Но в развитии
материальной культуры мы наверняка упустили тысячу возможностей. Дженсен
(а, возможно, и Эд Спирмен) тотчас заметили бы их и использовали.
Пол рассмеялся.
- Эд сконструировал бы шлюп получше.
Райт рассмеялся и махнул рукой.
- А, главное - он способен плыть, мой мальчик. И плывет... Когда я
сержусь, или теряю терпение, или у меня вдруг опускаются руки... когда я
слишком увлечен своим планом и не слышу аргументов против... я вспоминаю,
каким терпеливым, добрым и милосердным был Дженсен - почти как Сирс...
- Токрайт, - удивленно сказала Пэкриаа, - почему ты опять обвиняешь
себя? Почему у тебя в душе все время суд над самим собой? Ты непременно
должен так поступать?
- Да, дорогая, должен. - Райт потеребил седую бородку. - Это свойство
досталось мне по наследству от предков... Помнишь мою книжицу "История
Америк" - первую книгу, которую сделали Дороти с Низаной, когда мы
научились делать хорошую бумагу из болотной травы? Но стремление познать и
улучшить самого себя - это грех и добродетель, свойственная не только
племени черинов. Спроси у себя самой, Пэкриаа. Спроси у Элиса.
Черношерстный гигант улыбнулся.
- Так что я не брошу свою давнюю привычку... Пол, слабость ли это с
моей стороны, если я попрошу, чтобы, когда мы найдем Эда Спирмена, говорил
преимущественно ты? Я хочу быть хотя бы просто дружелюбен, если смогу. По
крайней мере, пока мы не узнаем, что за человеком он стал. Девять лет
назад он, как мне кажется, не затаил на тебя зла. Ты умеешь выслушать обе
стороны - обычно это вызывает ненависть со стороны экстремистов, но тебя
сложно ненавидеть. Тебе удается слушать сочувственно, а я только пытаюсь
этого добиться - с большим трудом, подавив большую часть моего природного
темперамента... Знаешь, я даже не подозревал, какая скверная штука
сарказм, пока однажды на космическом корабле Сирс не упрекнул меня за это.
Кстати сказать, ему тоже пришлось совершить насилие над собой, чтобы
высказать мне упрек. Он всегда больше всего боялся обидеть другого
человека.
- Я первый поговорю с Эдом, док, если ты так хочешь. Но я не знаю,
что ему сказать. У меня перед глазами стоит Энн. И все те вещи, о которых
она нам рассказывала. И то, что рассказала сегодня Минйаан.
- Этого города на самом деле не было, - сонно пробормотала Минйаан. -
Никогда не было. Наверное, я выдумала его. Если вы немного помолчите, мы
все проснемся дома, на Адельфи...
- Энн не изменилась, - заметила Мьюзон, - даже несмотря на то, что
ребенок умер.
- Не уверен, - сказал Миджок. - Мне кажется, она изменилась. Только
не могу определить, в чем. Она больше не то печальное существо, которое я
помню по самым первым дням - как поистине давно это было... Энн была для
меня самой большой загадкой из всех вас, хотя я и остальных тоже не
понимал. Вы все были таинственными и недостижимыми для меня, выучившего
жалкую дюжину новых слов; для того давнего меня, ум которого был полон
старых страхов, как шкура - блох. Может быть, меня удивляла в Энн ее
кажущаяся слабость... Еще у нее был такой вид, словно она постоянно к
чему-то прислушивается. Мне показалось, что я понял, в чем дело, когда она
начала учить меня земной музыке. Но, наверное, толком я так ничего и не
понял. - Миджок засмеялся и отвернулся. - Док, мне очень трудно было
осознать, что вы не возникли из западного ветра с ударом молнии. Вы
никогда не поймете, насколько это трудно, потому что вы не были дикарями.
Вы с самого рождения учились говорить на настоящем языке. Двадцать тысяч
лет блуждания впотьмах - согласен, это было трудно, но они кое-что дали
человеку. А я чувствую себя так, словно меня породил лес. За мной не стоит
прошлое.
Минйаан что-то пробормотала и перекатилась на спину, чтобы взглянуть
вверх.
- За мной тоже. На эту вонючую кучу, которую они зовут могилой
Королевы всего мира смотрела женщина, которую никто не родил. У меня нет
отца и матери, я появилась на свет из мыслей черина с белой шерстью.
Элис предположил:
- Энн научилась жить в настоящем времени.
- Что ты говоришь, Элис! - удивилась Пэкриаа. - Она сама сказала мне
что-то в этом роде, незадолго до нашего отбытия. Энн сказала: "Мои
"завтра" превращались во "вчера", прежде чем я успевала их прожить. Я хочу
найти "сегодня", Пэкриаа. Где это, "сегодня"?"
