Мы с ним по корешам, причем неважно, что по паре лет не видимся. Под пивко с закуской потолковали, я стал прощаться, а батька-то и выскажись: «Манни, рад был видеть. Свободу Луне!»
Я ответил в том же стиле, причем почти будто так и надо. Мой старик-то в чистом виде политики не признавал, такие редко попадаются. Так что уж если он такие финты выдает на публику, значит, стоит продолжать.
Так что прибыл я в Эл-сити веселый и не слишком уставши, поскольку покимарил после Торричелли. С Южного вокзала вышел на Пояс, на Пересечке неохота было толкаться, так что спустился и через Придонный переулок домой нацелился. Иду мимо участкового суда, где судья Броди заседает, дай, думаю, зайду, поздороваюсь. Старый дружок, мы с ним вместе на ампутации лежали. Ему ногу отхватили по колено, после чего подался он в судьи, причем не без успеха. В то время он в Эл-сити единственный судья был, которому не приходилось прирабатывать страхагентом или букмекером.
Бывало, явятся к дяде Броди двое со своей сварой, так он, если ему их помирить не удастся, как положено, то каждой стороне гонорар возвратит и, решись они на драку, без залога идет к ним в рефери, только уговаривает ножами не пользоваться, так или иначе без крови обойтись.
Захожу, а его нет на месте, только цилиндр судейский на столе стоит. Повернул на выход, а тут целая толпа валит, по виду - стиляги. При них девчонка, и мужика постарше волокут. Мужик помятый, но одет примерно как турист.
Туристы у нас и в ту пору не в новинку были. Правда, не толпами, а помалу. Прилетали с Эрзли, на неделю останавливались в гостинице и с тем же бортом обратно или следующего борта дожидались. Большинство денек-два пошляется по открытой поверхности, вылупя глаза, как психи, а потом в казино, и там уж до упора. Большинство лунтиков на эту публику внимания не обращало и относилось снисходительно.
Один парнишка, самый старший из них, лет восемнадцати, явно ихний коновод, спрашивает у меня:
- Где судья?
- Не знаю. По крайней мере, здесь его нет.
Вижу, он озадачен, губу жует. Спрашиваю:
- А в чем дело?
- А хотим этого чмура ликвиднуть, - отвечает без балды. - Но вперед, чтобы судья добро дал.
- Пошарьте, - говорю, - по ближним харчевням. Авоусь найдете.
И тут парнишка лет четырнадцати отзывается.
- Э, а вы случайно не гаспадин О'Келли?
- Он самый.
- А вы нам не посудите?
Коновод аж засиял.
- Слушайте, давайте, а?
Я тык-мык. Бывал судьей, кому не случалось? Но без особой охоты: не любитель я взваливать ответ на себя. Однако задело меня: как так? молодежь такая, и вдруг туриста ликвиднуть! Разобраться надо.
«Ладно», - думаю. И спрашиваю у туриста:
- Нет ли у вас отводов моей кандидатуре? Он удивился.
- А у меня есть право выбора?
- Разумеется, - терпеливо отвечаю. - Если я вам не подхожу, насильно слушать ваше дело не стану. И вас не неволю. Ваша жизнь на кону, не моя.
Он еще больше удивился, но глядит смело, глаза засветились.
- На кону, говорите?
- И не иначе. Вы же слышали, эти молодые люди склонны ликвиднуть вас. Так что, если хотите, дождитесь судьи Броди.
А он без суеты. Улыбнулся и говорит:
- Ничего не имею против вашего судейства, сэр.
- Как вам угодно, - отвечаю и гляжу на коновода. - Кто истцы? Только вы и ваша подруга?
- Нет-нет, ваше судейство, мы все.
- Еще не «ваше судейство», - отвечаю и всех оглядываю. - Все ли просят меня быть судьей?
Они закивали, никто не вякнул, нет, мол. Коновод повернулся к девчонке, спросил:
- Тиш, что скажешь? Ты согласна на судью О'Келли?
- Чего? А, да!
А сама, что называется, ни уму, ни сердцу, пухленькая, лет четырнадцати. На раз, причем без претензий. Из тех, кому по-настоящему замуж не светит, так хоть стилягами покомандовать. Причем ребят не осуждаю: женщин мало, вот и гоняют за ними по коридорам. Целыми днями вкалывают, а вечером домой незачем.
- Окей, - говорю. - Суду отводов нет, так что мой вердикт обязателен к исполнению. Теперь насчет гонорара. Мальчики, ваше предложение. Причем поимейте в виду, что по дешевке насчет ликвиднуть у меня не пройдет. Так что извольте ставки посолидней, а то я его отпущу на все четыре.
Коновод заморгал, загалдели они в кружок. Мигом повернулся он и говорит:
- У нас не дюже. По пять гонконгских с носа сойдет?
А их шесть душ.
- Нет, - говорю. - За такие гроши дела такого сорта суд не рассматривает. Они опять загалдели.
- Ваше судейство, а за полсотни?
- Шестьдесят долларов. По десятке с носа. И еще десятка с вас, Тиш.
