И Ведемиру в жизни не добиться ее любви, если он будет продолжать в том же духе. Даже если он действительно ничего не найдет во время этих раскопок. Неужели он сам этого не понимает? Лало напряженно вглядывался в лицо сына своими незрячими глазами, словно это могло заставить Ведемира замолчать, понимая, однако, всю тщетность подобных надежд, и то, что увидеть его "взгляд" им так же невозможно, как невозможно этому Дариосу пронзить своим взглядом непроницаемую тьму.
***
Дариос легко отличал сон от яви - ведь во сне он мог видеть!
Но стоило открыть глаза, и его вновь окутывала пугающая непроницаемая тьма. Скоро он умрет... Так зачем заставлять свое тело жить в этом полусне, если конец все равно один? И для него может открыться лишь одна-единственная дверь... Что ж, остается надеяться, что боги все же простят ему, ученику великих магов, разные мелкие прегрешения и нанесенные им обиды.
"Но я же ничего особенно плохого не сделал! - уговаривал он себя. Впрочем, и по-настоящему хороших поступков на моем счету нет". И все же вынести ему приговор за обман можно вполне, и это, наверное, будет справедливо, хотя вряд ли кому-то из Гильдии его проступок показался бы таким уж серьезным. Вряд ли вообще кому-то на белом свете не безразлична его судьба.
К тому же он обманул женщину, пытаясь завоевать ее любовь.
"Большое ли это зло? - без конца спрашивал он себя. - И как сказался бы этот обман на мне.., на нас.., если бы я остался жив?"
Он вспомнил яркую красоту Райан и понял, что со временем его же собственное притворство способно разрушить даже эту красоту, подточить ее подозрениями, запятнать ее недоверием. Когда не можешь видеть глазами, более острым становится внутреннее зрение, благодаря которому даже в будущее можно заглянуть - и увидеть там, что один обман, даже самый маленький, всегда тянет за собой следующий, и эта постоянная ложь в итоге приведет к тому, что он, Дариос, возненавидит истинную красоту Райан, потому что красота эта подчеркивает его собственное ничтожество... А возненавидев ее, он захочет избавиться от взгляда этих ясных глаз, которые станут мешать ему видеть себя таким, каким некогда увидела его она, каким он заставил ее его видеть!
Но неужели понимание этого и приносит ему такие страдания? Что ж, теперь он осознал свой грех. И, конечно же, наказан вполне достаточно! Дариос в который раз попытался вспомнить тот сложный Знак, которым была запечатана дверь в подвал, точнее - систему различных символов, которую нужно вспомнить, чтобы освободиться... Но вспомнить Знак он не мог!
И бессмысленно молить богов о спасении. Дариос слишком хорошо знал, как откликнется Великое Заклятье, запечатавшее вход в подвал, если кто-то попытается открыть этот вход силой...
***
Лало отлично понимал: он спит и ему снится сон, ибо сейчас он снова мог видеть. В этих снах зрение у него было настолько острым, каким никогда не было прежде - ни наяву, ни во сне! - до того, как он ослеп. В своих теперешних снах он мог сколько угодно бродить по Санктуарию, невидимый и совершенно неуязвимый, не зная усталости, словно вся та энергия, что в течение дня копилась в нем, не находя выхода, устремлялась наружу во время этих ночных скитаний - ночными, впрочем, их можно было назвать только потому, что сны приходили к Лало ночью.
Ведь уснув, он попадал в самое разное время суток, мог вернуться, например, в собственное прошлое, или же оказаться среди совершенно незнакомых ему прежде людей, или же участвовать в событиях, которых никогда не переживал прежде и которые не смог бы объяснить, проснувшись. Однако он и не пытался вспоминать о своих видениях в те часы, когда бодрствовал. Слишком это было бы мучительно.
Сейчас ему снилось утро. Солнечные лучи освещали лица юных, с радостью и надеждой проснувшихся навстречу новому дню, и безжалостно высвечивали на лицах представителей старшего поколения каждую морщинку и тень, свидетельства богатого жизненного опыта. Но утренний воздух был так упоительно свеж и купола храмов так восхитительно сверкали на солнце, что Лало на миг даже показалось, что он вернулся в дни собственной юности, в те времена, когда город процветал и богател, когда туда непрерывно стекались огромные караваны торговцев... Но, приглядевшись повнимательнее, он заметил знакомые старые трещины в стенах домов, которые тщетно пытались скрыть с помощью новой краски и позолоты, а чуть поодаль увидел на фоне ясного неба полуразрушенное здание Гильдии Магов. Значит, это либо настоящее, либо, возможно, недалекое будущее (городская стена вдали показалась ему существенно более высокой, чем он ее помнил).
