Затем еще
четверть населения представляют дравиды из Южной Индии ХVII-го века.
Наконец, одна восьмая его людей - из разных времен и эпох. Незначительное
большинство в этой восьмой части составляют люди двадцатого века.
Сэм кивнул. Хотя воскрешенное человечество состояло из лиц, живших от
двух миллионов лет до нашей эры и до 2008 года нашей эры, одна четвертая
часть его - если верить оценкам специалистов - родилась после 1899 года.
- Хаскингу хочется, чтобы его Соул-сити был населен исключительно
черными. Он говорит, что верил в возможность интеграции, когда жил на
Земле. Молодые белые люди тех лет были свободны от расовых предрассудков
своих отцов, и у него была надежда. Но сейчас на его территории не
очень-то много его белых современников. Прежде всего, его сводят с ума
бедуины. На Земле Хаскинг был мусульманином, вам это известно? Сначала он
был Черным Мусульманином американского доморощенного толка. Затем он стал
настоящим мусульманином, совершил паломничество в Мекку и был совершенно
уверен, что арабы, несмотря на то, что они белые, не являются расистами.
Однако резня суданских негров, учиненная суданскими арабами, и
история порабощения арабами негров встревожили его. Но все же эти бедуины
девятнадцатого века не расисты - они просто религиозные фанатики и все
сводят к своему веротолкованию. Он не сказал этого прямо, но я пробыл там
десять дней и видел достаточно. Бедуины хотят обратить весь Соул-сити в
свою ветвь магометанства, и если им это не удастся сделать мирным путем,
они не остановятся перед кровопролитием. Хаскинг хочет избавиться от них,
а также от дравидов, которые, похоже, считают себя выше африканцев любого
цвета кожи. Во всяком случае, Хаскинг будет продолжать снабжать нас
бокситами, если мы пришлем ему всех своих черных граждан в обмен на
бедуинов и дравидов. Плюс повышенное количество стали из метеоритного
железа.
Сэм застонал. Король Джон плюнул на пол. Сэм нахмурился и сказал:
- Даже Плантагенет не имеет права харкать на пол моего дома!
Пользуйтесь плевательницей или вон отсюда!
Но через мгновение он заставил себя подавить приступ ярости, увидев,
как ощетинился король Джон. Сейчас не время для конфронтации, успокаивал
себя Клеменс. Печально прославившийся монарх никогда не уступит в подобном
вопросе, пусть он и пустяковый.
Сэм сделал извиняющийся жест.
- Забудьте об этом, Джон! Плюйте, сколько вам вздумается! - но все же
не удержался, чтобы не добавить: - Конечно, пока мне в вашем доме будет
предоставляться такая же привилегия.
Джон заворчал и затолкал в рот шоколад. Он ворчал, чтобы показать,
что тоже сильно разгневан, но, в отличие от Сэма, держит себя в руках.
- Этот сарацин, Хаскинг, и так уже получает очень много. Я бы сказал,
что мы уже достаточно целовали его черную лапу. Эти требования,
выдвигаемые им, сильно замедлят постройку ладьи...
- Судна, Джон, - перебил англичанина Клеменс. - Судна! Какая же это
ладья!
- Не все ли равно. Я говорю: давайте завоюем Соул-сити, предадим всех
его жителей мечу и возьмем минералы. Тогда мы сможем получать алюминий
прямо на месте добычи. По сути, мы могли бы там построить корабль. И чтобы
застраховаться от вмешательства в наши дела, нам следует заодно покорить и
все другие государства, лежащие между нами и Соул-сити.
Безумный властолюбец Джон!
И все же Сэм склонялся к тому, что, возможно, в этом единственном
случае он прав. Через месяц или около того Пароландо будет располагать
оружием, которое сделает возможным предложение Джона. Если только не
учитывать того, что Публия была дружественным государством и ее требования
невысоки, а Тайфана хотя и заламывала довольно высокую цену, все же
позволяла вырубать свои деревья. Однако существовала возможность, что оба
эти государства намеревались использовать полученное ими в обмен на дрова
железо для изготовления оружия, чтобы затем напасть на Пароландо.
Дикари на противоположном берегу Реки, вероятно, имели такие же
намерения.
- Я еще не кончил, - сказал фон Рихтгофен. - Хаскинг выставил
требование, чтобы обмен гражданами проходил в соотношении один к одному.