Она шары выкатила, фыркнула.
- Давай-давай, - говорю. - Элдээнбэ.
Поморгала, полезла в сумку. У нее-то гроши были.
У таких, как она, что-что, а гроши всегда есть. Сложил я семьдесят долларов пачкой, положил на стол, говорю туристу:
- Ваша встречная ставка?
- Извините, не понял.
- Ребятишки платят семьдесят гонконгскими за рассмотрение дела. Вам надо сделать встречную ставку. Если не можете, докажите и будете мне должны. Это ваше долевое участие. Учитывая заявку на приговор, очень недорого. Но ребятишки - народ небогатый, так что делаю скидку.
- Понял. Думаю, что понял. Выложил он семьдесят гонконгских.
- Благодарю. Желают ли стороны участия присяжных?
У девчонки глаза загорелись.
- Еще бы! Чтобы всё тип-топ.
- Учитывая обстоятельства, - эрзлик говорит, - в таковых нуждаюсь.
- Это как вам угодно, - говорю. - Советчика нужно?
- Нну, неплохо бы и адвоката.
- Я сказал «советчика», а не «адвоката». Адвокатов здесь не водится.
Он опять улыбится.
- Полагаю, советчик, если я его пожелаю иметь, будет в ту же степь, то есть неформальный, как и вся прочая процедура?
- Может, да, может, нет. Насчет судьи, так я неформальный, и точка.
- Ммм. Полагаюсь на вашу неформальность, ваша честь.
Коновод говорит:
- А как насчет присяжных? Вы расписку дадите или мы?
- Не расписку, а я плачу. Я сто сорок взял за весь суд чохом. Ты что, в суде никогда раньше не был? Но не собираюсь всю выручку просадить на то, без чего могу обойтись. Шестерых хватит по пятерке на рыло. Пошарьте по переулку.
Один парнишка юркнул наружу, крикнул:
- Кто в присяжные пойдет? По пятерке за всё.
Заловили шестерых, причем из тамошней публики, с Придонного. А мне до фени, я не за мудрость ихнюю платить собрался. Просто, когда в судьи идешь, лучше иметь поддержку окружающих из местных уважаемых граждан.
Прошел к столу, сел, цилиндр дяди Броди нахлобучил - и где он только такую штуку надыбал? Поди-ка, на чьем-то мусорнике.
- Суд идет, - говорю. - Назовитесь и изложите дело.
Коновод назвался Слимом Лемке, девчонку звали Патришиа Кармен Жукова, остальных не припомню. Турист шагнул ко мне, пошарил в сумке и говорит:
- Извольте мою карточку, сэр.
Она у меня до сих пор есть. Там стояло:
СТЮАРТ РЕНЕ Ла ЖУА
Поэт, путешественник, солдат удачи
Дело было трагикомическое, типичный пример того, почему туристам не следует шляться без супровода. Само собой, проводники доят их нещадно, но, с другой то стороны, а на что еще туристы сгодятся? Этот за без супровода чуть богу душу не отдал.
Забрел в харчевню, а она у стиляг что-то на манер клуба. Эта прости господи давай к нему подбиваться. Мальчики, как и положено, не вмешиваются, поскольку ее инициатива. А она ни с того, ни с сего как расхохочется и тык его кулачком под ребра. Он принял это не всерьез, как любой лунтик принял бы, но ответил на самый что ни на есть эрзлицкий способ: облапил и потянул к себе, не иначе как чмокнуть решил.
Где-нибудь в Северной Америке такое в порядке вещей, да-да. Сам много раз видел. Но Тиш, конечно, изумилась, перепугалась даже. И взвизгнула.
И шайка-лейка навалилась на мужика, отметелила. А потом решила, что «преступление» должно быть наказано. Но чтобы всё как положено. По решению судьи.
Очень похоже, трухали ребятишки. Вряд ли кто-то из них в таком деле уже участвовал. Но ихнюю даму оскорбили, а раз так, то обычай велит.
Допросил я их, особенно Тиш, и решил, что всё мне ясно. И говорю:
- Давайте подытожим. Перед нами иностранец. Наших обычаев он не знает. Он нанес обиду, он виноват. Но не намеренно, насколько могу понять. Что скажут присяжные? Эй, вы там, проснитесь! Ваше мнение?
Один из них, похоже здорово давши, отозвался:
- И-ик, виднуть!
- Очхорошо. А вы?
- Ннуу, - другой заколебался, - считаю, набить морду, чтобы в другой раз знал. Нельзя, чтоб мужики женщин лапали, или пусть этим занимаются на своей Эрзле, одно слово, бардачной.
- Разумно, - киваю, продолжаю опрос. Только один высказался за ликвиднуть. Остальные - кто за отметелить, кто за солидный штраф.
- А ты что думаешь, Слим?
- Ннуу, - вижу, он в раздрипе: с одной стороны, вся шайка его тут, девчонка тут, причем, может быть, тоже его. А с другой, остыл он и явно не хочет ликвиднуть чмура. - Отделать мы его уже отделали. Может, пускай станет на четвереньки перед Тиш, пол поцелует и извинится?
