Мара, самая маленькая, часто дышала, ее длинные волосы повлажнели от
пота. Мать сидела возле, бережно обняв ребенка. Мара была общей любимицей.
Едва не потеряв девочку три месяца назад, семья теперь тряслась над ней,
как над бесценным сокровищем.
Как-то вечером девочка играла в кустах юфорбии, и на нее неожиданно
напал желтый скорпион.
Найл в это время собирал плоды опунции. Заслышав пронзительные крики
Руны, он сразу кинулся на помощь и поспел как раз вовремя.
Скорпион уже лез в свое логово под камнем, сжимая тельце ребенка в гигантских клешнях.
Найл окаменел. Он не раз зачарованно наблюдал, как скорпион, парализовав добычу ударом изогнутого хвоста, свирепо кромсает и рвет ее хитиновый
покров короткими и мощными клыками, торчащими по краям пасти, затем впрыскивает в обнажившуюся плоть пищеварительный фермент, размягчающий пищу, и
сглатывает.
Первым порывом у Найла было рвануться и отнять сестренку, но, взглянув
на влажное жало гиганта, тут же сообразил: это равносильно самоубийству.
Мальчик побежал к пещере, зовя отца. Улф ни на миг не потерял хладнокровия. Он повернулся к Вайгу:
- Огня, скорее.
Казалось, прошла уйма времени, прежде чем Вайг показался из пещеры с
пучком горящей травы.
Нахватав в охапку сухой, похожей на солому эспарго, они ринулись через
кактусовую поросль к логову скорпиона. Улф раздул огонь, зажигая траву, и
без колебаний устремился вперед.
Скорпион отступил перед огнем и дымом, издав сухое угрожающее шипение.
Улф пинком послал догорающую траву в горловину лаза, а сам резко вильнул в сторону, и вовремя: скорпион, изогнув жало, сделал бросок.
Огромные клешни мешали насекомому двигаться проворно, направление следующего броска можно было предугадать.
Вайг, схватив еще один горящий пучок, всадил его в разомкнутую клешню
и тоже отпрянул в сторону. Зашипев от боли, скорпион повернул назад, но
путь ему преградил размахивающий факелом Улф.
Теперь Найл знал, что делать. Он кинулся в логово, отыскал глазами
сестренку, подхватил ее и выбежал с ней наружу.
Скорпион, видя, что добыча ускользает, пустился было вдогонку, но
Вайг, опередив его, метнул копье, которое впилось между клешнями.
Найл, передав бездыханное холодное тельце девочки Сайрис, обернулся.
Неудачливый похититель уходил через пустыню.
Вайг потом рассказывал, что копье прокололо скорпиону два глаза.
Мара долго не подавала признаков жизни, даже сердце не билось. Но минуло два дня, и ребенок задышал, а спустя неделю девочка могла уже ползать
по полу жилища.
Прошел еще целый месяц, прежде чем яд совсем перестал действовать.
Только черный рубец у малышки на плече напоминал о схватке со скорпионом.
Еще одна вылазка паучьих шаров, четвертая по счету, состоялась через
час. Отец легонько коснулся плеча Найла, и юноша сообразил, что задремал.
Все еще находясь под спасительным покровом дремоты, он почувствовал
импульс страха, словно дуновение холодного ветра, от которого кожа покрывается пупырышками.
И когда ощущение прошло. Найлу подумалось, что пауки вовсе не такие уж
и смекалистые, как он раньше считал: накатывая так часто, они поневоле дают
людям освоиться и совладать со своими чувствами.
Последний налет оказался самым ужасным. Это произошло уже в тот час,
когда нарождающиеся сумерки делают небо темно-синим.
Ветер стихал. Похоже было, что пауки на сегодня унялись. Внезапно откудато со стороны входа донеслись скребущие звуки, издаваемые крупным насекомым.
Это мог быть скорпион или жук-скакун, а может, и паук-верблюд, волочащий тяжелую ношу. Слышно было, как он постепенно приближается к пещере.
