Наконец удовлетворившись, Мэлор качнулся к
полотенцу, запихал в него лицо и стал ожесточенно вытираться.
- Не то ловим, понимаешь? - пробубнил он из полотенца.
- Понимаю. Все понимаю. Синий стал, под глазами мешки.
- Я мешочник, - Мэлор вылез из полотенца влажный, всклокоченный,
действительно с мешками, но отнюдь не синий, а умильно розовый. - В
мешках-то главный ум и спрятан... Знаешь, кто такие есть мешочники?
- Слышала... какой-то был старый фильм.
- Генераторы уже врубили?
- Как всегда. С девяти до девяти.
- Зря энергию жгут. Теперь я точно знаю! После завтрака сразу звоню
Косте...
Костя пришел сам, когда Мэлор торопливо допивал кофе, а Бекки,
которая, никогда не торопясь, всегда все успевала вдвое быстрее, уютно
сидела рядом в кресле, поджав под себя колени и уложив подбородок на
кулачок.
- Однако спать вы горазды, - укорил Костя.
- А-а! М-м! - ответил Мэлор и едва не подавился.
- Не торопись, жуй радостно! - замахал руками Костя. - Я слышал, ты
нынче в ночь мировую науку перевернул?
Бекки при этих его словах покраснела и отвернулась.
- Женщина продала? - спросил Мэлор, поспешно доглатывая. Костя
кивнул. - И-эх! - сказал Мэлор горестно и придвинул к себе здоровенную
кипу исписанных листков. - Весь эффект поломала... Ну, получай тогда. Вот.
Как я догадался, что декваркованные полосы спадаются именно так - я и сам
не помню, но потом железно вышло, что ряд уходит в нейтринную область. Да
что я тебе буду - ты сам смотри. - Он стал махать бумагой у Кости перед
глазами, но тот поймал его руку, зафиксировал и стал читать по порядку,
что-то присвистывая едва слышно. Брови его поползли вверх. Мэлор ерзал,
порывался что-то объяснить, показать, ткнуть пальцем, но Бекки незаметно
его придерживала, и он лишь увлеченно, сопереживающе дышал широко
раскрытым ртом да заглядывал посмотреть, до чего уже дочитал Костя.
Костя дочитал до конца и некоторое время молчал. Зачем-то похлопал
себя по карманам куртки, бессмысленно озирая при этом стены.
- Тебе бы раньше жениться... - пробормотал он потом. - А то сколько
времени ходил вокруг да около...
- Так? - изнывал Мэлор. - Ну ведь так, скажи?
- Чем ты его кормила последнее время? - спросил Костя, повернувшись к
Бекки всем корпусом.
- Собой! - заорал Мэлор, и Бекки мгновенно покраснела снова. - Ее
порывы благотворны! - Мэлор сиял. - Что, уел я тебя?
- Мало, что уел... - все еще несколько ошалело пробормотал Костя и
опять зачем-то похлопал себя по карманам. - И как изящненько,
простенько-то как... Черт, впервые за шесть лет опять курить захотел.
- И посему предлагается такая вот схема детектора! - затрубил Мэлор.
Схватил чистый лист бумаги и карандаш, стал ожесточенно черкать вдоль и
поперек. - Здесь мы отсеем фон... рекваркуем... разделим право- и
левоспиральные...
- Знаешь, что у тебя получилось? - засмеялся Костя, вглядываясь в
чертеж. - Нейтринный запал для гиперсветового двигателя, только навыворот.
Мэлор перестал чертить; рука его увяла.
- Врешь, - потерянно сказал он.
- Кто врет, тот помрет, - ответил Костя. Возбуждение Мэлора
передалось ему. - Да что ты испугался-то? Тебе по потолку бегать положено!
Даже приборы новые измышлять не надо, просто затребуем запал,
перемонтируем чуток и будет тебе приемник, это дело недели!
- Так значит... - голос Мэлора пресекся. - Ты все-таки думаешь, я
правильно это придумал?
Костя поднялся.
- Побегу на радио. Нет, к Карелу сначала... Надо послать запрос.
Прямо Астахову.
- Костя, - позвала Бекки. - И знаешь... Ведь Мэлоровы генераторы мы
уж неделю гоняем на этих самых режимах. Надо запросить заодно, не было ли
замечено каких-то странностей во время стартов.
- Во! - закричал восторженный Мэлор. - Вот кто у нас голова! Вот
идея! Конечно, они же должны буквально захлебываться нейтринными
обломками! Там же надо сначала виртуал рекварковать по л-п осям...
- Да вы спятили, - пробормотал Костя, ошеломленно пятясь под натиском
кричащего, пылающего, размахивающего руками Мэлора. - Больше десяти
миллионов километров... Мы же всего ничего даем на входе...
