А на внутренней стенке шкафа в одной из комнат дворца появился новый портрет. Лало-Живописец вручил его принцу Кадакитису, не пожелав выставлять его на всеобщее обозрение, поскольку безжалостная и точная кисть Лало изобразила на нем Истинную Душу обнаженного толстяка, закованного в колодки в "Доме Плеток". Принц мог показать этот портрет императору во время очередного визита Терона в Санктуарий, и тот, кто был изображен на картине, об этом знал.
Маленькую собачонку настойчиво попросили не усердствовать с фокусами во время спектакля, поскольку она оттягивала внимание зрителей на себя.
А однажды вечером, когда актеры вошли в артистическую, во всех вазах оказались букеты черных роз.
СБОР ВИНОГРАДА
Диана МАКГОУЭН
По слухам, в Санктуарий вновь возрождалось былое благосостояние. Улеглась буря страха, бушевавшая со времен Чумных бунтов, поскольку враждующие группировки, раздиравшие город на части, перебили друг друга или разъехались в поисках новых военных рубежей и более выгодной в денежном вопросе работенки.
Улицы, казалось, постепенно стали мирными и спокойными, а дела, казалось, резко пошли в гору. Определяющее слово здесь - "казалось".
Тем не менее торговля заметно приблизилась к процветанию.
Бейсибские и ранканские завоеватели, казалось, отдали предпочтение дипломатии, позабыв о бесчинствах и усмирении с оружием в руках. Деятельность террористов, возглавляемых НФОС, которые могли бы возражать против мирного течения жизни, находилась в упадке. И если верить слухам, Зип - бывший лидер НФОС - сейчас следит за порядком на улицах Санктуария. Некоторые верили, другие недоверчиво качали головами. Хотя эти сведения и казались им в высшей степени подозрительными, но даже они не могли отрицать, что ночные набеги террористов прекратились и молодые мордовороты больше не пристают среди бела дня к торговцам, требуя "взнос за охрану".
- Санктуарий наконец стал настоящим Санктуарием, - соглашались торговцы. Они-то выжали все возможное из нового положения, крайне благоприятного для обогащения. Каменщики, разнорабочие и профессиональные строители, хлынувшие в город на постройку стен по постановлению Молина Факельщика, безмерно способствовали расширению городской торговли.
Разбогатевшие мастеровые принесли немалый доход местным купцам, и купля-продажа стала стержнем крепнущей экономики Санктуария. Самые практичные и дальновидные вкладывали деньги в развитие бизнеса, что в скором времени должно было с лихвой окупиться. Город, который совсем недавно назывался не иначе, как "выгребная яма империи", теперь стал местом, где жители раздробленного и уставшего от войн государства могли отдохнуть и восстановить мирную и безбедную жизнь.
Из Рэнке хлынул поток эмигрантов. Они выкладывали неплохие деньги караванщикам, чтобы пересечь пустыню и добраться до портового города, где правили принц Кадакитис и его бейсибская супруга Шупансея. У некоторых беженцев находились в городе ранканские родственники, готовые предоставить им кров и защиту. Другим, в том числе и Марьят, повезло меньше. От всей ее некогда многочисленной и могущественной семьи осталось только трое внуков, и она забрала их в Санктуарий, чтобы начать все сначала. И хотя ей не на что было надеяться, кроме собственных сил и толики удачливости, она смотрела в будущее с неиссякаемым оптимизмом.
Марьят остановила фургон на Базаре. Позади остановился другой фургон, которым правил Келдрик, ее старший внук. Келдрик и его сестра Дарсия тревожно огляделись, отметив, что никто не пытается напасть на фургоны. Хотя мальчику было всего лишь четырнадцать лет, а девочке двенадцать, после событий последних лет они повзрослели настолько, что смотрели на мир далеко не детскими глазами. И знали, что нельзя допустить, чтобы под фургонный тент проник чей-нибудь любопытный взгляд, поскольку в этих двух повозках хранилось будущее семьи Марьят.
