По официальному свидетельству, дела о «преступлениях против чужого имущества» заняли в это время в судебной статистике 58 % («Правительственный вестник», 1877, 7 сентября, Э 196; 10 сентября, Э 198). Эта атмосфера уголовщины в общественной жизни сатирически отражена в главе VII-самой «программой» уголовных деяний, которую «начертали» себе герои и которая определяет дальнейшее движение сюжета. Как и во многих других случаях, сатирическая идея Салтыкова немедленно подтверждалась жизнью: 2 августа 1878 г; М. Вед. (Э195) сообщили о деле некоего коллежского регистратора А. Н. Буда, обвинявшегося в краже документа, подлоге и троеженстве.
Основное содержание главы VIII составляет "Устав о благопристойном обывателей в своей жизни поведении". В творчестве Салтыкова он подготовлен многочисленными образцами сатиры на законодательные материалы ("История одного города", "Дневник провинциала в Петербурге").
Непосредственный источник "Устава" указан самим автором: "Возьмите XIV том Свода Законов и сравните с "Уставом о благопристойности" – ужели <…> это водевиль?" (письмо к А. Н. Пыпину 1 ноябри 1883 г.). Как установлено, главным объектом пародирования послужил заключенный в XIV томе "Свода Законов Российской империи" "Устав о пресечении и предупреждении преступлений".
"Устав", созданный Салтыковым, явился "пародией на все то, что утверждала и узаконивала в жизни общественная реакция" [110]. Вместе с тем появление его именно в этой части романа было не случайным: с необходимостью пересмотреть действующую «благопристойность» и заново кодифицировать ее правительство Александра II столкнулось как раз весной 1878 г. (февраль – апрель), в связи с подготовкой и ходом процесса Веры Засулич. Началось откровенное наступление администрации на «законность», установленную пореформенными судебными порядками [111].
В критических откликах прежде всего было отмечено открывавшее публикацию VII–VIII глав "резюме", которое заменило вырезанную из журнала предыдущую главу (см. стр. 335). Это "резюме, талантливое, и даже, можно сказать, блестящее", было очень высоко оценено рецензентами ("Обзор", Тифлис, 1878, 15 апреля, Э 102; "Русская газета", 1878, 6 апреля, Э 68). В содержании настоящих глав основное внимание критиков привлек "Устав": "Лучшими местами в этом очерке являются, по нашему мнению, как рассуждения героев по поводу "Устава о благопристойности", так и самый этот Устав <…> В этом случае юмор автора находит себе полный простор" ("Сын отечества", 1878, 8 апреля, Э 81; см. также "Новороссийский телеграф", 1878, 17 мая, Э 972 и "Киевлянин", 1878, 25 апреля, Э 48). В то же время рецензент "Русской газеты", обычно благожелательной к Салтыкову, нашел, что Устав "беспредметен", "вне нашей (да и всякой) действительности" и есть "бессмысленный набор совершеннейших нелепостей" (1878, 6 апреля, Э68).
…покойный Фаддей Бенедиктович…. – Ф. В. Булгарин, имя которого стало нарицательным для обозначения литературной продажности и реакционности.
…в Сибири университет учреждают… – В июне 1878 г. газеты сообщили, что разрешено открытие университета в Томске (см. М. Вед., 14 июня, Э 150). На протяжении 1879–1880 гг. они извещали о поступлении частных пожертвований для него (см. М. Вед., 1880, 23 октября, Э294).
…кафедру сравнительной митирогнозии… – Митирогнозия (далее митирология) – сквернословие.
…давеча газету читал <…> с одной стороны, нельзя не сознаться, с другой – надо признаться… – Сатирическая формула, высмеивающая уклончивость мнений либеральной публицистики, подробно развернута в V главе «Дневника провинциала в Петербурге» (см. т. 10 наст. изд., стр.781).
