Крандерон был взят в плен и его заставили смотреть, как солдаты, переодетые разбойниками, забавлялись с его невесткой, матерью трех его внуков, рядом с изувеченным трупом ее мужа. Когда насильники утолили похоть, один из солдат схватил женщину за волосы и перерезал ей горло.
Кровь фонтаном ударила вверх. Бандиты засмеялись.
Они изрубили и сожгли большую часть виноградников, ворвались в винные погреба и опрокинули чаны с выдержанным вином. Крандерон смотрел, как потоки первосортного вина струились по полу его дома и смешивались с кровью защитников.
Потом бандиты подвесили хозяина за шею на молодой и упругой виноградной лозе. Пока он медленно задыхался, они развлекались тем, что пускали в него горящие стрелы, стараясь попасть в нежизненно важные части тела, чтобы продлить его агонию. Затем они умчались в ночь, не взяв с собой ни единой ценной вещи, что совершенно не похоже было на разбойников и грабителей.
Окрестные землевладельцы сложили два и два и сделали определенные выводы. Люди Терона отомстили быстро и жестоко.
Другие владельцы поместий поспешили ко двору, чтобы вплести свои голоса в льстивый хор, прославляющий владыку прогнившей и разворованной империи.
Но разгром Аквинты оказался неполным. Марьят успела спрятаться в тайном подвале, вырубленном под винными погребами, вместе с тремя внуками Келдриком, Дарси и пятилетним Тимоком. Об этом мрачном подвале, напоминающем катакомбы, знали только Крандерон и его жена. Здесь они предусмотрительно хранили запас самых дорогих и лучших вин. И когда в Аквинте разразилась катастрофа, отвага и решительность Марьят сохранили жизнь и ей, и ее внукам.
Четверо уцелевших членов семьи Крандерона выбрались из укрытия и бродили по еще вчера цветущему поместью, теперь разоренному. Еще не опомнившись от первоначального шока, Марьят отыскала оставшихся в живых слуг, и они помогли ей похоронить умерших. Следующие несколько дней она не позволяла себе забыться в собственном горе, потому что знала, что, если она хочет спасти остатки семьи, действовать надо быстро. Она забрала денежные сбережения мужа (которые были весьма солидными) и пристала к каравану, идущему на юг, где мстительный Терон не мог до нее дотянуться.
Один фургон Марьят загрузила лучшим вином мужа. Эти бутылки и раньше стоили целое состояние, а теперь, когда Аквинты больше не было, цена их возросла до небес. Трагедия, которая лишила ее семьи, в то же время предоставила Марьят шанс вернуть былое богатство. Какая ирония судьбы!
Второй фургон был набит ценными и не очень вещами, которые семья захватила из дома. А еще там был тайный груз, о котором знали лишь они сами и несколько доверенных слуг, всю ночь проработавшие на винограднике. Он был основной составляющей плана Марьят по восстановлению былого могущества семьи в Санктуарии.
И вот наконец она добралась до этого города, города новых надежд и безграничных возможностей! Когда в окне комнаты забрезжил рассвет, Марьят стряхнула с себя оковы сна и цепи прошлого. Женщина отринула жалость к себе и пучину горести, поскольку те могли препятствовать предстоящему делу.
А почему бы, подумала Марьят, не устроить детям пикничок за городом, где-нибудь на свежем воздухе?
***
Говорят, что злодейство и уродство всегда следуют рука об руку. Это, конечно, не так. Далеко не так. Но в случае Бакарата гармоничное сочетание этих двух качеств было несомненно и видно невооруженным глазом.
Помощники и знакомые Бакарата называли его Жабой (понятное дело, за глаза). Стоило только взглянуть на этого типа, как сразу становилось понятно происхождение этого прозвища.
У Бакарата была огромная, просто невероятная задница. Все, кто имел с ним дело, гадали, не стоит ли прорубить для него двери пошире, чтобы эта туша могла в них пройти. Все эти горы мяса венчала огромная уродливая голова, под которой не было и намека на шею. Словно в насмешку, какой-то злопакостный божок вылепил ему черты лица, напоминающие жабу в человеческом обличье.
Бакарат ходил медленно и неуклюже, но ум имел острый и проницательный. Жаба был самым удачливым торговцем и перекупщиком Санктуария. Хотя все находили внешний вид этой образины крайне отталкивающим, тем не менее никто не решался обидеть могущественного торговца.
