По каким-то одним им понятным причинам они считают, что переодевание - единственный способ защитить свою добродетель. Нет, я вовсе не одобряю мужчин, которые обижают женщин, но ведь существует масса других, более действенных способов избежать насилия! К примеру, вы нигде не встретите столь нежных и женственных созданий, как мои девушки, но любая из них поведает вам множество способов удержать в узде мужчину, который сует руки куда не следует. Те же, кто постоянно думает о такой опасности, которой иногда действительно следует опасаться, далеко не так милы, нежны и женственны. Это грубые и нетерпимые бабы, они только и ждут, как бы ввязаться в драку. Хотя и считают, что просто неотразимы для всех, кто носит штаны. Ха! Им бы поработать у меня, ублажая какого-нибудь мелкого купчика, который думает не об удовольствии, а о том, не выбросил ли он деньги на ветер.
Кроме того, эти телки идут на любые ухищрения, чтобы сделаться незаметнее для мужчин. Зачастую страх заставляет их заниматься каким-нибудь видом боевых искусств, в результате чего они перенимают такие манеры, что их и близко не подпустили бы к моему дому, будь они мужчинами. И все равно они идут по жизни, уверенные, что за каждым углом прячется насильник.
А когда они переодеваются мужчинами, то просто трясутся от страха - а вдруг обман раскроется? Обнять и плакать, честное слово! Женщина должна жить полнокровной жизнью, а не прятаться по закоулкам из-за боязни того, что может никогда и не произойти.
- Но, Миртис, - заметил Фелтерин, - иногда случается и так, что женщин насилуют.
- Понятное дело, - сказала мадам. - Так же как иногда убивают, грабят, калечат, а некоторых до полусмерти забивают их мужья - такая себе пыточная под фасадом добродетельной семьи.
А сколько женщин умирает при родах! Но жизнь должна продолжаться, господин Фелтерин. Жизнь - это бытие, а не мимолетное мгновение в конце ее, когда приходит смерть. Ох, некоторые из этих трусих приходятся мне подругами, и я изо всех сил стараюсь их понять. Но ведь глупо так бояться изнасилования в этом городе, где тебя скорее зашибут до смерти или обдерут до нитки.
То, что нужно насильнику, он никогда не получит, если только сама женщина не отдаст это ему. Не тело, а чувство собственного достоинства. Ей может не понравиться физическая сторона, она может вспоминать об этом с отвращением до самой смерти. Но, честно говоря, никто не смог бы унизить меня через мое тело!
Я - это не только мое тело, но и кое-что еще. Я женщина, и чрезвычайно горжусь этим, и ни боль, ни унижение не могут отнять эту гордость. К тому же мужчины тоже подвергаются насилию, а значит, переодевание мало что меняет. Собственно, в Санктуарии нельзя чувствовать себя в безопасности, даже натянув личину козы!
- А я слышал, что козы уже не котируются, - заметил Фелтерин.
- С тех пор, как город наводнили пришельцы, прибывшие на строительство, - усмехнулась Миртис. - Но вернемся к делу.
Думаю, я могу предложить вам подходящую кандидатуру. Ее зовут Сашана. Племя рагги вырезало в пустыне всю ее семью. Она спряталась в барханах, хотя была совсем девочкой, а потом прибилась к первому проходящему каравану, прикинувшись мальчиком.
Весьма разумно в данных обстоятельствах. Но сейчас она одевается, как женщина. Признаться, она так очаровательна, что я частенько жалею, что она была очень добродетельна, когда прибыла в Санктуарий. Она бы могла озолотить мое заведение! Я дам вам ее адрес и рекомендательное письмо. Она больше не носит мужское платье, но ведь у нее пока не было подходящего случая, не так ли?
***
Когда Фелтерин покинул стены Дома Сладострастия, идти к Сашане было уже поздно. Вечером ему предстоял спектакль, и нужно было наложить грим, а перед этим хоть немного отдохнуть Да, он уже не мальчик. Шагая по Улице Красных Фонарей, Фелтерин отметил, что листки с рецензией если и не сняты со стен, то хотя бы ободраны до такой степени, что едва ли могли привлечь внимание прохожих. Актер вернулся в театр, поднялся наверх, в их совместную с Глиссельранд спальню, и прилег рядом с женой на кровать.
На мгновение впечатление от посещения волнующего дома Миртис навело его на мысль разбудить супругу и предаться послеобеденному отдыху более активно, но эта идея быстро перешла в мечты, в которых он вытворял такое, что простому мужчине обычно недоступно. С возрастом он открыл истину, которой не смеет взглянуть в глаза молодежь: мечты всегда лучше реальности.
