У Клеменса возникло такое ощущение, будто все его суставы сломались и
он рухнул в грязную яму. Джон испытал новые пистолеты на святошах. Сотня
Марков-1 с кремневыми затворами за три минуты лишила жизни почти пятьсот
мужчин и женщин. Джон лично перезаряжал оружие и стрелял более десятка
раз, использовав несколько последних пуль для того, чтобы прикончить
раненых.
Около тридцати наиболее красивых женщин были схвачены и уведены во
дворец Джона.
Задолго до того, как он достиг берега Реки, Клеменс увидел толпу,
собравшуюся вокруг чашного камня. Он пропустил вперед немца, чтобы тот
расчистил ему дорогу. Толпа расступалась перед ним, как Красное Море перед
Моисеем, подумал Сэм, но настоящее Красное Море предстало перед ним, когда
он прошел сквозь толпу. Тела были набросаны одно на другое, покрыты кровью
и клочьями оторванной плоти, их кости были раздроблены пулями крупного
калибра. За свои девяносто семь лет жизни Сэм так и не привык к гробовой
тишине. Казалось, она висела над трупами как невидимое и холодное облако.
Рты, которые уже никогда не будут произносить слова, мозги, которые больше
уже ничего не будут думать...
И то, что завтра эти люди со свежими и здоровыми телами вернутся к
жизни где-то в других местах на берегах Реки, не приносило никакого
утешения. Потрясение от вида смерти нельзя ослабить никаким умствованием.
Джон находился здесь же и отдавал распоряжения о переноске тел в
мыловаренные и кожевенные цеха. Увидев Сэма, он ухмыльнулся, как
нашкодивший мальчишка, которого поймали за ухо, когда он тащил за хвост
кошку.
- Ведь это же настоящая бойня! - вскричал Сэм. - Как вы допустили
такую резню? Неоправданная и непростительная резня! Для нее не было
никаких причин, кровожадный зверь!!! Вы были им всегда, подлая собака,
таким и останетесь! Свинья! Свинья! Свинья!
Ухмылка сошла с лица Джона, и он сделал шаг назад, увидев, что Сэм,
сжав кулаки, направился к нему. Могучий Закскромб, подняв в руке огромную
палицу со стальными шипами на конце, двинулся навстречу Клеменсу.
- Не сметь! - закричал Лотар фон Рихтгофен. - Не трогайте его или я
позову Джо! Я пристрелю каждого, кто приблизится к Сэму.
Сэм оглянулся. Лотар держал в руке пистолет, дуло которого было
направлено на Джона.
Он посмотрел на короля и увидел, что его смуглое лицо побледнело,
глаза округлились. Даже голубой цвет глаз, казалось, потускнел. Позже
Клеменс жалел, что он не велел Рихтгофену стрелять. Хотя Стрелки и были
людьми Джона, возможно, они не решились бы стрелять, если бы их начальник
был убит первым же выстрелом, поскольку сейчас они были окружены
вооруженными людьми, большинство из которых недолюбливали Джона, и почти
все были потрясены учиненной им бойней. Но даже если бы они и решились, то
Сэм и остальные могли бы в момент залпа броситься на землю и пули бы
просвистели мимо. А после этого, кто знает, что могло бы произойти после
этого?
Но теперь было уже бесполезно фантазировать! Этот приказ он так и не
отдал!
Тем не менее, Сэму надо было что-то предпринять. Если он допустит,
чтобы Джону это сошло с рук, то он может потерять уважение людей, да и сам
перестанет уважать себя. После такого ему оставалось бы только одно -
сложить с себя полномочия со-консула, а это означало, что он потеряет
Судно!
Он слегка повернул голову, но так, чтобы не терять из виду Джона, и
увидел бледное лицо и большие темные глаза Ливи. Вид у нее был такой,
будто ее вот-вот стошнит. Он сделал вид, что не обратил на нее внимания, и
позвал Сирано де Бержерака, который стоял в первом ряду окружавшей их
толпы, держа в руке длинную шпагу.
- Капитан де Бержерак! - Сэм указал на Джона. - Арестуйте со-консула!
В руке у Джона был пистолет, но он не поднял дуло.
- Я протестую! - вскричал англичанин. - Я велел им немедленно уйти,
но они отказались. Я предупредил их, но они продолжали упорствовать. И
только после этого я приказал стрелять. И к чему весь этот шум - завтра
они все равно оживут!
Сирано торжественно подошел к Джону, остановился, отдал честь и
произнес:
- Ваше оружие, сэр!