Несмотря на столь ранний час, возле развалин Гильдии царило оживление... Подойдя ближе, Лало заметил знакомую кудрявую голову своего сына Ведемира, окруженного целой толпой приятелей по гарнизону. Все это были высокие, сильные, загорелые молодые мужчины; они, добродушно посмеиваясь и отпуская в адрес друг друга непристойные шуточки, были вооружены отнюдь не мечами и пиками, а кирками и заступами. Ведемир тщетно пытался придать своему отряду сколько-нибудь организованный вид.
Невдалеке Лало увидел свою дочь Ванду и рядом с ней еще одну девушку, светло-каштановые блестящие волосы которой были прикрыты легким шарфом. "Да это же Райан!" - подумал вдруг Лало, абсолютно уверенный, что прав. Но почему он так в этом уверен?
Художник подошел к девушкам и громко поздоровался с ними, но они смотрели сквозь него. Ведь они были в той же степени не способны увидеть сейчас его дух, в какой и он не был способен разглядеть их своими незрячими глазами, когда они приходили днем навестить его.
"Быть зрячим и уметь видеть - это совсем не обязательно одно и то же..." Осознание этого факта пришло к Лало, точно ответ на какой-то давно мучивший его вопрос... Он был уже совсем близок к пониманию данной истины, когда ход его мыслей нарушил громкий крик. Солдаты гарнизона яростно сражались с обломками камней, завалившими вход в главный зал Гильдии.
Густое облако пыли взметнулось в воздух - это удалось сдвинуть с места первую из каменных глыб. Лало увидел, как подхваченные ветром пылинки превратились в некое подобие странных фигур, похожих на человеческие, хотя вряд ли у обычного человека нашлись бы слова для описания этих существ. Сотканные из пыли фигуры эти некоторое время повисели в воздухе над работающими людьми, потом ветер подхватил их и унес прочь. Лало так и не понял, что это: игра света и теней или же ему удалось увидеть те магические силы, что связаны с этими развалинами?
Он действительно ВИДЕЛ это?.. Или же эти образы подсказало ему внутреннее видение художника?
Первый успех окрылил работников. Острыми кирками они ловко рубили глыбы на более мелкие куски, которые можно было отнести в сторону. Вскоре под завалом показалась земля. Раздался чей-то крик, и все сгрудились возле видневшегося среди обломков проема в стене.
- Что они там нашли? - спросила Ванда подругу.
- Прямо под главным залом должна быть лестница, ведущая в подвалы, взволнованно ответила Райан. - Дариос не раз хвастался, что знает туда дорогу... Наверное, мне не следовало бы говорить об этом... Но ему же всегда так хотелось "произвести впечатление", хотя в том совершенно не было никакой нужды...
- Что ж, возможно именно несдержанность и спасет ему жизнь, - сказала Ванда. - Скажи: если его найдут живым, как ты поступишь с Ведемиром?
Райан вспыхнула и слегка пожала плечами:
- Не знаю. Я их обоих люблю.., ну как тебе это объяснить... все дело в том, что люблю я их по-разному, понимаешь?
- Нет. - Ванда покачала головой. - Я ведь еще ни разу не была ни в кого влюблена, а уж чтобы любить сразу двоих... Может, тут как раз мне больше повезло... Ой, посмотри... - вдруг воскликнула она. - Они, кажется, откопали дверь!
Раскопки у проема в стене не прекращались ни на минуту, и, когда откатили последнюю глыбу, Лало увидел довольно гладкую каменную плиту, абсолютно целую и украшенную сложным переплетением неких символов. Он подошел поближе, желая рассмотреть знаки, но они были ему неизвестны. Но, всматриваясь в эти волнистые линии и острые углы, он чувствовал, как в душе у него зашевелились некие воспоминания. Может, он видел нечто подобное у Инаса Йорла?