Вайг встрепенулся. Глянув поверх его головы, остальные заметили плывущие к ним шары, совсем низко над землей.
В эту секунду сверху в пещеру потоком заструился песок, и показались
огромные клешни скорпиона.
Он на миг остановился, потом внутрь обрушилась еще одна струя песка.
Плоский камень сдвинулся, и Найл изумленно понял: тварь хочет протиснуться
в пещеру.
Случилось самое худшее, что только можно было представить. Паучьи шары
зависали над самой головой, а люди оцепенели от ужаса перед двумя смертельно опасными врагами. Неужели это конец?
Действовал Найл не раздумывая. Возле стены стояло копье Улфа с наконечником из шакальей кости, острой, как игла.
Ни Улф, ни Вайг не решались пустить его в ход из опасения, что вспышка
слепой ярости выдаст их смертоносцам.
А Найл совершенно непроизвольно "задернул" сознание, как задергивают
шторой окно, подошел к входу, оттеснил в сторону Вайга и что есть силы саданул копьем меж клешней, расширяющих проход.
Послышалось шипение, тварь отпрянула, открыв взорам шар, летящий в какой-нибудь сотне метров.
Найл безмолвно застыл, не давая невидимому щупу проникнуть через преграду. А щуп был так близко, что казалось, Найл чувствует дыхание врага, его
физическое присутствие.
Спустя мгновение это прошло, минут десять люди не решались пошевелиться, но тревога постепенно оставила их, и Найл высунулся наружу.
Шары маячили вдалеке, покачиваясь на багряном фоне заката над горами.
Исчез и скорпион. Наконечник копья был измазан кровью и еще какой-то белой
пакостью, похожей на гной.
Улф обнял сына за плечи.
- Хороший мальчик.
Похвала, которой взрослые обычно удостаивают несмышленышей за послушание, прозвучала сейчас нелепо, но Найл, чувствуя в этих словах глубокую
благодарность, был польщен.
Еще через десять минут все вокруг уже утонуло в толще мрака, непроницаемого, словно вода в омуте, внезапного, словно тропическая ночь.
Улф и Вайг завалили вход камнями, затем Вайг зажег светильник, наполненный добытым из насекомых маслом, и семья села за ужин: сушеное мясо и
плоды кактуса.
Найл, прислонившись к стене, смотрел, как движутся по пещере тени. Он
безумно устал, но ему было хорошо как никогда.
Юноша знал, что спас всем жизнь и что семья тоже понимает это. Однако
он ни на миг не забывал и то, кто виновен во всем происходящем последнее
время. Ведь это он убил паука-смертоносца.
С тех пор, как их семья перебралась в это жилище, минуло без малого
десять лет. До этого они обитали в норе у подножия большого скалистого плато, милях в сорока к югу.
Даже когда вход там закладывали камнями и скальными обломками, температура днем нередко достигала сорока градусов. Пища была скудная, и у мужчин на поиски добычи уходила уйма времени.
Паучий шар, на котором Джомар бежал из неволи, превратился в зонт, защищавший от солнца и помогавший переносить немилосердный зной.
В пересохшем русле пролегающего неподалеку ручья росли полые кактусы,
сок которых годился для питья (у цереуса он ядовит).
И тем не менее жизнь горстки людей (в ту пору Торг с женой Ингельд и
сыном Хролфом жили вместе с ними) состояла из сплошных хлопот: где добыть
пищу, чем утолить жажду, как перенести удушающую жару.
Как-то раз, забредя от норы дальше обычного, охотники увидели огромного жука-скакуна, который залезал в свою пещеру-логово.
По сравнению с их каменным мешком возле плато эта местность казалась
просто сказочным уголком.
Растение уару могло давать свежую воду, а цвет травы альфа, по-настоящему зеленый, недвусмысленно указывал, что ночной воздух здесь бывает влажным.
