Все глубже и глубже, пока не заложило уши. Сзади пыхтел смелый мужик — он пошел вместе с Тоником.
Они оказались в темном туннеле. Влево и вправо уходили рельсы узкоколейки, тускло блестевшие в электрическом свете. Прямо между рельсами сидел молодой парень и потерянно смотрел в пустоту.
— Этот готов, — уверенно сообщил Антон, и сердце его непроизвольно прыгнуло вниз. Столько трупов за один день… — Много здесь было рабочих?
— Четверо, — чуть не шепотом ответил мужик. — Трое, значит, остались…
— И где?!
— Я откуда знаю… если в этом туннеле есть привидения, надо мотать наверх!
— Мотай, — согласился Тоник. — За нашей спиной их нет.
Чем дальше, тем увереннее он ощущал, где есть призраки и насколько они опасны. Спасибо за это собственному проклятию, потому что именно на нем пришлось последние несколько суток тренироваться — чтобы выжить. Тоник обернулся к мужику:
— Иди наверх. Здесь в самом деле опасно. А я попытаюсь найти твоих приятелей. Наверное, они отступили туда, — он махнул рукой влево.
— Почему? — тревожно спросил работяга.
— Потому что там — призраки. Они, скорее всего, идут за людьми. Видимо, плохо сейчас приходится тем, кто остался. Этого с собой забери… — Он остановился, перехватило дыхание. — Пусть хоть перед смертью солнце увидит.
Парень нехотя подошел к бывшему приятелю, нерешительно взял за подбородок дрожащей рукой, заглянул в глаза, отшатнулся. Потом собрался с духом:
— Вставай! Вставай, говорю, идем со мной…
С трудом, уговорами и руганью, поднял равнодушного рабочего на ноги, закинул его руку себе на плечо, в последний раз оглянулся на Тоника. Тот посветил на ступеньки, чтобы они увидели выход, и в одиночестве направился в туннель.
Откуда-то ровно дул сухой холодный ветерок: здесь гулял довольно сильный сквозняк. Что забыли работяги в странном, тесном даже для одного поезда туннеле? Что их заставило лезть сюда, практически под Московский вокзал? Куда ведет эта железная дорога?
Фонарик начал медленно тускнеть, и Тоник погасил его. Шел вперед, придерживаясь одной рукой за стенку и полагаясь только на слух. Он не ощущал рядом привидений, но был готов к нападению в любой момент. Вскоре издалека донесся чей-то вскрик. Хотелось бежать на голос — там были люди, пусть смертельно перепуганные, но с ними Тоник будет не один… Он всю свою жизнь побаивался замкнутых пространств. И теперь всем телом ощущал, что над головой — многометровая толща породы, готовой обрушиться, сплющить, раздавить ничтожного человечка, идущего в никуда в полной темноте… Кроме того, ход может закончиться тупиком, и настоящий ужас испытает Антон, если вдруг наткнется на глухую стену. Потом надо будет идти назад. А может, он не дойдет до выхода, и окажется, что вместо крутых белых ступенек — тоже тупик…
Тоник ничего не видел. Что открыты глаза, что закрыты — никакой разницы. Нервы напряжены до предела, сердце колотится в ушах. Он старался почти не дышать, чтобы вовремя услышать, если появится чужое дыхание. Прислушивался, не притаился ли где-нибудь призрак или работяга, но вокруг была только пустота. А потом стена ушла из-под руки. Вбок ответвлялся еще один проход, и именно из него дул холодный ветер. Тоник решительно повернул.
Метров через пятьдесят стало намного светлее, и он ускорил шаги, потом побежал. Впереди не было ни призраков, ни людей, зато был выход!
Влажные камни под ногами перестали скользить, и, опустив голову, Тоник уже смог разглядеть их — сухие посередине и заросшие мокрым мхом на стыках. Склизкие серые стены уходили вперед и смыкались тупиком. А сверху на торцевую стену лился бледный дневной свет.
