Лесли снова подвинул кредитный листок к Лефти.
- Очень разумная позиция, - сказал он протяжно. - Никаких угощений,
никаких обязательств. Но так вы никогда не разбогатеете, шериф.
Бармен налил красноватый напиток и не спеша отошел, недоумевая, что
ему делать с наркотиками. Энгер не знал.
Новоиспеченный полицейский сказал:
- Сейчас разбогатеть на Новой Аризоне не проблема. Труднее остаться в
живых.
- Одно не исключает другое, - сказал Лесли, надувая губы. - Я прибыл
сюда, чтобы сделать состояние, старина Энгер. Как, наверное, и все
пассажиры "Титова". Он искоса посмотрел на своего молодого компаньона.
Разве что за исключением тебя. Не могу понять, зачем ты прилетел сюда. У
тебя нет амбиций. И ты вовсе не похож на предпринимателя. Настоящий
старомодный марксист.
- Что такое марксист? - спросил Энгер.
- Разве ты никогда не слышал о человеке по имени Карл Маркс?
- Нет.
- Одно время полмира считало его величайшим гением человечества.
Другая же часть считала его величайшим злодеем.
- И кто же оказался прав?
- Никто, конечно, - мудрствовал Лесли. - Он был политэкономом
девятнадцатого века, занимавшимся анализом социально-экономической
системы. Он пришел к выводу, что она может процветать, пока у нее есть
возможность расширяться. Ему не везло. В 1848 году он написал свою брошюру
"Манифест коммунистической партии", предсказывавшую крах системы. Однако,
в следующем году в Калифорнии было найдено золото, давшее толчок развитию
мировой экономики. Тогда он пересмотрел свои взгляды, но по-прежнему
считал, что крах уже не за горами и произойдет, как только капитализм
утратит возможность расширяться. Но и на этот раз все затянулось. Грянула
первая мировая война, и пол-Европы было разнесено в щепки. Понадобилось
двадцать лет, чтобы залечить раны, и вот начинается вторая мировая война,
мобилизовавшая все производительные силы. После ее завершения началась
большая гонка вооружений между теми, кто не считался ни со стариком, ни с
его критиками. Это также способствовало развитию производства. Когда
дальнейшее расширение социально-экономической системы стало невозможным,
мы вырвались в космос. Теперь у нас больше пространства для расширения,
чем когда-либо.
Лесли горько усмехнулся.
- Значит, предсказания Маркса о том, что наступит день, когда
капитализм не сможет расширяться и начнет атрофироваться, не сбылись.
Свободное предпринимательство по-прежнему идет полным ходом. По-крайней
мере, на Земле и Соединенных Планетах. Есть лишь несколько исключений.
Род скептически посмотрел на него:
- А был ли на самом деле человек по имени Маркс?
Лесли пожал плечами:
- Не знаю. Когда-то я читал заметку о нем. Если и был, то его учение
затерялось во времени. Его переводы и искажения начались задолго до того,
как он сошел в могилу. У меня есть мнение, что так называемые
последователи религиозных и социально-экономических лидеров искажают
учения своих пророков в большей степени, чем их враги. Хотел бы я узнать,
чему действительно учил Будда или Иисус, прежде чем сотни враждующих сект
присвоили право на распространение их учений.
Новоиспеченный полицейский снова окинул взглядом зал. За исключением
курения, ничего больше не требовало его вмешательства. Теперь он мог
посетить и другие заведения.
Он поспешил с выводами. Не успел он допить свою рюмку, поблагодарить
Лесли Дарлина и пожелать ему приятного вечера, как перед ними возник
какой-то бородач. Одежда его была ободрана. Очевидно, он не потрудился
переодеться после охоты. Покачиваясь, он шел к ним с самокруткой в левой
руке.
- Ох, ох, - сказал мягко Лесли. К удивлению Энгера, опрятный гедонист
не сделал движения убраться отсюда.
Кем бы он ни был: отшельником, охотником или кем-то еще, на его поясе
болтался бластер. Пока что он не трогал его.
Энгер Кастриота поудобней сжал дубинку. Почти незаметно. Он
почувствовал, как вспотела его ладонь.
Все находящиеся в зале притихли, даже шумный оркестр умолк, остановив
танцующих.