Закскромб взревел и поднял утыканную шипами палицу.
- Не нужно, Зак, - махнул рукой Джон Безземельный. - Согласно Хартии
один консул имеет полное право арестовать другого, если считает, что тот
действует в нарушение Хартии. Но я недолго пробуду под арестом.
Он вручил Сирано свой пистолет, рукояткой вперед, затем отстегнул
пояс и передал его французу. На поясе были ножны с длинным кинжалом и
коротким мечом.
- Я вернусь в свой дворец, пока вы и Совет будете решать мою судьбу,
- сказал он. - В соответствии с Хартией вы обязаны собраться в течение
часа после ареста и вынести решение через два часа, если только этому не
помешают какие-либо чрезвычайные обстоятельства, связанные с безопасностью
государства.
Он пошел прочь, и Сирано двинулся сразу же за ним. Люди Джона
какое-то мгновение колебались, а затем после громоподобного приказа
Закскромба последовали за своим хозяином. Сэм, глядя, как они уходят,
удивился, что не было особого сопротивления, и ему пришло в голову, что
Джон четко понял, что Сэм вынужден так поступить, чтобы не потерять свое
лицо. И Джон прекрасно понимал, что Сэм постарается избежать принятия
решения, которое могло бы привести к гражданской войне, но в то же время
он примет его, если возникнет угроза Судну.
Поэтому Джон решил не мешать Сэму. Ему не хотелось раскрывать карты.
Во всяком случае сейчас. Он уже удовлетворил свою кровожадность. А когда
советники соберутся, они выяснят, что Джон действовал в рамках закона, в
соответствии со своими полномочиями. Хотя и не имел на это морального
права. Но тогда его сторонники начнут пылко оправдывать его действия и с
точки зрения морали. Ведь в конце концов, все мертвые завтра воскреснут, а
урок, который он преподал Церкви Второго Шанса, в высшей степени полезен
для государства. Теперь церковники долго будут обходить Пароландо
стороной. И конечно же, Сэм Клеменс вынужден будет признать, что их
присутствие в стране крайне нежелательно. Если эти святоши будут
продолжать обращать в свою веру граждан Пароландо, Судно так никогда и не
будет построено. Более того, другие государства, в меньшей степени
ослабленные тлетворным влиянием философии Церкви Второго Шанса, начнут
нападать на Пароландо.
И он, Сэм Клеменс, на это ответит, что в следующий раз сторонники
Джона оправдают и пытки. В них нет ничего плохого. Ведь мучения длятся
только до тех пор, пока человек жив, а любые телесные повреждения легко
можно исцелить простым умерщвлением жертвы. Затем будет оправдано
изнасилование, ибо в конечном счете женщине не нужно бояться, что она
забеременеет или подхватит какую-нибудь заразу. А если она будет после
этой процедуры мучиться, то лучше ее убить, ведь на следующее утро она
снова станет целой и невредимой. Что же касается связанных с этим душевных
мучений, то от них легко избавиться с помощью небольшой дозы наркотической
резинки.
Нет, скажет Сэм, дело не в самом убийстве, как в таковом, а в правах.
Если убивают человека, то его тем самым перемещают вопреки его желанию в
такое удаленное место, откуда ему не вернуться пешком и за тысячу лет. Его
удаляют от его любви, от его друзей, от его родного дома. Насилие есть
насилие, и оно всегда было...
Надо быть начеку.
- Сэм! - раздался хорошо знакомый ему голос.
Он обернулся. Ливи была все еще бледна, но ее глаза приобрели
спокойное выражение.
- Сэм! А как же женщины, которых он увел?
- О мой Бог! - воскликнул Клеменс, стукнув себя ладонью по лбу. -
Идемте, Лотар!
Увидев поблизости Джо Миллера, он помахал ему рукой, а Лотар приказал
следовать за ними только что подошедшей сотне лучников.
Возле огромного бревенчатого дома Сэм замедлил шаг. Судя по всему,
Джон думал, что его со-консул забыл о насильно уведенных женщинах. Но,
наверняка, он не сомневался в том, что очень скоро Сэм вспомнит об этом.
Клеменс был уверен, что Джон в душе был готов подчиниться Сэму в вопросе о
бойне, поскольку по букве закона он действовал в рамках своих прав. Но
возвращение женщин - слишком большой удар для англичанина. Его подлый
характер может выйти из под контроля, и тогда в Пароландо вспыхнет
гражданская война.



