- А ты не можешь? - спросил Лало, мысленно вознося хвалу богам за то, что они надоумили взять с собой ученика.
Дариос нахмурился и чуть прикрыл глаза. Все разом умолкли, когда перед юношей из ниоткуда возникла сфера, которая испускала бледное свечение.
- Лало, следи за сферой. Я обойду здесь все, а ты смотри, и если свечение станет ярче - скажешь.
И Дариос медленно двинулся вдоль покоев.
- Что это?
Сфера ярко вспыхнула. Лало указал на лучик света, который отражался от маленького серебристого шарика в руке Бейсы.
- Я.., я взяла это у служанки, - сказала Бейса, выронив шарик. Лало поймал шарик, от которого по полу разливалось серебристое свечение, и ощутил легкое покалывание в пальцах.
Даже не верилось, что такая невинная с виду вещица оказалась причиной стольких страданий... Он, художник, мог вдохнуть жизнь в свои картины. А этот маленький серебристый шарик воспринимал чужие мысли и страхи и воплощал их. И все те символы, которые вбивал ему в голову Дариос, с этим шариком могли стать здесь столь же реальными, как в Ином мире. Мелькнула мимолетная мысль, что такой вот шарик гораздо удобнее в обращении, чем кисти или карандаш, но Лало поскорее прогнал ее подальше.
- Я полагаю, нам все же придется вызвать Хазарда, чтобы он уничтожил эту штуку, - высказался Молин Факельщик среди всеобщего молчания.
- Они не станут ее уничтожать. Они захотят ею воспользоваться! возразил Дариос. - И, как мне кажется, сила этой вещи пойдет не на добрые дела Жестокость и злоба, которую восприняла эта сфера, омрачили ее. Я думаю, что только маг великой силы и чистоты духа сможет теперь применить эту сферу для хороших дел!
- Мне что-то не нравится такой вариант - чтобы эти продажные парни снова прибрали к рукам силу вроде этой! - сказал принц. - Мы только-только более-менее с ними совладали... - Все взгляды вернулись к сверкающему шарику, который, как ртуть, переливался в пальцах художника.
- Может быть, есть и другой выход... - медленно сказал Лало.
***
- Это ты во всем виноват, не отпирайся! - говорил Молин Факельщик. Лало отнял кисть, которой он заливал на фреске мантию принца Кадакитиса, и повернулся к жрецу.
- Мы проследили, откуда взялся этот чертов шарик - от служанки Бейсы к гвардейцу, который выиграл безделушку в кости у другого солдата, а тот, в свою очередь, получил эту штуковину в подарок от одной из девиц Дома Сладострастия. А этой девице шарик достался от некоего Аглона, тоже в подарок. А этот Аглон нашел шарик, когда помогал твоему, заметь, сыну откапывать из-под развалин здания Гильдии Магов твоего, заметь, ученичка причем совсем недавно! - Выражение лица Факельщика было трудно рассмотреть из-за густой тени зонтика.
- Но ведь это я помог вам найти способ избавиться от этой штуки, разве нет? - спокойно заметил Лало.
- А с чего это ты взял, что, если все мы дружно закроем глаза и вообразим, что усилитель исчез, он действительно растворится в воздухе? спросил жрец с нескрываемым любопытством - У меня самого на это просто не хватило бы сил. А этот шарик, похоже, мог усиливать образы, которые возникают в человеческом воображении, оживлять их. Так почему было не попробовать?
Лало с трудом удалось не выказать своего волнения Его лицо не дрогнуло. Никому нельзя показывать, что он боялся. Боялся, что его план не сработает или при этом случится что-нибудь непредвиденное... Но все уже позади. И мысли его теперь спокойны, как и весь город, который избавился наконец от кошмарных видений и может спать спокойно, не пугаясь никаких потусторонних теней.
- А ты изменился, художник. Девять лет назад ты не отважился бы даже представить себе такое...
- Изменился? - Лало искренне рассмеялся. - А кто из нас не изменился? И ты изменился, жрец. Да только какой от этого прок, если вы так ничему и не научились?
- А чему научился ты, художник? - Молин Факельщик с любопытством разглядывал Лало.
- Тому, что я - не серебристый шарик, который можно использовать, а можно выбросить - как кому вздумается, - ответил Лало. - Я буду рисовать ту истину, о которой ты меня попросишь, Факельщик, но не пытайся заставить мою магию лгать.
Жрец какое-то мгновение разглядывал Лало, будто увидел в первый раз, потом коротко хохотнул, повернулся и ушел.
