– Мы ценим... – загадочно улыбнулась Ольга, – и ценим очень высоко...
Бочарик купался и загорал в лучах ее глаз.
– А вот и наша студия! – сказал он, распахивая перед княжной тяжелую дверь. – Жаль, что мы так быстро пришли, а то бы я еще рассказал вам, как продал мясокомбинату рекламный девиз "Свежесть, проверенная временем! "...
В павильоне наблюдалась полная готовность к съемке. На месте были и оператор, и звукооператор, и осветитель, и даже гример, чего никогда не случается в момент начала плановых съемок. Подобную дисциплинированность люди искусства способны проявлять лишь при выполнении «левого» заказа. Ольгу живо усадили на стул, прицепили к платью микрофон-петличку, поставили свет, Бочарик скомандовал «мотор», и съемка началась.
Тут только Христофор спохватился, что не предупредил режиссера об особом характере снимаемого ролика. У него была заготовлена целая речь, объясняющая, почему в тексте ни разу не упоминается полиноид. Дело в том, собирался сказать Гонзо, что в данном ролике используется принципиально новый подход к рекламе. Уникальное Торговое Предложение (термин, знакомый любому мало-мальски грамотному рекламисту) записывается непосредственно на подкорку головного мозга потенциального клиента. Нервные центры и фрейдистские комплексы возбуждаются по методу Илоны Давыдовой, в результате зритель, хотя бы мельком увидевший рекламу, встает с дивана и отправляется покупать полиноид.
Это необходимое, как ему казалось, предисловие к ольгиным заклинаниям Гонзо решил было прошептать Бочарику на ухо, но режиссер приложил палец к губам и показал заказчику кулак. Христофор понял, что опоздал, отошел в тень и присел под щитом с красочной надписью «Вы-очевидец».
Быть очевидцем колдовства ему, как и Джеку Милдэму, приходилось уже не раз, но остальные вряд ли были готовы к такому зрелищу, и это несколько тревожило Христофора. Ольга же, наоборот, не обращала на присутствующих ни малейшего внимания. Она вдохновенно читала заклинания. Собственно, назвать «чтением» то, что происходило в павильоне, мог только человек опытный, специалист, подкованный в колдовских вопросах.
Оператор, прильнувший к своей камере, звукооператор за пультом, осветитель с недоеденным бутербродом во рту и режиссер, восседающий на полотняном раскладном стульчике – все словно окаменели, загипнотизированные волнами мертвенной, потусторонней энергии, зримо разливающейся в студии. Если перед началом съемки Христофора беспокоило, что режиссер не услышит ни одного слова «полиноид», то ближе к концу он стал беспокоиться, что в ролике вообще не будет ни одного членораздельного слова. Звуки, издаваемые Ольгой, можно было сравнить с чем угодно – с воем ветра, шорохом листвы, гулом отдаленной лавины – но только не с человеческой речью. Еще большее впечатление производили ее глаза. На экране монитора Христофор мог видеть этот взгляд – направленный в упор на камеру и предназначенный каждому из возможных зрителей _персонально_. Наваждение все усиливалось, становясь нестерпимым. У прожекторных стоек предательски подгибались ноги. Тонкий провод, идущий от микрофона, дымился, как бикфордов шнур. Оператор, обняв камеру, что-то тихо ей нашептывал. Христофору послышалось нечто вроде «...спаси и помилуй...»
И вдруг все кончилось. Ольга выкрикнула последнее заклинание и замолчала. Ее длинные ресницы опустились, перекрыв поток льющегося из глаз дурмана. Некоторое время в павильоне стояла тишина.
– Ой! – всхлипнул режиссер. – То есть, стоп!
Оператор зашевелился, оторвался от камеры и без голоса прохрипел:
– Камера – стоп.
Снова повисла ватная неловкая тишина. Бочарик, стараясь не смотреть на Ольгу, тяжело поднялся со своего стульчика и направился к Христофору. Гонзо понял, что пришла пора давать пояснения. Он откашлялся, шагнул навстречу режиссеру, но тот не дал ему сказать, лишь коротко бросил, кивнув на дверь:
– Пойдем, выйдем.
Шагая по коридору за упорно молчащим Бочариком, Христофор лихорадочно подбирал в уме аргументы в пользу отснятого материала. Это было не просто. У него самого еще дрожали колени после ольгиного сеанса колдовства, а как чувствует себя Бочаров, он мог только догадываться. Режиссер вел себя странно. Он привел Гонзо в буфет, усадил за столик, отошел к стойке и вернулся с бутылкой армянского коньяка.
– До смерти вдруг захотелось откупорить бутылочку... – сказал он.
