Но, увы! Никто так и не увидел этого рекламного ролика.
Голубоглазый бродяга укоризненно покачал белокурой головой и наставительно произнес:
- Видите, джентльмены, что случается с грубиянами.
Он легко вскочил, отряхнул брюки и спустился вниз. Приблизившись к братьям вплотную, извинился и отобрал вначале автоматы. Затем пальцы его с профессиональной ловкостью сыграли гамму на ребрах близнецов, сбежали вниз и прощупали мельчайшие складочки одежды от пупа до пяток. В результате этой манипуляции братья лишились всех средств обороны.
Удовлетворенный незнакомец передал реквизированный арсенал куда-то за спину братьев, а сам одним прыжком преодолел лестничный марш, ставший для Морано "камнем преткновения".
На площадке он остановился и критически осмотрел оконную раму. Громадное, в человеческий рост окно тускло поблескивало грязными стеклами и, кажется, не отворялось со дня постройки.
Бродяга решительно вздохнул и дернул заржавленный шпингалет. Тот не поддавался. Тогда голубоглазый поклонник хороших манер вцепился в оконную ручку обеими руками и рванул.
Окно с треском распахнулось, осыпав возмутителя спокойствия трухой и вековой пылью. Черная пасть города дохнула в оконный проем жаром распаренного асфальта и бензиновой гарью. Бродяга лег животом на подоконник и заглянул вниз.
Узенькую темную улицу сплошь забили скромные авто окрестных жителей.
- Ну что ж, - бродяга повернулся к братьям, - не смею вас больше задерживать, господа Морано. А покинуть аудиенц-зал вам придется через эту дверь. - И он радушным жестом пригласил близнецов проследовать через оконный проем.
От этих слов и жеста волосы на головах братьев встали дыбом, а дыхание сперло. Наступило тягостное молчание.
- А что, если мы выйдем так, как вошли? - наконец с потаенной надеждой осведомился Леон.
- Увы... увы... - горестно развел руками голубоглазый, - все пути назад отрезаны. Зато вы сэкономите минуты три своего драгоценного времени.
- А... а... если мы откажемся? - пропищал Николло, у которого исчезли мужские обертона в голосе.
- Тогда... Леон, ты ведь знаешь, как выглядит голова, нанизанная на пулю сорок восьмого калибра. Зачем лишний шум? Ведь всего пятый этаж, с вашими полетными характеристиками...
плевое дело.
Леон с трудом загнал внутрь подкатившийся к горлу комок и выдавил через силу:
- Ладно... останусь жив... из-под земли... к...
- Вот, - обрадовался его галантный собеседник, - это уже похоже на джентльменское соглашение. Прошу вас!
Джек Луарье, скромный официант ресторана "Бравада", с трудом втиснул свой старенький "Додж" между "Фордом" толстяка Бреди и "БМВ"
красноглазого Родика. Он захлопнул дверь с третьей попытки, не преминув отпустить в адрес своей рухляди порцию брани. Новенькая "БМВ" аппетитно поблескивала свежевымытыми боками, и Джек бросил на нее косой завистливый взгляд.
Ничего... месяца через два у него тоже будет чем похвастаться. Он уже присмотрел себе аппаратик - пальчики оближешь. Еще каких-нибудь пятьсот долларов и...
Джек мечтательно вздохнул, почему-то взглянул на звезды, и... если Джек и не остался заикой, то только благодаря врожденной тугоухости. Грохот, раздавшийся за его спиной, потряс тихий квартал до основания.
Бедняга Джек успел присесть и инстинктивно закрыл голову руками. Он никогда не отличался особой набожностью, но теперь почему-то вспомнил о трубе архангела.
Но так устроен человек: если вслед за грохотом на его голову не рушится нечто более существенное, то страх быстро сменяется любопытством.
А любопытство пересилит любой страх. И Джек, все еще робея перед неведомой опасностью, высунул голову и робко взглянул.
