Она
становится, по сути, привидением, потерянной душой. Фактически, ее уже
больше нет.
- В этом суть нашей веры, - кивнул Геринг. - Или лучше сказать,
нашего знания, ибо мы знаем, что оно истинно.
Сэм поднял свои косматые брови.
- Да ну? Знаете?
- Да! Наш основатель услышал Истину через год после Воскрешения,
через год с того дня, когда все человечество восстало из мертвых. Ночью к
нему явился какой-то человек, когда он молил об откровении высоко в горах.
Незнакомец рассказал и продемонстрировал ему такое, что не мог бы
рассказать или показать ни один из смертных с Земли. Этот человек был
посланником Древних, и он открыл Истину, и он велел нашему основателю
покинуть свою горную обитель и проповедовать доктрину Второго Шанса.
На самом деле, термин Второй Шанс является неточным. По сути это наш
Первый Шанс, потому что пока мы были на Земле, у нас не было никаких
шансов ни на спасение, ни на вечную жизнь. Но жизнь на Земле была
необходимой прелюдией жизни на этой Речной Планете. Бог создал Вселенную,
а Древние - сохранили человечество. И не только его - всех разумных
существ во Вселенной. Они сохранили! Но спасение уготовано только
человечеству!
Спасение дано каждому человеку. Оно зависит только от него самого.
Сейчас, когда ему предоставлена эта возможность!
- И только с помощью Церкви Второго Шанса, я полагаю, - усмехнулся
Сэм. Ему не хотелось глумиться над только что сказанным, но он не мог
удержаться.
- Именно в это мы верим! - воскликнул Геринг, не заметив иронии в
словах Клеменса.
- А какие были верительные грамоты у этого таинственного незнакомца?
- поинтересовался Клеменс, тут же вспомнив о своем Таинственном
Незнакомце. Его начала охватывать паника. А вдруг это один и тот же
человек? Или, может быть, они оба из тех существ, которые называют себя
этиками? Его Незнакомец, человек, который направил сюда железо-никелевый
метеорит и который дал возможность Джо Миллеру увидеть Башню в далеком
туманном Северном Полярном Море, был Отступником среди этиков. Если,
разумеется, верить ему.
- Верительные грамоты? - удивился Геринг. - Разве нужны какие-то
бумаги от Господа Бога, да? - Немец рассмеялся. - Наш учитель понял, что
его гость не мог быть простым человеком, потому что он знал о нем такое,
что мог знать только Бог или Высшее Существо. И он показал ему такое, что
он не мог не поверить. И он рассказал ему, каким образом мы были
воскрешены и для чего. Но учителю тогда было рассказано не все. О
некоторых вещах нам расскажут позже. Многое мы должны узнать сами.
- Как зовут вашего учителя? - спросил Сэм. - А может быть, вы не
знаете? Может быть, это является тайной?
- Этого никто не знает, - сказал Геринг. - Нам нет нужды знать об
этом. Что есть имя? Он называл себя Виро, то есть "человеком" на
эсперанто. Мы называем его Основателем, или Ла Виро, или же просто
Человеком.
- Вы когда-нибудь встречались с ним?
- Нет, но я встречался с двумя людьми, которые хорошо знали его. Один
из них присутствовал на самой первой проповеди Ла Виро, состоявшейся через
семь дней после встречи с незнакомцем.
- Вы уверены, что Ла Виро мужчина? Может быть, это женщина?
- Конечно же, мужчина!
Сэм глубоко вздохнул и произнес:
- Большой груз свалился с моей души. Если бы ваш учитель оказался бы
вдруг Мэри Бейкер Эдди, то я бы свалился от удара и умер.
- Что?
- Ничего особенного. - Сэм усмехнулся. - Некогда я написал о ней
книгу. Мне не хотелось бы повстречаться с нею здесь. Она бы оскальпировала
меня живьем. А почему я о ней подумал? Дело в том, что некоторые из тех
диких мистических понятий, о которых вы мне сейчас рассказывали, напомнили
мне о ней.
- Кроме "ка", все в наших объяснениях согласуется с законами физики.
Да и "ка" является физическим феноменом, но перпендикулярным, так сказать,
к нашей действительности. Мы верим в то, что это наука, наука Древних,
обеспечила наше физическое Воскрешение. Здесь нигде нет ничего
сверхъестественного, кроме, разумеется, нашей веры в Создателя. Все
остальное - наука!
