Все-таки я прав в своем решении снова вернуться на старую дорогу. Только вот что делать с теми пятнадцатью тысячами солдат, что засели на том мосту? Впрочем, что делать, идеи у меня имелись. Все-таки мы действительно должны свалиться им на голову совершенно для них неожиданно. К тому же с тыла. На это у меня и была основная надежда. Поэтому я и преодолевал сопротивление солдат, снова гоня их в ненавистные им горы.
На четвертый день пути, когда уже запасы еды приблизились к катастрофическим размерам, мы, наконец, начали спуск вдоль русла реки Уры. Вот река сбежала с гор и потекла по равнине, но перейти ее в этом месте не было никакой возможности: быстрый поток, крутые, обрывистые берега и никакого строительного материала под боком. К тому же спуститься с гор в этом месте было довольно трудно. Прыгать в водопад мало кто решался. Так что мы вынуждены были продолжать движение по горам. Только на следующее утро мы смогли спуститься почти у самой позиции, занятой неприятелям. Понимая, насколько мы близко к врагу, мы вели себя крайне осторожно, рассыпав во все стороны отряды разведчиков. Вскоре только гора отделяла нас от неприятеля и по-прежнему никаких следов дозоров. Все-таки отсюда нас совсем не ждали.
– Догадываюсь, что ты сам захочешь провести разведку? – поинтересовался Герхардт.
– Точно.
– Но на этот раз я поеду с тобой. И Святополк поедет.
– Разве я спорю? Объявляйте привал. И чтоб тихо было! Никаких костров и никакого шума. Особо следить за лошадьми.
– Да не волнуйся ты. Наши маги глушат все звуки и нас никто не услышит, если, конечно, специально не будут прислушиваться. Но мы ведь не так уж и близко к неприятелю находимся.
Герхардт оказался прав. Нам пришлось взобраться на самую верхушку горы, чтобы разглядеть лагерь имперцев. Я поудобней устроился на скале и достал бинокль. В лагере царила настоящая идиллия. Лениво бродили солдаты, горели костры. Чуть в стороне шли занятия с новобранцами. Была видна насыпь с частоколом, насыпанная вдоль дороги от горы до реки. По ней ходили часовые. С этой же стороны перед насыпью простиралось большое поле. С востока оно ограничивалось, правда, горами, а с запада деревьями, выросшими вдоль обрыва реки. Правда, я заметил, что между ними и рекой еще было расстояние. Эти деревья росли и на южной стороне поля, где переходили в настоящий лес. Жаль, правда, что у реки деревья не очень частые, а то по лесу можно было бы подобраться почти вплотную. Можно было бы, правда, пройти между деревьями и рекой, но там слишком узко. Мы просто такой шум поднимем, несмотря на всю магию, что только глухой не услышит нашего приближения. Стоп! А если чем-нибудь отвлечь врага? Чем-то, таким, что тот просто не услышит шума в лесу? Что может заглушить передвижение войск? Ответ напрашивался довольно парадоксальный: только передвижение войск.
– У кого-нибудь есть идеи? – спросил я.
– По лесу пехота не пройдет! – категорично заявил Святополк. А между рекой и деревьями мы просто не уместимся. Нас услышат.
– Кавалерия тоже пройти не сможет.
– Думаю, сможет.
– Нас услышат.
– Возможно. – Я глядел на поле, пытаясь сообразить, как можно отвлечь неприятеля.
– Может стоит подождать, когда имперцы устроят тренировку и за этим шумом пройти вдоль берега? – спросил Святополк.
– А если у них через трое суток тренировка? Нас обнаружат к тому времени, – возразил Герхардт.
Я моргнул.
– Повтори!
– Что? – непонимающе уставился на меня Герхардт. – Нас обнаружат…
– Не ты, Святополк. Что ты там сказал насчет маневров?
– Ну, разведчики ведь нам сказали, что у них тут много новобранцев. Надо же им тренироваться? А во время маневров обычно стоит шум не меньше, чем в настоящей битве.
– Та-а-ак. – Я задумчиво уставился на поле. – Герхардт, берешь всю тяжелую кавалерию и выводишь ее вдоль реки. Что касается маневров, то будут маневры. Шум будет такой, что они не только конницу, но и конец света пропустят. Все, уходим.
– Что ты задумал? – поинтересовался Герхардт.
– Атаку. По полю ведь незаметно не подойти к имперцам?
– Да.
– А если мы все же пойдем? Что они будут делать?