В ярко освещенном оконном проеме, на пятом этаже дома напротив, четко вырисовывался мужской силуэт. Новоиспеченный самоубийца молитвенно сложил руки, что-то пошептал и ахнул вниз.
В полете он отчаянно размахивал руками, но летел беззвучно. Местом приложения тела стала крыша новенького "БМВ" красноглазого Родика.
Звуковой эффект в момент приземления превзошел самые смелые ожидания Джека Луарье - единственного свидетеля фантастической сцены.
Любопытство скромного официанта было наполовину удовлетворено. Джек тотчас юркнул в подъезд. Роль свидетеля его не прельщала, но Джек перестал бы себя уважать, если бы не досмотрел спектакль до "занавеса".
Он птицей вспорхнул к себе на третий этаж, вихрем пронесся по квартире и припал к окну.
Там, внизу, уже суетились люди, а через пару минут подкатила и патрульная машина. Ее светомузыкальная и акустическая установки внесли в действие недостающий блеск.
"Наверняка секта маньяков-самоубийц развлекается, - решил Джек, прилаживаясь на подоконнике, - могу себе представить, какой шум завтра поднимут газеты. А Родик-то... вот кто обрадуется. Хотел бы я видеть его рожу, когда он потащит свою развалину на свалку".
Такие вот добропорядочные мысли одолевали в тот вечер Джека Луарье безусловно, образцового гражданина.
Вито Профаччи ничего не знал о несчастье, постигшем его исполнителей. Именно в тот момент, когда бедный Николло планировал на крышу чужого автомобиля, Вито ворвался в квартиру своей любовницы Алисы О'Брайан. Алиса, порывистая и неутомимая, встретила его на пороге спальни. Ах! Вито даже не обратил внимания на ее новое вечернее платье. С чисто итальянским нетерпением он сграбастал Алису в охапку, повалил на кровать и впился губами в обнаженное плечо.
Пылкость Вито имела под собой серьезные основания. Во-первых, за неделю он дико соскучился по неистовым ласкам Алисы. А во-вторых, в последнюю их встречу он проштрафился, как мальчишка. То ли Вито переутомился, то ли хватил лишку накануне, но едва он удовлетворил первое взаимное желание, принял горячую ванну и крепкий коктейль, как... заснул. Отключился прямо на ложе любви, словно муж-перестарок.
Деликатная Алиса не стала тревожить Вито, и он проснулся поздно утром с головной болью и отвратительным настроением. Алиса не подала виду, но, кажется, надулась - и теперь Вито торопился загладить вину.
Вообще-то Вито, не без оснований, гордился своими мужскими качествами. Из многих сотен женщин, с которыми он делил постель, едва ли насчитывалось несколько таких, которых он не смог удовлетворить. Да и то, тех бы не удовлетворил и самый совершенный сексуальный роботавтомат.
Природа наградила Вито несколько странным, но необыкновенно работоспособным аппаратом.
Анатомия и размеры этого аппарата были самыми ходовыми, но физиология... Сам Вито так характеризовал свой мужской придаток: "Первый раз он работает на меня, а все остальные на бабу".
Дело заключалось в том, что удовлетворение Вито получал только от этого первого раза. Но аппарат его всю ночь находился в прекрасном упругом состоянии и доводил женщин до полного изнеможения. От этого Вито получал весьма своеобразное удовольствие. Но в последний раз... с Алисой... Виноват, и только...
Алиса в рядах его бывших и нынешних пассий стаяла особняком. Вито спал с ней уже целых пять месяцев - срок немыслимый, если учесть, что ни с одной из любовниц он не возился больше двух недель. Но, самое странное, Алиса совершенно не соответствовала вкусу Вито. Ему всегда нравились длинноногие, грудастые блондинки. А Алиса...
Невысокая, кругленькая, плотно сбитая брюнетка. И грудь не назовешь высокой, и ноги полноваты. Правда, профиль точеный и строгий - Вито любил такие, а носик маленький и веснушчатый. Короче, ничего выдающегося. Пройдешь по улице и...