- Что ты понимаешь! - звенел Мэлор, захлебываясь. - Ведь на то связь
и рассчитана, чтобы малой энергией достреливать до других галактик!
- Да ты что? Всерьез уверен, что уже имеешь связь?
- Конечно! И это называется, человек читал мой бессмертный труд!
Бекки, ласонька, ты приберись тут, а я к Карелу побегу...
Счастливая Бекки поднялась на цыпочки и звонко поцеловала Мэлора в
щеку.

РИНАЛЬДО
Ринальдо остановился, не решаясь встать на ступеньку. Когда-то
ступени скрипели, и Ринальдо любил их скрип, оттого что это приходила
Айрис. Ветви кленов удлинились и окрепли, резные листья стояли в тихом
воздухе вокруг крыльца. Ринальдо сорвал один из них и размял в пальцах; на
позеленевшей коже остались пахучие волокнистые комочки. Вот Земля, подумал
Ринальдо и, осторожно отведя ветку в сторону, шагнул и сел на ступеньку.
Ступенька промолчала. Конечно, подумал Ринальдо. А вон там, на полянке, я
ставил орнитоптер. Теперь нельзя, теперь там цветы. Красивые. Не знаю, как
называются. Опять хотелось плакать. Когда-то, когда-то я сидел на этой
ступеньке, слушал, как гудят в этом шиповнике пчелы, и думал, что у меня
есть будущее. Что мое будущее - не арифметическое распухание настоящего,
но - прорыв в принципиально иные просторы... Принципиально иные просторы
себя.
Потом он увидел скользившую сквозь кустарник девушку в
импровизированной набедренной повязке из цветастого полотенца. Она
действительно скользила - ни одна ветка не вздрагивала, ни один листок.
Ринальдо узнал ее сразу, хотя прежде видел не иначе как на стереофото, - и
неловко встал, хватаясь за резные деревянные опоры по сторонам лесенки.
Девушка увидела его и смущенно съежилась.
- Здравствуй, Чари, - произнес он.
- Здравствуйте, а я вас не знаю, - ответила она. - Вы к маме?
- Разумеется, - ответил Ринальдо и улыбнулся своей половинчатой
улыбкой. - И не стесняйся ты...
Девушка, презрительно фыркнув, мгновенно перелилась в гусарски
свободную позу - отставила одну ногу, уперла кулак в слабенькое,
мальчишеское еще бедро.
- Вот еще! - сказала она. - Я только никак не ожидала, что тут кто-то
есть. А что вы в дом не идете? Мама там, я знаю.
- Сидел и смотрел. Я только что пришел, а здесь у вас замечательно.
Тебе нравится?
Она кивнула, и волосы влажным клоком навалились ей на лоб - черные,
смолянистые, жесткие. Чанаргвановы. Она сердито отшвырнула их к затылку.
На левом ухе ее массивно раскачивалась длинная золотая капля - клипс
кристаллофона.
- Да... Только вот Дахр улетел, без него скучно. Я ему так завидую.
Мне еще года два ждать, а он через отца выклянчил, улетел вне очереди... Я
вот так никогда не умею, - она безнадежно шевельнула рукой. - А вы кто?
Ринальдо прикинул, кто же он.
- Да так, знаешь... старый знакомый. А что это за цветы?
- Где? - она обернулась. - А... Орхидеи... специальные, для этих
широт. Мама сама выводила, вы разве не слышали? Об этом писали.
Ринальдо виновато развел руками.
- Не довелось как-то. Знаешь, за всем не уследишь. Ты не замерзла?
- Вот еще! - опять возмутилась она. - Я зимой купаюсь! С Дахром
вместе. Это брат мой, - спохватилась она. - Везунчик. Вы с нами
поужинаете?
- Если не стесню.
- Стесню... - яркие губы ее недоуменно надулись. - Этакий домина на
двоих. Гость каждый на вес даже не золота, а я уж и не знаю чего. Горючего
для гиперсветовых кораблей, вот чего. Маме-то никто не нужен, а я... она
хочет, чтобы я все время при ней сидела, вот буквально все время. Вы уж
заходите, пожалуйста, - она просительно взглянула на Ринальдо сквозь
длинную блестящую челку, опять навалившуюся на глаза. Глаза огромные,
пламенные, черные, как сливины, - отцовские глаза...
- Почту за счастье, - сказал Ринальдо.
Чари мягко и точно, как рысь, вспрыгнула к двери, минуя ступени. Ее
плечо пронеслось мимо лица Ринальдо - круглое и светлое, блестящее не
успевшими высохнуть каплями близкого озера. Ринальдо улыбнулся половиной
лица и на миг прикрыл глаза. Плечо от матери.
- Надо же... - пробормотала Чари удовлетворенно. - Вот так идешь,
идешь - и вдруг человека встретишь... Ма-ам! - звонко крикнула она и
ударом ноги распахнула дощатую дверь. Изнутри густо и сладко пахнуло
дачей. - Ма-ам! Тут к тебе ужинать пришли!