…рассуждать о происхождении миров – нельзя. – Речь идет о естественных науках (в частности, идеях дарвинизма), преподавание которых пытался искоренить в это время министр народного просвещения Д. А. Толстой.
…эти греки да римляне больше безначалием <…> занимались. – Изучение и преподавание античной истории вызывало сопротивление реакции: «республиканские добродетели» приходили в неизбежное столкновение с абсолютистскими идеалами. При Николае I «в книге о римской истории, изданной для учебных заведений, напечатано было, что римляне жили под республиканским правлением потому только, что не изведали еще благодетельного самодержавия» («Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым», Paris, 1861, стр. 156–157).
…несколько сцен из народного быта <…> в Александрийском театре… – Вероятно, имеются в виду шедшие в сезон 1876/77 года «Фрол Скобеев» Д. Аверкиева, «Змей Горыныч» В. Александрова (Крылова) с грубой «псевдонародностью» их стиля.
…о слышанном и виденном на экономических обедах… – Эти обеды устраивал в фешенебельном ресторане Донона экономист В. П. Безобразов (см. В л. Михневич. Наши знакомые. СПб., 1884, стр. 14).
…анекдоты из жизни цензоров Красовского и Бирукова… – Подразумевается, что официально допущена только критика, обращенная в давнее прошлое: Красовский и Бируков – реакционные цензоры пушкинской эпохи, на «глупость» и «притеснительность» которых великий поэт не раз жаловался.
Тщетно будем мы употреблять выражение «рубль», коль скоро он полтину стоит… – Война 1877–1878 гг. вызвала чрезвычайные расходы, которые были покрыты новым выпуском кредитных билетов, внешним и внутренними займами, но курс рубля неуклонно понижался и к началу 80-х годов упал до 62 коп. («По поводу внутренних вопросов». – ОЗ, 1882, Э9, стр. 144).
…"злой и порочной воли" подпущу! – Об этом положении буржуазного уголовного законодательства см. т. 11 наст. изд., стр. 569.
IX–XI
(Стр. 98)
Впервые – ОЗ, 1878, Э 4 (вып. в свет 19 апреля), стр. 517–542, под номерами VII–IX.
Рукописи и корректуры не сохранились.
При подготовке Изд. 1883 в текст было внесено много сокращений и изменений. Приводим наиболее существенные варианты журнальной публикации:
Стр. 99, строки 5–6 св. Вместо слов: "которые поощряли нас к дальнейшей игре ума" – было:
которые, служа подтверждением добытых абстрактным путем истин, тем самым поощряли нас к дальнейшей игре ума.
Стр. 99, строка 19 св. После слов: «хоть ты что хошь!» – что ни шаг, то в гущу да в гущу! Так и бросил.
– В отставку, значит, вышел?
– Нет, бог миловал. Был, сударь, и не раз разговор, чтоб службу ему оставить, однако видят, что человек не от себя, а свыше уж ему это определено – снизошли. Собственною смертью на службе помер… но все-таки, сударь, без покаяния!
– Однако!
– Да, так в стыде и отошел в вечность.
Стр. 99, строка 11 сн. После слов: «понравиться нужно» -
Коли сумел ты понравиться – теки и орошай! А не сумел – не прогневайся, голубчик! так навек и оставайся малым источником.
– Понравиться-то понравиться – это так; да ведь наука-то эта, голубчик, мудреная!
– Мудрено, сударь, собственно, начало сделать. Истинную потребность угадать, на настоящую линию попасть – вот что обсуждения требует. А коли ежели однажды угодил в точку, так тут только поспевай! Тут мудрости не требуется, а поспешать нужно.
