- Я не знаю больше... Путь тебе объяснит кто-нибудь
другой.
- Ладно... Спасибо, Энн.
- Не за что. Тебя спас Ульфнон.
- А с ним я могу поговорить?
- Не знаю. Может, днем... сейчас - нет. Не нужно.
- Ну а кто тут еще есть?.. Кстати, я имею право вставать и выходить
отсюда?
- Да... - удивилась Эннансина. - Ведь не заперто. Только лучше лежать
- голова может снова заболеть. Это был яд.
- Что?
- Они давали тебе яд. Не тот, что убивает, но все равно.
- А-а, ясно.
- Я пошла, да? - спросила Эннансина и тут же исчезла за дверью.
"Ясно? Ни черта мне не ясно, кроме того, что эти люди... Или
неизвестно, кто там они, решили меня спасти. Значит, есть компания
гангстеров, есть эти... не люди, есть какие-то невидимки... Психоделика
какая-то!"
Решив, что поломать над этим голову следует, но попозже, Эл встал и
побрел в сторону двери. Теперь он заметил, что головная боль сменилась
легкой тошнотой, не так мешавшей, но все же неприятной.
Дверь вывела его в маленький коридорчик, в конце которого
располагалась ведущая наверх лестница. Напротив нее, как он и ожидал,
обнаружилась наружная дверь.
Спустившись по ступенькам крыльца, Эл попал во двор. У самого дома,
напротив выхода, стоял трактор, чуть поодаль виднелся потрепанный "форд".
Утро еще только начиналось, небо еле желтело на востоке, но ночная жара
уже ушла вслед за дневной, и наступал короткий период мягкой прохлады.
Дышалось очень легко, хотя к воздуху примешивался едва уловимый запах
силоса.
Что-то большое и темное шевельнулось у забора. Эл напрягся, но тут же
успокоился: там стояла лошадь.
"Ферма... И наверняка - ферма Дугласа", - догадался он.
Эннансины нигде не было видно. Ему вдруг захотелось остановить эту
минуту, чтобы мир как можно дольше оставался таким тихим и мирным, чтобы
где-то пищала птица, вздыхала лошадь и рядом не было никого. Даже луны.
Эл поднял глаза к небу, ища ее диск, но не нашел. Луна пряталась
где-то за домом.
Эл сделал несколько шагов и присел. Ему не хотелось отсюда уходить.
Уж лучше быть на ферме, среди загадочных существ, в обществе Эннансины со
светящимися глазами, чем вернуться к человеческой грязи и жестокости.
"И почему я не такое вот существо? - подумал он неожиданно для самого
себя. - Почему я - не с ними? Там, в городе, как-то забываешь, что есть и
другая жизнь, в которой можно просто неторопливо сидеть, наблюдая за
восходом солнца. Может быть, все наши беды - беды людей - от того, что мы
разучились жить медленно. Смотреть на небо. Радоваться птичьему пению,
даже такому безыскусному. Мы все гонимся за чем-то, доказываем себе и
другим свою неистинную цену, врем, ловчим, путаемся... А потом еще
удивляемся, почему так часто разум не выдерживает и начинает выкидывать
фортели... - неожиданно он усмехнулся. - Теперь я буду прописывать своим
клиентам что-то вроде "дважды в день до еды выходить на свежий воздух и
смотреть на небо, размышляя о сути бытия". Неплохой рецепт... И буду
первым, кто пройдет такую терапию".
Эл провел рукой по волосам, убирая их со лба (головная боль, на
удивление, прошла полностью). Ему вдруг подумалось, что его работа, все,
связанное с ней, - нечто далекое, почти нереальное. Вернется ли он туда?
Захочет ли возвращаться?
Ему не хотелось видеть людей. Ему хотелось уйти в мир таинственных
ночных существ.
Скрипнула дверь, и кто-то вышел.