Леди - именно леди - Сашана проживала в небольшом, но уютном домике, расположенном в лучшем районе Санктуария.
У нее было несколько слуг, пышущих силой и здоровьем. Ожидающий в гостиной Фелтерин заподозрил, что они, кроме того, выполняют роль телохранителей. В комнате было множество полок, на которых громоздились манускрипты - прекрасные тома, обтянутые кожей превосходного качества. Читая названия, Фелтерин понял, почему Миртис отослала его именно к Сашане.
В основном это были пьесы, а остальное - волшебные сказки и сборники рассказов и повествований о дальних землях. Некоторые из них даже он не читал!
Леди Сашана вошла в комнату грациозной, но уверенной поступью. Гордо очерченный подбородок свидетельствовал об уверенности в себе, а зеленые глаза светились умом и сообразительностью. У нее были каштановые волосы, не слишком длинные, но слегка завитые на кончиках, что придавало ее облику впечатление тщательно рассчитанной изысканности. Одета она была в темно-зеленое атласное платье и розовую шифоновую накидку, которая выгодно подчеркивала ее красоту, особенно в окружении мебели красного дерева, кожаной обивки и драпировок розового бархата.
- Меня заинтересовало письмо Миртис, - произнесла она, усаживаясь в одно из кресел и жестом приглашая Фелтерина присесть в соседнее.
У Сашаны был густой, богатый оттенками голос. Трагик уже не сомневался, что она как нельзя лучше подходит для данной роли, если только ему удастся ее уговорить.
- Я очень рад, - ответил он, - поскольку вижу, что похвалы Миртис не смогли передать и половины ваших достоинств. Буду краток. Я заметил в вашей библиотеке "Венчание горничной" и сделал вывод, что вам знаком такой персонаж, как Серафина.
Именно эту роль я хотел бы предложить вам сыграть, если вы, конечно, не против того, чтобы появиться перед публикой на сцене театра.
Леди Сашана рассмеялась звонким, заразительным смехом, похожим на трель лесной птички.
- Господин Фелтерин, вы не представляете себе, какой скандал поднялся бы в Рэнке, если бы женщина моего положения и моего воспитания вышла на сцену! О, меня перестали бы принимать во всех приличных домах и не подпустили бы ко двору на расстояние выстрела! Но мы не в Рэнке, господин Фелтерин, мы в Санктуарии. И все, что грозит мне здесь, это опасность прожить скучную и замкнутую жизнь, какую вела моя мама до самой своей безвременной кончины.
Она остановилась и всплеснула руками с силой и точностью гончара, который мнет кусок глины на новый горшок.
- Конечно, я согласна, если вы обещаете научить меня всему, что мне необходимо знать!
Она подошла к полкам, и Фелтерин не без удовольствия отметил, что ее походка и телодвижения начали изменяться, приспосабливаясь к новой роли. Ей нужно немного порепетировать, подумал он, когда она сняла с полки голубой том. Сашана повернулась, прижимая обеими руками к груди книгу, словно бесценное сокровище.
- Как я люблю этот город! - воскликнула она. Ее глаза горели восторгом.
***
На следующее утро критические статьи появились на стенах Санктуария снова, вот только клей был другой, получше.
Та дрянь, которую Фелтерин никак не мог отмыть с рук, не шла ни в какое сравнение с новым клеем. Лемпчин вернулся в театр в слезах. Его лицо, руки и одежда были облеплены клочками бумаги, на которых можно было Прочесть оскорбительные фразы.
Менее чем за час несчастный юноша превратился в ходячую доску объявлений. Клей смыть было невозможно.
- Да-а, - заметил Раунснуф за завтраком, пережевывая кусок дичи, ничто так не липнет к актеру, как критика!
- Раунснуф, в этом нет ничего смешного! - упрекнула его Глиссельранд, переодевшаяся в свой самый нарядный костюм - ей предстояло собирать пожертвования. - Бедный мальчик напуган, разве ты не видишь?
- Было бы куда хуже, если бы клеем намазали его ночной горшок, - изрек Раунснуф. - А поскольку он не потрудился опорожнить горшки сегодня утром, ему пришлось бы несладко!
Лемпчин взвыл еще громче и бросился к Глиссельранд за утешением. Но Глиссельранд ловко увернулась, парень налетел на Раунснуфа и намертво прилип к толстенькому веселому комику.
Получилось нечто вроде большой круглой чаши.
