Я фыркнул. - Половина населения не имеет занятия, а большинство остальных выполняет искусственно придуманную работу, которую можно было бы вообще не делать или передать машинам.
- Но они имеют пищу в достатке и у них есть чем занять время и голову. Двадцать шесть лет назад не было и этого.
- Возможно, - сказал я, не желая спорить. - Наверное, ты права.
9
Оставшуюся часть дня и весь следующий день мы провели в штаб-квартире ООН (само собой, это была "столица мира"), занимавшей весь нижний цилиндр Женевы. Больше недели ушло бы только на осмотр всего Музея Человека. Каждая страна была представлена отдельной экспозицией, зачастую имелся не только магазин, где продавались сувениры, но и ресторан с фирменными блюдами местной кухни. Стало бы гораздо скучнее, несмотря на всеобщий порядок. Хорошо, что мои опасения не оправдались.
И все же на душе у меня было неспокойно.
За это время мы с Мэригей разработали план на ближайшее будущее. Мы решили вернуться в Штаты, подыскать себе жилье и отправиться в путешествие месяца на два.
Когда я обратился к ма за советом, как мне найти квартиру, она показалась мне странно смущенной, вроде сержанта Шири во время нашей беседы. Но она пообещала навести справки в Вашингтоне, когда она туда вернется - ма жила в Вашингтоне, не захотела переезжать после смерти отца.
Я спросил у Майка, отчего все так неохотно говорят на тему о жилье, и он объяснил, что все это - последствия страшного хаоса, царившего в годы между голодными бунтами и началом Реконструкции. Не хватало жилья, люди теснились по две семьи в одной комнате даже в относительно процветающих странах. Ситуация сложилась очень неустойчивая, и тогда за дело взялась ООН. Сначала - массовая агитационная кампания, потом - массовое кондиционирование. Внедрялись идеи о том, что жить надлежит в как только возможно меньшем помещении, где грешно даже хотеть получить в личное распоряжение целую квартиру из нескольких комнат. Отсюда и новый стереотип поведения - нескромно разговаривать на тему о жилье.
И до сих пор многие люди сохраняют остатки воздействия этого кондиционирования, хотя еще десять лет назад была проведена детоксикация. В зависимости от общественного положения говорить о квартирах было невежливо или даже оскорбительно для собеседника.
Мы вернулись в Вашингтон. Майк улетел обратно к себе на Луну, а мы с Мэригей оставались в Женеве еще примерно недели две.
Наш самолет приземлился в аэропорту Далласа, откуда монорельсом мы добрались до Рифтона, города-спутника, где жила ма.
После громадного комплекса Женевы Рифтон производил впечатление скромными размерами, хотя он тоже покрывал довольно большую площадь. Его составляли здания разного типа, в большинстве - всего в несколько этажей, расположенные без видимой системы вокруг озера и утопавшие в зелени. Все здания соединялись движущейся дорожкой с большим куполообразным строением, где находились магазины, школы и различные учреждения. Там мы получили указания, как найти жилище ма - двухквартирный домик над озером.
Мы могли воспользоваться крытой лентой дорожки, но вместо этого пошли рядом с ней, вдыхая вкусный холодный воздух, пахнущий опавшими листьями. За пластиковой стенкой проплывали люди, старательно избавляя нас от удивленных взглядов.
Мама не откликнулась на звонок, но дверь оказалась незапертой. Квартира была довольно уютной, даже просторная, по стандартам звездолета. Обстановка была старомодной, прошлого века. Мама спала у себя в спальне, поэтому мы с Мэригей тихо присели у стола в гостиной и начали перебирать журналы.
Вдруг из спальни донесся резкий кашель. Я постучал в дверь.
- Уильям? Я... - кашель... - входи, я не знала, что ты приехал...
Мама полулежала в постели, свет был включен, повсюду в комнате пузырьки и коробочки таблеток. Мама выглядела очень больной, бледная с проявившимися морщинами.
Она закурила сигарету, это, похоже, помогло ей преодолеть приступ кашля.
- Когда ты приехал? Я не знала...
- Мы только что приехали... Когда ты заболела?
- Ой, чепуха, подхватила вирус в Женеве. Через пару дней все пройдет. - Она снова закашлялась и потянулась к бутылке с густой красной жидкостью. Все лекарства в комнате из разряда патентованных, коммерческих средств.
- Ты была у врача?
- У врача? О, боже, конечно, нет. Они ведь... это... это... ерунда, не надо...
- Чепуха? - Это в восемьдесят четыре года! - Господи, ма, ты просто ребенок.
Я направился к фону на кухне и вскоре соединился с больницей.
В кубе появилось изображение какой-то девицы лет двадцати.