Ничего не видно над головой — только квадратик бледного голубого неба. Оттуда изредка долетают порывы теплого сухого ветра — или кажется? Антон смотрел на это небо, как зачарованный. Свобода! Ничего не стоит, наверное, залезть по узкому ходу наверх, выбраться на безопасную землю, уйти отсюда навсегда, забыть мрак тесного замкнутого пространства…
Из оставшегося за спиной туннеля несло сырым холодным воздухом. Вдруг нахлынул запоздалый страх, ведь именно сейчас оттуда может появиться кто-то, кто прервет его жизнь… Тоник оглянулся, но его широко раскрытые глаза ничего не видели в кромешной тьме. И ему еще придется туда вернуться?! А как же иначе: ведь он не просто так, ради экскурсии, пошел в подземелье! В туннеле ждал непередаваемый ужас, темнота, призраки… заблудившиеся неизвестно где работяги, которым сейчас гораздо страшнее, чем ему. Тоник пойдет в эту темноту, он заставит себя пойти, чтобы их вытащить. Зачем? Да просто ему страшно думать о том, сколько человек сегодня уже погибли. И кто-то — по его вине…
Лучше не стоять здесь, потому что запросто можно проиграть борьбу с собой. Да, он сам полез в это подземелье, будь оно неладно, наверное, потому что не думал, что спускается сюда надолго. Надо идти… Если сейчас оглянуться назад, то можно будет увидеть удаляющийся светлый квадрат — выход…
Вскоре опять стало темно. Антон по-прежнему держался за стену левой рукой, сжимая в правой ручку тяжелого прожектора. Он шел прямо к призракам. Возможно, они так же чувствуют его, как он — их.
— Кто здесь?!
Голос, пусть тихий, но неимоверно страшный, прозвучал в каких-то двух шагах. Тоник вздрогнул и чуть не выронил прожектор.
— Ты сам-то кто такой?!
Неизвестный не пожелал отвечать, но проговорил с облегчением:
— Живой человек… Парень, где здесь выход?!
— Где-то за моей спиной. А ты один?
Неизвестный помолчал, потом, видимо, подошел поближе:
— Не совсем. Нас было четверо, но двоих мы потеряли. А друг мой — вот он, рядом, только плохо ему. Не может встать.
«Уже второй», — обреченно подумал Тоник. Вслух скомандовал:
— Бери друга и иди за мной.
— Н-нас преследуют призраки, — заикаясь, выговорил неизвестный. — Н-не выйти… Я, кажется, опять их вижу…
Что можно разглядеть в этой тьме? Однако он не врал. Привидения незаметно приблизились, оказались рядом. Тоник не видел их, но ощущал, как буквально нагнетается в воздухе тяжелая тревога. Готовится нападение. Без агрессии, без эмоций — они спокойно, по-деловому собираются убить людей. И ничто их не остановит.
Антон вдруг осознал, что он действительно не понимает, как с ними бороться. Если сейчас столкнется с порождениями пустоты, так сказать, лицом к лицу, они его убьют, как всех. Ну и что, что ему удалось найти работяг. Он нащупал перепуганного парня, задвинул его за спину и положил на пол фонарь. Произнес в пустоту:
— Постойте…
Надо собрать волю в кулак, надо заставить их не подходить, создать себе безопасное пространство, окружить себя куполом… как он это делал со своим врагом… который сейчас едва ли не дышит ему в ухо…
— Стоп!
То ли посветлело, то ли зрение потеряло всякий смысл. Рабочий, наверное, предпочел бы тихонько смыться, но Тоник ухватил его ледяной рукой за шиворот и заставил сесть. Только бы не мешал. Напряжение всей воли, всей веры в свои силы — потому что, если он сейчас усомнится, призраки бросятся на них и ничего уже не поправишь… В сердце Тоника тут же проникло сомнение. Заставить себя быть уверенным — это все равно что не думать о белом бычке, когда тебя об этом попросят. Не сомневайся… только так ты справишься… призраки послушно замерли вокруг в молчаливом ожидании. Ничего, надолго человека не хватит… Антон выпрямился, перевел дыхание, убедился, что у него получается!