Коньяк полился в стаканы. Поставив наполовину опорожненную бутылку на стол, Бочарик взял стакан и задумался.
– Для чего мы живем? – спросил он, глядя в пространство. – Бьемся, упираемся, деньги зарабатываем... Жизнь-то проходит!
Он, заранее морщась, поднес стакан ко рту и медленно вытянул из него всю жидкость.
– Я вот думаю, – продолжал он сдавленным голосом, торопливо закуривая. – Черт его знает, может быть в самом деле купить себе этот полиноид?
Глава 21
С утра в субботу в гостиничном номере, где жили охотники за ифритами, царило веселое оживление, какое бывает лишь перед праздничной демонстрацией или перед решающим сражением. В самом деле, момент наступал решительный. Все было готово для последнего удара по ифритам. Ролик с заклинаниями изготовлен и вставлен в рекламный блок передачи «Д. С. П. – студия» или, как говорят рекламисты, «размещен на престижном канале, в рейтинговой передаче, в прайм-тайм». Изготовление и размещение ролика оплатил щедрый боярин Кучко (считавший этот ролик своим), за которым стояли еще более щедрые новые друзья боярина (считавшие своим Кучку). Осталось дождаться того часа, когда ролик будет показан. В этот вечерний час все участники конкурса, проведенного в «Д. С. П. – студии» будут смотреть по телевизору запись передачи, стараясь увидеть самих себя, и мечтая, чтобы увидели знакомые. Особенно внимательны будут те, кто выиграл в конкурсе и получил в награду коньяк – то есть все теперешние ифриты. Тут-то им и придется выслушать несколько заклинаний, замаскированных под рекламный ролик! Для ифритов, которые по зову рекламы должны слететься именно сюда, в гостиничный номер, Ольга приготовила новые, тщательно заговоренные сосуды (очень уютные, как сказал Христофор, заглянув в горлышко каждого сосуда). Кажется, решительно все было предусмотрено, но тут возникла новая проблема. До вечернего эфира «Д. С. П. – студии» оставалась еще масса времени, и друзья просто не знали, чем занять себя в четырех стенах своего номера. Граф, по обыкновению, ныл, что он голоден, и тихо переругивался с Ольгой по поводу своего чрезмерно длительного отсутствия на службе, при дворе герцога Нью-йоркского, да еще и вместе с казенным межмирником. Гонзо томился, слушая эту перепалку. У него был к Ольге куда более серьезный разговор. До сих пор он никак не решался его начать, а вот теперь, как ему казалось, испытывал прилив решимости. Но вести такой разговор нужно было в более спокойной обстановке и уж никак не при графе. Христофор молча грыз ногти, злился на Джека Милдема и смотрел в окно. Издерганные в дни погонь и опасных приключений, нервы охотников за ифритами начинали сдавать именно сейчас, когда требовалось пережить лишь несколько часов вынужденного бездействия.
Выход, как всегда, нашел Гонзо. Он предложил устроить небольшой праздничный обед на остаток кучкиных сумм и считать его репетицией победного банкета. Идея имела успех. Приведя в относительный порядок свою растрепанную внешность и еще более растрепанные чувства, охотники отправились в ресторан.
Обед удался на славу. Граф откровенно резвился, пил вволю и все звал Ольгу танцевать. Христофор тоже демонстрировал беззаботное веселье, хотя ему не нравилась какая-то неясная тревога, застывшая в самой глубине ольгиных глаз. Что же касается княжны, то она проявляла заметно больше радости, чем испытывала. Впрочем, бокал шампанского принес облегчение и ей.
– Постойте-ка! – сказал вдруг граф, подливая всем вина. – А если они не пьющие?
– Кто? – Гонзо оглянулся по сторонам, но не обнаружил в ресторанном зале никого, к кому могла бы относиться реплика графа.
– Да эти ваши телезрители! – пояснил Джек. – Ну победили они в конкурсе, ну получили в награду коньяк, а потом пришли домой и поставили его на полку. И будут еще двадцать лет гордиться, и знакомым показывать, а попробовать не дадут. Может такое быть? Может. В конце концов, бывает же, что человек вообще не пьет? Я сам видел одного...
Ольга устало улыбнулась.
– В этот раз ему все-таки придется выпить. Я там, между делом, наложила небольшое заклятье. Каждому участнику передачи, который увидит наш ролик, мучительно захочется немедленно откупорить бутылку самого дорогого коньяка...
Христофор (в который уже раз! ) посмотрел на колдунью с восхищением. Теперь он понял, почему Бочарик, едва закончилась съемка, поволок его в буфет. Он был запрограммирован на коньяк! А считал, бедняга, что снимает небывалую по мощности рекламу полиноида...
