- Пусть утром уберут. Хорошо, Сарт? И осторожно - по-моему, здесь
пахнет ядом.
Эйнар нащупал косяк двери, неуклюже повернулся и пошел по коридору,
держась, как обычно, неестественно прямо.
Только позже до меня дошло - ему очень хотелось вытянуть руки перед
собой.
Но он так и не сделал этого.
На рассвете я разбудил слепого, и мы вместе закопали тело на заднем
дворе. Нас никто не видел, и я надеялся, что ночной визит некоторое время
останется тайной.
Мне нужно было это время.
И почти неделю в Фольнарке ничего не происходило.



11

Прошлой ночью у меня в комнате появилась Лайна. Вначале я было
обрадовался - мне в последнее время вдруг стало очень не хватать моей
Повелительницы Ночи - но тут же понял, что Лайна-Предстоящая (да,
соскучилась... да, конечно, но - потом...) пришла не за тем. Это огорчило
меня больше, чем я предполагал. Видимо, воздух храма в Фольнарке обладал
некими размягчающими свойствами...
Варна-Предстоящая задыхалась без веры. От меня ждали работы. От меня,
и только от меня. На Грольна и Клейрис я еще не мог до конца положиться -
у них там что-то начало складываться, и Гро прямо весь светился от
счастья, так что толку от них обоих сейчас не было почти никакого. Ладно,
дам влюбленным пару дней позаниматься собой, а там посмотрим... Время пока
есть, но немного...
Немного. Через три дня в храме (и во всех храмах Сиаллы, вплоть до
столичного) должно было состояться Весеннее Празднество. Так сказать, День
посева... Раньше на такие праздники стекались толпы народа и вели себя
достаточно прилично, но теперь у меня были все основания подозревать, что
даже в других, более благополучных храмах, Празднество Сиаллы на этот раз
может превратиться в безумную оргию - не без некоторой помощи служителей
Хаалана-Сокровенного, будь они трижды неладны!
А вот здесь, в Фольнарке, дела были совсем плохи. Окрестные селения
обнищали, людям - в заботах о хлебе насущном - было не до любовных
песнопений, да и сил на саму любовь не всегда хватало; кроме того,
неподалеку расквартировали сотню панцирной пехоты, и заранее стало
известно, что служака-сотник ни за что не отпустит своих солдат в храм
Сиаллы, хотя обычно военачальники смотрели на подобные дела сквозь пальцы.
Этот факт, как и многие другие, утвердил меня в уверенности, что чья-то
невидимая рука умело выстраивает случайные, казалось бы, события в единую
цепь...
Ну что ж, отдых закончился. Пора было браться за работу.
Мою работу.



12

Я смотрел на себя в зеркало, а из его металлической глади на меня
пялился в меру нахальный и не в меру франтоватый столичный капрал. Мундир
пришелся впору - нигде не давило, не резало под мышками, поножи сверкали
кокетливым глянцем; и верительные грамоты из штаба на сей раз были
подлинными. Для меня так и остались загадкой место и способ добывания
столь весомых бумаг. Молодец, Лайна, постаралась...
Я отошел от зеркала, взял сумочку с тремя гранеными флаконами,
переданными мне Варной-Предстоящей после убедительных просьб - и долго
запоминал их внешний вид. Не дай бог перепутать... женщины мне этого не
простят!..
Роа уселся на мое плечо, оступился на эполете и громко выразил
крайнее неудовольствие по поводу моего переодевания. Я потрепал его по шее
и решил не прогонять. Для избалованного штабиста ловчий беркут-любимец был
вполне уместен. Тем более редкая, никем не виданная порода... Что еще? Ах,
да - меч. Положено по форме, но путается в ногах. И конь. Всенепременно -
конь, хотя тут и пешком-то идти не больше часа, и то если не слишком
спешить...


