Так Найл впервые отведал дыню. Она была настолько восхитительной, что
мальчик обглодал ее до самой корки.
Утолив голод, братья сели и принялись рассматривать черных муравьев,
тоже собирающих урожай. Насекомые перегрызали ботву крупными, грозными на
вид челюстями, брали плод передними лапами и уходили на оставшихся четырех.
Похоже было, что они вообще не обращают ни малейшего внимания на тех, кто
попадется на дороге.
Выросшие в пустыне, однообразной, скучной и унылой, братья находили
все это мельтешение бесконечно привлекательным - дома-то поневоле приходилось сиднем сидеть в глубине темной пещеры. Этот новый, восхитительно разнообразный мир казался чудесным сном, полным ярких и увлекательных зрелищ.
Вайг и Хролф отчаянно заспорили, едят муравьи только растительную пищу
или нет. Хролф утверждал, что только ее, а Вайг доказывал обратное: такие
зазубренные челюсти явно способны рвать живую плоть.
Истина выяснилась сама собой, когда Найл, окликнув братьев, показал им
на черного муравья, волочащего труп кузнечика размером вдвое больше себя
самого.
Муравей передвигался задом наперед и в то же время даже не поворачивая
головы, чтобы посмотреть, куда идет, однако безошибочно следовал за своими
сородичами. Но и эта загадка скоро прояснилась: Найл заметил на тропе бисеринки мелких капель (вот один из муравьев обронил с кончика хвоста точно
такую же) - видно, они метили тропу, чтобы другие могли ориентироваться по
запаху.
Братья из любопытства двинулись за муравьем, что тащил по тропе кузнечика, на одном из отрезков пути к нему присоединились еще двое и, судя по
всему, предложили помощь. Юноши с интересом наблюдали, ожидая увидеть, как
же насекомые помогают друг другу, однако вскоре поняли, что те действуют
совершенно бездумно. Один из "помощников" попытался подлезть под кузнечика
и взвалить его себе на спину, другой ухватился за крыло челюстями, в то
время как главный добытчик все продолжал волочь добычу, пятясь задом.
В конце концов ноша попросту свалилась на землю, а муравьи продолжали
тянуть ее в разные стороны, раздирая на части. Если бы кузнечика волок лишь
тот, первый, проку было бы куда больше.
Братьям эта бессмысленная суматоха казалась до ужаса забавной, и они
покатывались со смеху.
Следуя за муравьями, юноши добрались до их жилища - широкого лаза в
земле возле корней акации.
Попасть туда можно было, лишь миновав двух рослых насекомых, которые
бдительно касались щупиками всякого входящего - видимо, чтобы проверить,
свой или чужой.
Остановившись немного поодаль, братья укрылись за акацией и оттуда
наблюдали за неустанным хлопотливым движением. Как-то не сразу до них дошло, что прятаться и не обязательно: муравьи-охранники напрочь лишены зрения, у муравьеврабочих оно очень слабое.
Ориентировались они в основном по запаху, благо обоняние у них развито
превосходно, и, несомненно, догадывались, что за колючим кустом притаились
теплокровные существа. Так как пищи вдосталь, а существа не выказывают
враждебности, то незачем на них и нападать.
Хролфу это зрелище начало мало-помалу наскучивать, Найл вообще, разморившись на солнышке, стал клевать носом, даром что сидели они в тени, а вот
Вайг, прирожденный следопыт, самозабвенно рассматривал все мелочи.
Именно Вайг сделал вывод, что и дерево, под которым они сидят, и цветущий кустарник вокруг - все это неотъемлемые части муравейника.
В ветвях дерева и среди корней кустарника в изобилии водились также
толстые, напоминающие круглые зеленые виноградины, афиды, которые поглощали
листья и сок растений.
Время от времени к ним подбегал какой-нибудь из муравьев и притрагивался к округлому брюшку антеннами, и тогда из анального отверстия тли
проступала большая круглая капля прозрачного клейкого вещества, и муравей
поспешно ее сглатывал.
Затем "просьба", как правило, повторялась: муравей опять щекотал антеннами брюшко тли.
Вайг тоже решил попробовать. Подойдя поближе, он бережно прикоснулся
пальцами к брюшку афида, угнездившегося в корневище куста.
С первого раза ничего не получилось: не было еще навыка. Но уже довольно скоро он, приноровившись, ловко пощекотал кончиками пальцев брюшко,
и тут же проступила крупная капля.