Ринальдо осторожно двинулся вслед за девушкой. Она раскачивала
бедрами, стараясь казаться взрослее, и полотенце ее, как хвост, моталось
вправо-влево. Ринальдо поймал себя на совершенно инфантильном желании
дернуть за этот хвост.
- Не споткнитесь, тут доска из пола оттопырилась, - предупредила
Чари, и Ринальдо споткнулся. Чари поддержала его ловко и небрежно. - Ну я
же предупредила! - укоризненно сказала она.
- До старика долго доходит, - невнятно от смущения попытался
оправдаться Ринальдо. Чари воззрилась на него - в сумраке коридора
казалось, что глаза у нее светятся собственным светом.
- А вы что, разве старик? - удивленно сказала она.
Рука ее была прохладной; тонкой, но крепкой. Отцовская рука.
Чари открыла еще какую-то дверь - на этот раз на себя, изящно и
нарочито манерно потянув за ручку мизинцем и безымянным, - и стало светло.
- Я уж проголодалась, пока ты... - сказала Айрис, поднимая голову к
открывшейся двери. И подняла. И перестала говорить, и провела ладонью по
задрожавшим губам.
- Здравствуй, - сказал Ринальдо и, подойдя, поспешно подал ей руку -
он очень боялся, что она захочет чмокнуть его в щеку. Прежде Айрис со
всеми здоровалась и прощалась так. Впрочем, Ринальдо сразу понял, что
опасался зря. Айрис секунду помедлила, потом ответила на рукопожатие и
произнесла:
- Здравствуй, Ринальдо... - глотнула. Как Чанаргван. Надо же, подумал
Ринальдо, как Чанаргван над шифрограммой. Сроднились. - Ты давно здесь не
был. Садись.
- Давно. Все, знаешь, недосуг...
- Вас можно поздравить? - спросила она. - Чари, детка, закажи нам
что-нибудь на свой вкус.
Она сильно изменилась, подумал Ринальдо, садясь. Раньше она ни за что
не показала бы волнения.
Да раньше она и волноваться бы не стала.
- С чем поздравить? - спросил Ринальдо, жадно рассматривая ее лицо.
Она настолько изменилась, что смутилась, отвела взгляд и поправила
воротник, а затем подняла его, чтобы не видны были молочно-белые, слегка
украшенные веснушками плечи. Чари стояла у двери и смотрела не дыша.
- Ну, как же, - сказала Айрис. - Дело запущено наконец. Третий
корабль пошел.
- А, - сказал Ринальдо, - ты об этом... - На стене висело стереофото
Чанаргвана времени Школы: ослепительная улыбка, блестящий летный
комбинезон в обтяжку, в руках - необъятная охапка полевых цветов, он
держал ее, как держат младенца; позади - небо с веселыми облачками. - Да,
мы не зря потрудились, - подтвердил он, издеваясь. - Жизнь прожита не
напрасно. Теперь можем позволить себе ежедневные старты, а в будущем - до
трех, а то и четырех в сутки. Колонизация началась замечательно.
- Я поздравляю искренне, - сказала Айрис. - Чан тебе здорово мешает?
- Нет, что ты. Мы отлично сработались.
- Чари, я просила ужин.
- А... а что вы любите? - нерешительно спросила Чари из-за спины
Ринальдо. Ринальдо повернулся к ней.
- Я всеядный.
- А больше-больше всего?
- Да как сказать... - Ринальдо покосился на Айрис. На Чари прямо-таки
написано было: хоть режьте, а я принесу самое ваше любимое. Но не в коня
корм. Ринальдо давно забыл, что именно он любит. Любить было некогда, он
или думал, не замечая поспешно заглатываемой пищи, или что-то кому-то
доказывал и во время обедов, и во время ужинов, и во время завтраков тоже.
И всегда похваливал: ого, как вкусно сегодня готовят.
- В такую жару наш гость даже вечером запросил бы окрошку. Ну, еще
ломоть буженины и бокал грейпфрутового сока. Вот такая мешанина. У него
странные вкусы, детка.
- Ты так считаешь? - искренне удивился Ринальдо. - Я думал, у меня
вовсе нет вкусов.
- Тебе только кажется. На самом деле ты очень привередлив, - ее губы
уже перестали дрожать.
Вот эти губы...
- Я поняла, - сказала Чари робко.
Айрис принялась изучать платье у себя на коленях. Потом принялась
тщательно разглаживать его ладонью. Чари тихо вышла.
- Ты зачем приехал? - спросила Айрис, не поднимая глаз.
- Просто так, - ответил Ринальдо, асимметрично улыбнувшись. - Давно
хотел - а теперь появилось свободное время.
Это была неправда. Он приехал не просто так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16