Снук быстро забыл всего один раз виденный им бледный шар в небе, но и
древние, и современные примитивные народы не даром мудро считали подобные
события знамением грядущих бед. Тогда пострадал Авернус: его сорвало с
орбиты. Но и Снук, сам того не подозревая, оказался захваченным тем же
гравитационным вихрем. Бойс Амброуз, Пруденс, Джордж Мерфи, Феллет, Курт
Фриборн, Хелиг, Калвер, Квиг - все это не что иное, как названия
астероидов, втянутых в смертоносный вихрь, движущая сила которого исходила
из другой вселенной.
Вглядываясь в темноту и потягивая из бутылки мелкими глотками, Снук
никак не мог согласиться с тем, что именно астрономия - самая отвлеченная
от человеческих проблем наука - оказала на его судьбу столь разрушительное
влияние. Хотя теперь едва ли было бы справедливо считать астрономию
отвлеченной наукой. Теперь, когда вдоль всего экватора врывается в жизнь
эра новой астрономии, когда люди могут увидеть чужой мир с расстояния,
измеряемого метрами. А еще через несколько лет, когда над поверхностью
Земли вырастет массивный купол Авернуса, астрономия, возможно, станет
просто популярным развлечением. Стоя в "амплитах" ночью на вершине
какого-нибудь холма, можно будет увидеть огромный светящийся купол чужой
планеты, заполняющий небо до самого горизонта. Вращение Земли будет нести
наблюдателей все ближе и ближе к полупрозрачной громаде планеты, открывая
взору детали материковых плит, дома, их жителей и в конце концов увлекая с
собой под ее поверхность, чтобы через какое-то время вынести их на дневную
сторону, где Авернус станет уже невидим.
Эти непривычные мысли, обнаружил Снук, в какой-то мере облегчили его
боль, вызванную смертью Мерфи. Он попытался представить себе взаимное
расположение планет лет через тридцать пять, когда оба мира будут
пересекаться лишь на половину диаметра меньшей планеты. В экваториальных
районах поверхности будут сходиться почти под прямым углом, и в этом
случае зрители увидят вертикальную стену, несущуюся на них со
сверхзвуковой скоростью. А на поверхности стены с такой же огромной
скоростью бьющим в небо фонтаном будут появляться очертания ландшафта
Авернуса, видимые зрителю будто бы с высоты. Пожалуй, не у каждого
достанет выдержки не закрыть глаза в момент бесшумного столкновения. Но
еще более величественное зрелище предстанет глазам людей по прошествии
следующих тридцати пяти лет, когда два мира разделятся полностью. В точке
последнего контакта направление вращения планет будет противоположным.
Может быть, к тому времени магнитолюктовая оптика сделает шаг вперед и
авернианцев можно будет видеть, как обычные твердые тела. Если такое
случится, людям доведется испытать удивительные незабываемые минуты, когда
прямо над головой можно будет увидеть висящий "вверх тормашками" мир,
поверхность которого проносится мимо зрителей со скоростью свыше трех
тысяч километров в час. Мир с перевернутыми домами и деревьями,
врывающимися, несмотря на их нематериальность, в человеческое сознание,
как зубья циркулярной пилы космических размеров.
А позже, в 2091 году, наступит грандиозный финал с возвращением
Планеты Торнтона.
К тому времени расстояние между двумя планетами увеличится почти до
четырех тысяч километров, следовательно, для человека в "амплитах" Авернус
заполнит собой все небо. Земля станет своего рода зрительным залом вокруг
арены, где должен погибнуть целый мир...
Внезапно Снук вернулся к действительности, где у него было достаточно
своих проблем. Понимают ли все остальные, особенно Пруденс, что он скоро
умрет? Если да, то ни она, ни кто другой не подают вида. Пожалуй, он
обошелся бы без соболезнований всех остальных, но было бы неплохо, совсем
неплохо, если бы Пруденс подошла к нему со словами сожаления и любви и
прижалась своей золотистой головкой к сгибу его левой руки...