«Я не человек. Часть меня осталась на Ладоге. И вы ничего мне не можете сделать!»
Краем глаза он уловил какое-то движение в просветлевшем воздухе, и тут же уверенность испарилась. «Нет, в тебе еще слишком много человеческого!» Преграда, сдерживающая призраков, исчезла, они двинулись на него, сзади испуганно охнул рабочий. Тоник отстраненно подумал, что парень тоже видит происходящее, значит, ему не кажется и в самом деле стало светло…
Он зажмурился, собрался с силами, мысленно закричал: «Не подходить, а то!..» Он не успел ничего придумать, как почувствовал, что снова сработало! Призраки не двигаются, не приближаются, и уже не нужно особых усилий, чтобы их удерживать! И угрозы высказывать не обязательно — это даже глупо. Он их удерживает чем-то другим — таким, что и сам до конца не понимает. Более того, стоит немного нажать, и они исчезнут.
Что значит — нажать?! Тоник попытался усилием воли заставить их уйти, но ничего не произошло. Тогда он снова расслабился, медленно успокаиваясь, — и пространство вокруг тут же потускнело, будто бледный свет питался его эмоциями. Но вместе со светом гасли сами привидения — трудно было выразиться иначе. Они словно медленно таяли в воздухе, смешиваясь друг с другом, слабея, исчезая…
«Я сильнее вас, потому что я вас хоть немного понимаю, а вы меня — нет!»
Казалось, что прошло несколько секунд с начала их противостояния, и все получилось гораздо проще, чем в прошлый раз. Тоник медленно сел на пол. Он был весь мокрый, руки дрожали. Он не мог понять, рядом его страшный враг, или он тоже смылся. Зато работяга по-прежнему сидел за спиной и с кем-то вполголоса разговаривал. Странно, только что Тоник его вообще не слышал.
— Кто там с тобой? — рассеянно спросил он.
— Это я вас нашел, — отозвался незнакомый голос. — Давай выбираться, потому что четвертый наш парень остался у самого выхода. Больше ждать некого.
— Мы никого не ждем, — ровно сообщил Тоник. — Держите друг друга за руки, будем искать выход. Вперед!
Полная тьма. Ни одного порождения пустоты вокруг. Антон переложил фонарь в левую руку и вытянул правую, нащупывая стену, по которой сюда пришел. Шагнул вперед. Казалось, что идти необыкновенно легко, словно пол пляшет под ногами, подыгрывая, подталкивая его, а в темноте вспыхивают и гаснут зеленые огоньки. Может быть, все это ему только кажется? Но сзади топают и сопят двое работяг, молча идут за ним, бережно поддерживая под локти третьего, которого Тоник спасти не успел…
21
Самым странным Сереге казалось, что в этом мире нет мобильной связи. Вроде и дома она появилась совсем недавно, а ведь как быстро сделалась необходимым фоном жизни, атрибутом, без которого существовать стало невозможным. Трелей мобильников ему не хватало на улицах, жизнь выглядела неполноценной, и он почему-то полагал, что, будь у него телефон, он смог бы связаться с кем-то необходимым…
Много чего здесь не хватало. Тихий город, заброшенный, неухоженный. На маковках соборов и церквей позолота поблекла, а местами и вовсе слезла полностью…
Задумавшись, Сергей не заметил, что они с Никой забрели в какой-то парк. Он удивленно огляделся: вокруг в каменных чашах били маленькие чистые фонтаны, густые кроны деревьев защищали от солнечных лучей, бросая мерцающую тень на лицо его девушки. Зачем она таскает с собой эту скрипку? Белую, старую, беззвучную? Правда, где-то нашла для нее красивый футляр. Когда он спросил, Ника ответила:
— Это не скрипка, а альт. — Но больше ничего объяснять не стала.
Альт придавал ей интеллигентности и одухотворенности. Серега не уставал любоваться: да, Тоник много потерял…
— Посидим немного? — предложил он.