– Будут строиться для боя. Удивлены они будут или нет, но строиться будут… – Герхардт замер с открытым ртом. – Черт возьми! Чем не маневры?
– Да, за поднятым шумом они вас не услышат, – признал Святополк.
– А мы постараемся еще больше внести сумятицы. Только ты, Герхардт, не торопись.
– Постараюсь, – усмехнулся он.
Отряды были подняты и скорым маршем двинуты в сторону неприятеля. Вскоре Герхардт отделился от нас со всей баронской конницей и свернул в сторону леса. Остальные отряды: легкая пехота Амстера, тяжелая пехота Китижа и легкая кавалерия двинулись в обход скалы. Старясь как можно дольше остаться незамеченными (чем позднее нас увидят, чем больше будет переполох), мы миновали скалу.
– Всю кавалерию на левый фланг, – распорядился я. – Пусть наш правый фланг упрется в гору.
– Зачем это? – поинтересовался Лекор, когда вестовые передали мой приказ.
– Для массовости. Пусть думают, что здесь вся наша кавалерия. К тому же на правом фланге она все равно не сможет действовать в полную силу.
Лекора с нами в разведке не было, и он вопросительно посмотрел на меня. Пришлось рассказать ему об особенностях местности.
Рядом со мной ехали Рон и Артер. Рон заметно нервничал.
– Энинг, там правда пятнадцать тысяч солдат?
– Правда.
– А нас пять тысяч?
– Чуть меньше. Но не ты ли говорил, что враг бьют не числом, а умением?
– Не я. Артер. Я просто повторил.
– Внимание! – я привстал в стременах. – Выходим из-под прикрытия горы! Вперед!!!
Четко, как на параде, разбитые на полки, на поле стали выходить китижские отряды. Тут же слева к ним подошла кавалерия. Печатая шаг, четко шли взводные колонны, выставив вперед мощные копья. Между ними были небольшие промежутки, в которых находилась легкая пехота. Чуть сзади шли еще отряды тяжелой пехоты, готовые в случае необходимости прийти на помощь колоннам первой линии.
Нас заметили. В бинокль мне было видно, как изумленно уставились на нас солдаты. Как отвисли у них челюсти. Но вот кто-то, самый стойкий, наконец, очнулся и что-то вопя, бросился в лагерь. Вскоре до нас донесся звук била. Имперские солдаты выскакивали из лагеря, удивленно озирались, потом бросались обратно за оружием. Переполох поднялся страшный.
– Звук!!! – приказал я.
Тотчас тысячи мечей одновременно стали бить по щитам. Под этот мерный, сводящий с ума звук, мы продолжили сближение.
Все-таки новички или нет, но имперские солдаты быстро пришли в себя и теперь поспешно строились для боя, занимая самые выгодные позиции лицом к нам. Им пришлось оставить свои, теперь уже бесполезные укрепления и встречать врага в чистом поле. И все же когда мы подошли к ним на два километра, они еще не закончили перестроение. Мне было видно, как нервничает вражеский командир из-за того, что у них в тылу оказалась река. Все же он постарался отойти от нее подальше, чтобы сохранить возможность маневра, оставив за фронтом как можно больше свободного пространства для переброски резервов. Только теперь это играло на руку нам.
– Опять тактические правила оборачиваются против них, – заметил Лекор. – Я уже начинаю думать, что они не просто бесполезны, но и вредны.
– Думаю, что не стоит впадать в другую крайность, – ответил я. – Отвержение всяких правил также ошибочно, как слепое следование им. Лично я считаю, что устав подобен костылю – для хромого он опора и помощник в ходьбе, а для бегуна оковы на ногах… Только бы они не догадались перекрыть узкий проход между берегом и деревьями.
– Неплохо сказано! Надо будет запомнить. Вполне возможно, что ты прав. А что касается того прохода… не перекроют. Оттуда не ждут атаки. Атака оттуда нарушение основ тактики… Да-с, и верно, что костыль… Так, а сейчас, кажется, будет жарко.
Мы сближались под все тот же грохот ударов мечей о щиты. Вот в нас полетели первые стрелы, но никто не ответил. Четко печатая шаг, без единого выстрела в ответ, наша пехота шла навстречу врагу. Было видно, что это сильно нервирует вражеского командира. Он не понимал наших действий и от этого нервничал еще сильнее. Ведь было ясно, что нас гораздо меньше. К тому же своим мерным продвижением мы дали имперцам время на построение. Мы должны были ударить конницей, которая посеет хаос, а там уже подойдет пехота. Вместо этого эти удары мечей и четкое движение вперед. Увлеченный спешкой с построением фронта, имперскому военачальнику просто не хватило времени обдумать ситуацию, за что он и поплатился.