- Господин сотник? Честь имею...
Сотник принял меня сдержанно, но вежливо. С одной стороны, я был
младше его по чину, но, с другой - проверяющий из столицы, чей-то фаворит
и возможный кляузник.
Короткопалые лапы сотника неуклюже комкали ворох моих замечательных
бумаг, и у меня сложилось впечатление, что наш бравый офицер - человек не
шибко грамотный, что было, в общем-то, и неудивительно; во дворе два
солдата вываживали мою загнанную лошадь, с которой капала пена (я прогнал
ее вокруг небольшого леска раза три на галопе, для пущей убедительности),
и вообще пока все было в порядке.
Со вздохом вернув мне документы, сотник повел меня осматривать
казармы. Ну что ж, здесь как раз я и не ожидал разнообразия. То же, что и
везде - деревянные, наспех сколоченные бараки, нары с соломенными
матрасами, козлы для оружия... Впрочем, вокруг было на удивление чисто, и
я уже с большим уважением поглядел на своего провожатого.
На плацу несколько солдат лениво тыкали длинными пиками в соломенное
чучело (похоже, солома здесь была основным расходным материалом).
Остальные, рассевшись на траве у забора, жевали смолу и вяло наблюдали за
происходящим.
При нашем появлении солдаты поспешно вскочили, выстроились по росту и
замерли, поедая глазами начальство. Сотник представил меня, Роа с эполета
презрительно обкашлял весь строй, и занятия возобновились. Надо заметить,
теперь все выглядело куда четче и слаженней - и я еще раз мысленно воздал
хвалу моему неразговорчивому сотнику.
То ли он почувствовал смену настроения, то ли просто сегодня был
удачный день, только сотник пригласил меня отобедать с ним в офицерском
собрании, и я не стал отказываться. Обед оказался весьма недурен, но вот
вино подавалось мерзкое - дешевое и крепкое, с каким-то тухловатым
привкусом. Я промолчал и лишь едва заметно скривился - что позволило
вежливо поднимать кубок и тут же отставлять его в сторону. Вообще-то все
шло как нельзя лучше, поскольку вкус зелья из моей сумки (первый флакон,
пузатенький, с граненой пробкой - инспекция подаваемых блюд плюс
олух-услужающий) полностью тонул в дрянном букете местного пойла.
На обеде присутствовали четверо капралов, и их тоже не обнесли ни
вином, ни зельем. Я сдержанно улыбался и радовался, что сумел воздержаться
от пития - хотя радоваться должна была скорее Лайна... Варна уверяла, что
срок действия порошка - не более двух недель, но я все равно не имел ни
малейшего желания проверять на себе его действие.
За обедом потеплевший сотник разговорился и поведал мне, что завтра
он с тремя капралами собирается в столицу по вызову (Знаю я этот вызов!
Бравым воякам явно не терпелось принять участие в Празднестве Сиаллы и
пощупать молоденьких жриц столичных храмов!..), а один из капралов
останется при казармах для поддержания порядка.
Этого обделенного судьбой капрала звали Зархи, и он понуро сидел в
дальнем конце стола, кушая за троих и выпивая за гораздо большее
количество народа. Видимо, таким образом он пытался скрасить себе
вынужденное воздержание.
Некоторое время я внимательно изучал несчастного Зархи, а тот
игнорировал штабного хлыща и кидал злобные взгляды на сияющего в
предвкушении любовных утех сотника. Характер капрала был не из сложных.
Нарушить приказ он побоится. А от ярости и небогатой фантазии устроит
солдатам такую жизнь, что те волками взвоют.
Что ж, такой вариант меня вполне устраивал.
Сотник любезно предложил проводить меня до столицы и лично дать самый
лестный отзыв о проведенной инспекции - с отзывом он явно что-то
перепутал, это я должен был писать инспекционный рапорт, а не он - но я не
стал заострять внимания на его промахе и отказался от предложения,
сославшись на усталость моего коня и помянув с кислой миной столичную
суету. Похоже, сотник весьма обрадовался моему отказу, поскольку истинная
цель его отлучки была не самой благовидной, а он был не настолько туп,
чтобы самому нарываться на неприятности.
Он и не подозревал, что уже нарвался. С того самого момента, когда
запретил солдатам присутствовать на весеннем празднестве в Фольнарке. Так
что сотник любезно предоставил мне свою комнату на время его отсутствия, а
я поспешил не менее любезно поблагодарить его, в свой черед заверив в
благожелательнейшем (ишь, слово-то какое придумал!) рапорте о вверенной
ему сотне, после чего не стану более злоупотреблять его гостеприимством.
Мы расстались вечером самым дружеским образом, считая друг друга
полными, но симпатичными болванами.
На рассвете один болван уехал в столицу, а второй занялся делом.