"Ну и что, - сказал себе Эл, продолжая улыбаться разрастающейся у
горизонта полоске света. - Пусть".
Кто-то подошел к нему и сел рядом. Эл мельком взглянул на пришедшего:
тот тоже улыбался - и вновь поднял глаза в сторону восхода. Возле него
сидел знакомый. Почти знакомый - он видел этого человека всего лишь раз, в
ночном клубе. Хотя нет... раньше он тоже его видел, но не слишком обращал
на него внимание. Это был тот самый худой человек, уводивший Гориллу и
обернувшийся в момент похищения.
"Во всяком случае - он из их мира!" - успокоил себя Эл, и улыбка
вновь заиграла на его лице. И тут же рука тощего дружески похлопала его по
колену.
Он был своим. Эл не понял, как ощутил это, но этот человек был ему
чем-то очень близок.
Некоторое время они молча сидели рядом, потом тощий встал - так же
безмолвно, - и по его жестам или позе (сложно сказать, как именно) Эл
догадался, что тот как бы извиняется: мол, прости, друг, мне надо идти.
"Спасибо", - мысленно поблагодарил его Эл и вернулся к восходу. Небо
уже значительно посветлело, птица смолкла, зато в доме зажглись окна. Его
хозяева просыпались.
"Я не хочу отсюда уходить, - подумал Эл, наблюдая за золотистым
солнечным краешком. - Не хочу. Я хочу возвращаться сюда снова и снова".
- Эл!.. - негромко позвали его.
Эл поднял голову и обернулся в сторону крыльца. Там стояла женщина в
открытом платье.
- Да?
- Вы будете завтракать? - улыбнулась она. Он молча кивнул. Ему было
приятно, что эта незнакомая блондинка назвала его просто по имени.
Встать оказалось нелегко - спина затекла от долгого сидения. Он
кое-как выпрямился и последовал за блондинкой. Когда они уже входили в
комнату, Джоунсу вдруг показалось, что он знает, кто перед ним, хотя он не
слишком верил во всякие совпадения.
- Простите... Вас зовут Гертруда, Труди?
- Да, - подтвердила она. - Входите. Раз вы уже с нами...
Она не договорила - просто махнула рукой.
Эл ничуть не удивился, увидев за столом еще нескольких знакомых.
Закинув ногу за ногу, сидела Чанита, возле нее шептался с Эннансиной
Горилла Грегори, рядом склонился над тарелкой бородатый и лохматый мужчина
в одежде не менее странной, чем у Эннансины (что-то подсказывало Элу, что
это и есть Ульфнон). Сразу за ним, подперев голову руками, сидел тощий
"приятель". Были здесь и незнакомые, но Эл без труда догадался, что это
хозяин фермы Дуглас с женой и детьми.
Глава семьи - светловолосый краснолицый здоровяк с толстой шеей,
грубоватыми чертами, но добрыми спокойными глазами, восседал во главе
стола. Возле него сидела женщина, выглядевшая старше всех, немного
осунувшаяся, но в недавнем прошлом довольно красивая. Некоторые черты ее
лица свидетельствовали о родстве с индейцами или выходцами из азиатских
стран. Двое подростков, старшему из которых можно было дать не больше
шестнадцати, поразительно напоминали отца. Зато совсем маленькая девочка,
скуластая чернушка, была похожа на мать. Она даже унаследовала ее
серьезный и усталый взгляд.
Не было только Селены.
Эл сразу отметил, что когда они с Гертрудой сядут, останется два
свободных стула.
- А где Изабелла? - поинтересовалась Чанита.
"Изабелла? Конечно же, как я мог забыть... Дочка Ремблера", -
вспомнил Эл.
- Она спит, - нахмурилась Труди. - Она опять гуляла ночью... С ней
просто нет сладу, надо будет поговорить с бабушкой...
- Не надо, - буркнул вдруг старший подросток.
- Что такое?