Ника присела на скамейку, пристроив скрипку на коленях. Сергей устроился рядом, обняв ее за плечи, но девушка отстранилась. Он слегка обиделся, но не подал виду. Уважительно потрогал футляр:
— Старинная?
— Не знаю, — ответила она. — Только футляр старинный. Но у этой скрипки очень хороший звук, просто изумительный! Такой, что дух захватывает. Понимаешь, когда она начинает звучать, словно переносишься в другой мир, где только море и звезды, где все свободны… а потом начинает создаваться история…
«Какой, на фиг, звук? — подумал Серега. — Деревяшка старая. Может, Женька спятила?» Но вслух поинтересовался:
— Хорошая история?
— Это зависит от того, что играешь. И… кто играет с тобой. — Она задумалась и вдруг выдала, совсем как раньше: — Если, например, в оркестре… и скрипач с утра принял сто грамм, а виолончелистка опять страдает от несчастной любви, тогда мне жаль всех, кто попал в эту историю!
— А скрипача с виолончелисткой тебе не жалко?
Словно мгновенный проблеск солнца из-за туч — но он тут же погас. Ника вздохнула и замолчала.
…Колян узнал ее издалека. Вот здорово! Сколько сил и времени до вчерашнего дня было потрачено на поиски Ники, как напрягали своих подручных и Саша, и Мишаня, как страдал их начальник от униженного самолюбия и бессонницы — а она спокойно сидит на скамеечке, в парке, болтает с каким-то левым мужиком!
Они же Коляна не замечали. Правильно: с парнем он вообще не знаком, а Ника, наверное, очень хочет их всех забыть. Чем ближе подходил Коля, тем меньше понимал зачем. Что он скажет Нике? Тем более, он тоже покинул Сашину компанию.
Она сняла с колен альт и бережно положила рядом с собой, на скамейку. Коля остановился. Ага… Да один этот кожаный расшитый футляр можно будет продать тысячи за две, купить себе еды… и куда сдать музыкальный инструмент, он тоже знает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Они оказались в темном туннеле. Влево и вправо уходили рельсы узкоколейки, тускло блестевшие в электрическом свете. Прямо между рельсами сидел молодой парень и потерянно смотрел в пустоту.
— Этот готов, — уверенно сообщил Антон, и сердце его непроизвольно прыгнуло вниз. Столько трупов за один день… — Много здесь было рабочих?
— Четверо, — чуть не шепотом ответил мужик. — Трое, значит, остались…
— И где?!
— Я откуда знаю… если в этом туннеле есть привидения, надо мотать наверх!
— Мотай, — согласился Тоник. — За нашей спиной их нет.
Чем дальше, тем увереннее он ощущал, где есть призраки и насколько они опасны. Спасибо за это собственному проклятию, потому что именно на нем пришлось последние несколько суток тренироваться — чтобы выжить. Тоник обернулся к мужику:
— Иди наверх. Здесь в самом деле опасно. А я попытаюсь найти твоих приятелей. Наверное, они отступили туда, — он махнул рукой влево.
— Почему? — тревожно спросил работяга.
— Потому что там — призраки. Они, скорее всего, идут за людьми. Видимо, плохо сейчас приходится тем, кто остался. Этого с собой забери… — Он остановился, перехватило дыхание. — Пусть хоть перед смертью солнце увидит.
Парень нехотя подошел к бывшему приятелю, нерешительно взял за подбородок дрожащей рукой, заглянул в глаза, отшатнулся. Потом собрался с духом:
— Вставай! Вставай, говорю, идем со мной…
С трудом, уговорами и руганью, поднял равнодушного рабочего на ноги, закинул его руку себе на плечо, в последний раз оглянулся на Тоника. Тот посветил на ступеньки, чтобы они увидели выход, и в одиночестве направился в туннель.
Откуда-то ровно дул сухой холодный ветерок: здесь гулял довольно сильный сквозняк. Что забыли работяги в странном, тесном даже для одного поезда туннеле? Что их заставило лезть сюда, практически под Московский вокзал? Куда ведет эта железная дорога?