Вспоминая так сблизивший их недавно разговор в машине, Снук даже
усомнился, было ли это на самом деле. Или, может быть, она повела себя так
под влиянием момента, как люди, бывает, не задумываясь, приласкают
потерявшегося несчастного щенка и тут же об этом забудут. Какой парадокс -
он, предположительно, обладал редким телепатическим даром, но угадать ход
ее мыслей ему удавалось не лучше, чем какому-нибудь неопытному подростку
на первом свидании. "Если ты не окружен подобными себе, - подумал он, -
телепатия только усиливает одиночество. Ни одна квартира не бывает более
одинокой, чем та, в которой слышны звуки веселья за стеной".
Снук понял, что быстро пьянеет, но продолжал отхлебывать из бутылки.
Окутывающий сознание туман позволял легче принять тот факт, что живым из
Баранди ему уже не выбраться. И так же легко пришло нужное решение. Когда
появится полковник Фриборн, он станет искать Гилберта Снука, а не других
членов группы, и, заполучив Снука, он, надо полагать, займется им надолго,
что даст Амброузу возможность закончить его великий эксперимент.
Решение, безупречное по своей логике, было одно: когда на шахту
прибудут "леопарды", ему нужно будет пойти и сдаться самому.

13
Солдат был настолько пьян, что не держался бы на ногах, если бы двое
людей из военной полиции не поддерживали его под руки. При взгляде на
форму солдата становилось ясно, что он не раз падал и что недавно его
сильно тошнило. И в таком вот жалком, беспомощном состоянии, до смерти
напуганный присутствием полковника Томми Фриборна, он докладывал о
происшедшем с ним бессвязными отрывочными фразами, то и дело срываясь на
суахили, отчего смысл рассказа был понятен только тем, кто уже знал, о чем
идет речь. Когда солдат рассказал наконец все, полковник уставился на него
тяжелым презрительным взглядом.
- Ты уверен, - спросил он, выдержав паузу, - что пистолет был у
белого, у Снука?
- Да, сэр. - Когда он говорил, голова солдата валилась то влево, то
вправо. - Но я делал только то, что мне приказывал лейтенант.
- Уберите, - распорядился Фриборн.
Пока полицейские в красных фуражках волокли солдата к дверям
кабинета, сержант, сопровождавший их, обернулся и вопросительно взглянул
на полковника. Тот кивнул и изобразил руками такой жест, словно натягивал
шляпу на уши. Сержант, человек опытный и знающий, что невидимая шляпа
означает полиэтиленовый мешок, четко отсалютовал и вышел из кабинета.
Оставшись в одиночестве, полковник Фриборн опустил голову и задумался
о сыне своего брата, затем включил коммуникатор и отдал несколько
приказов, целью которых было собрать у ворот национальной шахты номер три
боевое подразделение численностью около сотни человек. Затем взял в руки
трость, стряхнул пылинку с форменной рубашки с короткими рукавами и
твердым, размеренным шагом направился к ожидающей его машине. До рассвета
оставалось два часа, задувал холодный ночной ветер, но он жестом отказался
от плаща, предложенного шофером, и уселся на заднее сиденье.
Всю дорогу от Кисуму он сидел неподвижно, сложив на груди обнаженные
руки, и мысленно делил вину за смерть своего племянника. Одну часть он
приписал себе: в стремлении искоренить слабости Курта он перегнул палку,
пригрозив ему слишком суровым наказанием. Чуть большая порция досталась
Полю Огилви, без чьего вмешательства на шахте просто не было бы никаких
нежелательных иностранцев. Но самую большую долю вины он возложил на этого
наглого ловкача, Гилберта Снука, которого следовало пристрелить как собаку
еще в тот день, когда он впервые ступил на землю Баранди.
Для Огилви время еще не настало, но Снук скоро, очень скоро пожалеет,
что его не придушили три года назад. При мысли о Снуке в голове Фриборна
словно открывалась дверца пылающей печи, и по мере приближения к шахте он
чувствовал себя так, будто обжигающие потоки воздуха поднимают его все
выше и выше. Поэтому вид одного из президентских лимузинов у входа на
территорию шахты подействовал на него как падение в ледяную воду. Сияющие
лощеные обводы лимузина выглядели нелепо рядом с армейскими грузовиками в
окружении солдат. Полковник вышел из машины и, понимая, чего он него ждут,
направился прямо к лимузину, открыл заднюю дверцу и сел рядом с Полем
Огилви.
Не поворачивая головы, президент сказал:
- Я хотел бы услышать объяснение всему этому, Томми.