Стебли травы годились на то, чтобы вить веревки для силков, плести
корзины и подстилки.
Более того, случайно обнаруженная оболочка шпанской мушки означала,
что добыть масло для светильников будет несложно.
Мужчины безумно устали, от жары голова пошла кругом. Может, это и натолкнуло их на дерзкую мысль напасть на жука-скакуна.
Челюсти насекомого могли перекусить человеку руку или ногу, а к тому
же эти создания были необычайно проворны и прожорливы. Найл видел однажды,
как один такой меньше чем за полчаса поймал и проглотил двенадцать крупных
мух.
Правда, если насекомое выманить наружу и напасть в тот миг, когда оно
выбирается из тесного для него лаза, то есть надежда справиться с ним.
Первым делом мужчины насобирали побольше креозота, обрезая его возле
корня кремневыми ножами. Подсушенная час-другой на солнцепеке хрупкая, пахнущая смолой древесина этого куста полыхает, как факел. Нарвали также травы
альфа и сложили пучками, а чтобы не унесло ветром, придавили сверху камнями. Затем, натаскав камней поувесистей, сложили их возле логова в кучу.
Насекомое, почуяв неладное, затаилось и пристально наблюдало за приготовлениями, но вмешиваться не решалось: слишком их много, этих бестолково
снующих двуногих. Стоило Хролфу подойти ближе, как из-под камня, что возле
лаза, угрожающе высунулись похожие на когти челюсти.
Солнце приближалось к зениту, и работать иначе как по несколько минут
кряду становилось невозможно.
Даже в тени цереусов пот, проступая на коже. Мгновенно испарялся,
прежде чем охотники успевали заметить его.
Когда ослепительное солнце стояло уже над самой головой, мужчины спрятались под зонтами и пригубили воды, чтоб не грохнуться в обморок в самый
неподходящий момент.
Чтобы жук не подготовился к драке, решили обмануть его, сделав вид,
что уходят, и перебрались к кактусовой поросли.
Когда полдень миновал, Джомар решил: пора, ведь ни один из обитателей
пустыни не ожидает опасности в это время суток. Используя кусочки сухой коры, он развел огонь и поджег пучок травы.
Солнце светило так, что языков пламени было не видно, но, когда занялись кусты креозота, к небу черными клубами повалил едкий дым. Охотники
прекрасно понимали, как отчаянно рискуют (дым может заметить любой из паучьих дозорных), и потому торопились.
Подхватив пламенеющие кусты за корневища, мужчины проворно потащили их
через песок, а Улф копьем приподнял и сдвинул прикрывающий вход камень,
ожидая, что насекомое тотчас бросится наружу.
Но этого не произошло. Швырнув кусты в горловину лаза, все отпрянули,
утирая лицо и глаза, которые заливал едкий пот.
Прошла целая минута, прежде чем жук, потревоженный огнем и дымом, наконец дал о себе знать.
Стоило ему попытаться отодвинуть камень, перекрывающий лаз, как Торг
что есть силы метнул в него тяжелый обломок скалы. Камень ударил насекомое
в грудь, едва не задев выпуклые глаза.
Другой камень, брошенный Хролфом, размозжил жуку сустав передней лапы.
Жук раскрыл продолговатые крылья, собираясь взлететь, и тут Джомар
вогнал копье в жесткое брюхо насекомого. Тот скорчился от боли, и вдруг его
мощные челюсти неожиданно схватили Джомара за ногу.
Пронзительно вскрикнув, он забился, силясь высвободиться. В этот миг
обрушился еще один камень, самый большой, высадив твари глаз и сокрушив
толстый покров, защищающий череп.
Челюсти разомкнулись, и Джомар, из бедра которого хлестала кровь, упал
на песок. Хролф вонзил копье в жука, насекомое судорожно дернулось, сбив с
ног Улфа, и, подскочив, повалилось на спину в нескольких метрах от пещеры.
Прошло еще минут пять, прежде чем оно затихло окончательно.