В том-то и дело! Мимо Алисы не мог равнодушно пройти ни один нормальный мужчина.
Каждая женщина может смело считать своим наставником сатану, но Алиса и самому сатане могла преподать парочку уроков.
Каждое ее движение таило в себе такой соблазн, что даже у искушенных прелюбодеев в штанах просыпался настоящий вулкан. Сочетание в ее взоре потрясающей бесстыжести с наивностью мадонны влекло к ней, словно магнитом. От Алисы, казалось, исходили невидимые волны. Мужской приемник улавливал их на любых частотах и безошибочно расшифровывал: "Переспи со мной...
попробуй - не пожалеешь". Судя по всему, никто из счастливчиков не пожалел. И Вито за пять месяцев не пожалел ни разу. Мало того, ему хотелось с ней спать до окончания жизни, но жизнь так коротка... А он так бездарно растратил прошлую ночь. Нет! Теперь он возьмет реванш!
Алиса, смеясь, барахталась под ним и воротила в сторону круглую морда шку. Вито пытался поймать ртом ее губы, но это ему долго не удавалось.
Тогда он резким движением задрал на ней подол узкого платья и ловко запустил руку под колготки.
О! Эту науку он постиг в совершенстве! Он назубок знал все самые сокровенные и уязвимые места женского тела. И теперь левая рука его обследовала их тщательно и сноровисто. А нежные, холеные и цепкие пальцы Вито? Да им позавидовал бы любой музыкант. Но Вито играл только на одном инструменте - на женских прелестях, зато как играл!
Алиса так и оцепенела, приоткрыв пухлые губки. А потом тихо простонала:
- О! Вито... мальчик мой... Боже... как я соскучилась...
И вдруг заметалась, срывая с него остатки щегольского антуража. Затем они сцепились в теснейших объятиях и покатились по широкой кровати, стараясь плотней прижаться друг к другу.
Вито поймал момент, раздвинул ей коленом ноги и... приколол к постели точным и сильным движением.
Поршень его заработал во всю силу, вначале медленно и мощно, а затем быстро и размеренно.
Темп движений все нарастал, а Алиса стонала все громче.
Вито жестко мял ее грудь, но Алиса лишь властно требовала:
- Еще... еще сильней... Ну! Еще... - И наконец она вскрикнула, обхватила Вито руками и ногами, неистово прижала к себе и запричитала: Боже! Как я люблю тебя и его! Как хорошо! Ну...
еще...
Вито зарычал в ответ. Их тела содрогнулись Одновременно в сладостном экстазе и... обмякли.
Вито не торопился "уходить". Он расслабленно лежал, уткнувшись носом в ее горячее плечо, и с наслаждением вдыхал аромат ее тела. Здорового женского тела, настоянного на любовном поте.
А она нежно щебетала ему что-то на ухо. И от этого щебета, от ласковых прикосновений мягких губ на Вито накатывалась новая волна чувств. Его "поршень" ожил, заволновался и, налившись упругой силой, расправился в чреве Алисы. И она притихла, застыла в предчувствии нового оргазма...
Гонцы с дурной вестью застали Вито рано утром на квартире Алисы О'Брайан совершенно обессиленным. Не лучше выглядела и сама Алиса.
Но, узнав о беде, постигшей братьев Морано, Вито совершенно забыл о приятной ломоте в пояснице и о всякой усталости. Уже в полдень он мчался на доклад к "отцу", имея на руках почти полную информацию. Увы, за этим "почти" стояло самое загадочное во всей одиссее братьев Морано.
Сами близнецы в свидетели не годились: Леон уже никому и никогда не смог бы дать показаний - его тело упокоилось в морге. Николло, с переломами позвоночника и основания черепа, тихо доходил в реанимации и, кажется, тоже отговорил свое. А главный виновник ночной драмы - русский десятник Жорж - исчез в неизвестном направлении, и люди Вито сбились с ног, пытаясь напасть хотя бы на ничтожный след его ботинка.
