… - сказал ИНД. - Не на такого напал!»
«Вот бы так на Земле! - восхищенно сказал КУД. - Кто в тебя стреляет, - тот погибает от собственной пули! Вмиг исчезли бы все килеры, снайперы и другие убийцы!»
«Тогда бы исчез мудрый принцип сознательного возмездия, - сказал ИНД. Убийца не хочет понимать, что совершает преступление. И он не понимает, а не понимающий - глуп. Поэтому он не поймет ответного действия, только еще больше разозлится. Принцип обязательного возмездия основан на том, что преступник должен созреть до осознания своего преступления. А для этого нужно Время.
Когда, в конце концов, это понимание приходит, тогда мгновение убийства растягиваются в длительную пытку и угрызения совести, и жизнь становится невыносимой в сознании содеянного.
Немедленное воздействие - бессмысленно. А что бессмысленно - то не имеет места в реальной жизни».
КУД: «Но вы же среагировали моментально!»
ИНД: «Так это же автомат! Он недостоин затрат времени!»
Оба дракона быстро вошли в плотную облачность, висевшую над горным массивом Средней Азии, дыхнули огнём на посадочную площадку перед Ханом, и, растопырив когтистые лапы, мягко сели на скалы.
КУД сел первым, ИНД - вторым, точно наложившись своим контуром тени в контур ведущего.
Когда плоскости проекции совпали, тень Дракона исчезла, и на свет появились все члены экипажа.
Некоторое время они лежали, приходя в себя, и лишь голос Мастера вернул их к действительности:
«Ом мани падмэ хум!» - пел Мастер.
«Ом мани падмэ хум!» - стройным хором ответил экипаж.
«Ом гатэ, гатэ, парагатэ, парасамгатэ, бодхи свахам!»
«Ом гатэ, гатэ, парагатэ, парасамгатэ, бодхи свахам!»
«Перекрыли канал горючего!»
«Выключили все сверхъестественные системы!»
«Встряхнулись и внутренне и внешне!»
«Встали и начали движение к своим ангарам!»
Люди послушно разбрелись по палаткам, негромко переговариваясь и делясь своими впечатлениями о полете и посадке.
«Федя, а у тебя хорошие лапы!»
«Да, ладно вам! А кто хоть анальным отверстием был?»
«Никто!»
«А что оно не нужно организму Дракона?»
«У Драконов нет кишок, они не едят, следовательно нет и того, о ком ты спрашиваешь!» - сказал Юра.
«Драконы не едят, а я вот, хочу!» - сказал Михаил.
«Хлеб заплесневел, ребята! - сказала Ольга. - Не мудрено, ведь несколько дней прошло. Хорошо, что у нас есть сухари и сушки. Мастер, идите кушать!»
«С удовольствием! - ответил он.
Через несколько минут головы Учебного Дракона склонились над едой - главным средством их существования на этой Планете.
Но вскоре это Главное им не понадобится, ибо мы переносимся в следующую Главу.

Глава восьмая
П О Х И Щ Е Н И Е

« Широко распространённый мотив похищения
Драконом девушки восходит к обряду, во время
которого девушку приносили в жертву духу вод.
Миф, соответствующий этому обряду, обычно
выступает в форме рассказа о Драконе, требующем себе девушек в качестве ежегодной
дани…»

«Мифы народов мира».
Энциклопедия. Т.1. Стр. 394.

«Ну, Вань, чью девственницу мы отдаём нынче дракону?»
Сходка затихла.
Мужики выжидательно посмотрели на старосту.
Иван почесал в затылке, и, помолчав для важности, изрёк:
«Марфу, Котельникову дочь, мир праху его…»
«Ты чё!? - рыкнул на Ивана сосед. - Какая ж она тебе девственница! Её половина парней Новоселиц валяла в стогах…»
«А ты видел? С чьих слов молвишь?» - огрызнулся Иван.
«Да, я…»
«Да, он сам её валял! - нестройным хором засмеялись мужики.
Бабы на сходку не допускались.
Они украдкой выглядывали из окон, пытаясь понять, кого из невест в этот год не досчитаются в Новоселицах, деревеньке под Новгородом Великим.
«Тогда сами предлагайте, а я не знаю» - сказал староста.
« А чё отдавать-то наших, все, чай, на выданьи. Может, обойдётся в этот год? А нет, так поборемся!» - выступил кузнец Прокопий.
Прокопий был сильным мужчиной, подковы гнул руками, и не боялся никого. В полку Александра Невского он не один десяток рыцарей утопил в Чудском озере.
