Он совершенно не знал, что делать дальше.
Стоял слякотный московский декабрь, где-то рядом гремели проходящие поезда, кругом было сумрачно и грязно. Иона некоторое время покрутился вокруг дома, потом присел на обледенелую скамейку во дворе и стал наблюдать за подъездом. Странная безжизненность вокруг напугала его еще больше. Дом, казалось, вымер. Никто не входил в него, никто не выходил. Иона просидел минут двадцать и поднялся. Нужно было что-то делать.
Превозмогая себя, он поднялся на третий этаж, еще раз сверился с бумажкой и остановился перед дверью, за которой обитал оборотень. В подъезде нестерпимо воняло мочой и кошками. Но Иона, казалось, был готов вечно вдыхать тошнотворный аромат, лишь бы ничего не предпринимать. Он томился перед дверью, скованный страхом. Внезапно она отворилась, и чья-то рука стремительно схватила его за лацкан пальтеца и втащила внутрь. Рывок был настолько силен, что Иона чуть не упал. За дверью стоял полумрак, и сослепу Иона едва различил, что его держит за грудки какое-то странное существо непонятного пола. «Вот он!.. – содрогнулся Иона. – Все! Конец!» – И закрыл глаза в предчувствии неминуемой гибели.
– Ты что, мерзавец, – загремело у него над ухом, – воровать сюда пришел? Чего зенки зажмурил? Я давно за тобой наблюдаю. Видела, как ты во дворе крутился, а теперь сюда забрел! Отвечай, сволочь! Зачем пришел?! На чердак идешь, белье красть?!
Поняв, что смерть, видимо, откладывается, Иона открыл глаза и обнаружил, что существо, вцепившееся в него, никакой не оборотень, а гражданка неопределенных лет, всклокоченная, в полураспахнутом халате и чрезвычайно возбужденная.
– Я… я… – залепетал он.
– Чего бормочешь! Кто ты и зачем сюда прикандехал?
– Я студент, – неожиданно для себя ответил Иона.
– Студент! Тут вроде не академия…
– Жилье хочу снять, – заявил находчивый Иона.
Он уже несколько пришел в себя и понял, что пока опасность не столь очевидна.
– Ты жид? – вдруг спросила женщина.
– Нет, русский…
– А как зовут?
– Иона.
– Точно, еврей! Ну-ка, иди сюда на свет. Коли ты студент, у тебя должны документики иметься. Студенческий билет есть?
Иона трясущимися руками достал из-за пазухи серые корочки. Женщина выхватила их из рук и принялась изучать.
– Московский библиотечный институт им. Молотова, – прочитала она вслух, – Иона Фомич Ванин, студент первого курса библиографического факультета. На библиотекаря учишься, что ли? Вроде не мужицкая работа. Значит, Ванин твоя фамилия? Вроде не еврейская. А может, не Ванин, а Ванич?
Иона отрицательно замотал головой.
– Говоришь, угол хочешь снять? Ну-ка, зайди ко мне в комнату.
Повинуясь строгой женщине, Иона покорно пошел вслед за ней. Женщина внимательно и придирчиво оглядела его.
– Чернявый, – констатировала она, – и шнобель вислый. Ты из деревни, что ли? Ладно. – Она вновь уставилась в его лицо. Во взгляде ее появилось нечто похотливое. Она прищурилась, видимо, размышляя. – Могу сдать тебе угол. Договоримся. Поставлю вот туда, – она кивнула в угол, – раскладушку, и живи. Ну как, идет?
– Я подумаю, – осторожно сказал Иона.
– Еще и думать будешь! Ну ты лихой! Я ему, можно сказать, от себя метры отрываю, а он – думать! Убирайся!
Иона опрометью выскочил из квартиры.
Он стал спускаться по загаженной лестнице, но тут словно что-то щелкнуло его по голове. Он вернулся к страшной двери и осторожно постучал.
– Надумал, что ли?
– Еще нет. А как вас звать?
Женщина в первый раз улыбнулась. Сверкнул золотой зуб.
