Уэлгрин приказал высечь его и привязать к столбу у конюшен, где выздоравливающие стражники могли выразить повару свое сочувствие, высказать ему жалобы и предложения, а также угостить при случае подвернувшимся под руку куском лошадиного дерьма.
Но повар все же в чем-то был прав: это действительно не он испортил мясо. Остаток дня Уэлгрин провел в дознании, пытаясь найти виновного в поставке протухшего мяса. Он метался из одного коридора в другой, и повсюду его сопровождали потоки неискренних извинений и изъявлений сочувствия. Но ни от кого из дворцовых подхалимов правды он так и не добился.
- Кто-то выложил деньги за тушу заведомо гнилого мяса! Раздосадованный капитан пришел, наконец, в кабинет Молина. - И за это должен поплатиться настоящий виновник, а не полудурок-повар!
- Должен, должен, должен... - процедил Молин, сидя в своем удобном кресле. - Сколько раз тебе повторять, что во дворце нет такого слова "должен"?
- А должно бы быть.
- Скажем так... Этим делом уже занимаются.
Уэлгрину не по душе было, когда его работу делал за него кто-то другой.
- Вы об этом уже знаете?
- Дело в том, что такая туша была не одна. И я сам целую ночь не слезал с горшка, проклиная на чем свет стоит всех поваров, вместе взятых.
Молин Факельщик был весьма значительной фигурой в Санктуарии, и не только потому, что ему являлись откровения его божества. Услышав от него такое признание, Уэлгрин недоверчиво нахмурился.
- Дело оказалось не таким уж трудным. Я послал Хоксу проверить записи поставок продовольствия во дворец. Один из наших поставщиков уже сидит под замком в холодной, и мы узнали название места в Низовье...
- Вы могли бы сообщить мне, лорд Молин...
Факельщик только улыбнулся.
- Я не мог тебя отыскать, - он указал на свой стол. Похоже, жрец был не в состоянии встать с кресла. - Вот... Хокса написал для тебя этот отчет. Возьмешь с собой, когда будешь уходить.
Никакими словами нельзя было описать, что чувствовал Уэлгрин, пряча в карман докладную записку. Солнце уже садилось.
Он целый день пробегал зря. А теперь пора было заступать на дежурство. Только половина караульных могла приступить к работе.
Обед был совершенно несъедобным, просто отвратительным. Ко всему еще налетел шквал, и моросивший со вчерашнего вечера дождик превратился в настоящий ливень. Единственным приятным известием за это двойное дежурство было то, что рейд в Низовье оказался успешным. И стражники теперь тянули жребий, кому выпадет допрашивать арестованных.
В дверях дежурки показался лейтенант Ведемир.
- ..Сэр? Насчет вчерашнего... Насчет тех женщин, ткачих.
Я действовал от вашего имени...
Уэлгрин не сразу вспомнил, о чем речь.
- Что?.. А! Да ладно... Хрен с ними!
- Вы пойдете к ним?
Капитан покачал головой.
- Только если поступят новые жалобы. Я помню о них, лейтенант. Но, похоже, все складывается к лучшему. Я уже привык к мысли о том, что эти ткачихи существуют. Принял, так сказать, к сведению...
Ведемир удивленно поднял брови и ушел, ничего не сказав.
Уэлгрин хотел было позвать его обратно, но передумал. Где-то после полуночи на лестнице, ведущей в сторожевую башню, показался Трашер. Выглядел он, правда, все еще не лучшим образом.
- Ты точно решил меня сменить, Траш?
- На свежем воздухе мне легче. Так что можешь пойти поспать.
- Уэлгрин не особенно устал, но какой же солдат упустит возможность вздремнуть? Подходя к своей комнате, начальник стражи уже вовсю зевал. И тут оказалось, что шнурка от дверной задвижки нет на месте. Уэлгрин выругался, решив, что просто забыл протянуть шнурок наружу, когда закрывал дверь. Такое случалось с ним уже не в первый раз. Он стал на колени и просунул припасенный на такой случай кусок проволочки в замочную скважину... И тут дверь открылась.
Уэлгрин в изумлении уставился на Теодебургу, которая зевнула, прикрыв рот рукой.
- Я просто засыпаю на ходу...
Начальник гарнизона все еще стоял на коленях.
- Ты?.. Но что ты здесь делаешь?
- Мне больше нечего тебе предложить.
Она отвернулась. Наверное, щеки ее залил румянец, но в тусклом свете лампы трудно было сказать наверняка.
- Ты был так добр к нам...
- Я?.. - Уэлгрин встал.