- Мы гуляли вместе. А что, нельзя? - вызывающе вскинул он голову.
Черты лица Гертруды разгладились. Похоже, его ответ позволил ей
вздохнуть с облегчением.
- Друзья, мы будем есть или разговаривать? - спросил Дуглас, и все
замолчали.
Эл тоже. Впрочем, он молчал и до этого. Да и можно ли разговаривать,
когда рот набит вкусной едой...
24
В эту ночь Джейкобс спать не ложился.
Пожалуй, это был первый случай, когда он остался на ночное дежурство
добровольно, но никогда прежде ночь не сулила ему ни шансов на успех, ни
возможности отыграться за допущенную оплошность. Большинство сотрудников,
вызванных вечером в ночной клуб, вернулись отсыпаться в свои квартиры, но
Джейкобс остался на посту. Он просто чуял, что что-то должно произойти, но
ночь уже сходила на нет, а новостей не было.
Какой-то грузчик спьяну начал избивать свою жену - соседи сообщили в
полицию...
Какие-то подростки разбили витрину...
Все сигналы были на удивление скучны и заурядны. Просто не верилось,
что в такую особую ночь, когда начали происходить едва ли не чудеса, люди
могут заниматься такими пустяками.
Ночь уходила. Джейкобс ждал.
Первый звонок, по-настоящему заинтересовавший его, поступил почти под
утро. На первый взгляд, не произошло ничего особенного - просто из окна
высотного дома (была только одна такая улица на всем участке) выпал
человек. Или был выброшен - иначе зачем ему было прихватывать с собой на
тот свет и стекло? Джейкобс уже подумал было, что это происшествие - не
для него, как вдруг компьютер выдал ему, что покойник принадлежал к банде
Большого Рудольфа. А одно имя не выпадает дважды за ночь случайно. Если
вечером Рудольф собирался затеять разборку, а утром один из его людей
отправился полетать без самолета - это уже о многом говорит...
Не успел красавчик Джейкобс выехать на место происшествия, как
подоспело известие во сто крат более интересное.
Звонок был из соседнего участка, на территории которого, по
официальным данным, снимал дом Рудольф Грюнштайн. Сообщение касалось
совсем, казалось бы, постороннего дела - бешеной собаки. Таковая, видите
ли, решила атаковать дом Большого Рудольфа, насмерть загрызла троих громил
и напугала четвертого так, что его пришлось под конвоем дюжих санитаров
отправлять в психиатрическую лечебницу...
Ну скажите, почему бешеной собаке понадобилось устраивать это побоище
именно в этот вечер и именно там?! Правда, эксперты установили, что тела
погибших действительно были сильно искусаны. Но, простите, где во всем
Фануме можно отыскать такую собаку, чтобы она могла в одиночку справиться
с толпой вооруженных гангстеров? Да в природе быть такого животного не
может! И нечего ссылаться на звериные следы...
Подумав о том, как должно выглядеть чудовище, перепугавшее и
уничтожившее видавших виды гангстеров, Джейкобс поежился. Если такое и
впрямь существовало в природе, из этого города стоило уносить ноги
подальше и побыстрее. К счастью (или к несчастью), он был достаточно
трезв, чтобы убедить себя, что гангстеров сперва прибили вполне нормальные
сообщники доктора Джоунса, а потом, еще тепленьких, позволили покусать
собачкам. Кажется, и сам Джоунс говорил о каких-то розыгрышах. Раз он
умеет внушить человеку истории про "зомби", так почему бы ему не
переключиться на оборотней? Кстати, Джоунса в доме Большого Рудольфа так и
не нашли, а сам гангстер не торопился вспоминать о существовании такового.
Правда, тут Джейкобсу вновь не повезло: к расследованию "собачьего
дела" его так и не допустили. Другой участок как-никак. Единственное, что
ему удалось, - так это протолкнуть идею насчет доктора. Со скрипом и
треском начальник участка согласился санкционировать еще одну встречу с
Джоунсом и позволил взять дом и кабинет доктора под наблюдение.