- Ситуация изменилась с тех пор, как мы... - Тут полковник оставил
официальный тон, что было ему совсем не свойственно, и добавил: - Снук
убил Курта.
- Я слышал об этом. И тем не менее я хочу знать, что здесь делают все
эти люди.
- Но... - Фриборн почувствовал, как в висках у него забилась кровь. -
Я же сказал, убит мой племянник.
- Тот факт, что твой племянник и трое его солдат отправились на шахту
вопреки моему приказанию, не объясняет, почему ты собрал здесь целое
армейское подразделение, также вопреки моему приказу, - сухим, холодным
тоном выговаривал Огилви. - Ты что же - отказываешься повиноваться мне?
- Ни в коем случае, - ответил Фриборн, вложив в свой голос всю
искренность, на которую был способен, и одновременно взвешивая в уме
факторы, столь часто определяющие судьбу наций. Свой автоматический
пистолет он мог легко достать правой рукой, но для этого нужно расстегнуть
кобуру. Вряд ли президент отправился сюда без телохранителей, хотя, судя
по всему, после получения сигнала от информаторов он действовал довольно
быстро. Сейчас, в полумраке машины, могло бы произойти поворотное для
Баранди событие, и тогда смерть Курта еще принесла бы пользу...
- Хотел бы я знать, о чем ты думаешь. - Нотка самоуверенности в
голосе президента сообщила Фриборну все, что ему было нужно: президента
охраняют, и до поры до времени положение должно оставаться таким, как
есть.
- Если отбросить личные мотивы, - сказал Фриборн, - полк "леопардов"
- основа нашей внутренней безопасности. Эти люди понятия не имеют о
международной политике и дипломатии, но они знают, что двое их товарищей
были хладнокровно убиты белым иностранцем. Они не так уж много думают, но
если им придет в голову, что за подобными действиями не обязательно
следует быстрое наказание...
- Не надо объяснять мне прописные истины, Томми. Но завтра здесь
будут люди из ООН.
- Ты полагаешь, на них произведет хорошее впечатление тот факт, что
убийцы в Баранди остаются безнаказанными? - Чувствуя, что он нашел
правильный подход, Фриборн продолжал гнуть свою линию. - Я не предлагаю
перерезать здесь всех невиновных, Поль. Мне нужен только Снук. Он, я
полагаю, и у них поперек горла. Они охотно избавятся от него.
- Что же ты предлагаешь?
- Чтобы ты разрешил мне отправиться туда с парочкой моих людей и
потребовать сдачи Снука. Мне достаточно лишь намекнуть, что всем остальным
от этого будет только лучше. Включая девицу.
- Ты думаешь, этого будет достаточно?
- Думаю, достаточно, - сказал Фриборн. - Снук на это клюнет.
Расправившись с бренди, Снук взобрался на платформу посмотреть, как
идут дела. После известия о смерти Мерфи все продолжали работать с
каким-то мрачным упорством. Разговаривали редко, только когда было
необходимо. Амброуз, Калвер и Квиг почти все время ползали на коленях у
панели управления на задней стенке генератора Монкастера. Даже Хелиг и
Пруденс были заняты делом: сколачивали деревянное ограждение, на чем из
соображений безопасности настоял Амброуз. На платформе появилось новое
сооружение из досок и прозрачных листов пластика, напоминающее кабину для
душа. Внутри кабины стояли два баллона с водородом.
Все эти действия, в которых Снук не принимал участия, еще более
усилили охватившее его ощущение отчужденности, и, когда вдали послышался
шум двигателей, он даже почувствовал какое-то облегчение.
Кроме Снука, никто, похоже, не обратил внимания на шум, и он
промолчал. Медленно тянулись минуты, но солдаты не показывались, и Снук
уже решил, что принял за шум двигателей порывы ветра. Наверное, сейчас
правильнее всего было бы неторопливо двинуться к воротам шахты, но ему
страшно не хотелось просто так вот растаять в темноте. Он вроде бы уже и
не был членом группы, но альтернатива его совсем не радовала.
- Ну вот. - Амброуз выпрямился, потирая руки. - Мини-реактор даст нам
столько энергии, сколько потребуется для эксперимента. Теперь, кажется,
все готово. - Он взглянул на часы. - Оставалось меньше получаса.
- Сильная машина, - произнес Снук, внезапно осознав всю
значительность задуманного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30