Кажется, это Вайг, вглядевшись в лаз, заметил, что за горящими кустами
креозота что-то шевелится.
- Там еще один!
Все мгновенно насторожились, изготовившись к очередной схватке. Однако
новый враг медлил.
Джомар кое-как доковылял до зонта и, усевшись в тени, припал губами к
посудине с водой. Хролф внимательно осматривал его рану, остальные, запалив
оставшиеся кусты креозота, побросали их в лаз.
Однако жара брала свое: люди все как один, тяжко отдуваясь, прилегли
возле входа в пещеру. Спустя полчаса, когда кусты креозота превратились в
груду угольев, в горловине послышалась возня и наружу показались длинные
усы-антенны.
Из норы вылезла самка жука-скакуна, гораздо меньшая, чем самец. Следом
выкатилось с полдесятка личинок, каждая с руку длиной.
Рассказывая потом об этом младшему брату. Вайг говорил, что ему вдруг
стало жаль жуков, хотя он знал: подойди поближе, и на него бы набросились
даже личинки.
Насекомые медленно поползли по раскаленному песку, направляясь к глубокой балке, примерно в километре от пещеры. Самке было важно спасти детенышей, и она вовсе не собиралась драться с людьми.
Прошло несколько часов, прежде чем мужчины снова заглянули в нору. Она
оказалась столь глубокой, что Джомар предположил: здесь когда-то обитало
семейство пауков-каракуртов. Это была самая настоящая пещера со стенами и
сводом, укрепленными слюной жуков.
В самом глухом углу валялись личинки, задохнувшиеся в дыму, и охотники
выкинули их наружу: мясо жука-скакуна в пищу не годится. Вслед за тем люди
завалили вход и почти мгновенно заснули в прохладной глубине логова, где
еще остро пахло дымом и креозотом.
Следующим утром Улф, Торг и Хролф отправились в обратный путь, за женщинами и семилетним Найлом.
Джомар и Вайг остались караулить пещеру на случай, если жуки вознамерятся вдруг снова сунуться сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
пота. Мать сидела возле, бережно обняв ребенка. Мара была общей любимицей.
Едва не потеряв девочку три месяца назад, семья теперь тряслась над ней,
как над бесценным сокровищем.
Как-то вечером девочка играла в кустах юфорбии, и на нее неожиданно
напал желтый скорпион.
Найл в это время собирал плоды опунции. Заслышав пронзительные крики
Руны, он сразу кинулся на помощь и поспел как раз вовремя.
Скорпион уже лез в свое логово под камнем, сжимая тельце ребенка в гигантских клешнях.
Найл окаменел. Он не раз зачарованно наблюдал, как скорпион, парализовав добычу ударом изогнутого хвоста, свирепо кромсает и рвет ее хитиновый
покров короткими и мощными клыками, торчащими по краям пасти, затем впрыскивает в обнажившуюся плоть пищеварительный фермент, размягчающий пищу, и
сглатывает.
Первым порывом у Найла было рвануться и отнять сестренку, но, взглянув
на влажное жало гиганта, тут же сообразил: это равносильно самоубийству.
Мальчик побежал к пещере, зовя отца. Улф ни на миг не потерял хладнокровия. Он повернулся к Вайгу:
- Огня, скорее.
Казалось, прошла уйма времени, прежде чем Вайг показался из пещеры с
пучком горящей травы.
Нахватав в охапку сухой, похожей на солому эспарго, они ринулись через
кактусовую поросль к логову скорпиона. Улф раздул огонь, зажигая траву, и
без колебаний устремился вперед.
Скорпион отступил перед огнем и дымом, издав сухое угрожающее шипение.
Улф пинком послал догорающую траву в горловину лаза, а сам резко вильнул в сторону, и вовремя: скорпион, изогнув жало, сделал бросок.
Огромные клешни мешали насекомому двигаться проворно, направление следующего броска можно было предугадать.