Минйаан продолжала плыть по темному потоку своих собственных мыслей.
Похоже, сейчас они не доставляли ей боли, а, наоборот, утешали.
- Сегодня утром я увидела, как глубоко похороненным может оказаться
"вчера" всего лишь под горсточкой лет. Будут еще другие города, но Вестойи
больше не будет.
Райт мягко спросил:
- Но ты ведь помнишь то хорошее, что было в прежней Вестойе в дни
твоей юности?
- О да, помню. Но у меня есть и "сегодня". Мне кажется, я обрела
"сегодня", когда родила своих маленьких сыновей на Адельфи. - Она
поднялась и села, прислонившись к плечу Пэкриаа. - У меня было много
замечательных "сегодня" на Адельфи. И я не понимаю, как мог Спирмен,
которого я никогда не видела, отказаться от этого всего!
- Можно сказать, что ты его немного видела, - сказал Пол. - Ты ведь
была среди тех, кто плыл на лодках по озеру Арго. И видела, как огонь
шлюпки жег соседние лодки.
- Да. Это была война... Прежде, чем меня ранили, я убила семерых
твоих воинов, Пэкриаа. Одна из них была в синей юбке. Я ранила ее в горло,
и слышала, что она умерла в лесу, и ее положили головой на север.
- Да, это была Тэмисраа. Моя сестра Тэмисраа была суровой и храброй
женщиной, - сказала Пэкриаа. - Минйаан, все это было давным-давно, в
позабытой стране. Теперь работаем бок о бок в одном саду.
Ночь прошла спокойно. Элис, который стоял последнюю стражу, разбудил
их еще затемно. Идти помогала полная красная луна. Они ориентировались на
журчание быстрой речки, которая протекала по дворцовому району Вестойи и
спадала в Северное озеро.
Более чем на милю вокруг города джунгли прежде были ухоженными, как
парк. Подлесок вырублен, лианы подрезаны. Но лес уже возвращался на
прежнее место. Жадные пурпурные пальцы тянулись, чтобы взять то, что
когда-то им принадлежало...
Никто не задержал отряд на окраинах, никто не задавал вопросов. Они
не заметили вооруженных женщин. Тут и там из грязных, замусоренных дверных
проемов выглядывали запуганные мужчины, позади которых прятались
молчаливые дети. Миджок, Элис, Сирс-Даник и Арек шли по бокам, на всякий
случай подняв щиты для защиты от стрелы или копья. Винтовки и пистолеты,
патроны к которым давно закончились, ушли в область преданий. Они лежали в
комнате Райта, в стенном шкафу, который он называл земным музеем. Пол,
Райт и Элис были вооружены земными охотничьими ножами, которые до сих пор
были остры. Минйаан шла во главе отряда с копьем в руке, но древко копья
было обмотано гирляндой из синих цветов - символ мира. Пэкриаа и Низана
предпочли явиться без оружия. Мьюзон и юная Дьюнин за всю свою жизнь ни
разу не держали оружия в руках. Минйаан обернулась, чтобы сказать:
- Вот старый загон для рабов. Поворачиваем направо, ко дворцу.
Вокруг дворца происходила суматоха. Из-за щита Миджока Пол увидел
нескольких бегущих женщин. Одна из них остановилась на оклик Минйаан и
нерешительно приблизилась к ним. Они с Минйаан обменялись непонятными
вопросами и такими же ответами. В дальнем конце затененной деревьями
улицы, перед крытым соломой домом с высокой дверью собралась большая
группа пигмеев. Минйаан пояснила:
- Я сказала ей, что мы пришли с миром и хотим поговорить со
Спирменом-эброн-Исмар. Она говорит, что он, должно быть, в это время спит.
- Вот как? - Райт нахмурился и занервничал. - Но до него наверняка
дошли слухи о твоих вчерашних словах.
Вестойка прощебетала еще пару слов и убежала в сторону дворца. Пол
увидел, как она пробирается ко входу, расталкивая локтями толпу.
- Можем пройти еще немного вперед...
Большая часть толпы рассосалась. Осталось около сорока вооруженных
женщин. Они выстроились неровным строем, загораживая вход. Охрана не
делала ни угрожающих, ни даже предупреждающих жестов, но смотрели они
холодно, пристально и угрюмо. Добровольная посланница вернулась,
протолкавшись через строй охранниц, чтобы поговорить с Минйаан. Раз или
два в ее речи слышалось какое-то исковерканное слово, отдаленно
напоминающее пиджин-инглиш, но Минйаан нетерпеливо махала рукой, чтобы та
изъяснялась на старом языке. Затем она повернулась к Полу:
- Спирмен вроде велел передать, что он - в черной норе... Или дыре?
