— Он был кем–то вроде социального реформатора. Иногда мне жаль этого парня: большую часть его нововведений просто проигнорировали или истолковали так, чтобы они служили их целям.
— Погоди, — сказала Сакай, — Это тот самый Вален, который создал минбарскую кастовую систему? Я никогда не считала это особо достойным деянием.
— Нет. Вален не создавал кастовой системы. Это еще один миф. Кастовая система существовала задолго до его появления. Он просто преобразовал ее, поставив касту мастеров на один уровень со жрецами и воинами. Он говорил, что все это лишь шаг на пути к полному упразднению кастовой системы. Иногда я думаю, что если бы он дожил до этих дней, то пришел бы в отчаяние, увидев, как много из того, чему он посвятил свою жизнь, пропало втуне. Но не хочется думать о нем, как о человеке, способном впасть в отчаяние. Мне хочется думать, что он просто засучит рукава и попытается все начать сначала. Может быть, именно поэтому минбарцы так ждут, что он когда–нибудь вернется. Они знают, что в его работе многое осталось незаконченным. И надеются, что он вернется и поможет им это завершить.
— Но теперь у них есть ты.
Синклер остановился, раздраженно тряхнув головой. И твердо посмотрел Кэтрин в глаза.
— Почему мы говорим о прошлом? Я хотел поговорить о будущем. Нашем будущем. Если, конечно, оно у нас будет.
Он поднялся на ноги и пересек комнату, а потом на полпути повернул обратно.
— Когда ты согласилась выйти за меня замуж, ты соглашалась выйти за офицера Космофлота Земли, живущего на космической станции, откуда можно окончательно вернуться на Землю и, быть может, завести семью. Ты не давала согласия на все это, — и он обвел рукой все вокруг себя, — особенно учитывая тот факт, что я сам не знаю, к чему это приведет. Я присмотрелся к этому. Это важное дело. Я не хочу удерживать тебя или требовать, чтобы ты вышла за меня замуж, если по каким–то причинам ты не сможешь жить здесь. Знаю, с тех пор, как мы в последний раз виделись, многое изменилось. Все, кроме одного: я по–прежнему люблю тебя. Ты все еще нужна мне. И я по–прежнему хочу жениться на тебе, ибо знаю, что мы можем жить вместе здесь, на Минбаре, или еще где–нибудь, куда нас занесет судьба. Но все зависит от тебя.
Синклер все еще неуверенно стоял посреди комнаты. Она знала, что, возможно, выглядит так же. Сакай приехала на Минбар, разыскивая своего жениха, человека, о котором она знала только то, что он только посол, и который, как она знала, беспокоится о том, не передумала ли она выходить за него замуж. Вместо этого она нашла тайного военного лидера, облаченного в минбарскую одежду, к которому относились одновременно как к королю и верховному жрецу и, по–видимому, превратили в живую легенду.
Пока Кэтрин пыталась понять то, что услышала и увидела, ей в голову пришла еще одна мысль. Теперь она поняла, что ее нерешительность была вызвана только одним: ей нужно было выяснить, что эти кардинальные изменения в жизни любимого человека не изменили его самого. Посмотрев в глаза Синклеру, она поняла, что это не так. Что бы о нем не думали минбарцы и рейнджеры, он все еще был тем самым Джеффом, которого она знала со времен Академии и которого оставила на Вавилоне 5.
Она подошла к нему.
— Я не хочу снова терять тебя, Джеффри Синклер, — Сакай приподнялась и поцеловала его, второй раз с тех пор, как вошла в его офис в Тузаноре. Он обнял ее. Прошло много времени, прежде чем он отпустил ее.
— Какую церемонию нам надо будет проходить? — спросила она. — Минбарскую?
— О, нет, — ответил Синклер. — Чем проще, тем лучше. Только не минбарская церемония. Я уже присутствовал на их церемонии возрождения/бракосочетания, помнишь? Больше никаких красных фруктов. Они отвратительны на вкус. К тому же, я всегда чувствовал неловкость оттого, что сочетался браком с кем–то во время той церемонии, но так и не узнал, на ком.
Сакай засмеялась.
— Мне не хотелось бы думать, что я выйду замуж за двоеженца!
— Пойдем, — сказал он, — выясним наши отношения в спальне.
— Здесь, наверное, много комнат, — сказала она, помогая Джеффу перетащить вещи из гостиной. — И очень мало вещей.
— Ты не представляешь, насколько трудно было доставить сюда хотя бы несколько моих вещей, — вздохнул Синклер.
— А где остальные?
— Некоторые до сих пор хранятся где–то на государственном складе, а остальные — у моего брата.
— Как Малкольм?