Фонарик начал медленно тускнеть, и Тоник погасил его. Шел вперед, придерживаясь одной рукой за стенку и полагаясь только на слух. Он не ощущал рядом привидений, но был готов к нападению в любой момент. Вскоре издалека донесся чей-то вскрик. Хотелось бежать на голос — там были люди, пусть смертельно перепуганные, но с ними Тоник будет не один… Он всю свою жизнь побаивался замкнутых пространств. И теперь всем телом ощущал, что над головой — многометровая толща породы, готовой обрушиться, сплющить, раздавить ничтожного человечка, идущего в никуда в полной темноте… Кроме того, ход может закончиться тупиком, и настоящий ужас испытает Антон, если вдруг наткнется на глухую стену. Потом надо будет идти назад. А может, он не дойдет до выхода, и окажется, что вместо крутых белых ступенек — тоже тупик…
Тоник ничего не видел. Что открыты глаза, что закрыты — никакой разницы. Нервы напряжены до предела, сердце колотится в ушах. Он старался почти не дышать, чтобы вовремя услышать, если появится чужое дыхание. Прислушивался, не притаился ли где-нибудь призрак или работяга, но вокруг была только пустота. А потом стена ушла из-под руки. Вбок ответвлялся еще один проход, и именно из него дул холодный ветер. Тоник решительно повернул.
Метров через пятьдесят стало намного светлее, и он ускорил шаги, потом побежал. Впереди не было ни призраков, ни людей, зато был выход!
Влажные камни под ногами перестали скользить, и, опустив голову, Тоник уже смог разглядеть их — сухие посередине и заросшие мокрым мхом на стыках. Склизкие серые стены уходили вперед и смыкались тупиком. А сверху на торцевую стену лился бледный дневной свет.
Ничего не видно над головой — только квадратик бледного голубого неба. Оттуда изредка долетают порывы теплого сухого ветра — или кажется? Антон смотрел на это небо, как зачарованный. Свобода! Ничего не стоит, наверное, залезть по узкому ходу наверх, выбраться на безопасную землю, уйти отсюда навсегда, забыть мрак тесного замкнутого пространства…
Из оставшегося за спиной туннеля несло сырым холодным воздухом. Вдруг нахлынул запоздалый страх, ведь именно сейчас оттуда может появиться кто-то, кто прервет его жизнь… Тоник оглянулся, но его широко раскрытые глаза ничего не видели в кромешной тьме. И ему еще придется туда вернуться?! А как же иначе: ведь он не просто так, ради экскурсии, пошел в подземелье! В туннеле ждал непередаваемый ужас, темнота, призраки… заблудившиеся неизвестно где работяги, которым сейчас гораздо страшнее, чем ему. Тоник пойдет в эту темноту, он заставит себя пойти, чтобы их вытащить. Зачем? Да просто ему страшно думать о том, сколько человек сегодня уже погибли. И кто-то — по его вине…
Лучше не стоять здесь, потому что запросто можно проиграть борьбу с собой. Да, он сам полез в это подземелье, будь оно неладно, наверное, потому что не думал, что спускается сюда надолго. Надо идти… Если сейчас оглянуться назад, то можно будет увидеть удаляющийся светлый квадрат — выход…
Вскоре опять стало темно. Антон по-прежнему держался за стену левой рукой, сжимая в правой ручку тяжелого прожектора. Он шел прямо к призракам. Возможно, они так же чувствуют его, как он — их.
— Кто здесь?!
Голос, пусть тихий, но неимоверно страшный, прозвучал в каких-то двух шагах. Тоник вздрогнул и чуть не выронил прожектор.
— Ты сам-то кто такой?!
Неизвестный не пожелал отвечать, но проговорил с облегчением:
— Живой человек… Парень, где здесь выход?!
— Где-то за моей спиной. А ты один?