Ох не этого хотел Джейкобс! Совсем не этого.
- Ну ладно, если тебе так уж хочется, беседу с ним проведешь ты, -
бросил ему начальник, - только смотри, чтобы пресса не слишком шумела
насчет поставленных доктору синяков. Если Рудольф его не разукрасил во
время беседы - будь добр, не перестарайся...
- Все будет о'кей, шеф! - заверил Джейкобс, заранее потирая руки. Он
и сам не любил бить людей по морде - для этого у них достаточно мест менее
заметных, хотя и более чувствительных.
Одно только тревожило его: будет очень обидно, если окажется, что
Большой Рудольф уже успел по-своему позаботиться о Джоунсе и теперь тело
доктора запрятано где-нибудь в канализации, если не зарыто за пределами
города. Вот это он посчитал бы уже личным оскорблением!
25
...В автомобиле были темные стекла, но, несмотря на это, Труди
постаралась одеться как можно тщательнее - только густая вуаль и шляпка с
достаточно широкими полями еще не заняли свои места, позволяя Элу
рассмотреть женщину получше. А что еще можно делать в дороге?
Джоунса немного удручало, что новые знакомые выпроводили его, так
ничего и не объяснив, но, с другой стороны, он помнил и слова своего
коллеги. Выходило, что Элу и так доверили слишком многое. Что ж, он не
станет торопить их - когда подойдет время, они расскажут все и так. Кто
сказал "а"...
Труди можно было назвать красивой, хотя сам Эл предпочитал лица более
худые, даже вытянутые. Особенно любопытно выглядели ее глаза:
светло-карие, почти такого же цвета, как и волосы, которые Труди не
красила, - эти глаза здорово напоминали кошачьи, хотя определить, чем
именно, было затруднительно. Круглые, чуть раскосые... Брови, резко
улетающие вверх, но словно тающие в самом начале взлета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
другой.
- Ладно... Спасибо, Энн.
- Не за что. Тебя спас Ульфнон.
- А с ним я могу поговорить?
- Не знаю. Может, днем... сейчас - нет. Не нужно.
- Ну а кто тут еще есть?.. Кстати, я имею право вставать и выходить
отсюда?
- Да... - удивилась Эннансина. - Ведь не заперто. Только лучше лежать
- голова может снова заболеть. Это был яд.
- Что?
- Они давали тебе яд. Не тот, что убивает, но все равно.
- А-а, ясно.
- Я пошла, да? - спросила Эннансина и тут же исчезла за дверью.
"Ясно? Ни черта мне не ясно, кроме того, что эти люди... Или
неизвестно, кто там они, решили меня спасти. Значит, есть компания
гангстеров, есть эти... не люди, есть какие-то невидимки... Психоделика
какая-то!"
Решив, что поломать над этим голову следует, но попозже, Эл встал и
побрел в сторону двери. Теперь он заметил, что головная боль сменилась
легкой тошнотой, не так мешавшей, но все же неприятной.
Дверь вывела его в маленький коридорчик, в конце которого
располагалась ведущая наверх лестница. Напротив нее, как он и ожидал,
обнаружилась наружная дверь.
Спустившись по ступенькам крыльца, Эл попал во двор. У самого дома,
напротив выхода, стоял трактор, чуть поодаль виднелся потрепанный "форд".
Утро еще только начиналось, небо еле желтело на востоке, но ночная жара
уже ушла вслед за дневной, и наступал короткий период мягкой прохлады.
Дышалось очень легко, хотя к воздуху примешивался едва уловимый запах
силоса.
Что-то большое и темное шевельнулось у забора. Эл напрягся, но тут же
успокоился: там стояла лошадь.
"Ферма... И наверняка - ферма Дугласа", - догадался он.