– Олимпиада, – со зловещей кокетливостью сообщила она.
4
Зачем он вернулся? Зачем спросил имя золотозубой гражданки? Он и сам не знал. Но что-то, однако, заставило его сделать это. Конечно, ни в какой жилплощади Иона не нуждался. Он жил в общежитии библиотечного института, в огромной светлой комнате вместе с еще девятью студентами.
Иона вернулся в общагу, улегся на свою кроватку, заправленную солдатским одеялом, и принялся думать. Оборотня Пантелеева он так и не увидел. Плохо! Но теперь он, во всяком случае, хоть знает, где тот проживает. Ну и что из этого следует? Ведь второй раз явиться туда он не посмеет. Эта Олимпиада его наверняка выставит, да еще и обругает. Значит, придется выслеживать Пантелеева на улице. А выслеживать он не умеет, к сожалению, не следопыт… А что если… Именно! Простой и надежный способ. Написать на оборотня донос. И очень просто. Изложить суть дела, пусть разбираются. Ведь коли он действительно злодей, то на его совести есть преступления. Не раскрытые милицией преступления. А он, Иона, поможет органам и одновременно выполнит наложенную на него миссию. Конечно, он не уничтожит оборотня. Но, может быть, этого и не нужно. Того наверняка посадят. А там?.. А там видно будет.
Он поднялся с кровати, сел за стол, обмакнул ручку в чернильницу и написал следующее:
«В уголовный розыск г. Москвы
Заявление
Довожу до вашего сведения, что мне известны факты, разоблачающие весьма опасного преступника – убийцу Пантелеева Сергея Васильевича, проживающего… (далее он указал адрес). Означенный Пантелеев на протяжении долгого времени совершал многочисленные убийства. Сколько точно человек он убил, не знаю. Это ваше дело – разобраться, но уверен, что много. Мне известно то, что Пантелеев очень ловко маскируется, выдавая себя за медведя».
Тут Иона задумался, бессмысленно тыча в щеку кончиком обгрызенной ручки. Фраза «выдавая себя за медведя» ему явно не понравилась. Не то. Могут подумать, что писал сумасшедший. Лучше так. Он зачеркнул «медведя» и написал «за дикого зверя».
Подумал еще малость и продолжил:
«С этой целью он пользуется медвежьей шкурой. Пантелеев – очень опасный преступник и должен быть немедленно арестован».
Он не подписал свое послание, положил его в конверт, вывел адрес и немедленно бросил в почтовый ящик, висевший возле входа в общежитие. Дело сделано. Во всяком случае, никто не обвинит его в бездействии.
И тут его осенила новая идея. А ведь он может совершенно спокойно вернуться в квартиру, где проживает оборотень. Для этого нужно всего-навсего поближе познакомиться с этой самой Олимпиадой. А к знакомству она, несомненно, расположена. Сказано – сделано. Через пару дней он решил нанести грозной Олимпиаде визит.
Иона прикупил в соседнем гастрономе бутылочку дешевого портвейна, разных сомнительных закусок, как-то: килек, кусок соленой горбуши, паштет из лапок странгуляриев, а также небольшой бородинский – посыпанный тмином хлебец – и отправился в гости. На этот раз до Потылихи он добрался довольно быстро. К его удивлению, во дворе злополучного дома было полно народу. Играли в грязи золотушные дети, древние старухи, сидя на лавочках, вели нескончаемую беседу, возле них ходил полупьяный гармонист и запевал: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» Все, казалось, ликовало. Не понимая причины такого веселья, Иона тем не менее обрадовался. Он почти бегом поднялся на третий этаж и остановился перед знакомой дверью. Даже в подъезде микроклимат, казалось, изменился. К извечной вони примешался новый волнующий запах. То ли это был аромат тройного одеколона, то ли каких-то цветов, Иона не понял. Вообще-то он даже не осознавал странных превращений в подъезде, но душа его пела.
Дверь, как и в первый раз, неожиданно распахнулась, и на пороге предстала… Олимпиада. На этот раз она была при полном параде и напоминала знаменитую кинозвезду Марлен Дитрих.