Но он не заключит никакого соглашения, пока мы не вышлем для переговоров с
ним кого-либо из черных. Он сказал, будто оскорблен тем, что вы послали
меня, поскольку я - пруссак и юнкер до мозга костей. Но он прощает нам
это, поскольку мы не знали, при условии, что в следующий раз мы пришлем
члена Совета с черным цветом кожи.
Сэм едва не выронил изо рта сигару.
- У нас нет негров среди членов Совета!
- Правильно. Хаскинг как раз и говорит, что нам нужно избрать в Совет
хотя бы одного негра.
Джон запустил обе руки в свою длинную рыжую шевелюру и встал. Его
бледно-голубые глаза гневно сверкали под белыми бровями.
- Этот сарацин смеет учить нас, как нам вести себя в нашем
собственном государстве?! Я говорю: война!!!
- Подождите минутку, Ваше Величество! - прервал его Сэм. - Я понимаю,
у вас достаточно оснований для того, чтобы прийти в бешенство, но по
правде говоря, мы в состоянии защитить себя, но не можем напасть и
захватить большую территорию.
- Захватить? - крикнул Джон. - Да! Мы вырежем одну половину, а другую
закуем в цепи!
- Мир сильно изменился после вашей смерти, Джон... ох, Ваше
Величество. Общеизвестно, что существуют и другие формы рабства, кроме
обычного, но мне не хочется затевать здесь сейчас спор относительно
определений. Не надо поднимать шум, сказала лиса, забравшись в курятник.
Мы просто назначим еще одного советника. Назначим на время. И пошлем его к
Хаскингу.
- В Хартии нет статьи, допускающей временное кооптирование в члены
Совета, - заметил Лотар.
- Тогда изменим Хартию, - спокойно ответил Сэм.
- Для этого нужно проводить референдум.
Джон поморщился. Сколько раз они с Сэмом ожесточенно спорили о правах
народа.
- Кроме того, - сказал Лотар, все еще улыбаясь, но с отчаянием в
голосе, - Хаскинг требует, чтобы сюда был допущен Файбрас с целью осмотра.
Особенно его интересует наш аэроплан.
Джон прямо вскипел.
- Он требует, чтобы мы разрешили заслать сюда шпиона!
- Не знаю, - протянул Клеменс. - Файбрас у Хаскинга начальник штаба.
Возможно, у него другое отношение к нам. Он инженер, кроме того, если я не
ошибаюсь, он еще и доктор физических наук. Я о нем слышал раньше. А что вы
выяснили о нем, Лотар?
- Он произвел на меня большое впечатление, - ответил фон Рихтгофен. -
Родился он в 1974 году, в Сиракузах, штат Нью-Йорк. Отец его - негр, мать
- наполовину ирландка, наполовину индеанка из племени ирокезов. Он был
участником второй марсианской экспедиции и первой, выведенной на орбиту
вокруг Юпитера.
Сэм задумался. Сколько фантастических свершений увидел мир после его
смерти. Высадка на Луну, а затем на Марс. Как в книгах Жюля Верна, но,
однако, не более фантастично, чем этот мир, в котором они теперь
находятся. Все это настолько невероятно, что никакие существующие
объяснения не удовлетворят ни одного разумного человека.
- Мы вынесем сегодня этот вопрос на обсуждение Совета, Джон, -
наконец вымолвил Клеменс. - Если у вас, конечно, нет возражений. И сегодня
же проведем всеобщие выборы временного советника. Я лично склоняюсь к
кандидатуре Айзи Кабера.
- Кабер? Уж не тот ли это Кабер, который был рабом? - заметил Лотар.
- Должен сказать, что по этому поводу Хаскинг сказал, что "дядя Том" ему
не нужен.
Стоит родиться рабом, рабом и останешься навсегда, подумал Сэм. Даже
когда раб восстает, убивает своих угнетателей, погибает и воскресает здесь
формально свободным, он все равно не мыслит себя свободным человеком.
Кабер родился в 1841 году, в Монтгомери, штат Алабама. Его научили читать
и писать, он служил в доме своего хозяина в качестве секретаря. Но в 1863
году убил сына владельца имения, бежал на Запад, был ковбоем, а затем
шахтером. Копье индейца из племени сиу настигло его в 1876 году. Бывший
раб был убит человеком, которому еще предстояло испытать рабство. Кабер
был в восхищении от этого мира - так, во всяком случае, он говорил -
потому что здесь никто не может поработить его. Но в своей душе он все же
остался рабом - у него были рефлексы раба. Даже когда он стоял, высоко
подняв голову, стоило рядом кому-нибудь внезапно щелкнуть бичом, он мог
подпрыгнуть от страха, машинально пригнув при этом голову.