Вайг, схватив еще один горящий пучок, всадил его в разомкнутую клешню
и тоже отпрянул в сторону. Зашипев от боли, скорпион повернул назад, но
путь ему преградил размахивающий факелом Улф.
Теперь Найл знал, что делать. Он кинулся в логово, отыскал глазами
сестренку, подхватил ее и выбежал с ней наружу.
Скорпион, видя, что добыча ускользает, пустился было вдогонку, но
Вайг, опередив его, метнул копье, которое впилось между клешнями.
Найл, передав бездыханное холодное тельце девочки Сайрис, обернулся.
Неудачливый похититель уходил через пустыню.
Вайг потом рассказывал, что копье прокололо скорпиону два глаза.
Мара долго не подавала признаков жизни, даже сердце не билось. Но минуло два дня, и ребенок задышал, а спустя неделю девочка могла уже ползать
по полу жилища.
Прошел еще целый месяц, прежде чем яд совсем перестал действовать.
Только черный рубец у малышки на плече напоминал о схватке со скорпионом.
Еще одна вылазка паучьих шаров, четвертая по счету, состоялась через
час. Отец легонько коснулся плеча Найла, и юноша сообразил, что задремал.
Все еще находясь под спасительным покровом дремоты, он почувствовал
импульс страха, словно дуновение холодного ветра, от которого кожа покрывается пупырышками.
И когда ощущение прошло. Найлу подумалось, что пауки вовсе не такие уж
и смекалистые, как он раньше считал: накатывая так часто, они поневоле дают
людям освоиться и совладать со своими чувствами.
Последний налет оказался самым ужасным. Это произошло уже в тот час,
когда нарождающиеся сумерки делают небо темно-синим.
Ветер стихал. Похоже было, что пауки на сегодня унялись. Внезапно откудато со стороны входа донеслись скребущие звуки, издаваемые крупным насекомым.
Это мог быть скорпион или жук-скакун, а может, и паук-верблюд, волочащий тяжелую ношу. Слышно было, как он постепенно приближается к пещере.
Вайг встрепенулся. Глянув поверх его головы, остальные заметили плывущие к ним шары, совсем низко над землей.
В эту секунду сверху в пещеру потоком заструился песок, и показались
огромные клешни скорпиона.
Он на миг остановился, потом внутрь обрушилась еще одна струя песка.
Плоский камень сдвинулся, и Найл изумленно понял: тварь хочет протиснуться
в пещеру.
Случилось самое худшее, что только можно было представить. Паучьи шары
зависали над самой головой, а люди оцепенели от ужаса перед двумя смертельно опасными врагами. Неужели это конец?
Действовал Найл не раздумывая. Возле стены стояло копье Улфа с наконечником из шакальей кости, острой, как игла.
Ни Улф, ни Вайг не решались пустить его в ход из опасения, что вспышка
слепой ярости выдаст их смертоносцам.
А Найл совершенно непроизвольно "задернул" сознание, как задергивают
шторой окно, подошел к входу, оттеснил в сторону Вайга и что есть силы саданул копьем меж клешней, расширяющих проход.
Послышалось шипение, тварь отпрянула, открыв взорам шар, летящий в какой-нибудь сотне метров.
Найл безмолвно застыл, не давая невидимому щупу проникнуть через преграду. А щуп был так близко, что казалось, Найл чувствует дыхание врага, его
физическое присутствие.
Спустя мгновение это прошло, минут десять люди не решались пошевелиться, но тревога постепенно оставила их, и Найл высунулся наружу.
Шары маячили вдалеке, покачиваясь на багряном фоне заката над горами.
Исчез и скорпион. Наконечник копья был измазан кровью и еще какой-то белой
пакостью, похожей на гной.
Улф обнял сына за плечи.
- Хороший мальчик.
Похвала, которой взрослые обычно удостаивают несмышленышей за послушание, прозвучала сейчас нелепо, но Найл, чувствуя в этих словах глубокую
благодарность, был польщен.