Таковы были неутешительные факты, с которыми Вито предстал перед "крестным отцом" - Джакомо Личем.
Лич только что принял морскую ванну в бассейне и теперь нежился в шезлонге под еетественным калифорнийским ультрафиолетом. Он неторопливо потягивал лимонный сок со льдом и наслаждался тишиной и покоем. Подогретая зеленая вода, пахнувшая йодом и хвоей, ласково плескалась у его ног, и на жирном лице Джакомо играли солнечные блики.
Вито он встретил, словно старого друга после долгой разлуки. Но при виде отеческой улыбки патрона душа Вито тихо упала в носки. За пятнадцать лет он в тонкостях изучил характер "отца".
Если бы Джакомо набросился на него с бранью и угрозами, то, значит, проступок Вито незначителен и шеф не особо зол. А когда Джакомо становился мягок и обходителен, словно домашний кот, то только держись - "отец" рассержен донельзя. И уж горе тому, кого Джакомо встречал словами:
- Здравствуй, здравствуй, дружок. Что это ты?
Совсем забыл старика? Ай-ай-ай... я так по тебе соскучился...
Эта фраза была равносильна смертному приговору. Слава Богу, в этот раз Лич хоть и встретил Вито чересчур ласково, но роковое приветствие не прозвучало.
Вито облобызал перстень на руке "отца" и приступил к правдивому изложению своих бед, но Джакомо они, казалось, нисколько не волновали. Вито так поразился полному безразличию шефа, что в конце концов сбился и сконфуженно умолк.
- Что же ты, дружок, - словно очнулся Лич, - продолжай...
- Простите... - пролепетал Вито. - Мне показалось, что вас это не интересует...
- Да? А ведь и вправду... Что это ты так разволновался? Поверь, все это такая ерунда, что не стоит тратить свои драгоценные нервы. Ну-ну...
успокойся...
- А... а... что не ерунда? - у Вито от удивления отвисла челюсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Голубоглазый бродяга укоризненно покачал белокурой головой и наставительно произнес:
- Видите, джентльмены, что случается с грубиянами.
Он легко вскочил, отряхнул брюки и спустился вниз. Приблизившись к братьям вплотную, извинился и отобрал вначале автоматы. Затем пальцы его с профессиональной ловкостью сыграли гамму на ребрах близнецов, сбежали вниз и прощупали мельчайшие складочки одежды от пупа до пяток. В результате этой манипуляции братья лишились всех средств обороны.
Удовлетворенный незнакомец передал реквизированный арсенал куда-то за спину братьев, а сам одним прыжком преодолел лестничный марш, ставший для Морано "камнем преткновения".
На площадке он остановился и критически осмотрел оконную раму. Громадное, в человеческий рост окно тускло поблескивало грязными стеклами и, кажется, не отворялось со дня постройки.
Бродяга решительно вздохнул и дернул заржавленный шпингалет. Тот не поддавался. Тогда голубоглазый поклонник хороших манер вцепился в оконную ручку обеими руками и рванул.
Окно с треском распахнулось, осыпав возмутителя спокойствия трухой и вековой пылью. Черная пасть города дохнула в оконный проем жаром распаренного асфальта и бензиновой гарью. Бродяга лег животом на подоконник и заглянул вниз.
Узенькую темную улицу сплошь забили скромные авто окрестных жителей.
- Ну что ж, - бродяга повернулся к братьям, - не смею вас больше задерживать, господа Морано. А покинуть аудиенц-зал вам придется через эту дверь. - И он радушным жестом пригласил близнецов проследовать через оконный проем.
От этих слов и жеста волосы на головах братьев встали дыбом, а дыхание сперло. Наступило тягостное молчание.
- А что, если мы выйдем так, как вошли? - наконец с потаенной надеждой осведомился Леон.
- Увы... увы... - горестно развел руками голубоглазый, - все пути назад отрезаны. Зато вы сэкономите минуты три своего драгоценного времени.