– А, это ты, – без особого интереса произнесла она, – надумал, что ли?
Вместо ответа Иона приподнял авоську с выпивкой и снедью на уровень глаз и легонько потряс ею, словно приглашая Олимпиаду приступить к невиданному кутежу. Под лучом выскочившего неведомо откуда солнечного зайчика глаз Олимпиады сверкнул.
– Ну, заходи, миленок, – проворковала она.
И Иона шагнул в бездну порока.
Глава вторая
1
1971 год. Июль. Крым
О Крым! Сияющий Крым!
Стоит ли повторять о его красотах… Бархатное море… Мельчайший белоснежный песок. Пляжи, полные разноцветной гальки. А фрукты?! Персики, абрикосы, подернутый матовой изморозью виноград… А вина?! За двадцать копеек, недовольно пофырчав, наливает автомат почти полный стакан мутноватой кислятины под названием «Столовое белое». Еще двадцать копеек – еще стакан. Пей – не хочу! А желаешь чего-нибудь поизысканней, тут же рядом усатый дядя цедит из бочки терпкую пенную «Изабеллу». И это не по вкусу? Тогда ступай в Массандру. Знаменитые погреба. И тут же дегустационные залы, где вас ждет изобилие: мадера, мускат, херес, «Абрау-Дюрсо» урожая 1968 года. Ладно бы только вина. А женщины!!!
Осипов почти поверил, что попал в рай. Он и думать забыл про какие-то там расследования, каких-то монстров… Его «Волга» носилась по крымским дорогам, словно ласточка. Байдарские ворота, Ялта, Севастополь. Красоты мелькали, словно в лирической комедии, виденной несколько лет назад. Он вдруг вспомнил: уединенный пляж, палаточка под деревом, компания молодых, красивых, независимых мужчин… помнится, одного из них играл Андрей Миронов. А рядом – девушки… Легкий флирт на песке. Дымок вечернего костра, заплывы с подводным ружьем… Все это осуществилось. Все, как в том фильме. Он и Илюшка Безменов отлично провели время.
К концу второй недели калейдоскоп чудес начал приедаться.
Неожиданно Осипов вспомнил, что намеревался уточнить некоторые детали расследования. Ведь одно из последних убийств, схожих по почерку с убийством Валентина Сокольского, произошло именно в Крыму неподалеку от Приморского городка. Помнится, какой-то молодой женщины. У него даже где-то записано. Проверить или нет? Он напомнил Илье.
– А ты все о том же, – кисло улыбнулся Безменов. – Заехать, конечно, можно. Приморский городок рядом, но вот стоит ли? Начнутся вопросы: что да как… С чего это посторонние нос суют… Но если только для очистки совести…
Как и предполагалось, в горотделе их встретили без особого восторга.
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался майор, равнодушно вертя в руках корочки сотрудника МУРа, принадлежащие Безменову.
– Есть одна версия, – неопределенно протянул тот, – похожий эпизод, проходит по одному из моих московских дел.
– Ах, московских дел, – майор сделал почтительное лицо, – тогда, конечно… – в его тоне сквозила явная издевка. – Московские сыскари… Понимаю! Но если вы у нас по делу, – он покосился на спортивный наряд Безменова, – то где же тогда отношение от вашего руководства? Где, в конце концов, командировочное удостоверение? Или вы именно так, походя, расследуете ваши дела?
Безменов внутренне проклял Осипова, который остался на пляже, и попытался исправить положение.
– Товарищ майор, – проникновенно заговорил он, – дело, так сказать, неофициальное. Просто рассчитываю на вашу помощь. Очень прошу содействия, как коллега коллегу. Не откажите. – Просительные нотки, видимо, смягчили сердце майора. Он скептически посмотрел на Безменова. Снял трубку.
– Василий, сейчас к тебе подойдет капитан из Москвы. Да, из Москвы! Проконсультируй его. По тому делу, помнишь, прошлой осенью отдыхающую убили… Да, на пляже. Вот ему нужны подробности. Да, из МУРа. Он тебе объяснит, в чем дело.