Пока двое старших внучат подозрительно оглядывались, а младшенький спал в переднем фургоне, Марьят высматривала безопасный путь через площадь в сторону жилых районов Санктуария. Их небольшой караван представлял собой островок в бушующем людском море. Вокруг плескались пестрые юбки С'данзо. Купцы громко расхваливали свой товар, покупатели платили денежки и живо его разбирали. Стражники толкались в толпе, делая вид, что следят за порядком. Там и сям слышались жалобные вопли нищих. Монеты кочевали из одного кармана в другой с невероятной скоростью. Мычание, блеянье и рев животных, томящихся в клетках, сливались с воплями продавцов, покупателей и воров Базара.
Не в первый раз за последние месяцы Марьят почувствовала себя не в своей тарелке. Она пригладила свои пепельные волосы, которые быстро белели с того дня, как ее прошлая жизнь неожиданно и кроваво закончилась. Эта еще нестарая женщина никогда не красила волосы, как делали многие дамы ее круга. Она высоко несла седеющую голову с тем достоинством, которое приходит только с возрастом. Ее вера в удачу и добро чудесным образом помогла сохранить красоту лица и грациозности фигуры, несмотря на пережитые ужасы и страдания.
Марьят была высокой и статной женщиной за пятьдесят. Она держалась прямо и спокойно и сохранила хорошие манеры высокопоставленной леди, которой и была совсем недавно.
Первое впечатление от Санктуария было незабываемым: новые стены города сияли в лучах утреннего солнца. Теперь же ее снова начали одолевать сомнения. Как только перед ней раскинулся буйный и разношерстный Базар, сомнения накинулись на нее, точно маленькие демоны. Этот мир был чужд ранканской женщине высокого положения.
- Вот мы и добрались, госпожа, - раздался дружелюбный и прекрасно поставленный баритон, который Марьят полюбила за время путешествия.
Она повернулась и увидела менестреля Синна, пробирающегося сквозь толпу. Он протиснулся между двух купцов, которые сцепились из-за цены на цыплят, и походя ухватил за ворот уличного воришку, который попытался вытащить его кошелек. Темноволосый бард с небольшой бородкой с легким интересом посмотрел на затрепетавшего мальчишку. Молодой вор и по совместительству побирушка ошалел от реакции этого человека и теперь покорно ожидал самой худшей доли и неминуемого наказания. Но Синн разжал пальцы мальчишки, вложил в них серебряную монету и сжал его руку в кулак.
- А теперь топай, - сказал бард, - и не вздумай сообщить своим дружкам, что я легкая добыча. Иначе найду и приколочу к городской стене.
Когда менестрель отпустил мальчишку и юный ворюга исчез в толпе, Марьят улыбнулась и подумала, насколько же великодушен этот человек. За то время, как Синн сопровождал их вместе с караваном из Рэнке в Санктуарий, и она и ее внуки успели привязаться к менестрелю.
Синн покупал детям леденцы, играл с ними и пел на ночь колыбельные. Марьят только радовалась, поскольку это был первый мужчина, от которого дети дождались любви и ласки с тех самых пор, как их отец - сын Марьят встретил внезапную и мучительную смерть. По каким-то собственным соображениям Синн держался поблизости от их семьи все время путешествия с караваном и всячески заботился о них.
Бард подошел к ее фургону. Похлопал лошадей по морде, поднял голову и улыбнулся женщине, которая держала в руках вожжи.
- Надеюсь, что сумел подыскать для вас удобное местечко, госпожа, вежливо и весело сказал он. Хотя Марьят не могла более рассчитывать на великосветское отношение, но Синн неизменно говорил с ней любезно и уважительно, как и полагается с леди из высшего общества. Это не только усиливало притягательность менестреля, но и ободряло и успокаивало Марьят, питало ее силы и надежды на успешное воплощение замыслов, которые привели ее в Санктуарий.
- Поднимайтесь сюда, мой друг, - сказала Марьят, предлагая ему сесть рядом с собой. - И покажите место, которое вы для нас подыскали. Я так устала и измучилась, что умираю без горячей ванны и приличной еды.
- Вы получите и то и другое, и даже больше, - ответил Синн, бережно пристраивая мандолину между собой и Марьят, чтобы случайно не повредить ее Ведь этот инструмент его кормил.
Потом он объяснил Марьят, как выбраться с площади к гостинице, которую присмотрел. Келдрик повел свой фургон следом.