13

После непродолжительной беседы с капралом Зархи я оставил его в
погребке сотника досматривать сладкий утренний сон (флакон второй,
нефритовый, пробка резная, три-четыре капли - и сутки ровного
похрапывания) и отправился в казармы.
Все выглядело более, чем естественно - с утра пораньше оскорбленный
капрал забрался в погребок старшего по званию и изнасиловал лучший бочонок
из особых запасов, после чего почил в винной луже. Кстати, изрядно
попотев, я извлек на свет божий бочонок того самого вина, которое уже
ничем нельзя было испортить. В него был опорожнен третий флакончик - самый
маленький, металлический, рекомендуется стареющим греховодникам и
новобрачным, но не слишком часто.
Завидев меня с беркутом на плече - высокомерный Роа выглядел еще
похлеще уехавшего сотника - солдаты бросили играть в кости и принялись
ускоренно (с поправкой на жару) строиться. Я досадливо махнул им рукой.
- Вольно, ребята...
Панцирники застыли в недостроенном виде, обалдело воззрившись не
меня.
- Я сказал "вольно", а не "окаменеть и разинуть рот", - пояснил я,
усаживаясь на ближайшие нары. - И кости можете не прятать. Роа, ррай...
Мой алиец соскочил на устланный соломой пол, выковырял из-под лежака
кубики, клюнул их, отчего оба выпали "шестерками", и вылетел в дверь -
гулять.
- Ну, кто со мной кон раскидает?..
Плюгавый солдатик с жиденькими рыжими кучеряшками и сальной
ухмылочкой поспешил поднять кости и преподнести их мне на ладони, как на
подносе. Играть он явно не собирался.
- Чтоб тебе, мерину драному, плешь вспучило! - рявкнул я в его наглую
рожу - и добавил еще кое-что из столичного армейского лексикона, про его
неразборчивую мамашу и похмельного Инара. Слава богу (какому?),
натаскался, из Дома бегая...
Наступила восхищенная тишина. Потом из задних рядов протолкался рыжий
лохматый детина в расстегнутом мундире.
- Ну, я играю! - заявил он таким тоном, словно собирался немедленно
дать мне по морде.
- Ну так играй, а не мельтеши, как вошь под рубахой! - я хлопнул
рукой по нарам рядом с собой.
Детина гнусаво хихикнул и кинул на кон две медных монеты. Я поддержал
компанию. Выиграв, мой партнер довольно осклабился, сгреб деньги - и
дальше игра покатила в полный рост, как любили выражаться солдаты. Я пару
раз проиграл - для затравки, потом пару раз выиграл - для престижа, а там
игра завертелась сама собой. Менялись партнеры, росли ставки, деньги
гуляли из рук в руки, солдаты прочно уверились, что я - свой парень, и
обращались просто по имени; мы хлопали друг друга по спинам, хохотали над
грубыми мужскими шутками, и пора было переходить к следующей стадии моего
плана.
- А не выпить ли нам, братва? - осведомился я как бы между делом.
Хохот смолк, выдвинутая мною идея была всесторонне обсуждена и с
сожалением отставлена в сторону.
- Выпьешь тут, как же... - физиономия детины вытянулась и стала
кислой-кислой. - В заначке пусто, а зараза Зархи, кобель жареный,
злобствует, что в столицу не взяли! Слова лишнего не скажи... так
поднесет, что неделю похмеляться будешь...
- Сообщаю, парни, - я таинственно понизил голос до шепота, -
противник надрался и потерял бдительность, самое малое, на сутки, а ключи
от сотникова погребка - у меня в кармане. Слазим за бочонком?
- Ну да, - недоверчиво протянул один из солдат, - Зархи, чтоб
напиться, как раз бочонок и нужен. И то неизвестно, хватит ли...
- Кто мне не верит, - я рубанул ладонью по краю нар, - пошли
смотреть! Пригодитесь - бочонок тащить. Гулять - так гулять!..
Слово "гулять" возымело магическое действие. Вызвались двое - мой
первый партнер по игре, несколько обогатившийся за мой счет и теперь
согласный на все; и плюгавый подлиза, выискивавший скрытый подвох.
Подвох, конечно, был, но вряд ли солдатик мог догадываться о его
истинной сути.
Разумеется, факты подтвердились - Зархи сочно храпел, и от него за
лигу разило дешевым вином; солдаты радостно отволокли капрала на его
койку, пару раз уронив по дороге - а бочонок с вожделенным содержимым
только и ждал, чтобы его перенесли в казарму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21