"Комната... почти десять метров... Я успею!" - резким движением Бейли
захлопнул дверь, ударом ноги выбил из паркета брусок и сунул его в щель,
заклинивая выход.
- Бежим! - крикнул он Петти, подхватывая молодую женщину под локоть и
волоча ее вслед за собой к выходу.
У двери он затормозил: а куда, собственно, они могли бежать? На
улицу, где нет защиты даже из четырех стен? Все-таки в комнате нападение
можно было ожидать только с одной стороны. Да и должен ли полицейский
бояться какого-то животного?..
Но ведь и те, кто погиб прошлой ночью, не были невинными птенчиками.
И у них тоже было оружие...
- Петти, быстро прячься в ванной, а я попробую позвонить, - он силой
впихнул ошалевшую от страха женщину в приоткрытую дверь и вошел в спальню,
то и дело переводя взгляд с окна на дверь.
Телефонный аппарат стоял на полу.
"Черт... Если я нагнусь, - похолодел Бейли, - эта тварь может
прыгнуть... Но была не была!"
Цепенея от страха и держа пистолет наготове, он нагнулся и схватил
аппарат.
- Участок? Говорил Бейли... Срочно пришлите мне кого-нибудь на
помощь. Потом все объясню...
И тут же окном снова завыли...
Трубка выпала из рук полицейского.
- Что случилось, Пол?! Что случилось? - забился где-то вдалеке
тоненький голосок...

Когда спустя пятнадцать минут у дома остановилась машина, Бейли уже
не было. Онемевшая от страха Петти скорчилась в ванной - она ничего не
видела и не слышала. Кроме того, в комнате валялся сломанный - точнее,
разорванный пополам, - пистолет, а на подоконнике темнел отпечаток
звериной лапы. И больше ничего...
- Мамочка моя! - охнул прибывший на место загадочного происшествия
детектив Бартон. - Да ведь это же львиная лапа! Будь я проклят, если не
видел таких же следов в одном заповеднике!.. Вот вам и волк...

43
За ужином к Селене подошел старший мальчишка Дугласа - Алехандро и
протянул ей газеты.
Некоторое время основательница колонии молча вглядывалась в лист,
затем резко встала и швырнула газету Элу.
- Ульфнон, - строго произнесла она, - почему ты не сказал, что ты
убивал? Я должна была знать об этом первой...
- Я хотел, - глухо прорычал Ульфнон, прижимая к голове волчьи уши. -
Нужно - кровь... очень нужно, изредка... Не могу иначе. Ягнята - не то.
- Ульфнон, - Селена не верила собственным ушам, - ты понимаешь, что
ты говоришь?
- Они - плохие. Их не жалко. Они сами убивают. Они - это много крови,
больше, чем взял я, - после недолгой растерянности оборотень вновь обрел
бодрый вид. Человеческие глаза хмуро смотрели на начальника из-под бровей.
- Но ведь ты... Неужели ты так и не понял? То, что дневные люди
прощают своим, никогда не простится нашим... - Селена говорила это совсем
тихо, и негромкий шелест слов бил сильнее, чем любой крик или ее обычный
строгий холод.
Она и не могла говорить по-другому. Все, что Селена с таким трудом
создавала долгие годы, расползалось по швам на глазах.
Или сотрудничество с теми, живущими вне закона остальных "солнечных"
людей, еще может что-то спасти?
Разоблачение, гибель Джулио, пролитая Ульфноном кровь - все отдаляло
ее от мечты.
А Эл уже впился взглядом в совершенно другую заметку.
- Он умер, - произнес Джоунс, и все разом повернулись к нему.
- Тот человек, которого мучила Чанита.
- Еще один... - еще тише произнесла Селена. - Что дальше?
Ей никто не ответил.
- Так ему и надо! - вдруг зло крикнула Чанита. - Он начал первым! - и
осеклась. Нет, ее никто не одернул - просто что-то внутри заставило ее
замолчать и сесть, согнув спину и опустив голову.
В комнате стало тихо. Очень тихо.
- И все же, друзья, - даже голос фермера, обычно раскатисто
грохотавший под потолком, не набрал и десятой доли своей обычной силы, -
на всякий случай знайте - я с вами. С вами до конца, чего бы мне это ни
стоило.
- Спасибо, - чуть слышно прошептала Селена, и ее глаза наполнились
слезами благодарности.
И было молчание.
И была тишина...