Однако времени рассмотреть Знак как следует ему не хватило:
Ведемир размахнулся киркой и что было силы ударил по закрывавшей вход каменной плите.
Из-под загадочного символа брызнул ослепительный лиловый свет. Лало успел еще услышать оглушительный грохот падающих камней, пронзительные человеческие крики и угрожающий шорох осыпающейся земли. Его собственный вопль ужаса слился с воплями множества других людей, но что было дальше, он уже не видел: могучий порыв ветра подхватил его и понес прочь.
Все вокруг заволокло странной пеленой, но мысленным взором он все еще видел тот Знак, начертанный на плите и окруженный ослепительным лиловым сиянием.
***
- Ведемир! Ах, Ведемир!
Горестный крик рвался у Лало из горла. Он сражался с проклятой тьмой, пока беспорядочно мечущиеся руки его не наткнулись на что-то большое, мягкое и теплое. Кто-то нежно обнял его, прижал к себе, и постепенно он начал успокаиваться, дыхание стало ровнее. Ему не нужно было видеть, кто обнимал его: он и так это знал. Со вздохом, похожим на рыдание, Лало склонил голову на грудь Джиллы и вдохнул знакомый милый запах ее волос.
- Все хорошо... Я здесь, с тобой.., успокойся, любовь моя... это всего лишь сон... - Джилла гладила его по спине, словно ребенка. В окна лился прохладный воздух, и Лало догадался, что ночь еще не кончилась. Вдали слышался лай сторожевого пса, откуда-то со стороны Лабиринта донесся пронзительный крик и тотчас же смолк.
- Сон... - пробормотал он. - Великие боги! Хорошо, если так! - Бешено бьющееся сердце никак не хотело успокаиваться, в мозгу мелькали, сменяя друг друга, странные образы - загадочный символ надверной плите, лицо Ведемира, падающие откуда-то сверху обломки камней...
- Ведемир говорил, что у здания Гильдии будут производиться раскопки... - с трудом выговорил Лало. - А он не сказал, когда? Ты не слышала, Джилла?
- Я толком-то не помню... - Она даже поморщилась, так сильно вдруг пальцы Лало стиснули ее плечо. - По-моему, завтра. А что, это так важно?
- Его необходимо остановить! Если Ведемир попытается открыть дверь и нарушит затворяющее заклятье, он непременно погибнет!
- Какое затворяющее заклятье? Какую дверь? - Он почувствовал, что Джилла немного отстранилась от него, ничего не понимая. - Да ведь от здания почти ничего не осталось, Лало!
Я сама видела!
- Я тоже кое-что видел!
- Лало, о чем ты говоришь? - сердито оборвала его Джилла.
- Да, видел! Мне снился сон, и я видел, как Ведемир раскапывал заваленный вход в подвалы Гильдии, и его засыпало рухнувшей стеной!
- Ты просто беспокоишься о нем, вот в чем дело... Что ж, и я беспокоюсь. - Голос ее звучал ласково. - Мы же родители - как же нам о своем сыне не беспокоиться. Мне тоже часто снятся кошмары, в которых моим детям грозит смертельная опасность.
Но я знаю: это всего лишь сны, не более. - Джилла говорила спокойно, уверенно, но Лало решительно тряхнул головой и воскликнул:
- Джилла, перестань, пожалуйста, утешать меня, как ребенка!
Ты, видно, считаешь, что я вместе со зрением и разум утратил?
Прошу тебя, выслушай меня внимательно!
- Ну что ты, дорогой! Мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Конечно, теперь мне приходится больше заботиться о тебе, но я...
- Если твое отношение ко мне не изменилось, значит, ты втайне всегда презирала меня! - рассердился он. - Хотя прежде, даже в самые трудные времена, ты никогда не спала в другой комнате!
- Но.., ты же был ранен! - изумилась она. - Ты нуждался в полном покое! Я считала, что тебе лучше спать одному...
- Джилла, та рана на голове давным-давно зажила! И я, между прочим, все еще твой муж.., и все еще мужчина, хотя и лишился зрения!