Вайг, сосредоточенно нахмурясь, осторожно попробовал ее на язык. Секундудругую помедлив, он аппетитно причмокнул и приложился еще раз, уже
смелее.
В конце концов уговорил присоединиться и братьев, и те не пожалели:
вещество оказалось сладким, сахаристым, с непривычным, но довольно приятным
привкусом. Их нисколько не смущало, что они попробовали испражнения зеленого насекомого: всякое приходилось едать, голод не тетка.
- Жаль, нельзя прихватить пару-другую этих жуков домой, - вздохнул
Хролф.
- А у нас там такие тоже водятся. Я уже пару раз замечал. - Не оставалось ни одного живого существа в радиусе двух миль от пещеры, не знакомого
Вайгу.
Вскоре они увидели еще кое-что интересное. Мимо них прямо к муравейнику, нагнув голову, решительно протопал жук-разбойник с широкой жесткой спиной.
Преградив путь одному из муравьев-рабочих, жук придвинулся вплотную и
потянулся к нему физиономией, словно собираясь поцеловать, а сам в то же
время коснулся его короткими щупиками.
Муравей остановился, и из его рта в рот жука перекочевала, блеснув,
маленькая капелька. Секунду спустя, словно поняв, что чужак обманул его самым бесстыдным образом, работяга накинулся на разбойника. К нему присоединилось два пробегавших мимо сородича.
Сам жук, судя по всему, сохранял полное спокойствие. Он попросту брыкнулся на спину и задрал лапы, притворившись мертвым.
Двое муравьев пытались царапнуть хитреца за живот (великолепно защищенный), третий силился добраться до головы (предусмотрительно втянутой в
панцирь).
Провозившись так несколько минут, трудяги оставили обманщика и заспешили по своим делам. Жук тотчас, качнувшись, перевалился на ноги, встал и
как ни в чем не бывало пошел навстречу очередному простаку.
Теперь было понятно, зачем муравьи постукивают усиками спешащего навстречу собрата.
Очевидно, собирая с цветов нектар, они скапливали его в зобу. Почувствовав голод, муравей подбегал к такому вот сборщику, ударом антенн показывал, что голоден, и получал каплю желанной пищи.
Лишь с огромным трудом Хролф с Найлом отговорили Вайга попробовать еще
и на это: вряд ли он сумеет так же легко отбиться, если муравей вздумает
вдруг напасть. Вайг в конце концов поддался на уговоры, но оттащить его от
муравейника не могло решительно ничто. Поведение насекомых зачаровывало
юношу, ему очень хотелось разобраться, как устроено муравьиное царство.
В конце концов Хролф и Найл, потеряв терпение, досадливо сплюнули и
отправились на поиски чего-нибудь съестного, а заодно охладиться в ручье.
Для Найла это было самое большое удовольствие: сидеть в воде и отрешенно наблюдать, как, радужно искрясь, играет на переливчатой поверхности
свет. Сбитые в кровь ступни и исцарапанные руки переставали болеть, а мысли
становились умиротвореннее, спокойнее.
За час до темноты над макушками деревьев пролетели два паучьих шара.
Братья к этому времени уже сидели в убежище под камнем, загородив вход
барьером из ветвей кустарника. Шары они приметили через небольшие прорехи в
ветвях. Вайг с Хролфом сошлись на том, что это и в самом деле обычный дозор: шары не излучали бередящего душу ужаса.
Когда, завернувшись в одеяла из паучьего шелка, братья лежали в темноте на толстых подстилках из душистой травы лисохвоста, в отличие от жесткого эспарго упругой и податливой, Вайг завел речь о том, что не мешало бы им
остаться здесь еще на недельку.
Хролф, похоже, ничего против не имел, а вот Найл уже начинал тосковать
по дому, все чаще вспоминая мать и сестренку. Кроме того, шестое чувство
подсказывало: брат снова замыслил что-то бедовое.
Догадка оказалась верной.
На следующее утро, когда купались в реке, Вайг раскрыл, что именно у
него на уме. Даже Хролфа, обычно идущего у него на поводу, ужаснула эта затея.
- Да тебя же живьем съедят!
- Я что, похож на дурака? Так я им и дамся!
Вайг задумал добыть муравьиных яиц и доставить их в пещеру, как в свое
время осу-пепсис. Ради этого он собрался рискнуть и сунуться в муравейник.
Чтобы благополучно туда пробраться, думал он, нужно изменить свой запах. Наблюдая вчера весь день за муравьями, он вначале решил было, что они
распознают друг друга на ощупь. Прежде чем пропускать рабочих муравьев
внутрь, муравьиохранники ощупывали их антеннами - еще один довод за то, что
они слепы. Однако затем брат обратил внимание, что когда ко входу приближается какой-нибудь жук или тысяченожка, охранники начинают беспокоиться,
когда те еще довольно далеко.