«Прок, ты забыл, что ли, как дракон нашу деревню спалил полвека назад? Что лучше: одна или сотня сирот? Забыл, как прошлый год боролись? Как трое обгорели, а десяток мужиков лежал три недели, пока поп их божьим словом не поднял? Ты забыл, наверное, как Кузька с Матвеем ослепли, а Трофим неспособным стал? - заорал на Прокопия староста. - Не, лучше одну жизнь отдадим, чем множество.
Ольгу, Макурину дочь предлагаю!»
«Да, ты побойся Бога-то! - возмутился Макурин. - Девке только тринадцать на той неделе стукнуло»
«Во-во! Не Бог, а Сатана это число любит. Как, мужики, вяжем Ольгу?»
«Вяжем!!!» - поддержали все, радуясь, что не на своих детей пал выбор.
Макурины завыли, но перечить сходке было бесполезно.
После выбора жертвы мужики еще посудачили о том, сколько корзин яиц ещё надо сдать на строительство новой церкви, сколько гривен надо собрать на знахаря, и. не спеша, разошлись по дворам.
«Готовься, Ольга! - сказал отец, входя в избу. - Полетишь в тридесятое государство. Мать, собирай девку!»
Ольга побледнела, слабость сковала её тело, подкосила коленки, и она без чувств рухнула на половик.
Обморок длился недолго, но для девушки, лежащей без памяти посреди избы, время перестало существовать.
Находясь вне времени, Ольгина душа увидела своё тело. Оно лежало, как кукла, которую она любила и нянчила.
Но бесчувственное тело, не понимало, что её вспорхнувшая душа видела её в сфере времени так же хорошо, как птица сверху видит пространство, и свой путь, куда она летит.
Душа Ольги внимательно просмотрела свой путь, который она сделает вместе с телом, и не увидела ничего опасного для жизни.
Она увидела, что тот, кого люди называли драконом, был не чудовищем, а трансперсональным существом из смежной Сферы Сознания, с которыми душа была знакома, как с соседями.
Существо проникло в подсознание Ольги и представилось ей со следующими словами:
«Не бойся, Ольга, я не Дракон! - сказало оно. - Я заколдованный принц, и прибыл сюда издалека, чтобы освободить тебя от предрассудков. Каждый год мы по всей Земле освобождаем сотни молодых, невинных душ и переносим их в чудесную страну. Так что, будь спокойна, никто тебя не съест. Но ты, когда очнёшься, никому не говори про наш секрет. Иначе мы не сможем тебя спасти. Договорились?»
Ольгина душа успокоилась и потянулась к своей любимой кукле. Это была еще совсем молодая душа. Она вошла в Ольгу в тот момент, когда мать стала брызгать ей из ковша водой на лицо.
Ольга приподнялась, села и посмотрела на окружающую родню посветлевшими глазами.
Вдруг ей стало смешно, как братья и сестры хлопотали вокруг неё. Ольга хмыкнула пару раз и, не сдержавшись, рассмеялась от души.
Ей, вдруг, стало очень радостно, что она больше никогда не увидит этой темной избы, хмурого отца, и вечной нищеты.
«Свихнулась! - прошептала мать, крестясь. - Ну, может быть, оно и к лучшему - кому дурочка-то нужна?»
Ольгу умыли, заплели в косу ленты, надели бусы из рябины (настоящие-то жалко было отдавать!) и после захода солнца бабы с воем повели драконову невесту к дубу над лениво текущей Мстой, что стоял в пяти верстах от Новоселиц.
Здесь, каждый год, в самую короткую ночь, жертва привязывалась к дубу.
Дракон прилетал неожиданно.
После полуночи вся эта местность, вместе с дубом и жертвой, становилась невидимой из-за дыма, испускаемого из пасти дракона.
Раздавался рокот, потом рёв, и огнедышащее существо приземлялось возле девушки.
Спустя несколько минут оно уносилось прочь, оставляя змеевидный след, который долго не исчезал в ночном небе.
Когда дым на земле рассеивался, возле дуба было пусто. Только обгоревшие пеньковые веревки валялись возле корневища.
Текущий 1289 год от Рождества Христова ничем не отличался от прошлых лет, - проводы всегда шли с плачем.
Но, в этом случае, уже мужики не допускались к дубу - невесту вязали оголённой.
Мужики, конечно, хитрили, но их вылавливали и били всей толпой, чтобы остальным было неповадно.
Не проходило года, чтоб кому-то из мужиков не доставалось от гневных баб.
Так было и на этот раз.
Непокорный кузнец не боялся никого, тем более он не боялся боли.
Он не стал прятаться, сразу же объявив бабам, что решил сразиться с драконом.
Дело в том, что он уже положил глаз на Ольгу, поэтому не хотел отдавать свою зазнобу какому-то чудовищу.
Бабы побазарили и решили, - пусть дерется, авось победит крепкий мужик. Но поставили условие - до тех пор, пока огненный зверь не прилетит - к дереву на сто саженей не подходить! Иначе, не сдобровать кузнецу, и сила не поможет, - бабы за свой стыд насмерть пойдут.