– Хорошо, брат, ты расписываешь, – отчего же, однако, ты сам
Стр. 100, строки 7–9 св. Вместо слов: «Выходит <…> вон!!» -
Выходит. И прямо, знаете, оборвал. Кто таков и по какому делу? Тут я уж и сам догадался, что дело мое не просвиркой пахнет, однако делать нечего: виноват, говорю, за ваше здоровье просвирку вынул! Взял он у меня просвирку, повертел в руках, разломал пополам, потом начетверо… И вдруг, это: так ты, говорит, боговдухновенную взятку мне хотел, всучить… вон!! И на другой же день: такого-то Очищенного и прочая и прочая… Словом сказать, сразу в таперы дорогу указал!
Стр. 100, строки 17–18 св. После слов: «здешняя жизнь состоит» -
Был у меня знакомый один, так тот на какую штуку поддел: колесом ходить умел! Служил он в земском суде писцом, да приехал к ним ревизор – он его и прельстил! А после ревизора – в Петербург перевели, – и он за ним. Дальше да шире, да глубже, а теперь, слышно, он первый человек в своем департаменте состоит!
– Слушай! Да неужто ж может такая "истинная потребность" существовать, чтобы пред глазами человек колесом ходил?
– Всякие "истинные потребности" бывают, и даже такие, для отгадки которых особливые познания нужно иметь. В большинстве случаев, впрочем, можно прямо на немощи человеческие рассчитывать. Иной начальник к женскому полу пристрастие имеет, другой требует, чтобы ему на ушко нашептывали, третий – к законодательству приверженность оказывает, четвертый – просто в звонок звонить любит – вот подчиненный-то и примечает и разыгрывает, сообразно этому, свою фантазию.
– Примеры знаешь?
– Да вот, например, с одним…
Стр. 100, строки 6–8 сн. Вместо слов: «Да что, сударь, в „Русскую старину“ заглядывать – и нынче этого волшебства даже очень достаточно, – подтвердил Очищенный» -
С этим мнением не мог не согласиться и я, но при этом – больше, впрочем, для разнообразия, оговорился, что в последнее время, однако же, благодаря свету наук, волшебство уже начинает уступать естественному течению вещей.
– В наше время прохвосту уж не так-то легко… – начал было я развивать свою мысль, но Очищенный без церемонии прервал меня.
– И нынче, сударь, довольно волшебства, – сказал он.
Стр. 101, строки 18–28 св. Вместо слов: «но горе, ежели ты хотя на минуту <…> совсем начальства избежать изловчится» -
Хорошо, ежели ты, обоняя начальственные испарения, будешь все-таки памятовать, что возвышение твое, собственно говоря, плевое и представляет лишь повод для сознания выполненной обязанности! Но горе тебе, ежели ты хотя на минуту позабудешь о своем недавнем золотарстве! Волшебство, которое тебя вознесло, – оно же и низвергнет тебя! Иван Иваныч! Наверное, у тебя и на этот случай примерчик найдется?
– Беспременно-с. Знал я одного коллежского секретаря, так вот с ним от гордости какой случай был. Служил он в департаменте; утром, по обыкновению, бумаги писал; вечером – в танцкласс к Марцинкевичу приходил. Там я его и узнал. Долгое время все шло у них обыкновенным порядком, а тут вдруг начал ихний начальник задумываться. Придет это в департамент, бумаг не подписывает, а все у окна стоит да только в стекло барабанит. Или возьмет в руку колокольчик и начнет звонить; час звонит, другой звонит, все сбегутся, а он за шляпу, и был таков. Ну, всполошились. Жалко, знаете, начальник-то очень уж был хорош, и вдруг его за задумчивость в другое ведомство переведут! Один только коллежский секретарь в ус не дует. "Знаю, говорит, что сия задумчивость обозначает! Увидите, что недели не пройдет, как со всех батарей пальба воспоследует!" И точно, призывает его через неделю начальник и спрашивает: можешь ли ты мне ответ дать, что для России потребно? – Могу, говорит. "Напиши". Ушел коллежский секретарь домой и в одну ночь всю картину представил. Понравилось. "Теперь, говорит, напиши: как сего достигнуть?" Опять ушел коллежский секретарь домой и опять написал. Еще больше понравилось. "За сим, говорит, нам остается открыть пальбу". И начали они палить, и чем больше палят, тем больше коллежский секретарь в доверие входит. Вот он и возгордился. Вместо того, чтобы помнить пословицу: всяк сверчок знай свой шесток, а он возмнил, что конца начальственному долготерпению не будет! Стал, знаете, желания своего начальника упреждать, мысли угадывать. Не успеет начальник прожект задумать – смотрит, а он уж его предварил. Спустили ему это один раз, спустили в другой, в третий, конечно, щелкнули – а он все продолжает предварять. До того, знаете, разревновался, что глаза выпучил, ходит, как пьяный, шатается и у рта пена; словом сказать, спит и видит, как бы ему в самое лоно к начальнику попасть. Терпел-терпел начальник, видит, что дело-то выходит серьезное. Хорош парень, да ежели повадку ему дать, от него, пожалуй, и совсем житья не будет. И что ж, сударь! Только, знаете, дунул… Как был во всей форме коллежский секретарь, так совсем, и с гордостью своей, и с вицмундиром, тут же у всех на глазах и растаял. И теперича он в Пале-де-Кристаль у Марцинкевича в комиках состоит!
– Какая, однако ж, ужасная жестокость судьбы!
– Жестокость-то жестокость; однако и то нужно сказать: сам виноват. Начальство ведь тоже опасается; думает: сегодня я золотаря на перси возложу, а завтра он мне на плечи вскочит!
– Правильно.
– Вообще, сударь, в сношениях с начальством нужно как можно больше остерегаться. Почитать – почитай, но и приличия соблюдай. А еще того лучше, ежели кто совсем начальства избегнуть может.
Стр. 108, строка 15 сн. После слов: «удовольствие мне предоставь!» -
– Что говорить! Удовольствие – это первее всего!
– А я что же говорю! А притом и еще: хоть вы ему и сулите бубнового туза, а он, может быть, не только без всякого туза, а еще во всем сиянии оттуда выйдет! Помилуйте! чего же, в самом деле, тетерева смотрели! Ведь этак ежели им повадку дать, так они и рады глазами хлопать да жалованье получать, А он, между прочим, человек проворный, знающий – кому же, позвольте спросить, преферанс следует оказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Основное содержание главы VIII составляет "Устав о благопристойном обывателей в своей жизни поведении". В творчестве Салтыкова он подготовлен многочисленными образцами сатиры на законодательные материалы ("История одного города", "Дневник провинциала в Петербурге").
Непосредственный источник "Устава" указан самим автором: "Возьмите XIV том Свода Законов и сравните с "Уставом о благопристойности" – ужели <…> это водевиль?" (письмо к А. Н. Пыпину 1 ноябри 1883 г.). Как установлено, главным объектом пародирования послужил заключенный в XIV томе "Свода Законов Российской империи" "Устав о пресечении и предупреждении преступлений".
"Устав", созданный Салтыковым, явился "пародией на все то, что утверждала и узаконивала в жизни общественная реакция" [110]. Вместе с тем появление его именно в этой части романа было не случайным: с необходимостью пересмотреть действующую «благопристойность» и заново кодифицировать ее правительство Александра II столкнулось как раз весной 1878 г. (февраль – апрель), в связи с подготовкой и ходом процесса Веры Засулич. Началось откровенное наступление администрации на «законность», установленную пореформенными судебными порядками [111].