Обстрел нарастал, но пока он был неорганизованный и не причинял особого вреда. В этот момент позади вражеского фронта раздался мерный топот тысяч копыт тяжелой конницы. Желая оставить больше места между рекой и фронтом, имперский военачальник дал возможность всем тевтонским всадникам покинуть узкое место и разогнаться для атаки. Наши действия прекрасно скрыли их движение и теперь они неслись точно в тыл имперской армии. Причем выбор цели был великолепен. По сути, они могли ударить в любое место вражеского фронта. Герхардт вмиг оценил преимущество своего положения и разделил свой отряд. Большая часть всадников ударила по центру, а остальная часть, во главе с ним самим, помчалась к тому месту, где возвышался штандарт командира. Они вмиг раскидали немногочисленную охрану и на полной скорости заскочили на холм, с которого имперский командир планировал управлять битвой. Атака первого отряда тоже принесла успех. Здесь имперцы пали жертвой все тех же тактических правил. Копируя тактические приемы византийской армии, имперцы перенесли к себе и их построение, когда в первых рядах стоят новички, а за ними ветераны, готовые в случае необходимости поддержать их. Это почти всегда оправдывает себя, но не в этот раз. Услышав позади топот сотен коней, шум разгорающейся битвы, новички стали оборачиваться, чтобы посмотреть, что там происходит. Ветераны такой ошибки не сделали бы никогда. Они бы доверили отражать атаку с тыла своим товарищам, а сами сосредоточились на более насущной для них проблеме, а именно наступающей с фронта тяжелой пехоты. Новички обернулись, не все, но обернулись, при этом их щиты ушли в сторону, открыв людей.
Китижские офицеры были слишком опытны, чтобы не воспользоваться этой ошибкой. Команда и все взвода опускаются на колени. Тотчас сотня тяжелых луков бьет почти в упор по открывшемуся врагу. С такого расстояния для стрел с калеными наконечниками доспехи, что бумага. Только тяжелый пехотный щит может защитить человека. После залпа сразу несколько десятков человек валится на землю, пронзенные стрелами. Тем самым они открывают своих товарищей, стоящих у них за спиной. У второго ряда щиты находятся за спиной. Чтобы их перебросить вперед, нужно время. У них только тяжелые копья, которые до этого лежали на плечах погибший. Поэтому второй залп собирает более богатую жатву. А следует еще третий, четвертый. После пятого новички не выдерживают и начинают пятиться. Тотчас звучит новая команда и строй китижской пехоты поднимается. Разом тысячи копий направляются вперед. Команда и строй переходит на бег. Разбег, дружный выдох и тысяча копий разом бьет по вражеским солдатам, уже не защищенным щитами первой линии. Росичи немного отступают и снова короткий разбег, удар. Эти одновременные удары леденят сердца, вызывая страх, а тут еще позади шум разгорающийся битвы и прорываются навстречу росичам всадники, полностью закованные в железо. В этот момент, подрубленный, падает штандарт командующего. Это решает исход битвы. Лишенный единого командования, зажатый с двух сторон, враг не выдерживает и начинает отступать в сторону от укреплений, в поле. Некоторые отряды еще сохраняют строй, но многие уже просто бегут. Спасайся кто может – вот клич многих на этом поле. Герхардт же развернул свою кавалерию с холма и ударил по левому имперскому флангу, оттесняя его от укреплений. Под ударами с фронта и тыла, он быстро рассыпался и солдаты бросились на утек.
Лекор чуть ли не за руку меня хватал.
– Энинг, надо ударить нашей кавалерий по правому имперском флангу и тогда мы захлопнем мышеловку! Они все попадут в кольцо!
Я подобной уверенностью не страдал.
– В кольцо? Лекор, их там пятнадцать тысяч! А нас меньше пяти! Если мы окружим их, то они будут драться хотя бы от отчаяния, но если мы оставим им возможность уйти, то они вскоре побегут!
– Но наш удар им поможет побежать!
– Только попробуй двинуться без команды! – в конце концов, не выдержал я. Лекору пришлось смириться.
Как я и ожидал, увидев перед собой свободное место, враг толпами устремился туда. Причем бежали пехотинцы так быстро, что опрокинули некоторые еще продолжавшие сопротивляться части. Вскоре бегство стало повальным.