Василий оказался своим парнем. Видимо, он сначала опасался какого-то подвоха, но Безменов и подошедший к тому времени Осипов произвели на него большое впечатление. Особенно он был польщен знакомством с Осиповым, публикации которого, как оказалось, хорошо знал.
– Тот самый, – недоверчиво крутил он головой, – а к нам зачем? – Узнав, что на отдых, опасливо косился в угол, фыркал в сомнении. Снова помогло магическое удостоверение. Он разглядывал его минут, наверное, пять, потом почтительно тряс руку известного журналиста, заглядывал в глаза…
Василий рассказал все, что знал, однако ничего нового, увы, не сообщил. Единственное, на что обратил внимание Осипов, – присутствие в Приморском городке в это время цирка шапито…
– Была у меня одна идейка, – рассказывал Василий, – думал, может, какой из мишек убежал да и прикончил эту самую Поволокину. Там в цирке как раз перед этим небольшая заварушка вышла. Медведи вроде взбунтовались. Правда, без всяких инцидентов. Никого, к счастью, не покалечили. Укротитель у них опытный, цыган. Фамилия Лазаренко, но по-цирковому зовут его как-то чудно. Мазарини, что ли. Не помню. Они и сейчас гастролируют где-то на побережье. Не у нас, а в Солнечном, по-моему… Так вот. Я пытался связать убийство и инцидент в цирке. Но оказалось – ерунда. Медведи из клеток не бегали. В общем-то и все. Так что, ребята, рад бы помочь, да нечем.
– А далеко до Солнечного? – поинтересовался Осипов.
– Километров тридцать.
– Ты что, в цирк захотел? – обозлился Безменов.
– Надо бы проверить, найти этого цыгана.
– Тебе же сказали, медведи клеток не покидали.
– И все-таки!
– Можешь съездить один. Я туда не ходок. Достаточно мне здешней милиции. Отправляйся, а я буду на пляже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Стоял слякотный московский декабрь, где-то рядом гремели проходящие поезда, кругом было сумрачно и грязно. Иона некоторое время покрутился вокруг дома, потом присел на обледенелую скамейку во дворе и стал наблюдать за подъездом. Странная безжизненность вокруг напугала его еще больше. Дом, казалось, вымер. Никто не входил в него, никто не выходил. Иона просидел минут двадцать и поднялся. Нужно было что-то делать.
Превозмогая себя, он поднялся на третий этаж, еще раз сверился с бумажкой и остановился перед дверью, за которой обитал оборотень. В подъезде нестерпимо воняло мочой и кошками. Но Иона, казалось, был готов вечно вдыхать тошнотворный аромат, лишь бы ничего не предпринимать. Он томился перед дверью, скованный страхом. Внезапно она отворилась, и чья-то рука стремительно схватила его за лацкан пальтеца и втащила внутрь. Рывок был настолько силен, что Иона чуть не упал. За дверью стоял полумрак, и сослепу Иона едва различил, что его держит за грудки какое-то странное существо непонятного пола. «Вот он!.. – содрогнулся Иона. – Все! Конец!» – И закрыл глаза в предчувствии неминуемой гибели.
– Ты что, мерзавец, – загремело у него над ухом, – воровать сюда пришел? Чего зенки зажмурил? Я давно за тобой наблюдаю. Видела, как ты во дворе крутился, а теперь сюда забрел! Отвечай, сволочь! Зачем пришел?! На чердак идешь, белье красть?!
Поняв, что смерть, видимо, откладывается, Иона открыл глаза и обнаружил, что существо, вцепившееся в него, никакой не оборотень, а гражданка неопределенных лет, всклокоченная, в полураспахнутом халате и чрезвычайно возбужденная.
– Я… я… – залепетал он.
– Чего бормочешь! Кто ты и зачем сюда прикандехал?
– Я студент, – неожиданно для себя ответил Иона.