Естественно, Жаба никогда бы не достиг высот в торговле, руководствуйся он только честными принципами. Как и легендарный Джабал, он всегда был в курсе запутанных интриг и криминальной хроники Санктуария. Правда, ходили слухи, что Джабал не избавился от конкурента только потому, что тот регулярно выплачивал ему кругленькую сумму.
Но Бакарат также славился своей опытностью и дальновидностью в торговых предприятиях. И потому на следующий день после прогулки с детьми по окрестностям города Марьят отправилась к нему за советом.
Как было чудесно вывести детей за городские стены и прогуляться на свежем воздухе! Но ранканке повезло не только в этом.
Она осмотрела земли вокруг Санктуария и пришла к заключению, что эту много лет нетронутую почву можно с успехом пустить в дело.
Вот это самое дело вскоре и привело Марьят к порогу конторы Бакарата. Она умело скрыла свои чувства, когда увидела отвратительное существо за столом в кабинете. Жаба предложил ей стул, и она села, любезно улыбнувшись ему. Марьят была светской дамой до мозга костей и не позволяла себе выказывать истинные мысли и чувства.
Лицо сидевшего за столом Бакарата тоже оставалось непроницаемым. Когда накануне вечером Жаба получил от Марьят записку с просьбой о встрече, он тут же задействовал свою сеть информаторов, чтобы разузнать о ранканке все, что можно. Нечасто дамы ее положения имели дело с такими "изворотливыми" торгашами, как Бакарат.
Когда ему предоставили необходимую информацию, он потер руки, предвкушая выгодную сделку. Через своих шпионов, пробравшихся даже в такое безукоризненное заведение, как "Теплый Чайник", он узнал, что Марьят была вдовой знаменитого и безвременно погибшего Крандерона, владельца "Вин Аквинты".
Значит, у женщины наверняка водились денежки. Бакарат призадумался, как бы получше обвести ее вокруг пальца. Это представлялось ему проще простого, поскольку ранканские дамы такого высокого положения, как Марьят, ничегошеньки не смыслили в бизнесе. Хотя муж у нее был умелым торговцем, Жаба решительно намерился нагреть руки на сделке с Марьят.
- Итак, чем могу вам служить, госпожа? - начал Жаба, уверенный, что, обращаясь к ней, как к даме из высшего общества, он завоюет ее полное доверие. Он должен был убедить Марьят, что готов действовать в ее интересах и расшибиться ради нее в лепешку.
- У меня есть небольшое предложение, касающееся вас и ваших друзей, ответила Марьят, сразу переходя к делу.
- Друзей? - удивился толстяк. - Каких таких друзей? Боюсь, что я вас не понимаю.
Он улыбнулся, прикидываясь сущим ягненочком.
- Давайте не будем, сэр. Если мы начнем углубляться в детали, то еще долго не сдвинемся с мертвой точки, - твердо, но исключительно вежливо заметила Марьят. - Поверьте, сэр, у меня такое плотное расписание деловых встреч, что совсем нет времени спорить по пустякам.
- Да-да, конечно, - согласился Жаба, начиная по-новому оценивать деловую хватку ранканки. - Тем не менее, если я не справлюсь, мои друзья вам тем более вряд ли помогут. Может, вы остановитесь немного подробнее на вашем предложении?
- В целом, - сказала Марьят, довольная тем, что разговор вернулся в деловое русло, - я хочу предложить вам и некоторым вашим друзьям-торговцам принять участие в самом крупном и беспроигрышном проекте Санктуария, рассчитанном на много лет.
Бакарат недоверчиво приподнял бровь.
- Действительно, - немного саркастично заметил он, - весьма грандиозное заявление. Надеюсь, у вас есть более весомые доказательства ваших слов? Или только громкие речи?
- Есть, - ответила Марьят, опустила руку в сумку, которую принесла с собой, и достала запечатанную и залитую сургучом бутылку. И поставила ее на стол перед торговцем. Потом осторожно сняла с бутылки пергамент, чтобы он мог увидеть ее красное и густое содержимое, и прочесть, что написано на этикетке.
Глаза Жабы выпучились, и он стал еще больше похож на свою тезку. Перед ним стояла бутылка лучшего вина из Аквинты, десять лет выдержки в дубовых бочках. До гибели виноградников Крандерона такая бутылка тянула в винной лавке на сотню золотых. А теперь, когда это вино стало редкостью (виноградной плантации больше не существовало), на аукционе за нее дадут по крайней мере в десять раз больше.
- И ск-к.., сколько у вас таких бутылок, дорогая леди? - Запинаясь, спросил торговец. Марьят усмехнулась. Ей таки удалось ошеломить Бакарата и захватить инициативу в свои руки.