- Бейсибцы, которые пришли к нам сегодня днем, сказали, что выполняют твое распоряжение. Честно говоря, я не особенно тебе доверяла и опасалась самого худшего, когда они погрузили все в большую повозку. Когда нас вывезли за ворота, мы думали, что нас выгоняют из города. Дендорат был вне себя от ярости.
Тогда они стукнули его по голове и привязали к повозке. А потом перевезли все наше добро в небольшой домик и сказали, что можно будет заплатить за жилье готовым шелком!
Уэлгрин кивнул, усердно стараясь припомнить - что, собственно, говорил ему Ведемир, прежде чем он сказал лейтенанту, что беспокоиться больше не о чем...
Теодебурга не обратила внимания, как меняется выражение его лица.
- Мы еще не встречались с леди Куррекаи. Представь только, кузина самой Бейсы Шупансеи взяла нас под свое покровительство! Ты, наверное, очень хороший человек... Я с самого начала знала, что ты не бросишь нас на произвол судьбы... С той нашей первой встречи на пристани.
- Теодебурга...
- Берги. Называй меня просто Берги - это имя благозвучней, и его проще выговорить.
Уэлгрин ничего не сказал. Женщина смотрела на него, а он - на нее, с изумлением и странной печалью.
- Великие боги!.. - Она повернулась к стулу, на котором заснула перед его приходом. Ее рабочая корзинка повалилась на бок, из нее выпало веретено и покатилось по полу. Женщина в растерянности подхватила и веретено, и корзинку и прижала к груди.
Нить соскользнула с веретена и свесилась до самого пола.
- Что такие мужчины, как ты, делают со старыми девами?
Уэлгрин услышал, что она плачет. Он не мог этого вынести.
Хотел сказать ей, как все было на самом деле, но мысли скакали слишком быстро, не успевая вылиться в слова, в те слова, которые ему хотелось ей сказать. И Уэлгрин просто встал, закрыл дверь... А Теодебургой все сильнее овладевали стыд и страх.
- Пожалуйста, позволь мне уйти! - взмолилась она.
Пальцы женщины мертвой хваткой вцепились в корзинку с рукоделием. Пучки неспряденного шелка выскользнули из корзинки и развевались теперь от их дыхания. Уэлгрин почувствовал, как шелковистая паутина щекочет его подбородок, губы, кончик носа. И вспомнил, что Видела Иллира. Мысли Уэлгрина застыли, не в силах справиться с загадкой: что значит сейчас "принять свою судьбу" - позволить Теодебурге уйти или же - остаться? Что вообще он знает о женщинах, кроме того, что те, кто ему нравился, обычно ничего хорошего ему не приносили?
Теодебурга вся сжалась и попробовала высвободиться. Но она мало что могла противопоставить силе начальника гарнизона... хоть Уэлгрин мягко привлек ее к себе. Он чувствовал, как колотится ее сердце.
- Тебе не нужно уходить, - Уэлгрин опустил руки. - Ты удивила меня, вот и все. Мне никогда не приходило в голову, что однажды вечером дверь откроется сама собой и на пороге меня встретит женщина, которая мне рада...
- Не смейся надо мной...
- Я не смеюсь.
Уэлгрин закрыл дверь на задвижку. Берги не стала спорить.
НАЧАТЬ ЗАНОВО
Роберт АСПРИН
Хаким машинально отхлебнул из кружки кислого дешевого вина. В любое другое время он непременно скривился бы от мерзкого вкуса, но сейчас даже ничего не заметил.
"Уехать из Санктуария!"
Каждая клеточка его существа боролась против этой мысли, стремясь и выбросить ее из головы, но эти слова вонзились в его мозг как иглы, копошились под крышкой черепа подобно крохотным, но крайне зловредным паразитам. Эти мысли неотвязно преследовали его после разговора с Бейсой, не давали покоя всю дорогу до "Распутного Единорога", пока он не укрылся в своем старом убежище - как раненое животное, забившееся в свое логово. Но даже здесь, в окружении приятной темноты, в которой были чуть слышны далекие разговоры, Хакима настигли эти ужасные слова:
"Уехать из Санктуария!"
Подняв кувшин, чтобы снова наполнить кружку, Хаким с удивлением обнаружил, что тот пуст.
Это уже третий.., или четвертый? Какая, к черту, разница? Его оказалось мало - вот и все, что сейчас имело значение.
Чтобы получить следующий кувшин, надо было только коротко кивнуть Эбохорру, вот и все... Вот и все. Такое редкостное внимание к его персоне объяснялось нынешним положением Хакима. Положением, о котором ему еще не приходилось жалеть... до сих пор.