– Студент! Тут вроде не академия…
– Жилье хочу снять, – заявил находчивый Иона.
Он уже несколько пришел в себя и понял, что пока опасность не столь очевидна.
– Ты жид? – вдруг спросила женщина.
– Нет, русский…
– А как зовут?
– Иона.
– Точно, еврей! Ну-ка, иди сюда на свет. Коли ты студент, у тебя должны документики иметься. Студенческий билет есть?
Иона трясущимися руками достал из-за пазухи серые корочки. Женщина выхватила их из рук и принялась изучать.
– Московский библиотечный институт им. Молотова, – прочитала она вслух, – Иона Фомич Ванин, студент первого курса библиографического факультета. На библиотекаря учишься, что ли? Вроде не мужицкая работа. Значит, Ванин твоя фамилия? Вроде не еврейская. А может, не Ванин, а Ванич?
Иона отрицательно замотал головой.
– Говоришь, угол хочешь снять? Ну-ка, зайди ко мне в комнату.
Повинуясь строгой женщине, Иона покорно пошел вслед за ней. Женщина внимательно и придирчиво оглядела его.
– Чернявый, – констатировала она, – и шнобель вислый. Ты из деревни, что ли? Ладно. – Она вновь уставилась в его лицо. Во взгляде ее появилось нечто похотливое. Она прищурилась, видимо, размышляя. – Могу сдать тебе угол. Договоримся. Поставлю вот туда, – она кивнула в угол, – раскладушку, и живи. Ну как, идет?
– Я подумаю, – осторожно сказал Иона.
– Еще и думать будешь! Ну ты лихой! Я ему, можно сказать, от себя метры отрываю, а он – думать! Убирайся!
Иона опрометью выскочил из квартиры.
Он стал спускаться по загаженной лестнице, но тут словно что-то щелкнуло его по голове. Он вернулся к страшной двери и осторожно постучал.
– Надумал, что ли?
– Еще нет. А как вас звать?
Женщина в первый раз улыбнулась. Сверкнул золотой зуб.
– Олимпиада, – со зловещей кокетливостью сообщила она.
4
Зачем он вернулся? Зачем спросил имя золотозубой гражданки? Он и сам не знал. Но что-то, однако, заставило его сделать это. Конечно, ни в какой жилплощади Иона не нуждался. Он жил в общежитии библиотечного института, в огромной светлой комнате вместе с еще девятью студентами.
Иона вернулся в общагу, улегся на свою кроватку, заправленную солдатским одеялом, и принялся думать. Оборотня Пантелеева он так и не увидел. Плохо! Но теперь он, во всяком случае, хоть знает, где тот проживает. Ну и что из этого следует? Ведь второй раз явиться туда он не посмеет. Эта Олимпиада его наверняка выставит, да еще и обругает. Значит, придется выслеживать Пантелеева на улице. А выслеживать он не умеет, к сожалению, не следопыт… А что если… Именно! Простой и надежный способ. Написать на оборотня донос. И очень просто. Изложить суть дела, пусть разбираются. Ведь коли он действительно злодей, то на его совести есть преступления. Не раскрытые милицией преступления. А он, Иона, поможет органам и одновременно выполнит наложенную на него миссию. Конечно, он не уничтожит оборотня. Но, может быть, этого и не нужно. Того наверняка посадят. А там?.. А там видно будет.
Он поднялся с кровати, сел за стол, обмакнул ручку в чернильницу и написал следующее:
«В уголовный розыск г. Москвы
Заявление
Довожу до вашего сведения, что мне известны факты, разоблачающие весьма опасного преступника – убийцу Пантелеева Сергея Васильевича, проживающего… (далее он указал адрес). Означенный Пантелеев на протяжении долгого времени совершал многочисленные убийства. Сколько точно человек он убил, не знаю. Это ваше дело – разобраться, но уверен, что много. Мне известно то, что Пантелеев очень ловко маскируется, выдавая себя за медведя».