Эннансины нигде не было видно. Ему вдруг захотелось остановить эту
минуту, чтобы мир как можно дольше оставался таким тихим и мирным, чтобы
где-то пищала птица, вздыхала лошадь и рядом не было никого. Даже луны.
Эл поднял глаза к небу, ища ее диск, но не нашел. Луна пряталась
где-то за домом.
Эл сделал несколько шагов и присел. Ему не хотелось отсюда уходить.
Уж лучше быть на ферме, среди загадочных существ, в обществе Эннансины со
светящимися глазами, чем вернуться к человеческой грязи и жестокости.
"И почему я не такое вот существо? - подумал он неожиданно для самого
себя. - Почему я - не с ними? Там, в городе, как-то забываешь, что есть и
другая жизнь, в которой можно просто неторопливо сидеть, наблюдая за
восходом солнца. Может быть, все наши беды - беды людей - от того, что мы
разучились жить медленно. Смотреть на небо. Радоваться птичьему пению,
даже такому безыскусному. Мы все гонимся за чем-то, доказываем себе и
другим свою неистинную цену, врем, ловчим, путаемся... А потом еще
удивляемся, почему так часто разум не выдерживает и начинает выкидывать
фортели... - неожиданно он усмехнулся. - Теперь я буду прописывать своим
клиентам что-то вроде "дважды в день до еды выходить на свежий воздух и
смотреть на небо, размышляя о сути бытия". Неплохой рецепт... И буду
первым, кто пройдет такую терапию".
Эл провел рукой по волосам, убирая их со лба (головная боль, на
удивление, прошла полностью). Ему вдруг подумалось, что его работа, все,
связанное с ней, - нечто далекое, почти нереальное. Вернется ли он туда?
Захочет ли возвращаться?
Ему не хотелось видеть людей. Ему хотелось уйти в мир таинственных
ночных существ.
Скрипнула дверь, и кто-то вышел.
"Ну и что, - сказал себе Эл, продолжая улыбаться разрастающейся у
горизонта полоске света. - Пусть".
Кто-то подошел к нему и сел рядом. Эл мельком взглянул на пришедшего:
тот тоже улыбался - и вновь поднял глаза в сторону восхода. Возле него
сидел знакомый. Почти знакомый - он видел этого человека всего лишь раз, в
ночном клубе. Хотя нет... раньше он тоже его видел, но не слишком обращал
на него внимание. Это был тот самый худой человек, уводивший Гориллу и
обернувшийся в момент похищения.
"Во всяком случае - он из их мира!" - успокоил себя Эл, и улыбка
вновь заиграла на его лице. И тут же рука тощего дружески похлопала его по
колену.
Он был своим. Эл не понял, как ощутил это, но этот человек был ему
чем-то очень близок.
Некоторое время они молча сидели рядом, потом тощий встал - так же
безмолвно, - и по его жестам или позе (сложно сказать, как именно) Эл
догадался, что тот как бы извиняется: мол, прости, друг, мне надо идти.
"Спасибо", - мысленно поблагодарил его Эл и вернулся к восходу. Небо
уже значительно посветлело, птица смолкла, зато в доме зажглись окна. Его
хозяева просыпались.
"Я не хочу отсюда уходить, - подумал Эл, наблюдая за золотистым
солнечным краешком. - Не хочу. Я хочу возвращаться сюда снова и снова".
- Эл!.. - негромко позвали его.
Эл поднял голову и обернулся в сторону крыльца. Там стояла женщина в
открытом платье.
- Да?
- Вы будете завтракать? - улыбнулась она. Он молча кивнул. Ему было
приятно, что эта незнакомая блондинка назвала его просто по имени.
Встать оказалось нелегко - спина затекла от долгого сидения. Он
кое-как выпрямился и последовал за блондинкой. Когда они уже входили в
комнату, Джоунсу вдруг показалось, что он знает, кто перед ним, хотя он не
слишком верил во всякие совпадения.