— В порядке. Как я полагаю. Мне лишь раз удалось с ним связаться. Знаю, он тоже пытался со мной связаться, но, очевидно, не смог преодолеть все бюрократические препоны. Это не значит, что мне здесь нужно много вещей.
— Нет, — сказала Кэтрин, снова поцеловав его, — ты всегда все самое необходимое держал вот здесь.
И она осторожно коснулась его лба.
— Это осталось от военной жизни, — признал Синклер. — Когда тебя все время перебрасывают с места на место, приучаешься обходиться малым количеством вещей, но эти вещи становятся для тебя величайшей ценностью. И мне бы хотелось взять их сюда. Это дело принципа.
— Ну, я не могу тебе в этом помочь, зато привезла кое–что с собой, — Кэтрин достала из сумки ярко запакованную коробку. — Я не смогла поздравить тебя с днем рождения, будучи около Предела, так с днем рождения тебя!
— Что это? — спросил он.
— Почему люди всегда задают этот вопрос? — она вручила ему коробку. — Открой и сам увидишь.
Синклер разорвал бумагу и вынул запечатанный инфокристалл и связку книг.
— „Границы смеха”, — прочитал он на коробке, — „Двадцать четыре часа истории комедии в Северной Америке”. Это чудесно! — Он тут же прошел в кабинет и начал просматривать их.
— Помню, как ты сказал, что послал свою единственную копию Малкольму, а для себя ничего не оставил, — сказала Сакай.
На экране появились начальные титры, но Синклер быстро промотал их дальше. На экране появилась сцена из старого черно–белого фильма двадцатого века, а потом — пожилая женщина, обсуждающая его с научной точки зрения. Внизу экрана появилась надпись: „Гемма Хильда Синклер, профессор, эксперт по североамериканской литературе”.
— Моя мать действительно любила эти фильмы, — сказал он, глядя на сцены из фильмов двадцатого — двадцать первого столетий. — Она писала о них научные статьи и книги, но смотрела с искренним удовольствием. Когда я был мальчишкой, то не мог этого понять. Что она нашла в этих древних антикварных фильмах, думал я. Я думал, что когда–нибудь пойму это, пока не вырос и не увидел ее в этом документальном фильме. Боже, как я скучаю…
Синклер выключил программу, мгновение просто глядел на пустой экран.
— Мне не хватает стольких вещей, и людей, — сказал он и добавил, — но такова жизнь. Все время стремится вперед.
— Мне жаль, — начала было Кэтрин.
— Нет, — улыбнулся он, — спасибо. Это действительно прекрасный подарок. Как видишь, у меня здесь не так уж много развлечений.
Сакай подошла к книжным полкам и достала две книги, которые, как она заметила, были написаны на английском языке.
— Марк Аврелий? Ты это имел ввиду? — спросила она, положив книгу обратно. Взяла другой том и открыла наугад, не удивившись, что книга открылась на поэме Теннисона „Улисс”.
— Признайся, Джефф, неужели это все, что ты читаешь из всех этих прекрасных стихов? — поддразнила она его.
Он взял книгу из ее рук с притворным негодованием и положил на полку.
— Я думаю, тебе известно, что все остальные стихи я помню наизусть.
— Но разве книга может все время открываться на „Улиссе”? — продолжала поддразнивать она.
— Признаюсь, что с тех пор, как прибыл на Минбар, я читал и слушал ее чаще, чем обычно.
— Полагаю, если мы поженимся, мне надо быть с тобой более откровенной, — сказала Кэтрин шутливо. — Меня никогда не трогала эта поэма. Думаю, что она довольно оскорбительна для Пенелопы — ведь там ее называют „старой женой”, а Улисс думает только о своих друзьях, оставляя ее позади.
Синклер снова взял ее за руки.
— О, нет. Только не после того, через что они прошли, чтобы снова быть вместе. Он оставил ее однажды и тем самым совершил ошибку, которую никогда больше не повторит.
Синклер наклонился и нежно поцеловал ее, а потом продолжил:
— Когда он сказал, что „уплывет за горизонт”, чтобы „искать новые земли”, будь уверена, что на сей раз Пенелопа поплывет вместе с ним. Обещаю тебе.
Он прижал Кэтрин к себе и еще раз поцеловал, на сей раз дольше и с большей настойчивостью.
— Я не знаю, согласился бы с тобой Теннисон, — сказала она между поцелуями.
Синклер улыбнулся.
— К черту Теннисона!
Он подхватил ее на руки и потащил через комнату по направлению к спальне.
— Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты так делаешь, — сказала она, шутя лишь наполовину.
— Боюсь, что мы будем анализировать поэзию всю ночь, — он опустил ее на кровать, — Думаю, что лучше заняться нашей собственной поэзией.