44
Когда Джейкобс добрался до дома, у него глаза слипались от усталости,
и все же, добравшись до кровати, он не смог уснуть. Тело ломило от
усталости, ныли мышцы на ногах, ломило спину - но сон не шел.
За окном стояла глубокая ночь, и за пару часов бесцельного лежания в
кровати Камилл, казалось, вымотался сильнее, чем за два дня работы. Ночь
не приносила облегчения - наоборот, даже легкую простынь превращала она в
настоящий гнет. И еще она дарила тоску. Все, что днем казалось удачей,
представлялось теперь совсем в другом свете.
"Я - никто... Я полное ничтожество. Мне нет места в этом мире... Я
хочу умереть сейчас... забыться и больше ни о чем не думать, не знать этой
унизительной слабости и этого мучительного стыда... Я больше не могу
прятаться от себя. Даже если я уничтожу Джоунса, это меня не спасет -
найдется другой, третий... Нет - лучше уснуть... или стать снова
маленьким, каким я был в детстве. Где ты, мама? Зачем ты бросила своего
неповзрослевшего малыша?.."
Такие приступы случались с ним в последнее время все чаще. Ему
казалось, что жизнь действительно поломана безвозвратно, он начинал
понимать, что серьезно болен, - но тогда вновь включался защитный механизм
ненависти. Усталость только делала обычные мысли еще глупее и ярче.
Именно таким услышало их подкравшееся к дому существо.
Горечь - на горечь, обида - на обиду... Словно резонанс установился
между двумя душами - ушибленной полузвериной и болеющей людской. И
ненависть мстительницы стала таять.
Он убил - потому что боялся себя. Он не хотел убивать - он просто
спасался от чего-то малопонятного, от чего спасаются и они. Ее народ тоже
часто убивал, чтобы избежать разоблачения.
Но на этот раз разоблачившему их и самому есть что прятать, от чего
страдать, значит... Значит... Хвост забил по веткам кустов, когти начали
разгребать землю - она не знала, что это может значить. Для нее,
нечеловека, это означало одно: она не сможет поднять на него лапу.
И тоска, болезненная, но все же похожая на ее собственную, проникала
в ее душу, заставляя почувствовать и собственную слабость. Ей тоже
захотелось сделаться крошечным, незаметным никому существом, подбежать к
матери и уткнуться лицом в ее колени - и почувствовать, как большая добрая
рука гладит ее по голове.
Гладит? После того как она, поддавшись ненависти, нарушила главный
запрет их колонии?
От испуга существо подскочило. Нет, у нее нет пути домой. Если мать
рассердится - а она наверняка это сделает, как делала это последнее время
без всякой причины, - она уйдет. Лучше расстаться с близкими, чем пережить
разочарование, способное оборвать последние связующие нити. Понимания уже
нет - и не ее в том вина. Если бы ей хоть раз сделали шаг навстречу,
поговорили не как с несмышленышем, не способным ни мыслить, ни
чувствовать, - она отдала бы за это все. Но этого нет... Ею снова будут
командовать, снова помыкать - того нельзя, сего...
И она побежала по улице, стараясь обогнать или заглушить свою горечь.
Она больше не знала, чего хочет. Мести не получилось - ей было только
стыдно за то, что она нарушила запрет и напала на дневного человека. Да,
она понимала, что значит желание того, второго, скрыть свой поступок...
вообще что-то скрыть, когда ради этого можно пойти и на новое
преступление.
Если Селена узнает - ей не будет возврата... Но куда пойдет она в
одиночку, если единственный город, координаты которого она приблизительно
знала, исчез с лица земли?
Она бежала в открытую: после всего случившегося ей казалось, что
терять больше нечего. Поступком больше, поступком меньше... Какая разница,
если за все один ответ - одиночество?
Или, может, найдется во Вселенной хоть одна живая душа, которая
простит, которая пригреет?
Может быть...