Это имеет смысл?
Райт сказал:
- Пусть скажет ему, что его третий сын умер. И что дверь его дворца
слишком мала для наших друзей. Погоди... Он ничего не спрашивал про Энн?
- Она говорит, что нет.
- Не переводи моих слов. Пол, ты видишь, что я имел в виду? Я не могу
ему ничего сказать. Пол, вели передать, что ты сам сочтешь нужным.
- Ну что ж... Минйаан, вели ей передать, что Энн не смогла прийти с
нами. Что мы хотим с ним поговорить и, как сказал док, что эта дверь
слишком узкая для некоторых из нас.
Воины охраны, похоже, что-то поняли в происходящем. Они уступили
дорогу посланнице, и стали не такими напряженными, глядя на пришельцев
скорее с интересом, чем со злобой. Сирс-Даник, мечтательный старший сын
Тейрон, прошептал Полу:
- Я пытаюсь его вспомнить. У него короткие каштановые волосы... Мне
было всего семь лет, когда он отвез нас на Адельфи. Еще я помню его голос,
такой... сильный.
- Верно, Дэни. Но сейчас его волосы могут быть уже седыми, как мои. И
лицо будет старше - впрочем, Спирмен и тогда не казался молодым. Его
фигура вряд ли изменилась.
- Он старше тебя? - спросила Дьюнин.
- Нет, дорогая. Немного моложе.
Но Спирмен, как оказалось, выглядел намного старше Пола. Он внезапно
появился в двери, упираясь обеими руками в косяки. Его лицо осунулось,
черты заострились. Глаза косили, и было похоже, что ему трудно
сосредоточить взгляд. На Спирмене была надета только черная набедренная
повязка из черной ткани. Редкие волосы казались пестрыми от седины, а на
висках совсем побелели. Щеки его висели мешками, кожа лица имела
нездоровый красный оттенок.
- А я ей не поверил, - сказал он.
При виде его охранницы взяли копья наперевес, имитируя земных солдат,
затем стукнули тупыми концами о землю. Они замерли навытяжку, хотя Спирмен
не обращал на них внимания.
- Не поверил...
Спирмен икнул и закрыл лицо руками. Видя мучительную нерешительность
Кристофера Райта, Пол шагнул вперед.
- Сирс умер - тогда, давно. Но мы с доком выбрались, и с нами
несколько друзей.
Пол остановился перед стражей и протянул Спирмену руку. Тот уставился
на нее, что-то соображая, наконец подошел и неуклюже пожал руку Пола
старым земным жестом. От него пахло спиртным. Налитые кровью глаза
Спирмена выражали явное потрясение. Рука его была влажной и неуверенной, и
Спирмен быстро отдернул ее.
- Извини, - сказал он, - мне что-то хреново. Никак не могу уложить
это все в голове. Ах, черт, я малость пьян. Неудивительно, правда?
Миджок...
Спирмен мельком оглядел Пэкриаа и Низану, не узнавая. Задержался
взглядом на Арек, но не назвал ее по имени. Затем он впился глазами в
Кристофера Райта, и на губах его появилась скованная усмешка, смысл
которой трудно было определить.
- Энн... добралась до нас, - едва слышно сказал Райт. - Она...
- Почему ты шепчешь?
- Она прошла вдоль берега, - сказал Райт, едва ли громче. - Ребенок
умер - незадолго до того, как она добралась до нас.
Спирмен моргнул, уставился на свои руки и опустил их. Он только
сейчас заметил вытянувшихся по стойке "смирно" воинов и распорядился, на
земной лад:
- Вольно.
Копейщицы стали "вольно", глядя перед собой.
- Возможно, - сказал Спирмен, - возможно, вы пришли слишком рано.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросил Пол. - Мы пришли сразу, как
только узнали, что ты жив... Как твои остальные дети, Эд? Они здесь?
- Что? Да, я понимаю... Слишком рано. У меня все еще есть город с
населением семь или восемь тысяч. И воины, которые пойдут за мной.
Райт ударил себя кулаком по ладони.
- Мы тебе не враги. И никогда ими не были. Для тебя было место на
Адельфи. И сейчас есть.
- Да? Могу себе представить... Значит, Энн...
- Энн вернулась к нам. Дорога отняла у нее сто дней. От нее остались
кожа да кости...
- Она поправится, Эд, - сказал Пол. - Ей нужны только отдых и хорошая
пища. Она хочет видеть Джона и Дэвида, и это естественно. Они ведь и ее
дети тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39