Но Ольгу не радовало и христофорово восхищение. Она задумчиво разглядывала свой пустой бокал, отказываясь от шампанского и от приглашений танцевать. Граф с горя пригласил на танец даму из-за соседнего столика. Гонзо остался наедине с княжной.
– Оля, – решительно начал он, не слыша собственного голоса, – я давно хотел тебе...
Она подняла на него невеселые глаза.
Ну, вот, пронеслось в голове Христофора, сейчас скажет: "Отвяжись ты со своей любовью! "
– ... Хотел тебе... задать вопрос. Кхм! Ты почему грустишь?
Ольга пожала плечами.
– Я не грущу.
– Нет?
Христофор почувствовал, что теряется. Однако нужно было продолжать.
– А мне кажется, что у тебя в глазах тревога! Неужели это из-за ифритов?
– Из-за них тоже...
– Но ведь мы все предусмотрели! Или я чего-то не знаю?
– М-да, мы действительно все предусмотрели, – медленно повторила Ольга. – И ты действительно кое-чего не знаешь...
Заметив, что Гонзо собирается задать новый вопрос, она поспешно добавила:
– Но это пустяки! Я уверена, что с ифритами все пройдет гладко...
Ну да, горестно подумал Христофор. Все пройдет гладко, она соберет своих ифритов, и придет пора расставаться. Она помашет рукой, сядет в межмирник и растворится в воздухе. А он останется в порту, щипать доверчивых капитанов и кидать недоверчивых коммерсантов... Ужас вдруг овладел Христофором. Ведь это может произойти уже сегодня! А он так до сих пор и не сказал ей главного!
– Оля! – быстро заговорил он. – Давай договоримся так: ловим всех ифритов – и в Крым. Ведь торопиться уже будет некуда! Ей-богу, там здорово!
– Да, да, я помню, – слабо улыбнулась княжна. – Ялта-1903, море, солнце, экология...
– А горы! – горячо шептал Христофор. – А пальмы! А парусник в бухте на рассвете! Да что говорить! Ты забудешь о своих ифритах!
– О них забудешь... – Ольга покачала головой.
– Ничего с ними не сделается! – заявил Гонзо. – Посидят недельку – другую в бутылках. Они тысячу лет сидели!
– Эх, Гонзик, – вздохнула княжна. – Ифриты – это полдела. Они сегодня, может быть, сами слетятся. А вот Эликсир сам не прилетит, за ним придется побегать.
– Это который эликсир? Тот, из легенды?
– Да. Эликсир Владения.
– Ты действительно веришь, что он существует?
– Он существует, – сказала Ольга. – Я знаю.
– И долго его придется искать?
– Не знаю. Боюсь, что долго.
Христофор потер было руки, но спохватился и состроил скорбную мину.
– Оля, – начал он осторожно, – а можно я тоже... буду искать его вместе с тобой?
Княжна внимательно посмотрела на него.
– А зачем тебе нужен Эликсир? – спросила она.
Гонзо взял ее за руку.
– Мне, Оля, не Эликсир нужен...
За полчаса до начала передачи охотники вернулись в гостиницу, вполне довольные друг другом и готовые к предстоящему сражению. Согласно диспозиции, которую разработала Ольга, они заняли места перед телевизором, у открытого окна расставили сосуды («места для гостей», как выразился Гонзо). Сосудов было шесть. Из девяти ифритов, похищенных когда-то Христофором с торгового межмирника «Старец Елизарий» и проданных старпому «Леонида Кудрявцева», охотникам удалось изловить и водворить обратно в бутылки троих. Остальные шесть, по выражению Гонзо, были на подлете.
– Кстати, – спросил он, – как скоро их ждать после ролика?
– Практически мгновенно, – сказала Ольга. – Позже всех прибудут те, кто сейчас еще сидит в бутылках. Но их выпустят сразу, как только ролик будет прокручен в первый раз. Этих мы будем ловить после второго рекламного блока...
– У тебя все предусмотрено, – улыбнулся Христофор.
– Тьфу-тьфу! – отозвалась Ольга со вздохом.
– Тьфу-тьфу, – согласился Гонзо и стал смотреть на экран.
От Бочарика он знал, что конкурс с коньячными призами будет показан только во второй части передачи. Он с нетерпением ждал первого рекламного блока, и все же вздрогнул от неожиданности, увидев на экране лицо Ольги. Раздались звуки заклинаний. Слушая их в который уже раз, Христофор все никак не мог поверить, что это сложное и жутковатое действо укладывается в какие-нибудь тридцать секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48