Еще через десять минут все вокруг уже утонуло в толще мрака, непроницаемого, словно вода в омуте, внезапного, словно тропическая ночь.
Улф и Вайг завалили вход камнями, затем Вайг зажег светильник, наполненный добытым из насекомых маслом, и семья села за ужин: сушеное мясо и
плоды кактуса.
Найл, прислонившись к стене, смотрел, как движутся по пещере тени. Он
безумно устал, но ему было хорошо как никогда.
Юноша знал, что спас всем жизнь и что семья тоже понимает это. Однако
он ни на миг не забывал и то, кто виновен во всем происходящем последнее
время. Ведь это он убил паука-смертоносца.
С тех пор, как их семья перебралась в это жилище, минуло без малого
десять лет. До этого они обитали в норе у подножия большого скалистого плато, милях в сорока к югу.
Даже когда вход там закладывали камнями и скальными обломками, температура днем нередко достигала сорока градусов. Пища была скудная, и у мужчин на поиски добычи уходила уйма времени.
Паучий шар, на котором Джомар бежал из неволи, превратился в зонт, защищавший от солнца и помогавший переносить немилосердный зной.
В пересохшем русле пролегающего неподалеку ручья росли полые кактусы,
сок которых годился для питья (у цереуса он ядовит).
И тем не менее жизнь горстки людей (в ту пору Торг с женой Ингельд и
сыном Хролфом жили вместе с ними) состояла из сплошных хлопот: где добыть
пищу, чем утолить жажду, как перенести удушающую жару.
Как-то раз, забредя от норы дальше обычного, охотники увидели огромного жука-скакуна, который залезал в свою пещеру-логово.
По сравнению с их каменным мешком возле плато эта местность казалась
просто сказочным уголком.
Растение уару могло давать свежую воду, а цвет травы альфа, по-настоящему зеленый, недвусмысленно указывал, что ночной воздух здесь бывает влажным.
Стебли травы годились на то, чтобы вить веревки для силков, плести
корзины и подстилки.
Более того, случайно обнаруженная оболочка шпанской мушки означала,
что добыть масло для светильников будет несложно.
Мужчины безумно устали, от жары голова пошла кругом. Может, это и натолкнуло их на дерзкую мысль напасть на жука-скакуна.
Челюсти насекомого могли перекусить человеку руку или ногу, а к тому
же эти создания были необычайно проворны и прожорливы. Найл видел однажды,
как один такой меньше чем за полчаса поймал и проглотил двенадцать крупных
мух.
Правда, если насекомое выманить наружу и напасть в тот миг, когда оно
выбирается из тесного для него лаза, то есть надежда справиться с ним.
Первым делом мужчины насобирали побольше креозота, обрезая его возле
корня кремневыми ножами. Подсушенная час-другой на солнцепеке хрупкая, пахнущая смолой древесина этого куста полыхает, как факел. Нарвали также травы
альфа и сложили пучками, а чтобы не унесло ветром, придавили сверху камнями. Затем, натаскав камней поувесистей, сложили их возле логова в кучу.
Насекомое, почуяв неладное, затаилось и пристально наблюдало за приготовлениями, но вмешиваться не решалось: слишком их много, этих бестолково
снующих двуногих. Стоило Хролфу подойти ближе, как из-под камня, что возле
лаза, угрожающе высунулись похожие на когти челюсти.
Солнце приближалось к зениту, и работать иначе как по несколько минут
кряду становилось невозможно.
Даже в тени цереусов пот, проступая на коже. Мгновенно испарялся,
прежде чем охотники успевали заметить его.
Когда ослепительное солнце стояло уже над самой головой, мужчины спрятались под зонтами и пригубили воды, чтоб не грохнуться в обморок в самый
неподходящий момент.
Чтобы жук не подготовился к драке, решили обмануть его, сделав вид,
что уходят, и перебрались к кактусовой поросли.