- А... а... если мы откажемся? - пропищал Николло, у которого исчезли мужские обертона в голосе.
- Тогда... Леон, ты ведь знаешь, как выглядит голова, нанизанная на пулю сорок восьмого калибра. Зачем лишний шум? Ведь всего пятый этаж, с вашими полетными характеристиками...
плевое дело.
Леон с трудом загнал внутрь подкатившийся к горлу комок и выдавил через силу:
- Ладно... останусь жив... из-под земли... к...
- Вот, - обрадовался его галантный собеседник, - это уже похоже на джентльменское соглашение. Прошу вас!
Джек Луарье, скромный официант ресторана "Бравада", с трудом втиснул свой старенький "Додж" между "Фордом" толстяка Бреди и "БМВ"
красноглазого Родика. Он захлопнул дверь с третьей попытки, не преминув отпустить в адрес своей рухляди порцию брани. Новенькая "БМВ" аппетитно поблескивала свежевымытыми боками, и Джек бросил на нее косой завистливый взгляд.
Ничего... месяца через два у него тоже будет чем похвастаться. Он уже присмотрел себе аппаратик - пальчики оближешь. Еще каких-нибудь пятьсот долларов и...
Джек мечтательно вздохнул, почему-то взглянул на звезды, и... если Джек и не остался заикой, то только благодаря врожденной тугоухости. Грохот, раздавшийся за его спиной, потряс тихий квартал до основания.
Бедняга Джек успел присесть и инстинктивно закрыл голову руками. Он никогда не отличался особой набожностью, но теперь почему-то вспомнил о трубе архангела.
Но так устроен человек: если вслед за грохотом на его голову не рушится нечто более существенное, то страх быстро сменяется любопытством.
А любопытство пересилит любой страх. И Джек, все еще робея перед неведомой опасностью, высунул голову и робко взглянул.
В ярко освещенном оконном проеме, на пятом этаже дома напротив, четко вырисовывался мужской силуэт. Новоиспеченный самоубийца молитвенно сложил руки, что-то пошептал и ахнул вниз.
В полете он отчаянно размахивал руками, но летел беззвучно. Местом приложения тела стала крыша новенького "БМВ" красноглазого Родика.
Звуковой эффект в момент приземления превзошел самые смелые ожидания Джека Луарье - единственного свидетеля фантастической сцены.
Любопытство скромного официанта было наполовину удовлетворено. Джек тотчас юркнул в подъезд. Роль свидетеля его не прельщала, но Джек перестал бы себя уважать, если бы не досмотрел спектакль до "занавеса".
Он птицей вспорхнул к себе на третий этаж, вихрем пронесся по квартире и припал к окну.
Там, внизу, уже суетились люди, а через пару минут подкатила и патрульная машина. Ее светомузыкальная и акустическая установки внесли в действие недостающий блеск.
"Наверняка секта маньяков-самоубийц развлекается, - решил Джек, прилаживаясь на подоконнике, - могу себе представить, какой шум завтра поднимут газеты. А Родик-то... вот кто обрадуется. Хотел бы я видеть его рожу, когда он потащит свою развалину на свалку".
Такие вот добропорядочные мысли одолевали в тот вечер Джека Луарье безусловно, образцового гражданина.
Вито Профаччи ничего не знал о несчастье, постигшем его исполнителей. Именно в тот момент, когда бедный Николло планировал на крышу чужого автомобиля, Вито ворвался в квартиру своей любовницы Алисы О'Брайан. Алиса, порывистая и неутомимая, встретила его на пороге спальни. Ах! Вито даже не обратил внимания на ее новое вечернее платье. С чисто итальянским нетерпением он сграбастал Алису в охапку, повалил на кровать и впился губами в обнаженное плечо.