***
Поздно вечером Марьят наконец растянулась в удобной постели, в отдельной комнате. Впервые за последние несколько недель она сумела расслабиться. Местечко, которое Синн предложил им, называлось "Теплый Чайник". Это была милая и славная гостиница, расположенная в приличной части города. "Приличная" означало, что это не Низовье и не Лабиринт. Пробыв всего один день в городе, Марьят уже поняла, что честные люди как чумы боятся этих крысиных дыр, кишащих ворами.
Владела "Теплым Чайником" приятная пожилая чета илсигов.
Шамут и его жена Даней открыли свое дело задолго до ранканского вторжения, и их гостиница с честью выдержала все злоключения, постигшие Санктуарий. Такая живучесть объяснялась тем, что они вели дела со всем возможным тщанием и предельно честно.
Супружеская чета ни о чем не спрашивала своих клиентов, рассчитывая, что те в ответ не доставят им никаких неприятностей.
Шамут помог Марьят рассеять самые тревожные мысли. Содержимое двух фургонов, которое она неусыпно стерегла во время путешествия по горам и пустыне, со всеми предосторожностями перенесли в подвал Шамута и заперли на ключ. Хозяин-илсиг порекомендовал Марьят купцов и торговцев, которые могли бы дать совет относительно возможных инвестиций, и сообщил ей имя человека, к которому ей следовало обратиться по вопросу покупки земли в Санктуарий и окрестностях: знаменитый городской бюрократ и ранканский жрец - Молин Факельщик.
Убедившись, что ее скарб и внуки находятся в безопасности, Марьят приготовилась вкусить покоя, впервые за многие дни. Но как только она расслабилась и сон сомкнул ее веки, из подсознания вырвались призраки недавнего прошлого и завертелись в кошмарном хороводе.
Она словно перенеслась на девять месяцев назад. У ее мужа Крандерона был самый знаменитый в Рэнке винный завод - "Вина Аквинты". Аквинта была западной провинцией Рэнке, ее климат был наиболее подходящим для выращивания лучших сортов винограда. Семья Крандерона нажила целое состояние на виноделии, их продукция заслуженно считалась лучшей не только во всей империи, но и далеко за ее пределами. Нектар, который изготовляли на заводе, был напитком королей и императоров, ему отдавали должное ценители изысканного вкуса от северной Мигдонии до южного Санктуария.
Марьят, родом из не слишком влиятельного дома Рэнке, вышла замуж за молодого энергичного Крандерона, который унаследовал винную империю Аквинты. Почти сорок лет ее жизнь текла безмятежно, как у любой образованной и богатой аристократки.
Она вращалась среди сливок общества, устраивала пышные балы и дегустационные вечера. Абакитис, бывший император Рэнке, частенько наведывался к ним, чтобы лично отобрать вина для своих винных погребов. Император высоко ценил Крандерона и Марьят.
Но, к сожалению, императоры, бывает, умирают, и тогда власть переходит в другие руки Новый ранканский император Терон был великолепным военным стратегом, но совершенно не считался с культурой и правилами этикета. Его примитивный вкус в спиртном ограничивался гигантским количеством эля, а изыски вкусовых качеств вин из отборного винограда оставались для него темным лесом.
Крандерон, такой разумный и находчивый, когда дело касалось торговли, в политике оказался полным профаном.
Когда Ранканскую империю начали раздирать интриги, подкуп и предательство, бывшие сторонники и друзья Абакитиса перешли на сторону Терона, провозгласив, что они никогда не были согласны с политикой прежнего императора, который когда-то осыпал их милостями.
Крандерон не спешил забывать благодеяния старого друга Абакитиса. Виноторговец открыто критиковал администрацию Терона и даже высказал предположение, что новый император приложил руку к убийству своего предшественника. Преданность погибшему императору дорого обошлась Крандерону.
Когда Рэнке раскололся на враждующие части и беспорядки охватили страну, множество разбойных групп двинулись грабить отдаленные провинции Терон нашел подходящее объяснение тому, почему он вынужден отвести ранканские войска из Аквинты. Но Крандерон не испугался, поскольку счел, что он и его люди способны защититься от разбойников и бандитов.
Однажды ночью, девять месяцев назад, подозрительно дисциплинированная банда напала на их поместье. Несмотря на разномастное оружие, бандиты, напавшие на Аквинту, проявили выучку и знание тактических приемов, достойные солдат регулярной армии и ветеранов многих военных кампаний.