- Хватит! - прикрикнул Фелтерин. Эта суматоха окончательно отвлекла его от завтрака и бумаг. - Лемпчин, прекрати свой кошачий концерт! А тебе, Раунснуф, поделом: нечего было дразнить парня! Теперь так и будешь ходить с ним в обнимку, по крайней мере, до тех пор, пока я не выберу время отвести вас на Кожевенную улицу. Клей, конечно, мерзкий, но вряд ли он клеит намертво. Наверняка его готовил мастер Чолландер, думаю, у него должен найтись нужный растворитель. Конечно, на это потребуется время, но это не продлится долго, скоро вы оба окажетесь на свободе и сможете вновь причинять мне головную боль.
Кстати, авось Чолландер даст нам достаточно растворителя, чтобы смыть со стен эти проклятые листки!
- Ну, слава богам! - Глиссельранд вздохнула с облегчением - по крайней мере, ей самой не придется никого вести на Кожевенную улицу. - Если с этим улажено, я, пожалуй, побегу. Пока, моя радость! Не беспокойся за меня. Если я задержусь, ложись спать без меня.
Она чмокнула Фелтерина в щеку.
- Слишком-то уж не задерживайся, любовь моя, - сказал актер, возвращая ей поцелуй. - Отдых тебе нужен не меньше моего - особенно перед этим ужасным прыжком в третьем акте.
И смотри, избегай улиц, которые выглядят опаснее прочих.
Помни, что из всех жителей Санктуария пожертвовать деньги могут только те, кто действительно богат.
- Знаю, знаю, мой дорогой, - усмехнулась Глиссельранд. - Но осталось еще много богатых и знатных людей, у которых я пока не побывала. И я намерена исправить эту оплошность. Ну, пока. Береги себя.
И удалилась через кухонную дверь.
Глиссельранд никогда не выходила из комнаты просто так.
Она именно удалялась.
***
Если бы Лемпчин прилип к кому-то другому, путешествие по улицам Санктуария было бы ужасным испытанием для парня. Но Раунснуф был великий комик. Он сумел превратить этот унылый поход в развлечение. Люди смеялись и показывали на них пальцем, но Раунснуф не оставался в долгу.
- А вы-то что смеетесь, госпожа? Посмотрите на то, как она липнет к тому мужику!
- Вы думаете, мне плохо? Ха! Видели бы вы меня вчера вечером, пока я еще не протрезвел!
- Я сказал портному, что в этом платье хватит места на двоих, и он посадил сюда кого-то еще!
- Это совсем не то, что вы подумали! На самом деле я брат-близнец Инаса Йорла! Точнее, мы оба.
Таким манером они окунулись в миазмы Кожевенной улицы, миновали дубильню Зандуласа и подошли к лавке клеевара Чолландера. Долговязый парнишка с копной золотистых волос попросил их подождать, и минутой позже сам клеевар вынырнул из задней части лавки, стирая с рук кровь.
Фелтерин, не тратя времени, объяснил, что приключилось с его комиком и слугой, и под конец добавил:
- А еще эти листки! Мне придется купить растворитель, чтобы отмыть эту дрянь не только с Раунснуфа и Лемпчина, но и со стен нашего прекрасного города.
Чолландер поморщился и облокотился на прилавок.
- Мастер Фелтерин, вы, конечно, хороший клиент, покупаете у меня уйму клея и мастики для грима, но... Боюсь, я не смогу продать вам растворитель для этого клея.
- Это почему? - осведомился Фелтерин.
- Потому что Вомистритус заплатил мне уйму денег за то, чтобы я его никому не продавал. Заключая с ним сделку, я не предвидел, что могут возникнуть подобные проблемы, - он кивнул на слипшихся в один ком Лемпчина и Раунснуфа. - Но контракт был совершенно недвусмысленным. Вомистритус сказал, что у него возникли проблемы с вандалами, и я решил, что он намерен использовать мой клей для какой-то защиты. Этот клей годится для дерева, металла - всего, чего угодно, - конечно, человеческую кожу он тоже склеивает, хотя я не думал...
Клеевар погрузился в неловкое молчание, уткнувшись взглядом в прилавок.
- Быть может, я могу аннулировать этот контракт, предложив вам большую сумму? - предположил Фелтерин.
Чолландер рассмеялся.
- Ну, это вряд ли! Он предложил мне такую сумму, что сперва я подумал, не шутит ли он. Тогда он предложил мне проверить его счет у Ренна. Я проверил. И, честно говоря, мастер Фелтерин, задумался, а остались ли в Рэнке вообще деньги. Такое впечатление, что новый император вздумал опустошить казну и набить золотом карманы своих родственников. Сперва сюда приезжает благородный Адабас, бог весть зачем нанимает дом, полный слугилсигов, и дает всем понять, что у императора есть очень славные родственники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40