Сами-то они в полверсте укрылись - в кустах орешника - не так страшно смотреть из-за укрытия.
Темнело.
Ноги в новгородском краю светлые. Только за полночь плохо видно.
Ветер стих, и соловьи дразнили баб своими вокализами.
Бабы знали весёлую присказку к тем коленам, которые отмачивали птицы, и взахлёб хохотали над ней. А присказка та была простая и грубоватая, птицы как будто выговаривали:
«Тимох! Тимох! Завали на мох! Завали на мох! Заголи! Заголи! Чирли пёх, пёх, пёх, пёх!».
Вдруг все птицы разом замолкли.
Замолкли и бабы.
Ольга, дрожавшая не столько от ужаса, сколько от прохлады ночи, замерла и прижалась плотнее к дубу, прося у него защиты.
Но дуб был давно мёртв. Его кремированный остов не спиливали, - он был нужен здесь, как лобное место.
Жесткая кора царапала Ольге ягодицы, и девушка уже два раза намочила под себя, приняв вспышку зарницы за приближающегося дракона.
Душа то знала, что дракон - не дракон, но тело всегда боялось смерти.
Ольга усердно молилась и Святой Троице, и Богоматери о спасении души, не зная, что кузнец в этот момент молится о том, что бог дал ему силы для защиты её чести.
Кузнец еле различал вдали белеющее тело девушки на фоне чёрного дуба и крепко сжимал меч, который выковал накануне.
Смазав его лезвие змеиным ядом, Прокопий, с замиранием сердца, ждал встречи с чудовищем.
«А, неспроста пичужки-то замолчали!» - подумал он, и, прикрывшись привязанными к спине ветками орешника, стал подползать ближе к девушке.
Вдруг небо на востоке озарилось и, откуда ни возьмись, но только не из-за горизонта, в воздухе возникло яйцевидное тело.
Когда яйцо приблизилось Прокопий увидел хвост, торчащий сзади из яйца, на конце которого трещала круглая кисточка.
Под яйцом обнаружились лапы, концы которых напоминали толстые колёса.
Над яйцом было нечто похожее на сверкающий нимб, который изображают на иконах святых.
От хвостатого чудовища исходил сильный ветер, который гнул кусты внизу и гнал мелкую волну на Мсте.
Дракон завис над кузнецом, и он с ужасом увидел, как из трех пар больших глаз хвостатого яйца на Прокопия смотрели головы человеческих существ, показывая на него пальцами.
Затем уродливое существо зависло над дубом, освещая неземным светом местность.
Вскочив на ноги, человек с удивлением заметил, что дуб не отбрасывал тени от света несущегося дракона.
Затем Дракон сел на растопыренные лапы и всё вокруг него накрылось каким-то странным туманом, сквозь который ничего не было видно.
Это было удивительно, но, удивляться было некогда, и кузнец со всех ног помчался к дубу.
В какой-то момент Прокопию стало казаться, что всё происходящее было наваждением или сном.
И, как это бывает во сне, ноги у него стали, как чугунные, не слушались его, и он не мог сдвинуться с места.
Более того, он не мог поднять рук, не мог шевельнуть даже пальцем!
«Как после сивухи!» - подумалось Прокопию.
И тут он, вдруг, почувствовал, что меч в его руке нагрелся, и покраснел, как будто он лежал на углях под мехами.
Кузнецу был знаком сильный жар, но на этот раз он не узнал его - жар был чужим, неестественным, с дрожью и звоном.
Прокопий догадывался, что Дракон уже подкрадывался к нагой девушке.
Не будь тумана, кузнец мог бы увидеть, как из «пасти дракона» вышел человек с головой в пузыре, как он, покачиваясь, подошёл к обнаженной. Головастый осмотрел ее лицо, небольшую грудь, нежный живот, промежность, ноги, и, обернувшись, сделал какой-то жест дракону.
Дракон дыхнул ей в лицо, и Ольга тут же обмякла, свесив голову на грудь и повиснув телом на веревках.
Кузнец сделал ещё одну попытку двинуться, но все было напрасно.
Паралич свел его тело намертво.
Тем временем человеческое существо огненным мечом разрубило верёвки, подхватило голое бесчувственное тело, внесло его в «пасть», которая тут же захлопнулась.
Через минуту дракон взлетел из плотного тумана, и воздух огласился его громким рёвом.
А ещё спустя несколько мгновений чудовище исчезло из вида.
Тяжесть свалилась с тела Прокопия. Он подошёл к дубу, осмотрел тлеющие веревки и угрюмо побрёл обратной дорогой.
Все его намерения оказались напрасными.
«Ну, что же ты, почему не стал сражаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50