— О, Боже! — засмеялась Кэтрин, — Если бы только эти минбарцы, которые относятся к тебе с таким благоговением и уважением узнали, каким банальным ты можешь быть.
— Именно поэтому ты и нужна мне здесь, — ответил Джефф, целуя ее, — Когда к тебе относятся как к святому, это несколько утомительно. Это было бы невыносимо, если бы здесь не было кого–то, с кем можно поговорить, того, кто знает и любит меня так, каков я есть.
— Кто–то, кто был бы полностью откровенен с тобой, — сказала она поддразнивающе, — Кто бы ставил тебя на место.
Синклер засмеялся.
— Бог свидетель, у тебя никогда не было с этим проблем. Это одна из причин, по которым я тебя люблю.
— Ну, мы так и будем болтать всю ночь, — спросила Кэтрин, — или займемся какой–нибудь поэзией?
Синклер улыбнулся и ничего не ответил.
Глава 20

в которой Синклер вспоминает годы учебы в Академии, а ворлонец пытается читать ему нравоучения
— Митчелл! Уходи! Уходи!
— Ну уж нет! Только не так! Если уж мне суждено погибнуть, то я прихвачу вас, ублюдков, с собой!..
— Кто вы? Зачем вы это делаете?
— Совет вынесет свой приговор.
Деленн. Ратенн. Расин. Дженимер. Нерун. Турвал. Венак.
Кош. Улкеш.
Вален.
Легендарный минбарец одиноко стоял в круге света.
Как он узнал, что это Вален? Он пытался разглядеть его, но не мог. Но он знал, что это Вален.
Вален поднял Трилюминарий. Камень в центре вспыхнул.
Вален поднял зеркало. Синклер заглянул туда — и человек Джеффри Синклер посмотрел на него оттуда. Он поднял глаза, чтобы спросить Валена, но минбарец исчез.
Он увидел Улкеша. И Коша.
— Ты тот, о ком мы говорили.
— Не забывай, кто ты на самом деле.
— Джефф!
Это был голос Кэтрин. Он обернулся и увидел ее, стоявшую чуть дальше от круга света, наполовину скрытую тенью. Рванулся к ней, желая удержать ее, но она отпрянула от него с недоуменным лицом. Что–то не так? Внезапно он понял. Подняв руку, он нащупал минбарский гребень, выросший на его голове.
— Нет!
— Джефф! Джефф. Все в порядке, Джефф!
Синклера вздрогнул, пытаясь проснуться. Он почувствовал руки, пытающиеся удержать его, и голос, успокаивающий его.
— Все в порядке. Это всего лишь сон.
Голос Кэтрин. Он открыл глаза и увидел, что она тревожно смотрит на него. Вздрогнув, он прижал ее к себе.
— Извини, — сказал он.
— Не надо извиняться, — ответила Кэтрин, отбрасывая прядь волос с его лба, — Это все тот же проклятый сон?
— О, как обычно.
Она не поддалась на его бодрый тон.
— Они действительно стали хуже? И так каждую ночь?
— Нет, не каждую. Иногда я не помню, что мне снилось.
— Может быть, ты хочешь об этом поговорить?
— Нет, я думаю, что этого достаточно для одной ночи, — Синклер поцеловал ее, — Тем более, скоро вставать.
— Разве? — Кэтрин огляделась в темной комнате. — Этого не может быть!
— Уже почти рассвело.
— Я же только заснула, — возмутилась она.
— Тебе придется привыкать к коротким минбарским суткам. Видимо, это сыграло с твоим чувством времени злую шутку.
Пока они готовились к новому дню, Синклер подумал, как же он соскучился по таким простым повседневным делам, когда кто–то любящий тебя находится рядом. Сакай вышла из ванной и остановилась, принюхавшись.
— Это же бекон, да?
Синклер улыбнулся.
— Мы пытаемся подобрать из минбарской кухни что–нибудь похожее на земные блюда. Бекон очень трудно здесь достать. Если повезет такое случается пару раз в месяц. Но я уверен, что сегодня утром он будет.
Когда они подошли к столу, завтрак уже был накрыт, а слуги–минбарцы ушли.
— Извини, но здесь есть только яйца темшви.
— Все в порядке, — Кэтрин посмотрела на них несколько неуверенно. — Я всегда хотела их попробовать. Их считают настоящим деликатесом.
Она подняла глаза и улыбнулась, глядя на Синклера.
— Это все очень здорово выглядит, честное слово. Смесь минбарской и земной кухни. Наверняка это лучше, чем то что мне приходилось есть в течение пяти месяцев у Предела. И, может быть, чуть лучше того, что я ела на Вавилоне 5.
— Знаешь, — сказал Синклер, приступая к еде, — у нас еще не было возможности поговорить о том, что сейчас происходит на станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41