В критических откликах прежде всего было отмечено открывавшее публикацию VII–VIII глав "резюме", которое заменило вырезанную из журнала предыдущую главу (см. стр. 335). Это "резюме, талантливое, и даже, можно сказать, блестящее", было очень высоко оценено рецензентами ("Обзор", Тифлис, 1878, 15 апреля, Э 102; "Русская газета", 1878, 6 апреля, Э 68). В содержании настоящих глав основное внимание критиков привлек "Устав": "Лучшими местами в этом очерке являются, по нашему мнению, как рассуждения героев по поводу "Устава о благопристойности", так и самый этот Устав <…> В этом случае юмор автора находит себе полный простор" ("Сын отечества", 1878, 8 апреля, Э 81; см. также "Новороссийский телеграф", 1878, 17 мая, Э 972 и "Киевлянин", 1878, 25 апреля, Э 48). В то же время рецензент "Русской газеты", обычно благожелательной к Салтыкову, нашел, что Устав "беспредметен", "вне нашей (да и всякой) действительности" и есть "бессмысленный набор совершеннейших нелепостей" (1878, 6 апреля, Э68).
…покойный Фаддей Бенедиктович…. – Ф. В. Булгарин, имя которого стало нарицательным для обозначения литературной продажности и реакционности.
…в Сибири университет учреждают… – В июне 1878 г. газеты сообщили, что разрешено открытие университета в Томске (см. М. Вед., 14 июня, Э 150). На протяжении 1879–1880 гг. они извещали о поступлении частных пожертвований для него (см. М. Вед., 1880, 23 октября, Э294).
…кафедру сравнительной митирогнозии… – Митирогнозия (далее митирология) – сквернословие.
…давеча газету читал <…> с одной стороны, нельзя не сознаться, с другой – надо признаться… – Сатирическая формула, высмеивающая уклончивость мнений либеральной публицистики, подробно развернута в V главе «Дневника провинциала в Петербурге» (см. т. 10 наст. изд., стр.781).
…рассуждать о происхождении миров – нельзя. – Речь идет о естественных науках (в частности, идеях дарвинизма), преподавание которых пытался искоренить в это время министр народного просвещения Д. А. Толстой.
…эти греки да римляне больше безначалием <…> занимались. – Изучение и преподавание античной истории вызывало сопротивление реакции: «республиканские добродетели» приходили в неизбежное столкновение с абсолютистскими идеалами. При Николае I «в книге о римской истории, изданной для учебных заведений, напечатано было, что римляне жили под республиканским правлением потому только, что не изведали еще благодетельного самодержавия» («Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым», Paris, 1861, стр. 156–157).
…несколько сцен из народного быта <…> в Александрийском театре… – Вероятно, имеются в виду шедшие в сезон 1876/77 года «Фрол Скобеев» Д. Аверкиева, «Змей Горыныч» В. Александрова (Крылова) с грубой «псевдонародностью» их стиля.
…о слышанном и виденном на экономических обедах… – Эти обеды устраивал в фешенебельном ресторане Донона экономист В. П. Безобразов (см. В л. Михневич. Наши знакомые. СПб., 1884, стр. 14).
…анекдоты из жизни цензоров Красовского и Бирукова… – Подразумевается, что официально допущена только критика, обращенная в давнее прошлое: Красовский и Бируков – реакционные цензоры пушкинской эпохи, на «глупость» и «притеснительность» которых великий поэт не раз жаловался.
Тщетно будем мы употреблять выражение «рубль», коль скоро он полтину стоит… – Война 1877–1878 гг. вызвала чрезвычайные расходы, которые были покрыты новым выпуском кредитных билетов, внешним и внутренними займами, но курс рубля неуклонно понижался и к началу 80-х годов упал до 62 коп. («По поводу внутренних вопросов». – ОЗ, 1882, Э9, стр. 144).
…"злой и порочной воли" подпущу! – Об этом положении буржуазного уголовного законодательства см. т. 11 наст. изд., стр. 569.
IX–XI
(Стр. 98)
Впервые – ОЗ, 1878, Э 4 (вып. в свет 19 апреля), стр. 517–542, под номерами VII–IX.
Рукописи и корректуры не сохранились.