Они же отгоняли и больших бурых муравьев, забредших, видимо, из другого муравейника.
Даже рабочие муравьи недоверчиво относились к незваным гостям. Получалось, что своих и чужих муравьи различают по запаху.
Тогда поддавалось объяснению и то, каким образом кое-кому из чужаков,
жуку-разбойнику например, удается обманывать муравьев. Видимо, он может изменять свой запах.
- Ну и что ты думаешь делать? - поинтересовался Найл.
- А вон, видишь, чем они метят свои следы? Что-то вроде масла.
- А ну как просчитаешься? Они же тебя всего искромсают. Сам видел, как
те трое набросились на жука.
Вайг упрямо нахмурился:
- Все равно попробую.
Хролф с Найлом предупредительно отошли в сторонку, Вайг же укрылся в
кустах возле муравьиной тропы.
Не успел пробегающий мимо муравей обронить на землю капельку маслянистого вещества, как юноша, мгновенно выпрыгнув из укрытия, подобрал ее и
растер по коже.
Через полчаса тело у него было сплошь покрыто мешаниной из песка, пыли
и масла, он втер муравьиную жидкость даже в волосы.
Затем он отважно вышел на тропу и двинулся к первому встречному муравью. Отвагу брата нельзя было недооценить: муравей, даром что ниже человека ростом, выглядел устрашающе: длинные узловатые ноги, хваткие челюсти.
Насекомое даже не замедлило шага, просто обогнуло возникшее на пути препятствие и засеменило дальше.
Пока все получалось неплохо. Вайг, воодушевясь, направился к муравейнику. Найл, перебежав вперед, укрылся за кустами.
Мимо Вайга пробежало уже несколько муравьев, и ни один не обратил на
него внимания.
Найл с затаенным дыханием следил за братом, тщетно пытаясь унять сердце, прыгающее в груди. От муравейника Вайга все еще отделяло около полутораста метров, он приближался очень осторожно.
Внезапно Найл подумал, что надо бы прежде всего сладить с бешеным
сердцебиением (в детстве ведь получалось!), и, на время забыв даже о Вайге,
сосредоточился на своем волнении и страхе, веля им исчезнуть. Поначалу все
приказы звучали впустую, но потом что-то начало получаться.
Найл сосредоточился еще сильнее - в мозгу, ожив, затрепетала точка яркого света.
Когда мальчик снова посмотрел на тропу, Вайг был уже недалеко от входа. Обострившимся чутьем Найл ощущал его страх и вместе с тем отчаянную решимость: Вайг тоже держал себя в руках, не выказывая боязни.
Вот навстречу брату засеменил выбежавший из лаза муравей-рабочий.
По мере того как человек и насекомое сближались, Найл отчетливо чувствовал смятение муравья: запах вроде бы знакомый и в то же время какой-то
не такой, но, судя по всему, враждебных намерений существо не имеет и пахнет как родное.
Только когда муравей с Вайгом разминулись, Найл сообразил, что смог
прочитать мысли насекомого.
Более того, он чувствовал и остальных, тех. кто находился в муравейнике: разум точно распадался на тысячи крохотных осколков, и каждый осколок в
то же время был неотъемлемой частью неизменного целого.
Вайг же тем временем уже подходил к муравьям-охранникам. У них не возникало и тени сомнения, что существо, крадущееся навстречу, - чужак, которого необходимо остановить. Это сообразили сразу несколько насекомых, причем практически одновременно, словно они перебросились словами, хотя к Вайгу повернулись только двое - выжидающе, со скрытой угрозой.
Юноша, смекнув, что дело неладно, свернул в сторону и сошел с тропы.
Пик сосредоточенности у Найла прошел, и он сразу перестал "слышать" муравьев.
Мальчик подумал: а ведь, если сильно захотеть, можно, наверное, вмешаться в "разговор" насекомых. Можно было бы, скажем, "прикрикнуть", чтобы
тот не огибал стоящего на пути Вайга, а остановился перед ним. Муравей и не
заподозрил бы, что действует по чьей-то указке, и воспринял бы все как
должное. Уж не так ли повелевают своими рабами-людьми смертоносцы?
Отыскав братьев в кустах, Вайг подошел и сел рядом.
- Не идет. Надо, наверно, мазаться чем-то другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25