Когда полдень миновал, Джомар решил: пора, ведь ни один из обитателей
пустыни не ожидает опасности в это время суток. Используя кусочки сухой коры, он развел огонь и поджег пучок травы.
Солнце светило так, что языков пламени было не видно, но, когда занялись кусты креозота, к небу черными клубами повалил едкий дым. Охотники
прекрасно понимали, как отчаянно рискуют (дым может заметить любой из паучьих дозорных), и потому торопились.
Подхватив пламенеющие кусты за корневища, мужчины проворно потащили их
через песок, а Улф копьем приподнял и сдвинул прикрывающий вход камень,
ожидая, что насекомое тотчас бросится наружу.
Но этого не произошло. Швырнув кусты в горловину лаза, все отпрянули,
утирая лицо и глаза, которые заливал едкий пот.
Прошла целая минута, прежде чем жук, потревоженный огнем и дымом, наконец дал о себе знать.
Стоило ему попытаться отодвинуть камень, перекрывающий лаз, как Торг
что есть силы метнул в него тяжелый обломок скалы. Камень ударил насекомое
в грудь, едва не задев выпуклые глаза.
Другой камень, брошенный Хролфом, размозжил жуку сустав передней лапы.
Жук раскрыл продолговатые крылья, собираясь взлететь, и тут Джомар
вогнал копье в жесткое брюхо насекомого. Тот скорчился от боли, и вдруг его
мощные челюсти неожиданно схватили Джомара за ногу.
Пронзительно вскрикнув, он забился, силясь высвободиться. В этот миг
обрушился еще один камень, самый большой, высадив твари глаз и сокрушив
толстый покров, защищающий череп.
Челюсти разомкнулись, и Джомар, из бедра которого хлестала кровь, упал
на песок. Хролф вонзил копье в жука, насекомое судорожно дернулось, сбив с
ног Улфа, и, подскочив, повалилось на спину в нескольких метрах от пещеры.
Прошло еще минут пять, прежде чем оно затихло окончательно.
Кажется, это Вайг, вглядевшись в лаз, заметил, что за горящими кустами
креозота что-то шевелится.
- Там еще один!
Все мгновенно насторожились, изготовившись к очередной схватке. Однако
новый враг медлил.
Джомар кое-как доковылял до зонта и, усевшись в тени, припал губами к
посудине с водой. Хролф внимательно осматривал его рану, остальные, запалив
оставшиеся кусты креозота, побросали их в лаз.
Однако жара брала свое: люди все как один, тяжко отдуваясь, прилегли
возле входа в пещеру. Спустя полчаса, когда кусты креозота превратились в
груду угольев, в горловине послышалась возня и наружу показались длинные
усы-антенны.
Из норы вылезла самка жука-скакуна, гораздо меньшая, чем самец. Следом
выкатилось с полдесятка личинок, каждая с руку длиной.
Рассказывая потом об этом младшему брату. Вайг говорил, что ему вдруг
стало жаль жуков, хотя он знал: подойди поближе, и на него бы набросились
даже личинки.
Насекомые медленно поползли по раскаленному песку, направляясь к глубокой балке, примерно в километре от пещеры. Самке было важно спасти детенышей, и она вовсе не собиралась драться с людьми.
Прошло несколько часов, прежде чем мужчины снова заглянули в нору. Она
оказалась столь глубокой, что Джомар предположил: здесь когда-то обитало
семейство пауков-каракуртов. Это была самая настоящая пещера со стенами и
сводом, укрепленными слюной жуков.
В самом глухом углу валялись личинки, задохнувшиеся в дыму, и охотники
выкинули их наружу: мясо жука-скакуна в пищу не годится. Вслед за тем люди
завалили вход и почти мгновенно заснули в прохладной глубине логова, где
еще остро пахло дымом и креозотом.
Следующим утром Улф, Торг и Хролф отправились в обратный путь, за женщинами и семилетним Найлом.
Джомар и Вайг остались караулить пещеру на случай, если жуки вознамерятся вдруг снова сунуться сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25