Хаскинг был взят
в плен, Гвиневру нашли живой и невредимой. Их во время сражения загнали на
холмы к западу, откуда Хаскинг готовился нанести ответный удар. Когда
поток затопил эту местность, Гвиневре удалось бежать, хотя она едва не
захлебнулась. Хаскинга швырнуло о ствол дерева. У него были перебиты обе
ноги и рука и произошло внутреннее кровоизлияние.
Сэм и Джон поспешили туда, где под железным деревом лежал Хаскинг.
Гвиневра всплакнула, увидев их, и обняла Сэма и Лотара. Казалось, Сэма она
обнимала гораздо дольше, чем немца, что в общем-то не было неожиданностью,
поскольку последние несколько месяцев она и Лотар почти непрерывно
ссорились.
Джону не терпелось как можно быстрее с помощью изощренных пыток
прикончить Хаскинга. Сэм яростно возражал против этого. Он понимал, что
Джон мог бы добиться своего, если бы более решительно настоял на своем,
поскольку число его людей впятеро превышало число сторонников Сэма. Но
Клеменс потерял всякую осторожность, и Джон уступил. Ему еще нужны были и
Сэм, и его приверженцы.
- У вас была Мечта, белый Сэм, - произнес Хаскинг слабым голосом. -
Она была и у меня. О земле, где братья и сестры могли бы наслаждаться
жизнью и открывать свои души друг перед другом. Где мы все были бы
черными. Вам не понять, что это такое. Никаких белых дьяволов, никаких
белых! Только черные братья по духу. Это было бы настолько близко к раю,
насколько это возможно на этой адской планете. Нельзя сказать, что у нас
не было бы проблем. Такое невозможно среди людей. Но это были бы
совершенно не те проблемы, которые бывают у белых. Это были бы наши
проблемы! Но теперь эта мечта никогда не сбудется.
- Вы могли бы осуществить свою мечту, - произнес Сэм, - если бы
подождали. После того, как судно было бы построено, мы оставили бы железо
любому, кто захотел. И тогда...
Лицо Хаскинга исказилось. Его черная кожа покрылась испариной и тело
скорчилось от боли.
- Приятель! Ты, должно быть, рехнулся! Ты на самом деле думаешь, что
я поверил этой твоей истории о плавании в поисках Великого Грааля? Я знал,
что ты собираешься воспользоваться этим громадным судном, чтобы покорить
нас, черных, и снова надеть на нас кандалы! Старый белый южанин вроде
тебя...
Он закрыл глаза.
- Но вы неправы! Чудовищно неправы! - закричал Сэм. - Если бы вы
лучше знали меня, если бы вы удосужились понять меня вместо того, чтобы
отождествлять...
Хаскинг приоткрыл глаза и прошептал:
- Вы лжете ниггеру, даже когда он находится на смертном ложе?
Послушайте, этот нацист Геринг, вот кто по-настоящему потряс меня! Я не
приказывал мучить его, я приказал просто убить его, но эти фанатики-арабы,
вы знаете их. И все же слова этого немца дошли до меня. "Привет тебе и
прощай, духовный брат" или что-то вроде этого. И еще. "Я прощаю тебя, ибо
ты не ведаешь, что творишь". Это ли не парадокс? Призыв к любви из уст
гнусного нациста? Вы понимаете, он изменился! И возможно, он прав.
Возможно, последователи Церкви Второго Шанса правы. Кто знает? Несомненно,
кажется глупым воскресить нас из мертвых, вернуть нам молодость только для
того, чтобы мы могли снова измываться и лягать друг друга. Глупо, не так
ли?
Он долго смотрел на Сэма, а потом попросил:
- Застрелите меня, пожалуйста. Избавьте меня от мучений. Я на самом
деле страдаю.
Лотар стал рядом с Клеменсом:
- После того, что вы сделали с Гвиневрой, я согласен быть палачом.
Он направил дуло кремневого пистолета в голову негра. Хаскинг
мучительно улыбнулся и прошептал:
- Насилие из принципа? На Земле я поклялся никогда не совершать
насилие, но эта женщина пробудила во мне дьявола. А кроме того, что здесь
такого? Вспомните обо всех черных рабынях, которых вы, белые, насиловали??
?