Тут Иона задумался, бессмысленно тыча в щеку кончиком обгрызенной ручки. Фраза «выдавая себя за медведя» ему явно не понравилась. Не то. Могут подумать, что писал сумасшедший. Лучше так. Он зачеркнул «медведя» и написал «за дикого зверя».
Подумал еще малость и продолжил:
«С этой целью он пользуется медвежьей шкурой. Пантелеев – очень опасный преступник и должен быть немедленно арестован».
Он не подписал свое послание, положил его в конверт, вывел адрес и немедленно бросил в почтовый ящик, висевший возле входа в общежитие. Дело сделано. Во всяком случае, никто не обвинит его в бездействии.
И тут его осенила новая идея. А ведь он может совершенно спокойно вернуться в квартиру, где проживает оборотень. Для этого нужно всего-навсего поближе познакомиться с этой самой Олимпиадой. А к знакомству она, несомненно, расположена. Сказано – сделано. Через пару дней он решил нанести грозной Олимпиаде визит.
Иона прикупил в соседнем гастрономе бутылочку дешевого портвейна, разных сомнительных закусок, как-то: килек, кусок соленой горбуши, паштет из лапок странгуляриев, а также небольшой бородинский – посыпанный тмином хлебец – и отправился в гости. На этот раз до Потылихи он добрался довольно быстро. К его удивлению, во дворе злополучного дома было полно народу. Играли в грязи золотушные дети, древние старухи, сидя на лавочках, вели нескончаемую беседу, возле них ходил полупьяный гармонист и запевал: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» Все, казалось, ликовало. Не понимая причины такого веселья, Иона тем не менее обрадовался. Он почти бегом поднялся на третий этаж и остановился перед знакомой дверью. Даже в подъезде микроклимат, казалось, изменился. К извечной вони примешался новый волнующий запах. То ли это был аромат тройного одеколона, то ли каких-то цветов, Иона не понял. Вообще-то он даже не осознавал странных превращений в подъезде, но душа его пела.
Дверь, как и в первый раз, неожиданно распахнулась, и на пороге предстала… Олимпиада. На этот раз она была при полном параде и напоминала знаменитую кинозвезду Марлен Дитрих.
– А, это ты, – без особого интереса произнесла она, – надумал, что ли?
Вместо ответа Иона приподнял авоську с выпивкой и снедью на уровень глаз и легонько потряс ею, словно приглашая Олимпиаду приступить к невиданному кутежу. Под лучом выскочившего неведомо откуда солнечного зайчика глаз Олимпиады сверкнул.
– Ну, заходи, миленок, – проворковала она.
И Иона шагнул в бездну порока.
Глава вторая
1
1971 год. Июль. Крым
О Крым! Сияющий Крым!
Стоит ли повторять о его красотах… Бархатное море… Мельчайший белоснежный песок. Пляжи, полные разноцветной гальки. А фрукты?! Персики, абрикосы, подернутый матовой изморозью виноград… А вина?! За двадцать копеек, недовольно пофырчав, наливает автомат почти полный стакан мутноватой кислятины под названием «Столовое белое». Еще двадцать копеек – еще стакан. Пей – не хочу! А желаешь чего-нибудь поизысканней, тут же рядом усатый дядя цедит из бочки терпкую пенную «Изабеллу». И это не по вкусу? Тогда ступай в Массандру. Знаменитые погреба. И тут же дегустационные залы, где вас ждет изобилие: мадера, мускат, херес, «Абрау-Дюрсо» урожая 1968 года. Ладно бы только вина. А женщины!!!
Осипов почти поверил, что попал в рай. Он и думать забыл про какие-то там расследования, каких-то монстров… Его «Волга» носилась по крымским дорогам, словно ласточка. Байдарские ворота, Ялта, Севастополь. Красоты мелькали, словно в лирической комедии, виденной несколько лет назад. Он вдруг вспомнил: уединенный пляж, палаточка под деревом, компания молодых, красивых, независимых мужчин… помнится, одного из них играл Андрей Миронов. А рядом – девушки… Легкий флирт на песке. Дымок вечернего костра, заплывы с подводным ружьем… Все это осуществилось. Все, как в том фильме. Он и Илюшка Безменов отлично провели время.