– Вот теперь пора.
Лекор гикнул, разгорячил коня и во главе всей легкой конницы помчался в атаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
На четвертый день пути, когда уже запасы еды приблизились к катастрофическим размерам, мы, наконец, начали спуск вдоль русла реки Уры. Вот река сбежала с гор и потекла по равнине, но перейти ее в этом месте не было никакой возможности: быстрый поток, крутые, обрывистые берега и никакого строительного материала под боком. К тому же спуститься с гор в этом месте было довольно трудно. Прыгать в водопад мало кто решался. Так что мы вынуждены были продолжать движение по горам. Только на следующее утро мы смогли спуститься почти у самой позиции, занятой неприятелям. Понимая, насколько мы близко к врагу, мы вели себя крайне осторожно, рассыпав во все стороны отряды разведчиков. Вскоре только гора отделяла нас от неприятеля и по-прежнему никаких следов дозоров. Все-таки отсюда нас совсем не ждали.
– Догадываюсь, что ты сам захочешь провести разведку? – поинтересовался Герхардт.
– Точно.
– Но на этот раз я поеду с тобой. И Святополк поедет.
– Разве я спорю? Объявляйте привал. И чтоб тихо было! Никаких костров и никакого шума. Особо следить за лошадьми.
– Да не волнуйся ты. Наши маги глушат все звуки и нас никто не услышит, если, конечно, специально не будут прислушиваться. Но мы ведь не так уж и близко к неприятелю находимся.
Герхардт оказался прав. Нам пришлось взобраться на самую верхушку горы, чтобы разглядеть лагерь имперцев. Я поудобней устроился на скале и достал бинокль. В лагере царила настоящая идиллия. Лениво бродили солдаты, горели костры. Чуть в стороне шли занятия с новобранцами. Была видна насыпь с частоколом, насыпанная вдоль дороги от горы до реки. По ней ходили часовые. С этой же стороны перед насыпью простиралось большое поле. С востока оно ограничивалось, правда, горами, а с запада деревьями, выросшими вдоль обрыва реки. Правда, я заметил, что между ними и рекой еще было расстояние. Эти деревья росли и на южной стороне поля, где переходили в настоящий лес. Жаль, правда, что у реки деревья не очень частые, а то по лесу можно было бы подобраться почти вплотную. Можно было бы, правда, пройти между деревьями и рекой, но там слишком узко. Мы просто такой шум поднимем, несмотря на всю магию, что только глухой не услышит нашего приближения. Стоп! А если чем-нибудь отвлечь врага? Чем-то, таким, что тот просто не услышит шума в лесу? Что может заглушить передвижение войск? Ответ напрашивался довольно парадоксальный: только передвижение войск.
– У кого-нибудь есть идеи? – спросил я.
– По лесу пехота не пройдет! – категорично заявил Святополк. А между рекой и деревьями мы просто не уместимся. Нас услышат.
– Кавалерия тоже пройти не сможет.
– Думаю, сможет.
– Нас услышат.
– Возможно. – Я глядел на поле, пытаясь сообразить, как можно отвлечь неприятеля.
– Может стоит подождать, когда имперцы устроят тренировку и за этим шумом пройти вдоль берега? – спросил Святополк.
– А если у них через трое суток тренировка? Нас обнаружат к тому времени, – возразил Герхардт.
Я моргнул.
– Повтори!
– Что? – непонимающе уставился на меня Герхардт. – Нас обнаружат…
– Не ты, Святополк. Что ты там сказал насчет маневров?
– Ну, разведчики ведь нам сказали, что у них тут много новобранцев. Надо же им тренироваться? А во время маневров обычно стоит шум не меньше, чем в настоящей битве.
– Та-а-ак. – Я задумчиво уставился на поле. – Герхардт, берешь всю тяжелую кавалерию и выводишь ее вдоль реки. Что касается маневров, то будут маневры. Шум будет такой, что они не только конницу, но и конец света пропустят. Все, уходим.
– Что ты задумал? – поинтересовался Герхардт.
– Атаку. По полю ведь незаметно не подойти к имперцам?
– Да.
– А если мы все же пойдем? Что они будут делать?
– Будут строиться для боя. Удивлены они будут или нет, но строиться будут… – Герхардт замер с открытым ртом. – Черт возьми! Чем не маневры?
– Да, за поднятым шумом они вас не услышат, – признал Святополк.