При подготовке Изд. 1883 в текст было внесено много сокращений и изменений. Приводим наиболее существенные варианты журнальной публикации:
Стр. 99, строки 5–6 св. Вместо слов: "которые поощряли нас к дальнейшей игре ума" – было:
которые, служа подтверждением добытых абстрактным путем истин, тем самым поощряли нас к дальнейшей игре ума.
Стр. 99, строка 19 св. После слов: «хоть ты что хошь!» – что ни шаг, то в гущу да в гущу! Так и бросил.
– В отставку, значит, вышел?
– Нет, бог миловал. Был, сударь, и не раз разговор, чтоб службу ему оставить, однако видят, что человек не от себя, а свыше уж ему это определено – снизошли. Собственною смертью на службе помер… но все-таки, сударь, без покаяния!
– Однако!
– Да, так в стыде и отошел в вечность.
Стр. 99, строка 11 сн. После слов: «понравиться нужно» -
Коли сумел ты понравиться – теки и орошай! А не сумел – не прогневайся, голубчик! так навек и оставайся малым источником.
– Понравиться-то понравиться – это так; да ведь наука-то эта, голубчик, мудреная!
– Мудрено, сударь, собственно, начало сделать. Истинную потребность угадать, на настоящую линию попасть – вот что обсуждения требует. А коли ежели однажды угодил в точку, так тут только поспевай! Тут мудрости не требуется, а поспешать нужно.
– Хорошо, брат, ты расписываешь, – отчего же, однако, ты сам
Стр. 100, строки 7–9 св. Вместо слов: «Выходит <…> вон!!» -
Выходит. И прямо, знаете, оборвал. Кто таков и по какому делу? Тут я уж и сам догадался, что дело мое не просвиркой пахнет, однако делать нечего: виноват, говорю, за ваше здоровье просвирку вынул! Взял он у меня просвирку, повертел в руках, разломал пополам, потом начетверо… И вдруг, это: так ты, говорит, боговдухновенную взятку мне хотел, всучить… вон!! И на другой же день: такого-то Очищенного и прочая и прочая… Словом сказать, сразу в таперы дорогу указал!
Стр. 100, строки 17–18 св. После слов: «здешняя жизнь состоит» -
Был у меня знакомый один, так тот на какую штуку поддел: колесом ходить умел! Служил он в земском суде писцом, да приехал к ним ревизор – он его и прельстил! А после ревизора – в Петербург перевели, – и он за ним. Дальше да шире, да глубже, а теперь, слышно, он первый человек в своем департаменте состоит!
– Слушай! Да неужто ж может такая "истинная потребность" существовать, чтобы пред глазами человек колесом ходил?
– Всякие "истинные потребности" бывают, и даже такие, для отгадки которых особливые познания нужно иметь. В большинстве случаев, впрочем, можно прямо на немощи человеческие рассчитывать. Иной начальник к женскому полу пристрастие имеет, другой требует, чтобы ему на ушко нашептывали, третий – к законодательству приверженность оказывает, четвертый – просто в звонок звонить любит – вот подчиненный-то и примечает и разыгрывает, сообразно этому, свою фантазию.
– Примеры знаешь?
– Да вот, например, с одним…
Стр. 100, строки 6–8 сн. Вместо слов: «Да что, сударь, в „Русскую старину“ заглядывать – и нынче этого волшебства даже очень достаточно, – подтвердил Очищенный» -
С этим мнением не мог не согласиться и я, но при этом – больше, впрочем, для разнообразия, оговорился, что в последнее время, однако же, благодаря свету наук, волшебство уже начинает уступать естественному течению вещей.
– В наше время прохвосту уж не так-то легко… – начал было я развивать свою мысль, но Очищенный без церемонии прервал меня.
– И нынче, сударь, довольно волшебства, – сказал он.