- Точно как религия Мэри Бейкер Эдди? - спросил Клеменс.
- Я ничего не слыхал о ней.
- Так как же мы обретем спасение?
- Возлюбив. Под этим словом подразумевается, конечно, что мы
отвергаем насилие, даже с целью самозащиты. Мы верим в то, что сможем
достичь любви в определенном трансцендентном состоянии, а оно придет
только через самосознание. Пока что большинство человечества не научилось
правильно пользоваться наркотической жевательной резинкой. Человек
злоупотребляет ею, так же как злоупотребляет и всем остальным.
- И вы думаете, что вы уже возлюбили. Или что вы подразумеваете под
этим?
- Пока еще нет. Но я уже на пути.
- С помощью жвачки?
- Не только. Она помогает. Но необходимо также и действовать. Нужно
проповедовать, нужно страдать за свои убеждения. И научиться терпимости.
Надо научиться любить.
- Так вот почему вы против моего Судна. Вы считаете, что мы зря
тратим свое время, сооружая его?
- Эта цель никому не принесет добра. Пока что ради этого опустошена
значительная часть этой местности. Все вокруг пропиталось жадностью,
мучениями, кровью и предательством. Здесь везде ненависть, ненависть,
ненависть! И все ради чего? Чтобы у вас было то, чего нет ни у кого! Чтобы
у вас был гигантский корабль из металла, приводимый в движение
электричеством. Триумф техники на этой планете! Корабль дураков! Чтобы вы
могли совершить на нем путешествие к верховьям Реки. А когда вы туда
доберетесь, что тогда? Не кажется ли вам, мистер Клеменс, что лучше было
бы путешествовать к истокам души?
- Вы многого не знаете, - покачал головой Клеменс. Однако его
самодовольство подтачивало видение некоего дьявола, крадущегося во мгле и
нашептывающего ему на ухо. Но ведь кто-то же таился в темноте и шептал на
ухо и основателю Церкви тоже! Был ли дьяволом тот незнакомец, что сделал
так много для создания этой Церкви? Существо, которое посетило Сэмюеля
Клеменса, утверждало, что дьяволы - все остальные и только оно одно хочет
спасти человечество.
Конечно, настоящий дьявол говорил бы именно нечто подобное.
- Неужели мои слова совсем не тронули вашего сердца? - спросил Герман
Геринг.
Сэм постучал себя кулаком по груди и сказал:
- Да, я истинно верую... что у меня началось расстройство желудка.
Геринг сжал кулаки и надул губы.
- Будьте внимательны, а то потеряете свою любовь! - сказал Сэм и
ушел.
Правда, особого торжества он не ощущал. У него на самом деле было
небольшое расстройство желудка. Неистребимое невежество всегда
расстраивало его, хотя он прекрасно понимал, что над этим надо смеяться.



21

Наступил полдень следующего дня. Сэм Клеменс и Джон Безземельный
проспорили все утро. В конце концов Сэм, доведенный до белого каления,
отбросив всякую осторожность и благоразумие, сказал:
- Мы не можем допустить, чтобы Хаскинг лишил нас бокситов! Мы не
можем позволить, чтобы что-либо приостановило постройку Судна! Может быть,
вы так упрямитесь, чтобы спровоцировать войну с Соул-сити? Не выйдет, Ваше
Величество!
Он взволнованно расхаживал по комнате, размахивая рукой с зажатой
сигаретой. Джон развалился за круглым дубовым столом в рубке Клеменса. Джо
Миллер сидел в углу на огромном стуле, сооруженном специально для него.
Могучий монгол из палеолита, Закскромб, стоял позади Джона.
Вдруг Сэм быстро развернулся и положил оба кулака на стол. Опершись о
его полированную поверхность, с сигарой во рту и нахмуренными бровями, он
зарычал на Джона:
- Однажды вы уступили, в Раннимиде, подписав Великую Хартию
Вольностей. Это было единственным хорошим делом, которое вы совершили за
время своего правления - да и то некоторые говорили, что при этом вы
плюнули три раза через плечо. Что ж, сейчас перед вами другой подходящий
случай. Вы извинитесь перед Абдуллой, который имеет на это полное право,
или я созову специальное заседание Совета и мы определим вашу пригодность
занимать должность со-консула!
Король Джон не менее минуты свирепо смотрел на Клеменса.