В наступившей тишине Лало отчетливо слышал ее взволнованное прерывистое дыхание. Он изо всех сил старался держать себя в руках. Тело Джиллы было таким знакомым... Лало знал каждый его изгиб, каждый бугорок, каждую впадинку. Это роскошное тело он знал куда лучше, чем свое собственное. Но теперь ему почему-то казалось, что рядом с ним лежит чужая женщина.
- Так вот, значит, как тебе все это представляется? - наконец прошептала Джилла. - Я не этого хотела... Но в чем-то, возможно, ты и прав: да, я боялась за детей... В последнее время я только и думала о том, как обеспечить детей. Ах, Лало! Что я могла поделать?..
Лало был рад, что она не видит в темноте, как он невольно улыбнулся: последний вопрос был точно строчка из одной непристойной песенки. Впрочем, Джилла вряд ли ее знала.
- Так открой же передо мной ворота своей крепости, любовь моя! прошептал он, нежно касаясь ее щеки пальцами, которые в последнее время стали такими чуткими. Пальцы его осторожно спустились вниз, нащупали сосок и ласкали его до тех пор, пока с губ Джиллы не слетел судорожный вздох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
***
Дариос легко отличал сон от яви - ведь во сне он мог видеть!
Но стоило открыть глаза, и его вновь окутывала пугающая непроницаемая тьма. Скоро он умрет... Так зачем заставлять свое тело жить в этом полусне, если конец все равно один? И для него может открыться лишь одна-единственная дверь... Что ж, остается надеяться, что боги все же простят ему, ученику великих магов, разные мелкие прегрешения и нанесенные им обиды.
"Но я же ничего особенно плохого не сделал! - уговаривал он себя. Впрочем, и по-настоящему хороших поступков на моем счету нет". И все же вынести ему приговор за обман можно вполне, и это, наверное, будет справедливо, хотя вряд ли кому-то из Гильдии его проступок показался бы таким уж серьезным. Вряд ли вообще кому-то на белом свете не безразлична его судьба.
К тому же он обманул женщину, пытаясь завоевать ее любовь.
"Большое ли это зло? - без конца спрашивал он себя. - И как сказался бы этот обман на мне.., на нас.., если бы я остался жив?"
Он вспомнил яркую красоту Райан и понял, что со временем его же собственное притворство способно разрушить даже эту красоту, подточить ее подозрениями, запятнать ее недоверием. Когда не можешь видеть глазами, более острым становится внутреннее зрение, благодаря которому даже в будущее можно заглянуть - и увидеть там, что один обман, даже самый маленький, всегда тянет за собой следующий, и эта постоянная ложь в итоге приведет к тому, что он, Дариос, возненавидит истинную красоту Райан, потому что красота эта подчеркивает его собственное ничтожество... А возненавидев ее, он захочет избавиться от взгляда этих ясных глаз, которые станут мешать ему видеть себя таким, каким некогда увидела его она, каким он заставил ее его видеть!
Но неужели понимание этого и приносит ему такие страдания? Что ж, теперь он осознал свой грех. И, конечно же, наказан вполне достаточно! Дариос в который раз попытался вспомнить тот сложный Знак, которым была запечатана дверь в подвал, точнее - систему различных символов, которую нужно вспомнить, чтобы освободиться... Но вспомнить Знак он не мог!
И бессмысленно молить богов о спасении. Дариос слишком хорошо знал, как откликнется Великое Заклятье, запечатавшее вход в подвал, если кто-то попытается открыть этот вход силой...
***
Лало отлично понимал: он спит и ему снится сон, ибо сейчас он снова мог видеть. В этих снах зрение у него было настолько острым, каким никогда не было прежде - ни наяву, ни во сне! - до того, как он ослеп. В своих теперешних снах он мог сколько угодно бродить по Санктуарию, невидимый и совершенно неуязвимый, не зная усталости, словно вся та энергия, что в течение дня копилась в нем, не находя выхода, устремлялась наружу во время этих ночных скитаний - ночными, впрочем, их можно было назвать только потому, что сны приходили к Лало ночью.
Ведь уснув, он попадал в самое разное время суток, мог вернуться, например, в собственное прошлое, или же оказаться среди совершенно незнакомых ему прежде людей, или же участвовать в событиях, которых никогда не переживал прежде и которые не смог бы объяснить, проснувшись. Однако он и не пытался вспоминать о своих видениях в те часы, когда бодрствовал. Слишком это было бы мучительно.