Неизвестный помолчал, потом, видимо, подошел поближе:
— Не совсем. Нас было четверо, но двоих мы потеряли. А друг мой — вот он, рядом, только плохо ему. Не может встать.
«Уже второй», — обреченно подумал Тоник. Вслух скомандовал:
— Бери друга и иди за мной.
— Н-нас преследуют призраки, — заикаясь, выговорил неизвестный. — Н-не выйти… Я, кажется, опять их вижу…
Что можно разглядеть в этой тьме? Однако он не врал. Привидения незаметно приблизились, оказались рядом. Тоник не видел их, но ощущал, как буквально нагнетается в воздухе тяжелая тревога. Готовится нападение. Без агрессии, без эмоций — они спокойно, по-деловому собираются убить людей. И ничто их не остановит.
Антон вдруг осознал, что он действительно не понимает, как с ними бороться. Если сейчас столкнется с порождениями пустоты, так сказать, лицом к лицу, они его убьют, как всех. Ну и что, что ему удалось найти работяг. Он нащупал перепуганного парня, задвинул его за спину и положил на пол фонарь. Произнес в пустоту:
— Постойте…
Надо собрать волю в кулак, надо заставить их не подходить, создать себе безопасное пространство, окружить себя куполом… как он это делал со своим врагом… который сейчас едва ли не дышит ему в ухо…
— Стоп!
То ли посветлело, то ли зрение потеряло всякий смысл. Рабочий, наверное, предпочел бы тихонько смыться, но Тоник ухватил его ледяной рукой за шиворот и заставил сесть. Только бы не мешал. Напряжение всей воли, всей веры в свои силы — потому что, если он сейчас усомнится, призраки бросятся на них и ничего уже не поправишь… В сердце Тоника тут же проникло сомнение. Заставить себя быть уверенным — это все равно что не думать о белом бычке, когда тебя об этом попросят. Не сомневайся… только так ты справишься… призраки послушно замерли вокруг в молчаливом ожидании. Ничего, надолго человека не хватит… Антон выпрямился, перевел дыхание, убедился, что у него получается!
«Я не человек. Часть меня осталась на Ладоге. И вы ничего мне не можете сделать!»
Краем глаза он уловил какое-то движение в просветлевшем воздухе, и тут же уверенность испарилась. «Нет, в тебе еще слишком много человеческого!» Преграда, сдерживающая призраков, исчезла, они двинулись на него, сзади испуганно охнул рабочий. Тоник отстраненно подумал, что парень тоже видит происходящее, значит, ему не кажется и в самом деле стало светло…
Он зажмурился, собрался с силами, мысленно закричал: «Не подходить, а то!..» Он не успел ничего придумать, как почувствовал, что снова сработало! Призраки не двигаются, не приближаются, и уже не нужно особых усилий, чтобы их удерживать! И угрозы высказывать не обязательно — это даже глупо. Он их удерживает чем-то другим — таким, что и сам до конца не понимает. Более того, стоит немного нажать, и они исчезнут.
Что значит — нажать?! Тоник попытался усилием воли заставить их уйти, но ничего не произошло. Тогда он снова расслабился, медленно успокаиваясь, — и пространство вокруг тут же потускнело, будто бледный свет питался его эмоциями. Но вместе со светом гасли сами привидения — трудно было выразиться иначе. Они словно медленно таяли в воздухе, смешиваясь друг с другом, слабея, исчезая…
«Я сильнее вас, потому что я вас хоть немного понимаю, а вы меня — нет!»
Казалось, что прошло несколько секунд с начала их противостояния, и все получилось гораздо проще, чем в прошлый раз. Тоник медленно сел на пол. Он был весь мокрый, руки дрожали. Он не мог понять, рядом его страшный враг, или он тоже смылся. Зато работяга по-прежнему сидел за спиной и с кем-то вполголоса разговаривал. Странно, только что Тоник его вообще не слышал.
— Кто там с тобой? — рассеянно спросил он.
— Это я вас нашел, — отозвался незнакомый голос. — Давай выбираться, потому что четвертый наш парень остался у самого выхода. Больше ждать некого.