– А мы постараемся еще больше внести сумятицы. Только ты, Герхардт, не торопись.
– Постараюсь, – усмехнулся он.
Отряды были подняты и скорым маршем двинуты в сторону неприятеля. Вскоре Герхардт отделился от нас со всей баронской конницей и свернул в сторону леса. Остальные отряды: легкая пехота Амстера, тяжелая пехота Китижа и легкая кавалерия двинулись в обход скалы. Старясь как можно дольше остаться незамеченными (чем позднее нас увидят, чем больше будет переполох), мы миновали скалу.
– Всю кавалерию на левый фланг, – распорядился я. – Пусть наш правый фланг упрется в гору.
– Зачем это? – поинтересовался Лекор, когда вестовые передали мой приказ.
– Для массовости. Пусть думают, что здесь вся наша кавалерия. К тому же на правом фланге она все равно не сможет действовать в полную силу.
Лекора с нами в разведке не было, и он вопросительно посмотрел на меня. Пришлось рассказать ему об особенностях местности.
Рядом со мной ехали Рон и Артер. Рон заметно нервничал.
– Энинг, там правда пятнадцать тысяч солдат?
– Правда.
– А нас пять тысяч?
– Чуть меньше. Но не ты ли говорил, что враг бьют не числом, а умением?
– Не я. Артер. Я просто повторил.
– Внимание! – я привстал в стременах. – Выходим из-под прикрытия горы! Вперед!!!
Четко, как на параде, разбитые на полки, на поле стали выходить китижские отряды. Тут же слева к ним подошла кавалерия. Печатая шаг, четко шли взводные колонны, выставив вперед мощные копья. Между ними были небольшие промежутки, в которых находилась легкая пехота. Чуть сзади шли еще отряды тяжелой пехоты, готовые в случае необходимости прийти на помощь колоннам первой линии.
Нас заметили. В бинокль мне было видно, как изумленно уставились на нас солдаты. Как отвисли у них челюсти. Но вот кто-то, самый стойкий, наконец, очнулся и что-то вопя, бросился в лагерь. Вскоре до нас донесся звук била. Имперские солдаты выскакивали из лагеря, удивленно озирались, потом бросались обратно за оружием. Переполох поднялся страшный.
– Звук!!! – приказал я.
Тотчас тысячи мечей одновременно стали бить по щитам. Под этот мерный, сводящий с ума звук, мы продолжили сближение.
Все-таки новички или нет, но имперские солдаты быстро пришли в себя и теперь поспешно строились для боя, занимая самые выгодные позиции лицом к нам. Им пришлось оставить свои, теперь уже бесполезные укрепления и встречать врага в чистом поле. И все же когда мы подошли к ним на два километра, они еще не закончили перестроение. Мне было видно, как нервничает вражеский командир из-за того, что у них в тылу оказалась река. Все же он постарался отойти от нее подальше, чтобы сохранить возможность маневра, оставив за фронтом как можно больше свободного пространства для переброски резервов. Только теперь это играло на руку нам.
– Опять тактические правила оборачиваются против них, – заметил Лекор. – Я уже начинаю думать, что они не просто бесполезны, но и вредны.
– Думаю, что не стоит впадать в другую крайность, – ответил я. – Отвержение всяких правил также ошибочно, как слепое следование им. Лично я считаю, что устав подобен костылю – для хромого он опора и помощник в ходьбе, а для бегуна оковы на ногах… Только бы они не догадались перекрыть узкий проход между берегом и деревьями.
– Неплохо сказано! Надо будет запомнить. Вполне возможно, что ты прав. А что касается того прохода… не перекроют. Оттуда не ждут атаки. Атака оттуда нарушение основ тактики… Да-с, и верно, что костыль… Так, а сейчас, кажется, будет жарко.
Мы сближались под все тот же грохот ударов мечей о щиты. Вот в нас полетели первые стрелы, но никто не ответил. Четко печатая шаг, без единого выстрела в ответ, наша пехота шла навстречу врагу. Было видно, что это сильно нервирует вражеского командира. Он не понимал наших действий и от этого нервничал еще сильнее. Ведь было ясно, что нас гораздо меньше. К тому же своим мерным продвижением мы дали имперцам время на построение. Мы должны были ударить конницей, которая посеет хаос, а там уже подойдет пехота. Вместо этого эти удары мечей и четкое движение вперед. Увлеченный спешкой с построением фронта, имперскому военачальнику просто не хватило времени обдумать ситуацию, за что он и поплатился.