Они молча смотрели друг на друга. Энгер левой рукой облокотился на
стойку. Правая рука небрежно сжимала палку, похожую на трость. Это была
безобидная на первый взгляд палка. Ему вдруг пришло в голову, что из всех
боевых искусств, которые он изучал в юности, бой с дубинкой казался ему
самым бесполезным. Но его дядя по материнской линии настаивал, так как это
было его хобби. Дядя Иосиф много рассказывал о британской коннице и своей
дубинке, о монахах-буддистах, носивших такое же оружие в своих странствиях
в Азии, о заградительных отрядах полиции двадцатого века, не обходившихся
без них.
Его глаза бегали из стороны в сторону, окидывая взглядом стоявших
рядом соседей. Его рот жевал. Как понимал Энгер, он готовился к рывку.
Какие у него были мотивы? Кто знает? Под влиянием травки и выпитого
спиртного мотивы были не нужны.
Лесли сказал лениво:
- Шериф, скажи этому скоту, что ему лучше унести ноги, пока...
Охотник пригнулся, и его рука потянулась к поясу...
Энгер двинулся навстречу. Его правая нога была полусогнута, а правая
рука, сжимающая палку, была вытянута вперед. Он был похож на
фехтовальщика. Он не пытался выбить у него пистолет или ударить его по
запястью или руке. Вместо этого он наугад ударил его по кисти.
Теперь Энгер двигался быстро, не обращая внимания на то, был ли его
соперник разоружен. Охотник был как минимум на пятьдесят фунтов тяжелее,
хотя не казался жирным. Неподвижность на "Титове" и даже здесь, в
палаточном городке, сильно ослабила Энгера Кастриота. Следующие доли
секунды должны были стать решающими.
Левой ногой он сделал шаг вперед, несмотря на то, что охотник
наклонился вперед, чтобы поднять пистолет. Из-за спины он услышал голос
Лесли, взволнованный на этот раз, но не разобрал слов из-за рева толпы,
ожидавшей действия.
Он шагнул вперед правой ногой, быстро схватил охотника за правое
плечо и дернул его влево на себя. Размахнувшись дубинкой, он изо всех сил
ударил его по большой мышце икры.
Он услышал рев охотника и внутренне содрогнулся от его агонии. Дядя
Иосиф редко ошибался в своих наставлениях. Энгер знал, что такой удар
немедленно приводит к сокрушающей судороге.
Он быстро отступил назад, чтобы оценить обстановку. Его противник был
повержен, но в толпе у него могли быть друзья. Кроме того, он не видел,
куда упал пистолет.
Он обнаружил его в нескольких футах от лежащего охотника и подобрал.
Алчность могла заставить его заткнуть пистолет за пояс. Это была самая
дорогая вещь на Новой Аризоне. Она успешно участвовала в бартерных
сделках, несмотря на запреты Тен Эйка.
Но благоразумие диктовало совсем иное. Он щелкнул затвором, вынул
патроны и, вставив пустой магазин на место, швырнул оружие побежденному.
Он повернулся к стойке и сказал, пытаясь сохранить спокойный голос:
- Я выпью эту рюмку, Лефти!
Лефти засуетился.
- Да, сэр, шериф...
Маленький бармен подхватил насмешливое прозвище, данное Энгеру Лесли
Дарлином.
Пока готовилась рюмка, Лесли мягко сказал:
- Не будет ли у тебя неприятностей с нашим Беном, если ты не
конфискуешь у него оружие?
Энгер тихо сказал:
- Если Бен Тен Эйк хочет конфисковать бластеры, это его заботы. Моя
задача обеспечить порядок в Палаточном Городе. Этому человеку очевидно
нужен бластер для охоты, а хорошие охотники нам нужны, видит дзен.
- Да будет так, шериф, - сказал ему Лефти. - Этот Барни - один из
лучших охотников. Плохо только, что он любит баловаться травкой.
Энгер допил рюмку и тихо сказал:
- Он не сможет ходить насколько часов. Пусть его друзья отнесут его
домой. Утром он будет в порядке.
Он повернулся и, готовясь уходить, сказал стонущему охотнику:
- Барни, чтоб я больше не видел, что ты куришь травку, понятно?
Лесли сказал:
- Если ты не возражаешь, шериф, я пойду с тобой. Как видно, сегодня
ночью все события будут разворачиваться вокруг тебя.
- Не называй меня шерифом, - проворчал Энгер в ответ. У него
появились первые последствия инцидента. Он не хотел, чтобы Лефти и его
покупатели заметили, как у него дрожат руки. Иначе он бы показал свое
волнение, испытанное во время схватки.