— Мы никого не ждем, — ровно сообщил Тоник. — Держите друг друга за руки, будем искать выход. Вперед!
Полная тьма. Ни одного порождения пустоты вокруг. Антон переложил фонарь в левую руку и вытянул правую, нащупывая стену, по которой сюда пришел. Шагнул вперед. Казалось, что идти необыкновенно легко, словно пол пляшет под ногами, подыгрывая, подталкивая его, а в темноте вспыхивают и гаснут зеленые огоньки. Может быть, все это ему только кажется? Но сзади топают и сопят двое работяг, молча идут за ним, бережно поддерживая под локти третьего, которого Тоник спасти не успел…
21
Самым странным Сереге казалось, что в этом мире нет мобильной связи. Вроде и дома она появилась совсем недавно, а ведь как быстро сделалась необходимым фоном жизни, атрибутом, без которого существовать стало невозможным. Трелей мобильников ему не хватало на улицах, жизнь выглядела неполноценной, и он почему-то полагал, что, будь у него телефон, он смог бы связаться с кем-то необходимым…
Много чего здесь не хватало. Тихий город, заброшенный, неухоженный. На маковках соборов и церквей позолота поблекла, а местами и вовсе слезла полностью…
Задумавшись, Сергей не заметил, что они с Никой забрели в какой-то парк. Он удивленно огляделся: вокруг в каменных чашах били маленькие чистые фонтаны, густые кроны деревьев защищали от солнечных лучей, бросая мерцающую тень на лицо его девушки. Зачем она таскает с собой эту скрипку? Белую, старую, беззвучную? Правда, где-то нашла для нее красивый футляр. Когда он спросил, Ника ответила:
— Это не скрипка, а альт. — Но больше ничего объяснять не стала.
Альт придавал ей интеллигентности и одухотворенности. Серега не уставал любоваться: да, Тоник много потерял…
— Посидим немного? — предложил он.
Ника присела на скамейку, пристроив скрипку на коленях. Сергей устроился рядом, обняв ее за плечи, но девушка отстранилась. Он слегка обиделся, но не подал виду. Уважительно потрогал футляр:
— Старинная?
— Не знаю, — ответила она. — Только футляр старинный. Но у этой скрипки очень хороший звук, просто изумительный! Такой, что дух захватывает. Понимаешь, когда она начинает звучать, словно переносишься в другой мир, где только море и звезды, где все свободны… а потом начинает создаваться история…
«Какой, на фиг, звук? — подумал Серега. — Деревяшка старая. Может, Женька спятила?» Но вслух поинтересовался:
— Хорошая история?
— Это зависит от того, что играешь. И… кто играет с тобой. — Она задумалась и вдруг выдала, совсем как раньше: — Если, например, в оркестре… и скрипач с утра принял сто грамм, а виолончелистка опять страдает от несчастной любви, тогда мне жаль всех, кто попал в эту историю!
— А скрипача с виолончелисткой тебе не жалко?
Словно мгновенный проблеск солнца из-за туч — но он тут же погас. Ника вздохнула и замолчала.
…Колян узнал ее издалека. Вот здорово! Сколько сил и времени до вчерашнего дня было потрачено на поиски Ники, как напрягали своих подручных и Саша, и Мишаня, как страдал их начальник от униженного самолюбия и бессонницы — а она спокойно сидит на скамеечке, в парке, болтает с каким-то левым мужиком!
Они же Коляна не замечали. Правильно: с парнем он вообще не знаком, а Ника, наверное, очень хочет их всех забыть. Чем ближе подходил Коля, тем меньше понимал зачем. Что он скажет Нике? Тем более, он тоже покинул Сашину компанию.
Она сняла с колен альт и бережно положила рядом с собой, на скамейку. Коля остановился. Ага… Да один этот кожаный расшитый футляр можно будет продать тысячи за две, купить себе еды… и куда сдать музыкальный инструмент, он тоже знает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42