- Сестра Дональдсон, общая служба. - Улыбка у нее профессиональная, неподвижная. Но тут, похоже, все привыкли улыбаться.
- Моя мать заболела, ее нужно показать врачу. У...
- Имя и номер, пожалуйста.
- Бетти Манделла. - Я назвал фамилию по буквам.
- Какой номер?
- ???
- Номер стандарта медобслуживания, пожалуйста.
Я сходил в спальню и спросил маму.
- Она говорит, что не помнит.
- Ничего страшного, мы сейчас найдем ее карточку.
Она с неизменной улыбкой склонилась к пульту перед собой и набрала на клавишах код.
- Бетти Манделла? - Улыбка у нее превратилась в улыбочку. - Вы ее сын? Но ведь ей уже за восемьдесят.
- Послушайте, это долго объяснять. Ей сейчас очень нужен врач.
- Вы что, шутите?
- О чем вы? - Из спальни доносился новый приступ сдерживаемого кашля. - Слушайте, это очень серьезно...
- Но, сэр, миссис Манделла была переведена в нулевой класс срочности обслуживания еще в 2010 году.
- Проклятье, что все это значит?
- С-э-р... - Улыбка молниеносно затвердела.
- Послушайте. Представьте, что я прилетел с другой планеты. Что такое "нулевой класс"?
- С другой... Ой! Я знаю, кто вы - она повернула голову в сторону. Соня! Беги скорей сюда! Ты не поверишь, кто... - В пространство куба втиснулось еще одно личико - худосочная белокурая девица, с совершенно такой же приклеенной улыбочкой - помнишь? По стату передавали, сегодня утром!
- Да, да, - сказала вторая девица. - Один из этих солдат... Слушай, это же проход, настоящий проход!
Голова пропала.
- Понимаете, мистер Манделла, - сказала первая медсестра, - не удивительно, что вы не знаете. Все просто.
- Ну же?
- Это часть Универсальной Системы Медобеспечения. Каждый человек в возрасте до семидесяти лет получает определенный класс очередности обслуживания. Автоматически все решают машины в Женеве.
- Какой класс? Что он означает? - Но все уже было ясно...
- Ну, он показывает, насколько человек важен для общества, и какое ему надлежит получить лечение. Третий класс - обычный уровень, второй класс - тоже обычный, кроме некоторых процедур по продлению жизни...
- А нулевой класс - вообще никакой помощи, так?
- Да, мистер Манделла. - И в ее улыбке не была и намека на сочувствие или понимание.
- Благодарю вас. - Я выключил фон. Мэригей стояла у меня за спиной, она беззвучно плакала, с раскрытым ртом.
В магазине спортивных товаров я раздобыл баллон с кислородом для альпинистов, а у какого-то типа в баре в Вашингтоне мне удалось купить из-под полы коробочку антибиотиков. Но маме требовался настоящий врач, а не такой любитель-терапевт, вроде меня. Она умерла на пятый день. У работников крематория была такая же несмываемая улыбка.
Я пытался связаться с Майком, но телефонная компания разрешила мне звонок только после того, как я выписал чек на 25.000 долларов. Мне пришлось переводить деньги по кредиту из Женевы.
Наконец, я дозвонился до него.
- Мама умерла. - Сразу, без вступлений.
За секунду волна добежала до Луны, еще секунда ушла на обратный путь. Майк вскинул глаза и медленно кивнул.
- Я не удивляюсь. Каждый раз, как я прилетаю на Землю, я удивляюсь, что еще вижу ее. Мы не переписывались - я еще не миллионер.
В Женеве он рассказывал мне, что письмо с Луны стоит 100 долларов это за пересылку, плюс 5.000 долларов налога. В целях воспрепятствовать коммуникации с кучкой отъявленных анархистов - таковыми колонисты являются в глазах ООН.
Мы помолчали печально с минуту, потом Майк сказал:
- Уилли, на Земле вам с Мэригей делать нечего. Перебирайся на Луну. Здесь еще можно чувствовать себя человеком. Здесь мы не вышвыриваем людей сквозь воздушный шлюз после семидесяти лет.
- Нам снова придется вступить в ИСООН.
- Верно, но в действующую армию ты уже не вернешься. Говорят, что вы им необходимы для тренировки новобранцев. Ты сможешь заниматься в свободное время, подучишь физику... может, попадешь в исследовательскую программу.
Мы еще немного поговорили, в общей сложности три минуты. Тысячу долларов я получил обратно.
Всю ночь мы с Мэригей решали, как поступить. Возможно, мы приняли бы другое решение, если бы нас не окружали вещи мамы, напоминавшие о ее жизни и ее смерти, но когда наступило утро, гордая, тщательная красота городка Рифтона приобрела вдруг зловещий, предвещающий смерть вид.