Как только Сэм отошел, прогремел выстрел. Его передернуло, но он
продолжил свой путь. Это было самое доброе, что Лотар мог сделать для
Хаскинга. Завтра он снова будет шагать по берегу Реки, где-то далеко
отсюда. Возможно, Сэм еще встретится с ним, хотя этого ему не очень-то и
хотелось.
Удовлетворенный, Лотар догнал его. От него пахло порохом.
- Мне надо было бы продлить мучения Хаскинга. От старых привычек
тяжело избавляться. Я хотел убить его, и я это сделал. Этот черный дьявол
только улыбнулся мне.
- Помолчите, - сказал Клеменс. - Мне и без того тошно. У меня вот-вот
возникнет желание все бросить и стать миссионером. Единственные люди, чьи
страдания сейчас имеют какой-то смысл - это сторонники Церкви Второго
Шанса.
- Это пройдет, - сказал Лотар и оказался прав. Но для этого
понадобилось целых три года.
Земля снова стала похожа на изрытое взрывами поле сражения; она
провоняла копотью и стала черной от дыма. Но великое Судно все же было
построено. Оставалось только испытать его. Был сделан даже последний штрих
- огромные черные буквы на белом корпусе. По обоим бортам в десяти футах
от ватерлинии шла надпись: "НЕНАЕМНЫЙ".
- Что это значит, Сэм? - спрашивали его многие.
- Именно то, что написано, - смеялся Клеменс. - В отличие от
большинства напечатанных или произнесенных слов. Ни один человек не сможет
нанять это судно. Это свободный корабль, и члены его команды - свободные
люди, а не чья-то собственность.
- А что означает надпись на стапеле "Вывешивать объявления
запрещается!"?
- Мне приснилось, - отвечал Сэм, - что кто-то пытался вывесить здесь
объявление, а я сказал ему, что стапель построен не для коммерческих
целей. "Вы думаете, что я рекламный агент?" - спросил я их.
В этом сне было еще кое-что, о чем он рассказал только Джо.
- Человек, который расклеивал объявления, сообщавшие о прибытии
величайшего Судна, тоже был я един в двух лицах, - говорил Сэм.
- Я ничего не понимаю, Шэм, - произнес Джо.
Сэм не стал ничего объяснять.

28
В день двадцать шестой годовщины Воскрешения впервые заработали
колеса огромного судна, примерно через час после того, как разрядились
чашные камни, заполняя чаши едой. Кабели и насадка, находившаяся на чашном
камне, были убраны, кабели свернуты и уложены в трюм через отверстие в
передней части правого борта. Чаши были наполнены чашным камнем в миле к
северу и доставлены на корабль амфибией, приводимой в движение паровым
двигателем. Легендарный речной корабль, сверкая своим великолепием,
двинулся по каналу в Реку к гигантскому волнорезу с правой стороны,
который изменял течение таким образом, что корабль не попадал сразу во
власть течения, а оставался в устье канала.
Раздался свисток, прозвенел судовой колокол, пассажиры, перегнувшись
через перила, ликовали; люди, стоящие на берегу, радостно кричали;
огромные гребные колеса заработали, и корабль медленно двинулся в путь.
Судно имело в длину 440 футов 6 дюймов и максимальную ширину - 93
фута. Гигантские электромоторы привода гребных колес развивали мощность в
десять тысяч лошадиных сил и еще оставалась электроэнергия для многих
других нужд. Теоретическая максимальная скорость судна в спокойной воде
составляла около 45 миль в час. Идя против течения, скорость которого
составляла 15 миль в час, оно могло развивать 30 миль в час. По течению же
его скорость могла быть почти 60 миль в час. Большую часть времени судно
будет идти вверх по Реке со скоростью 15 миль в час относительно суши.
На судне было четыре палубы: так называемая машинная палуба, главная
палуба, легкая навесная палуба и посадочная палуба. Капитанский мостик
располагался в передней части навесной палубы. За ним находилась длинная
надстройка, в которой были расположены каюты капитана и старших офицеров.
Рулевая рубка была двухпалубной и располагалась перед двумя высокими и
тонкими дымовыми трубами высотой почти в 30 футов. Файбрас возражал против
труб, так как дым от больших котлов (необходимых только для нагрева воды и
для привода пулеметов) можно было выпускать сбоку. Но Сэм фыркнул и
закричал:
- Какое мне дело до сопротивления воздуха? Мне нужна красота! А
красота - единственное, к чему мы стремимся! Кто-нибудь видел колесный
пароход без высоких, стройных, внушительных дымовых труб, разве у вас нет
души, друг мой?
