот и выходит, что никто. А ведь
сколько людишек ухайдакали! Второй Каспий могли бы организовать из всей
пролитой крови. Спрашивается, на хрена?.. - Ларсен покачал головой. -
Скользкая это штука - победа. И детям отцов скучно слушать. Про подвиги и
недоедание. Одним петь хочется, другим вспоминать. Нет, Сань, давай лучше
за что-нибудь другое.
- За баб, что ли?
- И не за них... - Ларсен задумался. - А выпьем мы, Сашка, за
боровскую модель атома. Так сказать, за электронно-позитронные резонаторы
и прочую мелкую хреновину.
- Зачем же за нее пить?
- А затем, что чудо - оно всегда чудо! И кто знает, почему все так
сложилось. Кислород-водород, орбиты, оболочки... Нас бы, Сань, не было,
сложись все по иному! И ведать не ведал бы я, что есть на земле такой
славный пентюх, как ты, и не болтал бы сейчас с тобой за одним столом.
Сашка просиял белозубой улыбкой.
- За атом - так за атом! Разве я против?..

"Слепец" все-таки ударил по ним. Фиолетовый луч, плоский, как бритва,
шириной метра в полтора с утробным уханьем вошел в крышу сарайчика, возле
которого они стояли, и уже через секунду постройка ярко запылала.
- Ложись! - Ларсен запоздало нырнул в жухлое заиндевевшее сено. Но
Сашка в командах не нуждался. Он и без того уже давно лежал - и более того
- осторожно вытягивал свою вихрастую головенку, всматриваясь в далекий
купол колокольни.
- Правду бабка сказала! Живой "слепец", не выдохся. И точнехонько с
колокольни бил, - денщик повернул голову, глаза его азартно блеснули. -
Слушай, лейтенант, может, пощупаем это чудо гороховое? У меня и граната с
собой есть. Вон тем огородиком туда и подкрадемся. Он из-за плетня ничего
не заметит.
- Кто - он-то? - Ларсен тоже невольно прицелился глазом к колокольне.
- Так "слепец"! Кто же еще?
- А ты знаешь, что это такое и с чем его едят?
- Вот и посмотрим! Кто-то же палит оттуда...
- Знаю я это "посмотрим", - Ларсен заворочался, пытаясь совладать с
искушением. Хмель делал свое дело. В трезвом состоянии он не разрешил бы
Сашке и думать об этом, но сейчас чувствовал, что и сам не прочь
прогуляться с гранатой до "слепца". Логика, щенком забившись в угол,
поскуливала, взывая к благоразумию, тело же в готовности пружинилось и
звенело, ожидая только команды, чтобы ринуться на неведомого врага. Все
дело заключалось, наверное, в крови. Ларсен слышал, что кровь бывает
холодная, а бывает и такая, что бурлит и клокочет, подталкивая к
безрассудству.
- Чертов самогон!.. - Ларсен в бессилии выругался.
- Чего?
- Я говорю, оружие надо захватить. Мало ли... Граната, да еще одна -
дело такое. Не докинешь, перекинешь - вот и вздыхай потом.
Ползком, они добрались до прислоненного к конуре мотоцикла и отвязали
притороченные к багажнику автоматы.
- А может, плюнем? - Ларсен на мгновение замешкался. - Что мы, током
двинутые? В две тысячи вольт? Это ж "слепец" все-таки!
Разум по-прежнему пытался противиться, подавая время от времени
разумные советы, но Сашка его снова не расслышал. Копаясь в своем сидоре,
он тщетно пытался отыскать запасной подсумок к автомату.
- Чего говоришь, лейтенант?
Ларсен, не отвечая, качнул плечом ветхую изгородь и все в том же
полусогнутом состоянии рванул вдоль плетня.
- Веселей, лейтенант! - бросив свой сидор, Сашка радостно поспешил
следом. - Щас мы ему вдарим, умнику. Был "слепец", станет зрячим!..
Все так же внаклон они обогнули добрых полдеревни и добежали до
кирпичной стены.
- Добрая кладка, - шепнул денщик. - Вон, и снаряды по ней дубасили, а
все стоит, держится.
- Чего ты шепчешь? Думаешь, услышит?
- Кто ж его знает? - Сашка пожал плечами. - Их же не видел никто.
Только я так думаю: уши у них, судя по всему, имеются. Очень уж чуткие
твари.