Крандерон и его люди потерпели поражение. Властитель Аквинты увидел, как пал его единственный сын, отчаянно защищавший свою молодую жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Маленькую собачонку настойчиво попросили не усердствовать с фокусами во время спектакля, поскольку она оттягивала внимание зрителей на себя.
А однажды вечером, когда актеры вошли в артистическую, во всех вазах оказались букеты черных роз.
СБОР ВИНОГРАДА
Диана МАКГОУЭН
По слухам, в Санктуарий вновь возрождалось былое благосостояние. Улеглась буря страха, бушевавшая со времен Чумных бунтов, поскольку враждующие группировки, раздиравшие город на части, перебили друг друга или разъехались в поисках новых военных рубежей и более выгодной в денежном вопросе работенки.
Улицы, казалось, постепенно стали мирными и спокойными, а дела, казалось, резко пошли в гору. Определяющее слово здесь - "казалось".
Тем не менее торговля заметно приблизилась к процветанию.
Бейсибские и ранканские завоеватели, казалось, отдали предпочтение дипломатии, позабыв о бесчинствах и усмирении с оружием в руках. Деятельность террористов, возглавляемых НФОС, которые могли бы возражать против мирного течения жизни, находилась в упадке. И если верить слухам, Зип - бывший лидер НФОС - сейчас следит за порядком на улицах Санктуария. Некоторые верили, другие недоверчиво качали головами. Хотя эти сведения и казались им в высшей степени подозрительными, но даже они не могли отрицать, что ночные набеги террористов прекратились и молодые мордовороты больше не пристают среди бела дня к торговцам, требуя "взнос за охрану".
- Санктуарий наконец стал настоящим Санктуарием, - соглашались торговцы. Они-то выжали все возможное из нового положения, крайне благоприятного для обогащения. Каменщики, разнорабочие и профессиональные строители, хлынувшие в город на постройку стен по постановлению Молина Факельщика, безмерно способствовали расширению городской торговли.
Разбогатевшие мастеровые принесли немалый доход местным купцам, и купля-продажа стала стержнем крепнущей экономики Санктуария. Самые практичные и дальновидные вкладывали деньги в развитие бизнеса, что в скором времени должно было с лихвой окупиться. Город, который совсем недавно назывался не иначе, как "выгребная яма империи", теперь стал местом, где жители раздробленного и уставшего от войн государства могли отдохнуть и восстановить мирную и безбедную жизнь.
Из Рэнке хлынул поток эмигрантов. Они выкладывали неплохие деньги караванщикам, чтобы пересечь пустыню и добраться до портового города, где правили принц Кадакитис и его бейсибская супруга Шупансея. У некоторых беженцев находились в городе ранканские родственники, готовые предоставить им кров и защиту. Другим, в том числе и Марьят, повезло меньше. От всей ее некогда многочисленной и могущественной семьи осталось только трое внуков, и она забрала их в Санктуарий, чтобы начать все сначала. И хотя ей не на что было надеяться, кроме собственных сил и толики удачливости, она смотрела в будущее с неиссякаемым оптимизмом.
Марьят остановила фургон на Базаре. Позади остановился другой фургон, которым правил Келдрик, ее старший внук. Келдрик и его сестра Дарсия тревожно огляделись, отметив, что никто не пытается напасть на фургоны. Хотя мальчику было всего лишь четырнадцать лет, а девочке двенадцать, после событий последних лет они повзрослели настолько, что смотрели на мир далеко не детскими глазами. И знали, что нельзя допустить, чтобы под фургонный тент проник чей-нибудь любопытный взгляд, поскольку в этих двух повозках хранилось будущее семьи Марьят.
Пока двое старших внучат подозрительно оглядывались, а младшенький спал в переднем фургоне, Марьят высматривала безопасный путь через площадь в сторону жилых районов Санктуария. Их небольшой караван представлял собой островок в бушующем людском море. Вокруг плескались пестрые юбки С'данзо. Купцы громко расхваливали свой товар, покупатели платили денежки и живо его разбирали. Стражники толкались в толпе, делая вид, что следят за порядком. Там и сям слышались жалобные вопли нищих. Монеты кочевали из одного кармана в другой с невероятной скоростью. Мычание, блеянье и рев животных, томящихся в клетках, сливались с воплями продавцов, покупателей и воров Базара.