На судне было шестьдесят пять кают, каждая размером 12 на 12 футов.
Здесь были убирающиеся койки, столы и складные стулья. Каждая каюта имела
туалет и умывальник с холодной и горячей водой. На каждые шесть кают
полагался один душ.
Три просторных кают-компании располагались в надстройке, на навесной
и главной палубах. Здесь были общие столы, столики для игры в карты,
гимнастическое оборудование, различные аттракционы, киноэкран и сцена для
драматических спектаклей и мюзиклов. В кают-компании главной палубы было
еще устроено возвышение для оркестра.
Верхняя палуба рулевой рубки была роскошно обставлена резными
дубовыми креслами и столами, обтянутыми красной, белой и черной кожей.
Штурман сидел в просторном комфортабельном вращающемся кресле перед
панелью с приборами. На ней были небольшие экраны проводной телевизионной
сети, по которым транслировалось изображение наиболее важных мест корабля.
Перед ним был установлен микрофон, с помощью которого он мог разговаривать
с любым пассажиром судна. Управление кораблем осуществлялось двумя
небольшими рычагами на подвижном пульте. Левая рукоятка управляла колесом
левого борта, правая - соответственно, правого. Здесь же располагался
экран радара, включаемого по ночам. Еще на одном экране происходила
индикация глубины воды, измеряемая гидролокатором. Тумблер на панели
управления мог переключать управление на автоматический режим, хотя по
правилам штурман должен был нести круглосуточную вахту.
На Клеменсе были белые сандалии из рыбьей кожи, белый кильт, белая
накидка и белая офицерская фуражка из кожи и пластика. К поясу была
прикреплена кобура с огромным четырехзарядным пистолетом Марк-2 69-го
калибра и ножны с кортиком длиной 10 дюймов.
Он расхаживал по рубке управления с большой зеленой сигарой во рту,
опустив руки по швам, и следил за штурманом Робертом Стайлсом, впервые
управлявшим судном. Стайлс был красивым парнем, опытнейшим рулевым,
некогда плававшим по Миссисипи. Когда он появился, чуть более двух лет
назад, Сэм подпрыгнул от радости и всплакнул, а это случалось с ним всего
несколько раз. Он был знаком со Стайлсом, когда они оба были рулевыми на
Миссисипи.
Стайлс нервничал, как и всякий бы на его месте, впервые за столько
лет вынужденного бездействия взявший в руки рычаги управления. В подобной
ситуации нервничал бы и самый прославленный из капитанов на Миссисипи,
даже капитан со стальными нервами - Исайя Селлерс.
Управление судном не требовало особого усилия. С этим мог бы
справиться и любой одноглазый учитель воскресной школы в полупьяном
состоянии. Мог справиться даже шестилетний ребенок, если бы он дотянулся
до рычагов. Рычаг вперед - увеличение скорости вращения колес, в среднем
положении - остановка, а перемещение рычага назад означало задний ход.
Чтобы повернуть влево, нужно было чуть-чуть оттянуть назад левый рычаг и
слегка продвинуть вперед правый. Чтобы повернуть вправо - наоборот.
Однако, чтобы достичь надлежащей координации движений, нужно было
немного попрактиковаться.
К счастью, для того, чтобы управлять судном на этой Реке, не надо
было обладать хорошей памятью. На ней не было ни островов, ни отмелей, и
почти не было коряг. Как только корабль слишком близко приближался к
мелководью, гидролокатор включал предупреждающую сигнализацию. Если ночью
по курсу оказывалась лодка или затопленное бревно, локатор или радар
высвечивали препятствие на своих экранах и загорался красный сигнал
опасности.
Сэм с полчаса наблюдал за Стайлсом, пока мимо проплывали берега,
заполненные тысячами людей, приветствовавших или проклинавших их,
поскольку было очень много разочарованных, которым не повезло при
жеребьевке. Но проклятия не доходили до его ушей.
Затем Клеменс взял управление на себя. Через полчаса он спросил у
Джона, не угодно ли и ему попробовать? Англичанин был одет во все черное,
как бы противопоставляя себя одетому во все белое Сэму. Он взял в руки
рычаги управления и справился с вождением судна вполне сносно для бывшего
монарха, который никогда не занимался каким-либо трудом и всегда оставлял
своим подчиненным всю черновую работу по управлению государством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41