- Ваши угрозы меня не пугают, - наконец произнес он. - Но совершенно
очевидно, что вы скорее втянете нашу страну в гражданскую войну, чем
начнете войну с Соул-сити. Я никак не могу понять этого безумия.
Благоразумному человеку всегда трудно понять подобное безрассудство.
Поэтому я извинюсь. А почему бы и нет? Король может позволить себе
великодушие по отношению к простолюдину. Это ничего не будет стоить, а
только возвеличит его.
С этими словами он встал и проковылял к выходу, сопровождаемый своим
телохранителем.
Десятью минутами позже Сэм услышал, как Джон остановился у резиденции
гостей и принес свои извинения. Абдулла Акмаль принял их, хотя и остался
при этом весьма хмурым. Было очевидно, что он подчинился приказу.
Как раз перед тем, как гудки возвестили конец часового обеденного
перерыва, в комнату вошел Кабер. Он сел, не дожидаясь приглашения со
стороны Сэма. Клеменс поднял в удивлении брови, ибо подобное случилось
впервые. Было что-то необъяснимое в таком поведении. Он внимательно
посмотрел на Кабера и начал прислушиваться к каждой его интонации. Это
было поведение раба, который решил больше не быть рабом.
Кабер знал, что назначен эмиссаром в Соул-сити. Он сидел, нагнувшись
вперед, облокотившись могучими черными руками о дубовый стол. Он говорил
на эсперанто и, как большинство людей, преимущественно в настоящем
времени, используя для обозначения будущего или прошедшего времени
соответствующие наречия. Люди Кабера переговорили с каждым из примерно
трех тысяч не вызывающих сомнения негров (была определенная неясность в
классификации некоторых доисторических племен). Треть из них была
согласна, хотя и без особого рвения, переехать в Соул-сити в обмен на
нежелательных для Хаскинга собственных граждан. В основном это были негры
конца двадцатого века. Остальные же говорили, что здесь у них есть работа,
приносящая им удовлетворение, что им нравится быть здесь на равных с
белыми и что они не хотят упустить своего шанса попасть на Судно.
Последнее было, очевидно, решающим фактором, отметил Сэм. Не один он
мечтал о Судне.
Он плыл во сне перед глазами многих людей, сверкая как драгоценный
камень со светлячком внутри.
Файбрасу и его людям предложили прийти в зал заседаний. Файбрас
опоздал, так как осматривал аэроплан. Он высмеивал его причудливость,
хрупкость и медлительность, но все же судя по всему завидовал фон
Рихтгофену, который будет летать на нем.
- Вам тоже непременно будет предоставлена возможность полетать на
нем, - сказал Сэм. - Если, конечно, вы пробудете здесь до тех пор...
Лицо посла стало серьезным.
- Так каково же ваше решение, джентльмены, относительно предложения
моего правительства?
Сэм взглянул на Джона, и тот жестом показал, чтобы говорил Сэм.
Очевидно, он надеялся на то, что если и возникнет какое-либо недовольство,
то оно будет направлено на Сэма.
- У нас демократия, - начал Сэм. - И мы не можем приказать своим
гражданам убираться вон, если только речь не идет о нарушении ими наших
законов. Поэтому, как я понимаю, вернее, как мы все понимаем, любой
гражданин Пароландо может по собственному желанию выехать в Соул-сити. Я
полагаю, что в основном мы договорились об этом во время нашей последней
встречи. Договориться же с каждым из наших граждан - это уже забота вашего
правительства. Что же касается принятия в нашу семью ваших арабов,
дравидов и тому подобное, мы предоставим им возможность присоединиться к
нам, если они того захотят. Однако мы оставляем за собой право избавиться
от них, если они не сработаются с нами. Куда они пойдут после этого - это
их личное дело!
- Хорошо, - кивнул Файбрас. - Я уверен, что Хаскинг не хочет, чтобы
кто-нибудь жил в нашем Соул-сити против своей воли, независимо от цвета
кожи.
- А как насчет поставки минералов? - спросил Сэм. - Будут ли они
прерваны на время переговоров?
- Я... ничего не могу вам сказать, - пожал плечами Файбрас. - Мне
нужно обговорить этот вопрос с Хаскингом. Разумеется, вы должны будете
получить последнюю оплаченную вами поставку руды, перед тем как поднимется
цена.
- Так значит, цена точно поднимется? - спросил Сэм.
- Все, что я сейчас говорю, может быть утверждено или отвергнуто
только в Соул-сити, - сказал, улыбаясь, Файбрас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41