Пылкость Вито имела под собой серьезные основания. Во-первых, за неделю он дико соскучился по неистовым ласкам Алисы. А во-вторых, в последнюю их встречу он проштрафился, как мальчишка. То ли Вито переутомился, то ли хватил лишку накануне, но едва он удовлетворил первое взаимное желание, принял горячую ванну и крепкий коктейль, как... заснул. Отключился прямо на ложе любви, словно муж-перестарок.
Деликатная Алиса не стала тревожить Вито, и он проснулся поздно утром с головной болью и отвратительным настроением. Алиса не подала виду, но, кажется, надулась - и теперь Вито торопился загладить вину.
Вообще-то Вито, не без оснований, гордился своими мужскими качествами. Из многих сотен женщин, с которыми он делил постель, едва ли насчитывалось несколько таких, которых он не смог удовлетворить. Да и то, тех бы не удовлетворил и самый совершенный сексуальный роботавтомат.
Природа наградила Вито несколько странным, но необыкновенно работоспособным аппаратом.
Анатомия и размеры этого аппарата были самыми ходовыми, но физиология... Сам Вито так характеризовал свой мужской придаток: "Первый раз он работает на меня, а все остальные на бабу".
Дело заключалось в том, что удовлетворение Вито получал только от этого первого раза. Но аппарат его всю ночь находился в прекрасном упругом состоянии и доводил женщин до полного изнеможения. От этого Вито получал весьма своеобразное удовольствие. Но в последний раз... с Алисой... Виноват, и только...
Алиса в рядах его бывших и нынешних пассий стаяла особняком. Вито спал с ней уже целых пять месяцев - срок немыслимый, если учесть, что ни с одной из любовниц он не возился больше двух недель. Но, самое странное, Алиса совершенно не соответствовала вкусу Вито. Ему всегда нравились длинноногие, грудастые блондинки. А Алиса...
Невысокая, кругленькая, плотно сбитая брюнетка. И грудь не назовешь высокой, и ноги полноваты. Правда, профиль точеный и строгий - Вито любил такие, а носик маленький и веснушчатый. Короче, ничего выдающегося. Пройдешь по улице и...
В том-то и дело! Мимо Алисы не мог равнодушно пройти ни один нормальный мужчина.
Каждая женщина может смело считать своим наставником сатану, но Алиса и самому сатане могла преподать парочку уроков.
Каждое ее движение таило в себе такой соблазн, что даже у искушенных прелюбодеев в штанах просыпался настоящий вулкан. Сочетание в ее взоре потрясающей бесстыжести с наивностью мадонны влекло к ней, словно магнитом. От Алисы, казалось, исходили невидимые волны. Мужской приемник улавливал их на любых частотах и безошибочно расшифровывал: "Переспи со мной...
попробуй - не пожалеешь". Судя по всему, никто из счастливчиков не пожалел. И Вито за пять месяцев не пожалел ни разу. Мало того, ему хотелось с ней спать до окончания жизни, но жизнь так коротка... А он так бездарно растратил прошлую ночь. Нет! Теперь он возьмет реванш!
Алиса, смеясь, барахталась под ним и воротила в сторону круглую морда шку. Вито пытался поймать ртом ее губы, но это ему долго не удавалось.
Тогда он резким движением задрал на ней подол узкого платья и ловко запустил руку под колготки.
О! Эту науку он постиг в совершенстве! Он назубок знал все самые сокровенные и уязвимые места женского тела. И теперь левая рука его обследовала их тщательно и сноровисто. А нежные, холеные и цепкие пальцы Вито? Да им позавидовал бы любой музыкант. Но Вито играл только на одном инструменте - на женских прелестях, зато как играл!
Алиса так и оцепенела, приоткрыв пухлые губки. А потом тихо простонала:
- О! Вито... мальчик мой... Боже... как я соскучилась...
И вдруг заметалась, срывая с него остатки щегольского антуража. Затем они сцепились в теснейших объятиях и покатились по широкой кровати, стараясь плотней прижаться друг к другу.
Вито поймал момент, раздвинул ей коленом ноги и... приколол к постели точным и сильным движением.