Обстрел нарастал, но пока он был неорганизованный и не причинял особого вреда. В этот момент позади вражеского фронта раздался мерный топот тысяч копыт тяжелой конницы. Желая оставить больше места между рекой и фронтом, имперский военачальник дал возможность всем тевтонским всадникам покинуть узкое место и разогнаться для атаки. Наши действия прекрасно скрыли их движение и теперь они неслись точно в тыл имперской армии. Причем выбор цели был великолепен. По сути, они могли ударить в любое место вражеского фронта. Герхардт вмиг оценил преимущество своего положения и разделил свой отряд. Большая часть всадников ударила по центру, а остальная часть, во главе с ним самим, помчалась к тому месту, где возвышался штандарт командира. Они вмиг раскидали немногочисленную охрану и на полной скорости заскочили на холм, с которого имперский командир планировал управлять битвой. Атака первого отряда тоже принесла успех. Здесь имперцы пали жертвой все тех же тактических правил. Копируя тактические приемы византийской армии, имперцы перенесли к себе и их построение, когда в первых рядах стоят новички, а за ними ветераны, готовые в случае необходимости поддержать их. Это почти всегда оправдывает себя, но не в этот раз. Услышав позади топот сотен коней, шум разгорающейся битвы, новички стали оборачиваться, чтобы посмотреть, что там происходит. Ветераны такой ошибки не сделали бы никогда. Они бы доверили отражать атаку с тыла своим товарищам, а сами сосредоточились на более насущной для них проблеме, а именно наступающей с фронта тяжелой пехоты. Новички обернулись, не все, но обернулись, при этом их щиты ушли в сторону, открыв людей.
Китижские офицеры были слишком опытны, чтобы не воспользоваться этой ошибкой. Команда и все взвода опускаются на колени. Тотчас сотня тяжелых луков бьет почти в упор по открывшемуся врагу. С такого расстояния для стрел с калеными наконечниками доспехи, что бумага. Только тяжелый пехотный щит может защитить человека. После залпа сразу несколько десятков человек валится на землю, пронзенные стрелами. Тем самым они открывают своих товарищей, стоящих у них за спиной. У второго ряда щиты находятся за спиной. Чтобы их перебросить вперед, нужно время. У них только тяжелые копья, которые до этого лежали на плечах погибший. Поэтому второй залп собирает более богатую жатву. А следует еще третий, четвертый. После пятого новички не выдерживают и начинают пятиться. Тотчас звучит новая команда и строй китижской пехоты поднимается. Разом тысячи копий направляются вперед. Команда и строй переходит на бег. Разбег, дружный выдох и тысяча копий разом бьет по вражеским солдатам, уже не защищенным щитами первой линии. Росичи немного отступают и снова короткий разбег, удар. Эти одновременные удары леденят сердца, вызывая страх, а тут еще позади шум разгорающийся битвы и прорываются навстречу росичам всадники, полностью закованные в железо. В этот момент, подрубленный, падает штандарт командующего. Это решает исход битвы. Лишенный единого командования, зажатый с двух сторон, враг не выдерживает и начинает отступать в сторону от укреплений, в поле. Некоторые отряды еще сохраняют строй, но многие уже просто бегут. Спасайся кто может – вот клич многих на этом поле. Герхардт же развернул свою кавалерию с холма и ударил по левому имперскому флангу, оттесняя его от укреплений. Под ударами с фронта и тыла, он быстро рассыпался и солдаты бросились на утек.
Лекор чуть ли не за руку меня хватал.
– Энинг, надо ударить нашей кавалерий по правому имперском флангу и тогда мы захлопнем мышеловку! Они все попадут в кольцо!
Я подобной уверенностью не страдал.
– В кольцо? Лекор, их там пятнадцать тысяч! А нас меньше пяти! Если мы окружим их, то они будут драться хотя бы от отчаяния, но если мы оставим им возможность уйти, то они вскоре побегут!
– Но наш удар им поможет побежать!
– Только попробуй двинуться без команды! – в конце концов, не выдержал я. Лекору пришлось смириться.
Как я и ожидал, увидев перед собой свободное место, враг толпами устремился туда. Причем бежали пехотинцы так быстро, что опрокинули некоторые еще продолжавшие сопротивляться части. Вскоре бегство стало повальным.
– Вот теперь пора.
Лекор гикнул, разгорячил коня и во главе всей легкой конницы помчался в атаку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105