Мы уложили вещи, перевели деньги в кредитное отделение Тихо-сити и отправились монорельсом на старый добрый мыс, куда совсем недавно доставила нас "Надежда-2".
10
- Кстати, если вам интересно, то могу сообщить, что вы не первые, кто вернулся.
Офицером в рекрутском пункте был мускулистый лейтенант, неопределенного тем не менее пола. Мысленно я подбросил монетку и мне выпал орел.
- Еще девять человек, по последним данным, - сказала она слегка сипловатым голосом. - Все они выбрали Луну. Может, еще встретите знакомых. - Она пододвинула к нам два незамысловатых бланка. - Распишитесь тут и тут. Будете вторыми лейтенантами.
Бланк представлял собой простую просьбу принять нижеподписавшегося в ряды действующих членов ИСООН. Мы, по-настоящему, никогда ведь из Сил не уходили, нас считали временно не действующими, поскольку срок службы был увеличен. Я внимательно изучил документ.
- Здесь ничего не сказано о выборе назначения. Нам гарантировали свободный выбор на Старгейт.
- Гарантировали? - У нее была стандартная улыбка обыкновенного наземника.
- Да. Нам обещали, что мы сами выберем себе назначение.
- В этом нет необходимости. Силы...
- А я думаю, что необходимость есть. - Я вернул бланк обратно. То же самое сделала и Мэригей.
- Одну минуту. - Чиновница покинула стол и исчезла в глубинах офиса. Некоторое время она разговаривала по телефону, потом застучала машина.
Она вернулась с теми же бланками, только теперь сверху было еще допечатано: "ГАРАНТИРУЕМ ВЫБОР МЕСТА НАЗНАЧЕНИЯ (ЛУНА) РОД НАЗНАЧЕНИЯ (БОЕВОЙ ИНСТРУКТОР)".
Потом мы прошли тщательный медосмотр и для нас были подготовлены боекостюмы. На следующее утро мы поднялись на борт первого же челнока, вылетели на окололунную орбиту, наслаждаясь невесомостью, пока груз перемещался из челнока в отсеки паукообразного тахионного грузовика, потом снова вернулись на старушку Луну, совершив посадку на базе Гримальди.
На дверях "Общежития транзитного офицерского состава" какой-то шутник выцарапал: "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Мы отыскали предназначенную нам комнатку на двоих и начали переодеваться к обеду.
Два щелчка в дверь.
- Письменный приказ, господа.
Я открыл дверь, и стоящий на пороге сержант отдал честь. Я какое-то время смотрел на него, потом вспомнил, что теперь мы офицеры, и отдал честь тоже. Он вручил мне два одинаковых бланка. Один я передал Мэригей. Сердца наши, наверное, тоже замерли одновременно.
- Времени, они, однако, не теряют, - с горечью сказала Мэригей.
- Очевидно, текущее назначение. Командование ударными группами от нас на расстоянии световых недель, они не могли еще узнать, что мы вернулись.
- А как же наши... - она не закончила.
Наши гарантии.
- Что ж, ведь мы получили назначение согласно нашему выбору. Нам ведь не гарантировали, что оно будет длиться больше одного часа.
- Подлецы!
- Армия, - вздохнул я. Меня беспокоили две мысли.
Первая: с самого начала мы знали, что так и будет.
Вторая: мы вернулись домой.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЛЕЙТЕНАНТ МАНДЕЛЛА (2024-2389 гг.)
1
- Могут врезать нам.
Я смотрел на моего взводного сержанта Сантесбана, но говорил сам с собой. Слышать меня, впрочем, мог любой, кто потрудился бы слушать.
- Ага, - сказал сержант. - У нас будет всего пара минут. Если не успеем, они нас прижмут. - Он лаконичен и деловит. Допинг уже начал действовать.
Подошли рядовые Коллинз и Холлидей. Сами того не замечая, они держались за руки. - Лейтенант, - голос у Коллинз немного дрожал. - Можно, мы простимся?
- Даю вам минуту, - резко сказал я. - Мне очень жаль, но через пять минут мы выступаем.
Мне и правда было жаль этих двоих. Они еще ни разу не были в настоящем бою. Но они знали, как и все остальные, что шансов у них увидеть друг друга после операции почти нет. Сутулившись они стояли в углу, бормотали какие-то слова, обменивались ласковыми жестами... совершенно механически. Глаза у Коллинз блестели, но она не плакала. Холлидей, та просто хмурилась и почти все время молчала. Обычно Коллинз была более привлекательной из этих двоих, но сейчас искра жизни покинула ее, оставив пустую красивую оболочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32