45
И все же не привиделся ли ему тот горящий взгляд?
Витторио Реа остановился напротив окна лучшей в городе (и в то же
время довольно ужасной) гостиницы и молча уставился на фонарь, удивительно
похожий на вторую, приклеенную к подпорке, луну. Это круглое светлое пятно
на ножке вместе с рыжими отдельными листочками на вытянутых к небу ветках
ближайших деревьев будоражило душу. Две луны, далекие горы, силуэты
деревьев и причудливый запах утомленных жарой роз... И мечты - о чем-то
другом, не похожем на настоящую жизнь, далеком...
Это было слабостью, и он старался не думать об этом.
"И еще один обманывает себя - но сумел с собой совладать", - подумало
проскальзывающее мимо балкона существо.
Именно в этот момент Реа перегнулся через перила.
Перед ним был сфинкс! То чудо, которое он хотел увидеть собственными
глазами, наконец явилось ему, но собиралось тут же исчезнуть!
"Остановись! Подожди!" - изумленный и потрясенный увиденным, мысленно
обратился он к существу... и оно услышало!!!
Для нее это было откровением: незнакомый человек хотел ее видеть.
Видеть такой, какой она была на самом деле. И он не желал ей зла. Мало
того - он восхищался!!! Она притормозила и специально прошлась под
балконом еще раз, позволяя рассмотреть получше ее звериное гибкое тело. И
вновь стоящий рядом человек не проявил ни ненависти, ни страха. Он просто
любовался!
"Как здорово! - подумала она и воспряла духом. - Просто не верится!"
Она подняла голову и улыбнулась незнакомцу, чтобы через секунду
смутиться: он показался ей удивительно красивым.
"А я? - одернула она себя. - Что он думает обо мне?"
Попытка прощупать мысли сообщила ей, что он любуется ею искренне, и
заставила смутиться еще больше. Она не знала, куда деваться от этого
нового неуловимого чувства, настолько неожиданного, что ей подумалось: "А
не любовь ли это?" - и сердце заколотилось еще сильнее.
- Подожди меня! - вдруг произнесла она вслух. - Сейчас вернусь!
- Что?
- Я быстро! - покраснела она и расправила крылья, поднимаясь в воздух
маленьким причудливым планером.
"Этого не может быть!" - подумала она на лету.
- Этого не может быть, - чуть слышно прошептал он, не сводя глаз с
удивительного крылатого существа, казалось, созданного специально для
такого прыжка-полета.
Резко сложив одно из крыльев, она сделала падающий разворот и
скрылась за углом.
"Она придет... Она обещала" - мысль об этом щекотала нервы, и Реа
сильнее уцепился за балконные перила.
Она придет... Чудо само явится к нему на встречу! И вовсе не надо
будет гадать, как ловить это загадочное существо, - оно придет само...
Неясно, почему, - но оно вернется. И если его мимика хоть в чем-то
совпадает с человеческой, цель его визита явно окажется не враждебной.
Не похитить - а убедить его, уговорить пойти с собой, - вот что будет
настоящей победой, которую никто из его подчиненных и подручных никогда не
сможет объяснить. Вера в чудо уже сама может творить чудеса...
И Реа улыбнулся от предвкушения новой встречи с удивительнейшим из
созданий природы... или неизвестно с кем...

46
"Я кончил игру с собой - а что дальше?" - Ремблер тупо посмотрел на
оконное стекло.
Он был один и ощущал свое одиночество все сильнее с каждой секундой.
"Уже поздно... Изабелла, наверное, не придет..." - Ремблер посмотрел
на часы, затем на окно, после - снова на часы и лег на диван. Он уже не
верил ни во что. Раз его единственный советчик оказался шантажистом (а до
сих пор Ремблер считал, что умеет разбираться в людях), то чего еще можно
ожидать хорошего от этой жизни?
Чуть заметная тень легла на стекло, тут же рама скрипнула и в
раскрывшемся проеме появилось знакомое личико.
- Изабелла? - вскочил с места Ремблер.
- Да... - по всему было видно, что девочка волнуется. - Я пришла...
Скажи, ты мог бы увезти меня с собой?
- Что? - немного опешил Ремблер. Вопрос застал его врасплох. Он видел
Изабеллу второй раз в жизни - а если быть точным, то не видел еще ни разу
- и потому у него и в мыслях не было ничего подобного. Легко отвечать
только на те вопросы, которые предчувствуешь заранее...
- Я спрашиваю: ты готов увезти меня отсюда? - несмотря на плохое
освещение, было видно, как она закусила нижнюю губку. - Это необходимо,
понимаешь?
- Наверное... Наверное, да, - с трудом выдавил Ремблер. - Кстати, ты
зайдешь внутрь или нет?
- А ты точно обещаешь сделать то, о чем я просила? - испытующе
заглянула ему в глаза Изабелла. - Несмотря на то, как я выгляжу?
- Я же сказал - да! - уже тверже повторил он.
Несколько секунд Изабелла колебалась - слишком многое зависело сейчас
от его реакции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35