Ранканка не просто жила в свое удовольствие под крылышком богатого мужа, ничем себя не утруждая. Супруг обучил ее всем тонкостям ведения дел.
- Скажем так: у меня есть чем заинтересовать вас и ваших деловых партнеров. Надеюсь, вы сможете уделить мне несколько часов и пригласите своих друзей на деловую встречу, которая состоится завтра в полдень в общем зале "Теплого Чайника". Я снимаю комнату у Шамута, и он заверил меня, что нашему собранию никто не помешает.
Она замолчала и улыбнулась, увидев отвисшую челюсть Жабы.
Бакарата просто сбила с ног способность этой женщины быстро добиваться своего в делах. Но он скоро пришел в себя, и колесики в его голове завертелись с дьявольской быстротой, просчитывая, как можно обернуть ситуацию себе на пользу.
- Ну, я знаю пятерых, которые будут рады купить у вас запасы этого чудесного вина. Со своей стороны, если вы согласитесь, чтобы я выступал вашим представителем в этом деле, я с удовольствием освободил бы вас от возни с делами, - сказал Бакарат, пуская в ход свой самый дружелюбный и искренний тон.
- Благодарю за столь благородное предложение, - так же дружелюбно пропела Марьят, - но мне неловко обременять вас такой ответственностью.
Она быстро встала и подняла руку, пресекая дальнейшие препирательства.
- Было очень любезно с вашей стороны выслушать мое предложение, сказала она, забирая бутылку из-под носа Бакарата и осторожно возвращая ее в сумку. - Мне предстоит еще несколько встреч. Спасибо, сэр. Буду ждать вас и ваших партнеров завтра в "Теплом Чайнике".
С этими словами она вышла из конторы Бакарата, и он не посмел задерживать ее. У него в голове почти уже созрел план, как прижать к ногтю эту наглую ранканскую стерву. Он ей покажет, как делается бизнес в Санктуарии и почем фунт лиха! И, само собой, постарается загрести все вино себе.
- Бартлеби! - позвал Жаба.
- Да, сэр, - проскрипел худой, длинноносый писарь, вошедший в кабинет хозяина.
- Раздобудь список лиц, с которыми встретится сегодня госпожа Марьят, - приказал толстяк. - А еще найди господина Минга и скажи, что я хочу встретиться с ним и его людьми вечером в "Распутном Единороге".
Бартлеби сглотнул, зная, что имя Минг предвещает, что чьи-то головы полетят с плеч. И поспешил выполнять поручения господина.
***
Молин Факельщик был человек занятой. С тех самых пор, как он прибыл в Санктуарии, оказалось, что ему досталась вся бюрократическая волокита, и он с пылом взялся за нудные государственные дела. Именно поэтому принц Кадакитис мог не беспокоиться по поводу технической стороны руководства. Молодой принц был весь в заботах, воплощая свою идеалистическую мечту примирить меж собой разношерстных обитателей Санктуария.
И, конечно, тем, как развеселить и чем-нибудь занять Бейсу.
И все же когда ранканскому жрецу доложили, что с ним хочет повидаться ранканка по имени Марьят, он отложил планы строительства городских стен и согласился ее принять. Факельщик знал о ее супруге и даже встречался пару раз с Марьят в дни процветания Рэнке. Он слышал о трагедии, разыгравшейся в Аквинте, и теперь сгорал от любопытства, почему это Марьят приехала именно в Санктуарии и о чем она хочет говорить.
В дверь Молина мягко постучали. Это был его секретарь Хокса, он сообщил, что Марьят уже пришла и ждет. Жрец кивнул и велел Хоксе пригласить женщину в кабинет.
- Мое почтение, госпожа, - сказал Молин, вставая и подходя к ней, словно Марьят была его старой знакомой, с которой он не виделся много лет. Собственно, так оно и было, хотя тогда, в Рэнке, они не успели познакомиться как следует.
- Лорд Факельщик! - Марьят сделала реверанс, когда Молин поцеловал ей руку. - Я так долго была лишена удовольствия видеть вас...
- Пожалуйста, примите мои искренние соболезнования по поводу недавней гибели вашего мужа, - сказал Молин с неподдельной грустью. - Крандерон был прекрасным человеком и честным торговцем. Все, кто знал его, будут долго помнить и грустить о нем.
- Благодарю вас за доброту и участие, - ответила Марьят, присаживаясь на стул, предложенный Молином. Сам он опустился на стул напротив, а не в кресло за письменным столом, где сидел до ее прихода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40