Не в первый раз за последние месяцы Марьят почувствовала себя не в своей тарелке. Она пригладила свои пепельные волосы, которые быстро белели с того дня, как ее прошлая жизнь неожиданно и кроваво закончилась. Эта еще нестарая женщина никогда не красила волосы, как делали многие дамы ее круга. Она высоко несла седеющую голову с тем достоинством, которое приходит только с возрастом. Ее вера в удачу и добро чудесным образом помогла сохранить красоту лица и грациозности фигуры, несмотря на пережитые ужасы и страдания.
Марьят была высокой и статной женщиной за пятьдесят. Она держалась прямо и спокойно и сохранила хорошие манеры высокопоставленной леди, которой и была совсем недавно.
Первое впечатление от Санктуария было незабываемым: новые стены города сияли в лучах утреннего солнца. Теперь же ее снова начали одолевать сомнения. Как только перед ней раскинулся буйный и разношерстный Базар, сомнения накинулись на нее, точно маленькие демоны. Этот мир был чужд ранканской женщине высокого положения.
- Вот мы и добрались, госпожа, - раздался дружелюбный и прекрасно поставленный баритон, который Марьят полюбила за время путешествия.
Она повернулась и увидела менестреля Синна, пробирающегося сквозь толпу. Он протиснулся между двух купцов, которые сцепились из-за цены на цыплят, и походя ухватил за ворот уличного воришку, который попытался вытащить его кошелек. Темноволосый бард с небольшой бородкой с легким интересом посмотрел на затрепетавшего мальчишку. Молодой вор и по совместительству побирушка ошалел от реакции этого человека и теперь покорно ожидал самой худшей доли и неминуемого наказания. Но Синн разжал пальцы мальчишки, вложил в них серебряную монету и сжал его руку в кулак.
- А теперь топай, - сказал бард, - и не вздумай сообщить своим дружкам, что я легкая добыча. Иначе найду и приколочу к городской стене.
Когда менестрель отпустил мальчишку и юный ворюга исчез в толпе, Марьят улыбнулась и подумала, насколько же великодушен этот человек. За то время, как Синн сопровождал их вместе с караваном из Рэнке в Санктуарий, и она и ее внуки успели привязаться к менестрелю.
Синн покупал детям леденцы, играл с ними и пел на ночь колыбельные. Марьят только радовалась, поскольку это был первый мужчина, от которого дети дождались любви и ласки с тех самых пор, как их отец - сын Марьят встретил внезапную и мучительную смерть. По каким-то собственным соображениям Синн держался поблизости от их семьи все время путешествия с караваном и всячески заботился о них.
Бард подошел к ее фургону. Похлопал лошадей по морде, поднял голову и улыбнулся женщине, которая держала в руках вожжи.
- Надеюсь, что сумел подыскать для вас удобное местечко, госпожа, вежливо и весело сказал он. Хотя Марьят не могла более рассчитывать на великосветское отношение, но Синн неизменно говорил с ней любезно и уважительно, как и полагается с леди из высшего общества. Это не только усиливало притягательность менестреля, но и ободряло и успокаивало Марьят, питало ее силы и надежды на успешное воплощение замыслов, которые привели ее в Санктуарий.
- Поднимайтесь сюда, мой друг, - сказала Марьят, предлагая ему сесть рядом с собой. - И покажите место, которое вы для нас подыскали. Я так устала и измучилась, что умираю без горячей ванны и приличной еды.
- Вы получите и то и другое, и даже больше, - ответил Синн, бережно пристраивая мандолину между собой и Марьят, чтобы случайно не повредить ее Ведь этот инструмент его кормил.
Потом он объяснил Марьят, как выбраться с площади к гостинице, которую присмотрел. Келдрик повел свой фургон следом.
***
Поздно вечером Марьят наконец растянулась в удобной постели, в отдельной комнате. Впервые за последние несколько недель она сумела расслабиться. Местечко, которое Синн предложил им, называлось "Теплый Чайник". Это была милая и славная гостиница, расположенная в приличной части города. "Приличная" означало, что это не Низовье и не Лабиринт. Пробыв всего один день в городе, Марьят уже поняла, что честные люди как чумы боятся этих крысиных дыр, кишащих ворами.