- Простите... Вас зовут Гертруда, Труди?
- Да, - подтвердила она. - Входите. Раз вы уже с нами...
Она не договорила - просто махнула рукой.
Эл ничуть не удивился, увидев за столом еще нескольких знакомых.
Закинув ногу за ногу, сидела Чанита, возле нее шептался с Эннансиной
Горилла Грегори, рядом склонился над тарелкой бородатый и лохматый мужчина
в одежде не менее странной, чем у Эннансины (что-то подсказывало Элу, что
это и есть Ульфнон). Сразу за ним, подперев голову руками, сидел тощий
"приятель". Были здесь и незнакомые, но Эл без труда догадался, что это
хозяин фермы Дуглас с женой и детьми.
Глава семьи - светловолосый краснолицый здоровяк с толстой шеей,
грубоватыми чертами, но добрыми спокойными глазами, восседал во главе
стола. Возле него сидела женщина, выглядевшая старше всех, немного
осунувшаяся, но в недавнем прошлом довольно красивая. Некоторые черты ее
лица свидетельствовали о родстве с индейцами или выходцами из азиатских
стран. Двое подростков, старшему из которых можно было дать не больше
шестнадцати, поразительно напоминали отца. Зато совсем маленькая девочка,
скуластая чернушка, была похожа на мать. Она даже унаследовала ее
серьезный и усталый взгляд.
Не было только Селены.
Эл сразу отметил, что когда они с Гертрудой сядут, останется два
свободных стула.
- А где Изабелла? - поинтересовалась Чанита.
"Изабелла? Конечно же, как я мог забыть... Дочка Ремблера", -
вспомнил Эл.
- Она спит, - нахмурилась Труди. - Она опять гуляла ночью... С ней
просто нет сладу, надо будет поговорить с бабушкой...
- Не надо, - буркнул вдруг старший подросток.
- Что такое?
- Мы гуляли вместе. А что, нельзя? - вызывающе вскинул он голову.
Черты лица Гертруды разгладились. Похоже, его ответ позволил ей
вздохнуть с облегчением.
- Друзья, мы будем есть или разговаривать? - спросил Дуглас, и все
замолчали.
Эл тоже. Впрочем, он молчал и до этого. Да и можно ли разговаривать,
когда рот набит вкусной едой...
24
В эту ночь Джейкобс спать не ложился.
Пожалуй, это был первый случай, когда он остался на ночное дежурство
добровольно, но никогда прежде ночь не сулила ему ни шансов на успех, ни
возможности отыграться за допущенную оплошность. Большинство сотрудников,
вызванных вечером в ночной клуб, вернулись отсыпаться в свои квартиры, но
Джейкобс остался на посту. Он просто чуял, что что-то должно произойти, но
ночь уже сходила на нет, а новостей не было.
Какой-то грузчик спьяну начал избивать свою жену - соседи сообщили в
полицию...
Какие-то подростки разбили витрину...
Все сигналы были на удивление скучны и заурядны. Просто не верилось,
что в такую особую ночь, когда начали происходить едва ли не чудеса, люди
могут заниматься такими пустяками.
Ночь уходила. Джейкобс ждал.
Первый звонок, по-настоящему заинтересовавший его, поступил почти под
утро. На первый взгляд, не произошло ничего особенного - просто из окна
высотного дома (была только одна такая улица на всем участке) выпал
человек. Или был выброшен - иначе зачем ему было прихватывать с собой на
тот свет и стекло? Джейкобс уже подумал было, что это происшествие - не
для него, как вдруг компьютер выдал ему, что покойник принадлежал к банде
Большого Рудольфа. А одно имя не выпадает дважды за ночь случайно. Если
вечером Рудольф собирался затеять разборку, а утром один из его людей
отправился полетать без самолета - это уже о многом говорит...
Не успел красавчик Джейкобс выехать на место происшествия, как
подоспело известие во сто крат более интересное.