22

Когда Сэм увидел примерно тридцать женщин, выходящих из открытых
ворот, он понял, что Джон решил исправить свою ошибку. Однако его все
равно можно было обвинить в похищении, в преступлении гораздо более
серьезном, чем убийство, в этом вывернутом наизнанку мире. Но если
женщинам не было причинено вреда, то подобное обвинение будет трудно
выдвинуть.
Он остановился, и ему показалось, что и сердце его сейчас
остановится. Среди женщин была Гвиневра!
Лотар побежал к ней, выкрикивая ее имя. Она бросилась к нему
навстречу, вытянув руки, и они обнялись.
После минуты страстных объятий и лобзаний она отпрянула от Лотара и
подошла к Сэму. Он мысленно обругал себя, так как поблизости не было
кого-либо другого, на ком можно было бы выместить злость. Если бы он дал
ей понять, что желает ее, когда она всем своим видом показывала ему, что
он может обладать ею, то она, возможно, не приняла бы ухаживаний фон
Рихтгофена. Почему же он не взял ее? Почему он никак не может отвязаться
от мысли о том, что Ливи в конце концов вернется к нему? В том же случае,
если он возьмет себе другую женщину, Ливи настолько этим оскорбится, что
больше никогда не захочет иметь с ним ничего общего.
Его рассуждения были нелогичны. Но что бы ни заявляли философы,
главная польза от логики - оправдание эмоций.
Гвиневра поцеловала его, и ее слезы капнули ему на обнаженную грудь.
Затем она отпрянула от него и вернулась к Лотару, оставив Сэма Клеменса
решать задачу Джона Безземельного.
Он прошел в ворота. За ним тяжело шествовал Джо Миллер. Через
мгновение к ним присоединился и фон Рихтгофен. Он чертыхался и бормотал
по-немецки:
- Я убью его!
Сэм остановился.
- Уходите отсюда сейчас же! Я и сам достаточно разъярен, но еще могу
владеть собой. Вы находитесь в логове льва, не забывайте этого! И если вы
сейчас что-нибудь попытаетесь предпринять, он тут же прикажет убить вас, а
потом заявит, что это было сделано в целях самообороны. Поймите, что он
только этого и ждет. Возможно, он и затеял все это для того, чтобы
организовать наше убийство.
- Но вы взяли с собой лишь Джо! - удивился немец.
- Я бы не сказал, что этого мало. Но если бы вы не были так заняты
лобзанием с Гвиневрой, то, наверное, услышали бы мой приказ войскам начать
штурм дворца и убить всех, кто там находится, если я не вернусь через
пятнадцать минут.
Лотар удивленно посмотрел на Клеменса.
- Вы определенно стали гораздо агрессивнее.
- Чем больше у меня неприятностей и чем дальше отодвигается постройка
Судна, тем решительнее я становлюсь, - кивнул Сэм.
Сэм не мог объяснить немцу, что он перенес на Джона весь свой гнев по
поводу его связи с Гвиневрой, который и без того был столь велик, что будь
на этой планете хоть немного справедливости, Джону давно бы уже надо было
уползти, поджав хвост.
Он прошел внутрь самого большого дома за изгородью из высоких
сосновых столбов и проскользнул мимо Шарки. Головорез попытался было
преградить ему дорогу, но у Сэма за спиной раздался пещерный рев,
исходивший от огромной волосатой фигуры Джо. Шарки тихо выругался и
допустил оплошность, не сумев вовремя увернуться. Огромная с рыжими
волосами нога откинула громилу весом в 280 фунтов, будто куклу.
- Я когда-нибудь прибью тебя! - прорычал Шарки по-английски.
Джо медленно повернул голову, будто это была башня броненосца, а ее
орудием - огромный хобот его носа.
- Да? И ш какой армией ты шобираешься это шделать?
- Джо, ты стал слишком часто огрызаться по пустякам, - пробормотал
Сэм. - И в этом, несомненно, чувствуется мое влияние.
- Я не такой уж и тупой, как шчитает меня большинштво людей, - сказал
Джо.
Приступ гнева Сэма перешел в тихую ярость. Даже с таким
телохранителем, как Джо, он не мог чувствовать себя в полной безопасности,
но Сэм был уверен, что Джон не пойдет сейчас на конфликт с ним, так как,
наверняка, он хочет завладеть кораблем.
Король сидел за большим круглым дубовым столом вместе с дюжиной своих
молодчиков. У всех в руках были глиняные кружки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41