Владела "Теплым Чайником" приятная пожилая чета илсигов.
Шамут и его жена Даней открыли свое дело задолго до ранканского вторжения, и их гостиница с честью выдержала все злоключения, постигшие Санктуарий. Такая живучесть объяснялась тем, что они вели дела со всем возможным тщанием и предельно честно.
Супружеская чета ни о чем не спрашивала своих клиентов, рассчитывая, что те в ответ не доставят им никаких неприятностей.
Шамут помог Марьят рассеять самые тревожные мысли. Содержимое двух фургонов, которое она неусыпно стерегла во время путешествия по горам и пустыне, со всеми предосторожностями перенесли в подвал Шамута и заперли на ключ. Хозяин-илсиг порекомендовал Марьят купцов и торговцев, которые могли бы дать совет относительно возможных инвестиций, и сообщил ей имя человека, к которому ей следовало обратиться по вопросу покупки земли в Санктуарий и окрестностях: знаменитый городской бюрократ и ранканский жрец - Молин Факельщик.
Убедившись, что ее скарб и внуки находятся в безопасности, Марьят приготовилась вкусить покоя, впервые за многие дни. Но как только она расслабилась и сон сомкнул ее веки, из подсознания вырвались призраки недавнего прошлого и завертелись в кошмарном хороводе.
Она словно перенеслась на девять месяцев назад. У ее мужа Крандерона был самый знаменитый в Рэнке винный завод - "Вина Аквинты". Аквинта была западной провинцией Рэнке, ее климат был наиболее подходящим для выращивания лучших сортов винограда. Семья Крандерона нажила целое состояние на виноделии, их продукция заслуженно считалась лучшей не только во всей империи, но и далеко за ее пределами. Нектар, который изготовляли на заводе, был напитком королей и императоров, ему отдавали должное ценители изысканного вкуса от северной Мигдонии до южного Санктуария.
Марьят, родом из не слишком влиятельного дома Рэнке, вышла замуж за молодого энергичного Крандерона, который унаследовал винную империю Аквинты. Почти сорок лет ее жизнь текла безмятежно, как у любой образованной и богатой аристократки.
Она вращалась среди сливок общества, устраивала пышные балы и дегустационные вечера. Абакитис, бывший император Рэнке, частенько наведывался к ним, чтобы лично отобрать вина для своих винных погребов. Император высоко ценил Крандерона и Марьят.
Но, к сожалению, императоры, бывает, умирают, и тогда власть переходит в другие руки Новый ранканский император Терон был великолепным военным стратегом, но совершенно не считался с культурой и правилами этикета. Его примитивный вкус в спиртном ограничивался гигантским количеством эля, а изыски вкусовых качеств вин из отборного винограда оставались для него темным лесом.
Крандерон, такой разумный и находчивый, когда дело касалось торговли, в политике оказался полным профаном.
Когда Ранканскую империю начали раздирать интриги, подкуп и предательство, бывшие сторонники и друзья Абакитиса перешли на сторону Терона, провозгласив, что они никогда не были согласны с политикой прежнего императора, который когда-то осыпал их милостями.
Крандерон не спешил забывать благодеяния старого друга Абакитиса. Виноторговец открыто критиковал администрацию Терона и даже высказал предположение, что новый император приложил руку к убийству своего предшественника. Преданность погибшему императору дорого обошлась Крандерону.
Когда Рэнке раскололся на враждующие части и беспорядки охватили страну, множество разбойных групп двинулись грабить отдаленные провинции Терон нашел подходящее объяснение тому, почему он вынужден отвести ранканские войска из Аквинты. Но Крандерон не испугался, поскольку счел, что он и его люди способны защититься от разбойников и бандитов.
Однажды ночью, девять месяцев назад, подозрительно дисциплинированная банда напала на их поместье. Несмотря на разномастное оружие, бандиты, напавшие на Аквинту, проявили выучку и знание тактических приемов, достойные солдат регулярной армии и ветеранов многих военных кампаний.
Крандерон и его люди потерпели поражение. Властитель Аквинты увидел, как пал его единственный сын, отчаянно защищавший свою молодую жену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40