Стр. 101, строки 18–28 св. Вместо слов: «но горе, ежели ты хотя на минуту <…> совсем начальства избежать изловчится» -
Хорошо, ежели ты, обоняя начальственные испарения, будешь все-таки памятовать, что возвышение твое, собственно говоря, плевое и представляет лишь повод для сознания выполненной обязанности! Но горе тебе, ежели ты хотя на минуту позабудешь о своем недавнем золотарстве! Волшебство, которое тебя вознесло, – оно же и низвергнет тебя! Иван Иваныч! Наверное, у тебя и на этот случай примерчик найдется?
– Беспременно-с. Знал я одного коллежского секретаря, так вот с ним от гордости какой случай был. Служил он в департаменте; утром, по обыкновению, бумаги писал; вечером – в танцкласс к Марцинкевичу приходил. Там я его и узнал. Долгое время все шло у них обыкновенным порядком, а тут вдруг начал ихний начальник задумываться. Придет это в департамент, бумаг не подписывает, а все у окна стоит да только в стекло барабанит. Или возьмет в руку колокольчик и начнет звонить; час звонит, другой звонит, все сбегутся, а он за шляпу, и был таков. Ну, всполошились. Жалко, знаете, начальник-то очень уж был хорош, и вдруг его за задумчивость в другое ведомство переведут! Один только коллежский секретарь в ус не дует. "Знаю, говорит, что сия задумчивость обозначает! Увидите, что недели не пройдет, как со всех батарей пальба воспоследует!" И точно, призывает его через неделю начальник и спрашивает: можешь ли ты мне ответ дать, что для России потребно? – Могу, говорит. "Напиши". Ушел коллежский секретарь домой и в одну ночь всю картину представил. Понравилось. "Теперь, говорит, напиши: как сего достигнуть?" Опять ушел коллежский секретарь домой и опять написал. Еще больше понравилось. "За сим, говорит, нам остается открыть пальбу". И начали они палить, и чем больше палят, тем больше коллежский секретарь в доверие входит. Вот он и возгордился. Вместо того, чтобы помнить пословицу: всяк сверчок знай свой шесток, а он возмнил, что конца начальственному долготерпению не будет! Стал, знаете, желания своего начальника упреждать, мысли угадывать. Не успеет начальник прожект задумать – смотрит, а он уж его предварил. Спустили ему это один раз, спустили в другой, в третий, конечно, щелкнули – а он все продолжает предварять. До того, знаете, разревновался, что глаза выпучил, ходит, как пьяный, шатается и у рта пена; словом сказать, спит и видит, как бы ему в самое лоно к начальнику попасть. Терпел-терпел начальник, видит, что дело-то выходит серьезное. Хорош парень, да ежели повадку ему дать, от него, пожалуй, и совсем житья не будет. И что ж, сударь! Только, знаете, дунул… Как был во всей форме коллежский секретарь, так совсем, и с гордостью своей, и с вицмундиром, тут же у всех на глазах и растаял. И теперича он в Пале-де-Кристаль у Марцинкевича в комиках состоит!
– Какая, однако ж, ужасная жестокость судьбы!
– Жестокость-то жестокость; однако и то нужно сказать: сам виноват. Начальство ведь тоже опасается; думает: сегодня я золотаря на перси возложу, а завтра он мне на плечи вскочит!
– Правильно.
– Вообще, сударь, в сношениях с начальством нужно как можно больше остерегаться. Почитать – почитай, но и приличия соблюдай. А еще того лучше, ежели кто совсем начальства избегнуть может.
Стр. 108, строка 15 сн. После слов: «удовольствие мне предоставь!» -
– Что говорить! Удовольствие – это первее всего!
– А я что же говорю! А притом и еще: хоть вы ему и сулите бубнового туза, а он, может быть, не только без всякого туза, а еще во всем сиянии оттуда выйдет! Помилуйте! чего же, в самом деле, тетерева смотрели! Ведь этак ежели им повадку дать, так они и рады глазами хлопать да жалованье получать, А он, между прочим, человек проворный, знающий – кому же, позвольте спросить, преферанс следует оказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68