Лало проследил взглядом, как Факельщик обогнул выступ крепостной стены, направляясь обратно во дворец. Затем художник снова посмотрел на грубую штукатурку стены, которую покрывал фреской. Нижний угол слева показался каким-то пустым, туда обязательно надо добавить какое-нибудь цветовое пятно - какую-нибудь мелочь, чтобы уравновесить тяжелые грозовые облака справа. Внезапно губы художника изогнулись в лукавой улыбке. Он смешал немного белой и черной краски так, чтобы получился серебристо-серый оттенок.
Лало опустился на колени и аккуратно вписал контуры шарика между двумя камешками. Это нужно было сделать сейчас, пока он помнил размеры и вес и ощущение прохладной гладкой поверхности в руке. Пара легких касаний красками других цветов - и поверхность серебристого шарика заиграла, как радуга, с точностью воспроизводя мерцание света на настоящем шарике таким, каким запомнил его Лало в покоях Бейсы. Дариос сказал, что просто стыдно потерять навсегда такое сокровище. Так где же лучше всего спрятать его, как не здесь?
Здесь оно будет в безопасности. Будем надеяться, никто даже внимания не обратит на маленький шарик, застрявший между камнями, и не сможет им воспользоваться. Никто, кроме него самого. "Надеюсь, мне никогда не придется снова вдохнуть жизнь в эту вещь. Но если будет нужно - я сделаю это, - думал Лало-Живописец, последним мазком белой краски добавляя серебристый отблеск на округлом боку маленького шарика. - Молин Факельщик хотел знать, чему я научился... Я и сам только сейчас начинаю это понимать..."
ВЕТРЫ СУДЬБЫ
К. Дж. ЧЕРРИ
Клубы пара. Лошадь стояла спокойно, пока Страт мыл ее и обтирал ветошью, расплескивая воду на грязный пол конюшни.
Самая обыкновенная, ничем не примечательная лошадь, если не считать небольшого пятна не правильной формы на крупе. А так - ничего особенного. Крит злился из-за того, что Страт столько возится с этой тварью. Критиас фактически был сейчас главой клана пасынков, соратником Бога. Но, в отличие от своего напарника Стратона, он немного опасался нежити.
Эта лошадь однажды уже погибла под Стратоном, но вернулась к нему из адской бездны. И спасла его от смерти. А Стратон теперь платил своей лошади преданностью, которую она заслужила.
А то небольшое пятнышко на крупе - это особая метка, такая непременно есть у всех созданий, которые Ад выпустил обратно.
И эта метка никоим образом не приуменьшала ни отваги, ни верности. Так, во всяком случае, считал Страт.
"Лошадь лучше человека, - думал Страт. - Лучше любящей женщины которая в конце концов может оказаться вероломной обманщицей".
Критиас тоже не раз спасал ему жизнь, и Страт, как мог, старался выразить ему свою благодарность. Но Крит есть Крит - его мало занимали разные там тонкие чувства. Одному-единственному существу во всем этом мире можно было безгранично верить, доверять - как самому себе. Лошадь стояла, прикрыв глаза, и наслаждалась теплом жизни...
После смертельного холода Ада.
Стратон подумал, что он и сам слишком хорошо знает, что такое холод. Не зря же он, если это только было возможно, старался не выходить в холодные дни.
И, кроме всего прочего, была еще женщина - колдунья, которая часто являлась ему в снах.
Крит сказал: "Выкинь ее из головы!"
Но разве можно забыть свои сны...
Раздалось негромкое размеренное чавканье грязи - кто-то тихо подошел и остановился у Стратона за спиной. Страт обернулся - рядом стоял Критиас, немного наклонившись и упираясь ладонями в бедра.
- У тебя же дежурство! - сказал Крит. - Черт тебя побери, Туз!..
Страт только сейчас вспомнил, что утром обещал подменить Гейла на ночном дежурстве в верхнем городе. У них еще тогда все пошло как-то наперекосяк. Страт уронил губку в ведро и покачал головой, глянув Криту в лицо:
- Прости... Сейчас иду.
Крит подошел поближе, загородив Стратону все пути к отступлению.
- Страт...
- Я забыл, просто забыл, понятно?
Критиас толкнул его в плечо, потом схватил за то же плечо и встряхнул, чтобы привлечь к себе внимание напарника.
- Забыл, Страт?..
- Я же сказал, что забыл. Извини...
Он повернулся было, стараясь высвободиться, но Крит только сильнее сжал его плечо и, рывком развернув к себе лицом, заглянул прямо в глаза.