Мрачно скривившись, Хаким подумал: "Доверенный советник Бейсы!" Вначале эта должность казалась совершенно безобидной, ему даже нравилось обучать императрицу в изгнании обычаям и образу мыслей, принятым на ее новой родине. Сочувствие переросло в дружбу, и он действительно стал ее самым доверенным советчиком и поверенным.., стал чем-то вроде приемного отца для молодой девушки, оказавшейся по воле рока в незнакомых краях. Его обязанности были необременительными, а вознаграждение - значительным. И вот, без всякого предупреждения - такое!
Занятый своими мыслями, Хаким не заметил, как на его столе появился новый полный кувшин, однако привычка взяла свое - он таки обратил внимание, что половой взял больше монеток, чем обычно, из кучки мелочи, высыпанной на стол. Но вместо того, чтобы отчитать прохвоста за неумеренную жадность, Хаким воскресил в памяти сцену, которая привела его в такое мрачное расположение духа.
***
Бейса навещала его довольно часто, и почти всегда эти визиты были связаны с какими-нибудь обыденными, незначительными делами. Обычно Шупансея приходила к нему пожаловаться или просто высказаться по поводу очередных маленьких неудобств или какого-то проявленного к ней неуважения, которые обижали ее, но о которых из-за своего положения в обществе она не могла говорить публично. И Хакиму надо было просто ее выслушать.
Однако на этот раз разговор принял совершенно неожиданный для него оборот.
- У меня для тебя новости, друг мой, - заявила Шупансея после обычных вежливых приветствий. - Только, боюсь, одновременно и хорошие, и плохие.
Хаким заметил, что его царственная гостья чем-то озабочена и смущена.
- Сначала расскажи о плохой новости, о Бейса! - сказал он. - И мы подумаем, как разобраться с этими неприятностями.
А если не удастся - что ж, по крайней мере, хорошая новость немного приободрит нас.
- Хорошо. Плохая новость такова, что мне скоро придется расстаться с одним из моих самых близких и доверенных друзей.
Хаким обратил внимание, что никаких имен не прозвучало, и задумался, намеренно или случайно это было сделано.
- Это и вправду печальная новость, - кивнул он, теряясь в догадках, о ком же может идти речь. - Друзей всегда очень трудно найти, а заменить просто невозможно.
- И в то же время эта новость - хорошая, - продолжала между тем Бейса. - Поскольку означает для этого моего друга значительное повышение по службе.., таким образом я смогу отблагодарить его за долгие годы дружбы и верности.
- Значит, ты все же рада за своего друга, хотя лично для тебя перемена в его судьбе означает потерю? Я не раз говорил, о Бейса, что благородство твоего сердца сравнится только с благородством твоего происхождения. Готов поклясться, что для этого человека твое дружеское расположение - настоящее благословение богов, как и для меня, и он будет премного благодарен тебе за все, несмотря на предстоящее расставание.
Хаким отвечал, не пренебрегая цветистыми выражениями светской любезности, только для того, чтобы заполнить паузу в разговоре и дождаться разъяснений. Но Шупансея, как ни странно, приняла эти его слова неожиданно близко к сердцу.
- О, я так рада, что ты согласен, Хаким! - воскликнула она и в порыве чувств даже взяла его за руку, хотя женщины-бейсибки обычно очень сдержанны и редко прикасаются к мужчинам. - Я боялась, что ты расстроишься!
- Расстроюсь? Я? Из-за чего? - Пораженный таким поворотом дела, Хаким чуть не забыл, о чем, собственно, идет речь, хотя теперь стало совершенно ясно, что близкий друг, которого это касалось, - он сам. - Я... Боюсь, я не совсем...
- О, прости. Я сама все запутала. Знаешь, Хаким, мне всегда так трудно придерживаться этикета, когда я разговариваю с тобой!
Она отняла руку и отступила на шаг, принимая церемониальную позу, такую неуместную в этой ситуации.
- Хаким! - сказала Бейса Шупансея торжественным, ровным голосом. - Нам чрезвычайно приятно сообщить, что ты назначен Королевским Посланником, нашим Торговым Представителем в Доме Славы Матери Бей.., вот так.
Хаким не был бы так изумлен, даже если бы она его ударила.
- Представитель? Я?
- Ну да. - Шупансея улыбнулась, снова оставив всякую торжественность. Она откровенно радовалась, что ей удалось приятно удивить своего доверенного советника и друга. - Соответствующие бумаги уже подписаны, и я наверняка успела опередить слухи, так что, уверена, сообщаю тебе об этом первой!
- Но, о Бейса, у меня нет к тому никаких способностей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40