- Вы готовы это сделать, гаспадин Ла Жуа?
- Если так прикажете, ваша честь.
- Еще чего! Слушайте приговор. Во-первых, вот этот присяжный - вы-вы! - присуждается к штрафу в размере гонорара за то, что спал, а не участвовал в суде, как от него полагается. Ребята, взять его, пятерку отобрать и вышвырнуть вон.
Они это с радостью проделали. Чуток в разгрузку напряжения от того, что задумали и на что кишка тонка.
- А вас, гаспадин Ла Жуа, присуждаю к штрафу в размере пятидесяти гонконгских за пренебрежение к здравой мысли наперед изучить местные обычаи, а потом уже соваться, куда заблагорассудится. Расплата на месте.
Он внес, я принял.
- Ребятишки, в одну шеренгу становись! Вы присуждаетесь к штрафу по пятерке с каждого за несолидный подход к лицу заведомо нездешнему и не знакомому с нашими обычаями. Что не дали ему руки распускать, это в жилу. Что отметелили, тоже окей. Быстрей научится. Могли бы и вон вышвырнуть. Но разговорчики насчет ликвиднуть при явном отсутствии злого умысла - это, ребята, чересчур. По пятерке с носа. Расплата на месте.
Слим чуть не подавился.
- Ваше судейство… То есть, по-моему, у нас больше нет. По крайней мере, у меня.
- Мыслимое дело. Даю неделю сроку на оплату, а иначе обнародую ваши имена в Старом куполе. Знаете, где «Bon Ton Beaute Shoppe» возле договорного шлюза тринадцатый номер? Там моя жена хозяйничает. Заплатите ей. Заседание суда закончено. Слим, не уходи. И вы, Тиш, тоже. Гаспадин Ла Жуа, пройдите вместе с этими молодыми людьми, поставьте им по сотке со льдом за доброе знакомство.
И опять у него в глазах блеснуло что-то особенное, но приятное, почти как у профа.
- Ваше судейство, очаровательная мысль!
- Я уже не «ваше судейство». Двумя уровнями выше есть подходящее местечко, так что предложите Тиш пройтись с вами под руку.
Он поклонился, сделал руку крючком.
- Позвольте, сударыня?
Тиш разом будто подросла.
- Сэпсибоу, гаспадин. Очень приятно.
Я их специально повел в дорогое заведение, где их жуткие наряды и роспись по телу не в дугу до упора. В глаза бросались. Но сделал всё, чтобы они не стеснялись, а Стюарт Ла Жуа против моего вдвое, причем успешно. Я на всякий случай записал их имена и адреса. У Ваечки было одно ответвление, которое специально интересовалось стилягами. Они выпили, встали, поблагодарили и подались. А мы с Ла Жуа остались.
- Сударь, вы одно странное словцо обронили, - говорит он. - На мой слух странное, я имею в виду.
- Детишки ушли, так что можете называть меня «Манни», - говорю. - А что за словцо?
- Ну, когда вы настаивали, чтобы эта, скажем так, юная дама, Тиш эта, тоже денежки выложила. «Элденба», или что-то в этом роде.
- А-а, «элдээнбэ»! Это значит: «Ленчей даром не бывает». Их и вправду не бывает, - говорю, причем показываю на лозгун вдоль стены «ЛЕНЧ ДАРОМ», - иначе выпивка была бы здесь вдвое дешевле. Напомнил ей, что когда тебе что-то надо, то либо плати вдвое, либо отвали.
- Интересная философия.
- Не философия, а факт. Так или иначе, платишь за всё, что получаешь, - говорю и вентилятор на нас направляю. - Случилось мне быть на Эрзле, там у вас говорят: «Бесплатно, как воздух». А здесь даже воздух не бесплатно, за каждый вдох платим.
- Вправду? Пока что с меня не требовали, - улыбнулся он. - А то, чего доброго, я дышать перестал бы.
- Запросто могли бы нынче вечером хлебнуть вакуума. Не требовали, потому что вы уже заплатили. Как часть стоимости билета туда-обратно. А с меня ежеквартально берут, - начал было ему объяснять, как продаем и покупаем воздух у местного аэрокооператива, да решил, что слишком сложная материя. - Так что и с вас берут, и с меня.
Он с довольным видом призадумался.
- Вы правы, от экономики никуда не деться. Просто я как-то себе не представлял. Но скажите мне, Манни, - кстати, предпочитаю, чтобы меня звали «Стю», - я всерьез нынче вечером мог бы вакуума хлебнуть?
- Мало я вам влепил.
- То есть?
- Не убедил. Ребятишек ободрал начисто и еще штрафанул их, чтобы впредь мозгами шевелили. Вам влепить покрепче, чем им, не мог. А надо было, ведь вы всё это за хохму приняли.
- Ни в коем случае, сэр. Наоборот, меня потрясло легкомыслие, с которым ваши местные законы распоряжаются человеческой жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60