К концу второй недели калейдоскоп чудес начал приедаться.
Неожиданно Осипов вспомнил, что намеревался уточнить некоторые детали расследования. Ведь одно из последних убийств, схожих по почерку с убийством Валентина Сокольского, произошло именно в Крыму неподалеку от Приморского городка. Помнится, какой-то молодой женщины. У него даже где-то записано. Проверить или нет? Он напомнил Илье.
– А ты все о том же, – кисло улыбнулся Безменов. – Заехать, конечно, можно. Приморский городок рядом, но вот стоит ли? Начнутся вопросы: что да как… С чего это посторонние нос суют… Но если только для очистки совести…
Как и предполагалось, в горотделе их встретили без особого восторга.
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался майор, равнодушно вертя в руках корочки сотрудника МУРа, принадлежащие Безменову.
– Есть одна версия, – неопределенно протянул тот, – похожий эпизод, проходит по одному из моих московских дел.
– Ах, московских дел, – майор сделал почтительное лицо, – тогда, конечно… – в его тоне сквозила явная издевка. – Московские сыскари… Понимаю! Но если вы у нас по делу, – он покосился на спортивный наряд Безменова, – то где же тогда отношение от вашего руководства? Где, в конце концов, командировочное удостоверение? Или вы именно так, походя, расследуете ваши дела?
Безменов внутренне проклял Осипова, который остался на пляже, и попытался исправить положение.
– Товарищ майор, – проникновенно заговорил он, – дело, так сказать, неофициальное. Просто рассчитываю на вашу помощь. Очень прошу содействия, как коллега коллегу. Не откажите. – Просительные нотки, видимо, смягчили сердце майора. Он скептически посмотрел на Безменова. Снял трубку.
– Василий, сейчас к тебе подойдет капитан из Москвы. Да, из Москвы! Проконсультируй его. По тому делу, помнишь, прошлой осенью отдыхающую убили… Да, на пляже. Вот ему нужны подробности. Да, из МУРа. Он тебе объяснит, в чем дело.
Василий оказался своим парнем. Видимо, он сначала опасался какого-то подвоха, но Безменов и подошедший к тому времени Осипов произвели на него большое впечатление. Особенно он был польщен знакомством с Осиповым, публикации которого, как оказалось, хорошо знал.
– Тот самый, – недоверчиво крутил он головой, – а к нам зачем? – Узнав, что на отдых, опасливо косился в угол, фыркал в сомнении. Снова помогло магическое удостоверение. Он разглядывал его минут, наверное, пять, потом почтительно тряс руку известного журналиста, заглядывал в глаза…
Василий рассказал все, что знал, однако ничего нового, увы, не сообщил. Единственное, на что обратил внимание Осипов, – присутствие в Приморском городке в это время цирка шапито…
– Была у меня одна идейка, – рассказывал Василий, – думал, может, какой из мишек убежал да и прикончил эту самую Поволокину. Там в цирке как раз перед этим небольшая заварушка вышла. Медведи вроде взбунтовались. Правда, без всяких инцидентов. Никого, к счастью, не покалечили. Укротитель у них опытный, цыган. Фамилия Лазаренко, но по-цирковому зовут его как-то чудно. Мазарини, что ли. Не помню. Они и сейчас гастролируют где-то на побережье. Не у нас, а в Солнечном, по-моему… Так вот. Я пытался связать убийство и инцидент в цирке. Но оказалось – ерунда. Медведи из клеток не бегали. В общем-то и все. Так что, ребята, рад бы помочь, да нечем.
– А далеко до Солнечного? – поинтересовался Осипов.
– Километров тридцать.
– Ты что, в цирк захотел? – обозлился Безменов.
– Надо бы проверить, найти этого цыгана.
– Тебе же сказали, медведи клеток не покидали.
– И все-таки!
– Можешь съездить один. Я туда не ходок. Достаточно мне здешней милиции. Отправляйся, а я буду на пляже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56