- Ладно, поглядим... - Ларсен неожиданно вспомнил, что по особому
заданию разведчики Клайпа ходили раз к такому "слепцу". Человек шесть их
было, а то и больше. Ребяток подобрали один к одному - глазастых да
крепких. А только никто из них не вернулся. Так все и сгинули. Без малого
- отделение. И вроде бы тоже там была какая-то колокольня. А может, башня
водонапорная. "Слепцы" такие места любят. Чтобы, значит, простор и полный
круговой обстрел. Одно слово - снайперы. А почему "слепцами" их назвали,
так это от незнания, попервоначалу. Потому как если вдарит таким лучом
перед глазами, то секунд десять ничего не видишь. Один звон в голове и
чернота болезненная. В общем "слепцы" - они и есть "слепцы", и связываться
с ними - распоследнее дело...
- Ну что, лейтенант? Последний бросок?
Ларсен хотел сказать "нет", но вместо этого молча побежал вперед. Уже
не пригибаясь.
- Я прикрою! - Сашка с бедра стеганул по колокольне нерасчетливой
очередью. Все было глупо и нелепо, но может, оттого они и добрались до
цели беспрепятственно. На крутых лестничных ступеньках Сашка обогнал
Ларсена. Лейтенант слышал, как все выше и выше стучали его кованые сапоги.
Когда же, отпыхиваясь, он взобрался наконец на замусоренную колокольную
площадку, Сашка уже не бежал. Уцепившись за скрученную веревку,
привязанную к языку колокола, он раскачивался взад-вперед, дурашливо
толкаясь ногами от близкой стены.
- Пусто, лейтенант! Был и сплыл. Думается мне, заметил он нас.
Заметил и срулил.
- Зачем же ему от нас бежать?
- Так не кончились бы заряды - не бежал бы. Выдохся он. - А может,
спрятался? - Ларсен и сам понял нелепость своего вопроса. Прятаться было
негде. Да и станет "слепец" прятаться от людей!..
Глухо ударило над головой, - колокол исторг первый утробный звук.
- Не надо, - Ларсен покачал головой. Сашка послушно выпустил веревку
из рук.
- Однако, непросто быть звонарем. Тяжелый, зараза.
Ларсен молча шагнул к широкому арочному проему, напоминающему воротца
среднего калибра, и, придерживаясь за шершавую стену, выглянул наружу.
Здесь было светло и вольно. Храм стоял на холме, и с открытого яруса
звонницы земля просматривалась, казалось, до самого горизонта. И даже было
заметно, что она чуть округла, и это странным образом умиляло. В лицо
дышало морозным ветерком, подогретая алкоголем кровь благоговейно
остывала. Ларсен внезапно подумал: а ведь жить бы здесь и жить! Какого
черта лезем в душные, промозглые землянки, отрываем блиндажи в три
наката... Он с удовольствием набрал полную грудь воздуха. Пространство
опьяняло, но это был иной хмель, совершенно не похожий на тот, что был
результатом большинства офицерских пирушек. Лейтенанта чуть покачивало, и
он бесцельно озирал окрестности, думая о чем-то добром, что могло бы
состояться и не состоялось, а возможно не думая вообще ни о чем. Сладкое
бездумие - тот же сон, а сон - соприкосновение с детством.
Сразу за деревней открывался вид на сосновый бор. Кое-где среди леса
темнели уродливые проплешины. Этих мест тоже коснулось "северное сияние".
Сарайчик, подожженный "слепцом", уже догорал. Черный дым относило к
дороге, по которой они добрались сюда.
- Пусто. Как однако пусто, - Ларсен пробежался взором по голым
улочкам, черным, без единого огонька кубикам домов. - А раньше тут,
наверное, на гармошках играли, девки намакияженные гуляли, семечки
лузгали.
- Ага, и парни пьяные махались, - Сашка встал рядом, далеко циркнул
слюной. - Хорошо поработал супостат. Всех повымел. Начисто!.. Как
полагаешь, лейтенант, может, и правда, существуют деревушки для жмуриков?
- Ты о чем?
- Да о мозырях, - Сашка несколько смешался. - Болтают-то разное.
Вроде кто даже и видел такие деревни. И людей усопших, значит, тоже. Ты-то
как считаешь? Враки это все про мозырей или на самом, значит, деле есть
там что-то.
- Там - это где? На том свете, что ли? - Ларсен хмыкнул. - Нет,
Сашка, не верю я в эти чудеса. Слишком уж красиво. Не хочу потом
разочаровываться.
- Ясное дело! - солдат взбрыкнул ногой, отправляя вниз бессловесный
камушек. - Неприятно, конечно, когда такой выкрутас. Метишь мозырем стать,
а попадаешь в жмурики.
Лейтенант рассеянно улыбнулся.
- Это точно... Ты вот что, Сашка!.. Ответь-ка мне лучше на другое.
Только по-честному.
- А что такое?
- Да вот... Вопрос дурацкий. Думал ли ты когда о скверном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10