Для чего, для чего здесь вернули жизнь людям? Мужчины и женщины уже
загублены тем, что с ними произошло на Земле, и им уже никогда не
оправиться от перенесенных унижений. Приверженцы Церкви Второго Шанса
кричат о том, что человек может измениться, измениться настолько, что
перевоплотится полностью. Но ведь это всего-навсего лишь кучка кретинов,
наглотавшихся наркотической резинки.
- Пусть только Хаскинг назовет Кабера "дядей Томом", бьюсь об заклад,
что Кабер прибьет его, - сказал Сэм. - А поэтому давайте пошлем именно
этого негра.
Джон поднял свои косматые брови. Сэм догадывался, о чем он думает.
Вероятно, о том, как использовать Кабера в своих целях.
- Время инспекционного обхода, - сказал Сэм, взглянув на водяные
часы. - Не возражаете, чтобы пройтись, Джон? Я догоню вас через минуту.
И он уселся за письменный стол, чтобы сделать еще несколько записей в
своем дневнике. Это дало возможность Джону первым покинуть рубку, как и
приличествовало бывшему королю Англии и почти половины Франции. Сэм
подумал о том, насколько любопытна эта забота о том, кто за кем должен
идти, но он настолько недолюбливал Джона, что не мог вынести даже такого
мелкого потворства желаниям экс-монарха. Однако вместо того, чтобы спорить
о том, кто из них главнее, или попробовать выйти первым и тем самым
привести Джона в ярость, он притворился, что у него есть кое-какие
неотложные дела.
Сэм догнал группу, состоявшую из шести советников, около цеха по
производству азотной кислоты. Группа быстро переходила из одного цеха в
другой. Запахи, исходившие от различных кислот, алкоголя, ацетона,
креозота, скипидара, уксуса и формальдегида, продуктов переработки
человеческих экскрементов с лишайником, который соскребали со скал в горах
для получения нитрата калия - все это всякого бы лишило аппетита.
Советники были прожарены и оглушены в прокатном и сталелитейном цехах, на
мельнице для измельчения известняка и в кузнечных мастерских. Они были
покрыты известковой пылью, а лица перепачканы сажей. В алюминиевом цехе
они поджарились, оглохли и быстро вылетели наружу.
Расположенная среди холмов оружейная мастерская в это время не
работала, и поэтому здесь было очень тихо, если не считать отдаленного
шума от других цехов. Однако пейзаж совсем нельзя было назвать красивым.
Земля была перекопана, деревья вырублены, и черный едкий дым цехов,
расположенных выше по Реке, собирался у подножия гор.
Их встретил ван Бум, главный инженер, наполовину зулус, наполовину
бур, живший в конце двадцатого века. Это был красивый мужчина с бронзовой
кожей и курчавыми волосами, ростом около шести с половиной футов, весивший
добрых 200 фунтов. Он родился в канаве в Кровавые Годы.
Прием был весьма сердечный (Сэм ему нравился, а Джона он терпел), но
ван Бум сейчас не улыбался, как обычно.
- Все готово, - начал он, - но я хочу, чтобы мои возражения были
внесены в протокол. Это - отличная игрушка, она может наделать много шума
и выглядит она довольно внушительно. Из нее можно даже убить человека. Но
в общем-то это напрасная трата сил на такое неэффективное средство.
- Вы говорите сейчас, как конгрессмен, - сказал Сэм.
Ван Бум провел их через высокую дверь в дом из бамбука, внутри
которого на столе лежал пистолет. Ван Бум взял его. Даже в его огромной
ручище оружие было слишком велико. Инженер прошел мимо собравшихся наружу,
на солнце. Сэм был разъярен. Он протянул руку к пистолету, но ван Бум не
обратил на него никакого внимания. Если он собирается продемонстрировать
эффективность этого пистолета во дворе, то почему бы не сказать об этом
сразу?
- Ох, уж эти мне инженеры, - пробормотал Сэм и пожал плечами.
Пытаться вмешиваться в то, что делает ван Бум - все равно, что тыкать мула
из Миссури палкой между глаз.
Ван Бум поднял пистолет так, что солнце засверкало на серебристой
полированной поверхности ствола.
- Это пистолет системы Марк-1, - сказал он. - Название дано в честь
босса, который изобрел его.
Гнев Сэма тут же растаял, как лед на Миссисипи во время оттепели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41