Поршень его заработал во всю силу, вначале медленно и мощно, а затем быстро и размеренно.
Темп движений все нарастал, а Алиса стонала все громче.
Вито жестко мял ее грудь, но Алиса лишь властно требовала:
- Еще... еще сильней... Ну! Еще... - И наконец она вскрикнула, обхватила Вито руками и ногами, неистово прижала к себе и запричитала: Боже! Как я люблю тебя и его! Как хорошо! Ну...
еще...
Вито зарычал в ответ. Их тела содрогнулись Одновременно в сладостном экстазе и... обмякли.
Вито не торопился "уходить". Он расслабленно лежал, уткнувшись носом в ее горячее плечо, и с наслаждением вдыхал аромат ее тела. Здорового женского тела, настоянного на любовном поте.
А она нежно щебетала ему что-то на ухо. И от этого щебета, от ласковых прикосновений мягких губ на Вито накатывалась новая волна чувств. Его "поршень" ожил, заволновался и, налившись упругой силой, расправился в чреве Алисы. И она притихла, застыла в предчувствии нового оргазма...
Гонцы с дурной вестью застали Вито рано утром на квартире Алисы О'Брайан совершенно обессиленным. Не лучше выглядела и сама Алиса.
Но, узнав о беде, постигшей братьев Морано, Вито совершенно забыл о приятной ломоте в пояснице и о всякой усталости. Уже в полдень он мчался на доклад к "отцу", имея на руках почти полную информацию. Увы, за этим "почти" стояло самое загадочное во всей одиссее братьев Морано.
Сами близнецы в свидетели не годились: Леон уже никому и никогда не смог бы дать показаний - его тело упокоилось в морге. Николло, с переломами позвоночника и основания черепа, тихо доходил в реанимации и, кажется, тоже отговорил свое. А главный виновник ночной драмы - русский десятник Жорж - исчез в неизвестном направлении, и люди Вито сбились с ног, пытаясь напасть хотя бы на ничтожный след его ботинка.
Таковы были неутешительные факты, с которыми Вито предстал перед "крестным отцом" - Джакомо Личем.
Лич только что принял морскую ванну в бассейне и теперь нежился в шезлонге под еетественным калифорнийским ультрафиолетом. Он неторопливо потягивал лимонный сок со льдом и наслаждался тишиной и покоем. Подогретая зеленая вода, пахнувшая йодом и хвоей, ласково плескалась у его ног, и на жирном лице Джакомо играли солнечные блики.
Вито он встретил, словно старого друга после долгой разлуки. Но при виде отеческой улыбки патрона душа Вито тихо упала в носки. За пятнадцать лет он в тонкостях изучил характер "отца".
Если бы Джакомо набросился на него с бранью и угрозами, то, значит, проступок Вито незначителен и шеф не особо зол. А когда Джакомо становился мягок и обходителен, словно домашний кот, то только держись - "отец" рассержен донельзя. И уж горе тому, кого Джакомо встречал словами:
- Здравствуй, здравствуй, дружок. Что это ты?
Совсем забыл старика? Ай-ай-ай... я так по тебе соскучился...
Эта фраза была равносильна смертному приговору. Слава Богу, в этот раз Лич хоть и встретил Вито чересчур ласково, но роковое приветствие не прозвучало.
Вито облобызал перстень на руке "отца" и приступил к правдивому изложению своих бед, но Джакомо они, казалось, нисколько не волновали. Вито так поразился полному безразличию шефа, что в конце концов сбился и сконфуженно умолк.
- Что же ты, дружок, - словно очнулся Лич, - продолжай...
- Простите... - пролепетал Вито. - Мне показалось, что вас это не интересует...
- Да? А ведь и вправду... Что это ты так разволновался? Поверь, все это такая ерунда, что не стоит тратить свои драгоценные нервы. Ну-ну...
успокойся...
- А... а... что не ерунда? - у Вито от удивления отвисла челюсть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51