10
С тем же успехом он мог добровольно принять кличку, которой наградил
его Лесли Дарлин, потому что она прилипла мгновенно. В Палаточном Городе
мало было таких, кто не смотрел историческую романтику, в том числе и
вестерны, по Tri-D. Должность исчезла много лет назад, но термин "шериф"
остался в языке, и Энгер Кастриота ничего не мог поделать - ему оставалось
только принять звание и с честью нести его. Если бы у них нашлась звезда
шерифа, они бы, возможно, настаивали, чтобы он приколол ее к куртке.
Вечер прошел гораздо легче, чем он предполагал. Может быть, его успех
в самом начале задал тон. Его успех и тот образ действий, которого он с
самого начала стал придерживаться.
Ему очень повезло, что он не стал забирать оружие у охотника Барни.
Это, как ничто другое, послужило свидетельством того, что он на стороне
колонистов, обитателей Палаточного Города, а не орудие Компании. Каждый
бластер, сохранившийся у колонистов, стоил больше, чем его собственный вес
в самых дорогих драгоценностях. Не только в качестве средства защиты, но и
как средство поддержания жизни. Уже начали ходить слухи, что члены
правления и экипаж ограничивают запасы продовольствия для Палаточного
Города как качественно, так и количественно. Те, кто базировались на
"Титове" или рядом, по-прежнему питались нормально. Палаточный Город
получал строго ограниченные рационы, и без помощи охотников, рыбаков и
собирателей лесных фруктов и ягод оказался бы в отчаянном положении.
Необходим был каждый ствол оружия, и так называемый шериф заработал
множество очков в свою пользу, оставив Барни его оружие, несмотря на то,
что охотник напал на него.
Как видно, слухи опережали Энгера Кастриота в его обходе баров,
танцзалов и игорных палаток, потому что, когда Энгер и Лесли заходили по
очереди в каждое следующее заведение, они встречали теплый прием. Только
один раз Энгеру снова пришлось применять силу, чтобы защититься и укрепить
свое положение.
Пьяный, который уже собирался было покидать заведение, решил
сцепиться с новой полицейской властью. Энгер подумал, не отвести ли этого
типа в импровизированную тюрьму, которую охраняли его помощники, Джимми и
Эд Браннер. Но затем решил, что этого делать не стоит. В его пользу будет
зачтено, если он сумеет в эту первую ночь своей новой службы обойтись без
единого ареста. Это, по крайней мере, скажет о том, что он не какой-нибудь
дорвавшийся до власти тупица, который упивается иллюзией собственного
величия по поводу нового назначения.
Он нашел компромисс, больно ткнув пьяного дубинкой в живот, так что
тот согнулся пополам, лицо его позеленело, и ему быстренько потребовалась
помощь приятеля, чтобы выбраться из бара и опорожнить свой взбунтовавшийся
желудок тут же, на задворках бара.
В этом заведении ему тоже предложили выпить за счет владельца.
- Пей или не пей, как хочешь, - уныло произнес Лесли. - На твой страх
и риск.
Лесли Дарлин явно был крупным знатоком ночной жизни Палаточного
Города.
Энгер из чистого любопытства сделал большой глоток. Мгновение он
колебался, раздумывая, позволительно ли с точки зрения вежливости
выплюнуть это обратно. Все-таки он проглотил то, что у него было во рту, и
укоризненно посмотрел на бармена. Бар, в котором они находились, был самый
новый и маленький, без музыки и танцев. В отличие от других подобных мест,
здесь не было женщин.
Энгер с отвращением глянул на свой стакан.
- Из чего, во имя дзен, вы это делаете? И зачем это пьют, если это
вообще кто-нибудь пьет?
- Конечно, есть люди, которые продают все свои пожитки, чтобы
расплатиться за то, что можно взять в "Первом Шансе", - сказал бармен в
свое оправдание. - Но мое заведение - самое дешевое в городе.
Небольшая группа посетителей со смехом поддержала нового шерифа в его
возражении по поводу качества выпивки.
- Из чего это делается? - повторил Энгер свой вопрос.
Бармен упрямо сжал рот.
- Вот каково оно на вкус, из того и делается, - сухо хихикнул Лесли
Дарлин.
- Я знаю одну составную часть, - сказал один посетитель, - потому что
он выменял ее у меня. Замороженный грейпфрутовый сок.
- И виноград, - сказал другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28