Звонок был из соседнего участка, на территории которого, по
официальным данным, снимал дом Рудольф Грюнштайн. Сообщение касалось
совсем, казалось бы, постороннего дела - бешеной собаки. Таковая, видите
ли, решила атаковать дом Большого Рудольфа, насмерть загрызла троих громил
и напугала четвертого так, что его пришлось под конвоем дюжих санитаров
отправлять в психиатрическую лечебницу...
Ну скажите, почему бешеной собаке понадобилось устраивать это побоище
именно в этот вечер и именно там?! Правда, эксперты установили, что тела
погибших действительно были сильно искусаны. Но, простите, где во всем
Фануме можно отыскать такую собаку, чтобы она могла в одиночку справиться
с толпой вооруженных гангстеров? Да в природе быть такого животного не
может! И нечего ссылаться на звериные следы...
Подумав о том, как должно выглядеть чудовище, перепугавшее и
уничтожившее видавших виды гангстеров, Джейкобс поежился. Если такое и
впрямь существовало в природе, из этого города стоило уносить ноги
подальше и побыстрее. К счастью (или к несчастью), он был достаточно
трезв, чтобы убедить себя, что гангстеров сперва прибили вполне нормальные
сообщники доктора Джоунса, а потом, еще тепленьких, позволили покусать
собачкам. Кажется, и сам Джоунс говорил о каких-то розыгрышах. Раз он
умеет внушить человеку истории про "зомби", так почему бы ему не
переключиться на оборотней? Кстати, Джоунса в доме Большого Рудольфа так и
не нашли, а сам гангстер не торопился вспоминать о существовании такового.
Правда, тут Джейкобсу вновь не повезло: к расследованию "собачьего
дела" его так и не допустили. Другой участок как-никак. Единственное, что
ему удалось, - так это протолкнуть идею насчет доктора. Со скрипом и
треском начальник участка согласился санкционировать еще одну встречу с
Джоунсом и позволил взять дом и кабинет доктора под наблюдение.
Ох не этого хотел Джейкобс! Совсем не этого.
- Ну ладно, если тебе так уж хочется, беседу с ним проведешь ты, -
бросил ему начальник, - только смотри, чтобы пресса не слишком шумела
насчет поставленных доктору синяков. Если Рудольф его не разукрасил во
время беседы - будь добр, не перестарайся...
- Все будет о'кей, шеф! - заверил Джейкобс, заранее потирая руки. Он
и сам не любил бить людей по морде - для этого у них достаточно мест менее
заметных, хотя и более чувствительных.
Одно только тревожило его: будет очень обидно, если окажется, что
Большой Рудольф уже успел по-своему позаботиться о Джоунсе и теперь тело
доктора запрятано где-нибудь в канализации, если не зарыто за пределами
города. Вот это он посчитал бы уже личным оскорблением!
25
...В автомобиле были темные стекла, но, несмотря на это, Труди
постаралась одеться как можно тщательнее - только густая вуаль и шляпка с
достаточно широкими полями еще не заняли свои места, позволяя Элу
рассмотреть женщину получше. А что еще можно делать в дороге?
Джоунса немного удручало, что новые знакомые выпроводили его, так
ничего и не объяснив, но, с другой стороны, он помнил и слова своего
коллеги. Выходило, что Элу и так доверили слишком многое. Что ж, он не
станет торопить их - когда подойдет время, они расскажут все и так. Кто
сказал "а"...
Труди можно было назвать красивой, хотя сам Эл предпочитал лица более
худые, даже вытянутые. Особенно любопытно выглядели ее глаза:
светло-карие, почти такого же цвета, как и волосы, которые Труди не
красила, - эти глаза здорово напоминали кошачьи, хотя определить, чем
именно, было затруднительно. Круглые, чуть раскосые... Брови, резко
улетающие вверх, но словно тающие в самом начале взлета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35