Страт опустил взгляд. Он сам не понимал, почему, но выдержать взгляд Критиаса Страт не мог - и не важно, что Крит вытаскивал его из таких переделок, в которых у любого нормального человека поехала бы крыша, не важно, что Страт был в долгу у своего напарника, который был ему ближе родного брата. Этот взгляд Крита требовал от него больше, чем он мог дать, больше души, чем было у Страта в этой жизни. И, хотя Крит все прекрасно понимал, он просто не мог с этим смириться.
- Это больное плечо, - нарочито жалобно сказал Страт и, мотнув головой, попытался снова вырваться и уйти. Драться с Критом ему совсем не хотелось.
Но Крит развернул Страта и приложил спиной о стену конюшни, а потом прижал, не отрывая взгляда от его лица.
- Где, черт возьми, была твоя голова?
Ах, вон оно что! Крит просто решил немного помахать кулаками и выбрал в противники его. Вот невезуха! Но Страт был слишком многим обязан Криту, и потому будет позволять приятелю слишком многое - слишком многое, что хочется Криту и что совсем не нужно ему самому.
- Ты виделся с ней? - выкрикнул Крит ему в лицо.
- Нет! Ты сам знаешь, что нет, - ответил Страт. - Я все ночи провожу с тобой в казарме!
Крит схватил его за горло. Может, Крит все-таки задушит его?
Ну и пусть. Какая разница? Но ведь именно это так бесит Крита...
Крит встряхнул его и еще раз приложил спиной о стенку сарая. Страт только глянул ему в глаза, коротко вздохнул и сказал:
- Лучше бы ты не вытаскивал меня из того подземелья...
Лучше бы ты бросил меня там.
Страт еще надеялся, что Критиас в конце концов оставит его в покое, одного, позволит забыться.
Или ударит его - и даст повод, не важно, что только повод, - броситься в драку...
Но Крит, который на своем веку убил столько людей, что всех и не запомнить, а кое-кого даже медленно резал кусок за куском, Крит смотрел на Стратона так, будто сам ощущал эту боль - как будто кто-то мучил его самого, сводил его с ума, а он слишком сильно любил этого некто, а потому не мог поступить с ним так, как поступил бы с любым другим человеком на свете, если бы тот разозлил его так, как злил Стратон.
- Да что с тобой творится? - как мог спокойно спросил Крит. - Черт побери, что же такое с тобой творится, а?
"Это всего лишь сны, мечты - вот и все..." - подумал Страт.
- Я убью ее! - сказал Крит.
Страт схватил его за рукав и крепко сжал пальцы. Наверное, это показательно - до чего он дошел, ведь больше всего Страта беспокоила сейчас опасность, нависшая над Критом. С ним самим ничего страшного больше не случится, да и какая разница, если бы и случилось? Он - ничто, он ничего не значит. Но Крит, Крит, который выбрался живым изо всех переделок, который пережил стычки, битвы, покушения, Крит ничего не смог бы противопоставить Ей!
- Крит, - сказал Стратон. - Я пойду в этот чертов дворец, слышишь? Я буду там. Я буду там, хорошо?
Крит ничего не ответил. Страту было от этого больно и обидно, как ни от чего другого во всем мире.
- Мне пора на это чертово дежурство. Крит, я порвал с ней, слышишь? Я порвал с ней и никогда к ней не вернусь, клянусь всем чем угодно!
Крит молчал.
Страту от этого стало невыносимо больно - больнее, чем от любых пыток, каким Крит мог бы его подвергнуть.
***
Ночь, темная ночь, после долгого дня, заполненного работой... Странная, не по сезону, погода... Усталый город... В этот час даже из кабаков, и даже в Санктуарии, начинали выпроваживать последних завсегдатаев, вышибалы выставляли на улицу безнадежно упившихся клиентов, и те ковыляли домой - кто с подружкой или приятелем, а кто и один...
На темной улочке рядом с "Распутным Единорогом" закричала женщина коротко и пронзительно. Крик почти сразу же оборвался, и кто-то хрюкнул от боли - служанка из "Единорога" знала, куда надо двинуть локтем, а куда коленом. Но мужчина был огромный и изрядно на взводе. Послышались беспорядочные тупые удары, легкое тело девушки отлетело к стене и безвольно сползло на землю.
Насильника это, как видно, позабавило и раззадорило еще больше. Это так ему понравилось, что он запустил пятерню в растрепавшиеся волосы девушки, поднял ее и начал пинать ногами.
Это удовольствие оказалось получше выпивки, на которую он последнее время весьма сильно налегал. Мужик совсем разошелся.
Как вдруг, в промежутке между пинком и ударом о стену, насильник услышал чьи-то легкие шаги. Кто-то тихо, осторожно подкрадывался к нему сзади по пыльной каменистой дорожке.
Камешки шуршали под ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40