Сейчас ему снилось утро. Солнечные лучи освещали лица юных, с радостью и надеждой проснувшихся навстречу новому дню, и безжалостно высвечивали на лицах представителей старшего поколения каждую морщинку и тень, свидетельства богатого жизненного опыта. Но утренний воздух был так упоительно свеж и купола храмов так восхитительно сверкали на солнце, что Лало на миг даже показалось, что он вернулся в дни собственной юности, в те времена, когда город процветал и богател, когда туда непрерывно стекались огромные караваны торговцев... Но, приглядевшись повнимательнее, он заметил знакомые старые трещины в стенах домов, которые тщетно пытались скрыть с помощью новой краски и позолоты, а чуть поодаль увидел на фоне ясного неба полуразрушенное здание Гильдии Магов. Значит, это либо настоящее, либо, возможно, недалекое будущее (городская стена вдали показалась ему существенно более высокой, чем он ее помнил).
Несмотря на столь ранний час, возле развалин Гильдии царило оживление... Подойдя ближе, Лало заметил знакомую кудрявую голову своего сына Ведемира, окруженного целой толпой приятелей по гарнизону. Все это были высокие, сильные, загорелые молодые мужчины; они, добродушно посмеиваясь и отпуская в адрес друг друга непристойные шуточки, были вооружены отнюдь не мечами и пиками, а кирками и заступами. Ведемир тщетно пытался придать своему отряду сколько-нибудь организованный вид.
Невдалеке Лало увидел свою дочь Ванду и рядом с ней еще одну девушку, светло-каштановые блестящие волосы которой были прикрыты легким шарфом. "Да это же Райан!" - подумал вдруг Лало, абсолютно уверенный, что прав. Но почему он так в этом уверен?
Художник подошел к девушкам и громко поздоровался с ними, но они смотрели сквозь него. Ведь они были в той же степени не способны увидеть сейчас его дух, в какой и он не был способен разглядеть их своими незрячими глазами, когда они приходили днем навестить его.
"Быть зрячим и уметь видеть - это совсем не обязательно одно и то же..." Осознание этого факта пришло к Лало, точно ответ на какой-то давно мучивший его вопрос... Он был уже совсем близок к пониманию данной истины, когда ход его мыслей нарушил громкий крик. Солдаты гарнизона яростно сражались с обломками камней, завалившими вход в главный зал Гильдии.
Густое облако пыли взметнулось в воздух - это удалось сдвинуть с места первую из каменных глыб. Лало увидел, как подхваченные ветром пылинки превратились в некое подобие странных фигур, похожих на человеческие, хотя вряд ли у обычного человека нашлись бы слова для описания этих существ. Сотканные из пыли фигуры эти некоторое время повисели в воздухе над работающими людьми, потом ветер подхватил их и унес прочь. Лало так и не понял, что это: игра света и теней или же ему удалось увидеть те магические силы, что связаны с этими развалинами?
Он действительно ВИДЕЛ это?.. Или же эти образы подсказало ему внутреннее видение художника?
Первый успех окрылил работников. Острыми кирками они ловко рубили глыбы на более мелкие куски, которые можно было отнести в сторону. Вскоре под завалом показалась земля. Раздался чей-то крик, и все сгрудились возле видневшегося среди обломков проема в стене.
- Что они там нашли? - спросила Ванда подругу.
- Прямо под главным залом должна быть лестница, ведущая в подвалы, взволнованно ответила Райан. - Дариос не раз хвастался, что знает туда дорогу... Наверное, мне не следовало бы говорить об этом... Но ему же всегда так хотелось "произвести впечатление", хотя в том совершенно не было никакой нужды...
- Что ж, возможно именно несдержанность и спасет ему жизнь, - сказала Ванда. - Скажи: если его найдут живым, как ты поступишь с Ведемиром?
Райан вспыхнула и слегка пожала плечами:
- Не знаю. Я их обоих люблю.., ну как тебе это объяснить... все дело в том, что люблю я их по-разному, понимаешь?
- Нет. - Ванда покачала головой. - Я ведь еще ни разу не была ни в кого влюблена, а уж чтобы любить сразу двоих... Может, тут как раз мне больше повезло... Ой, посмотри... - вдруг воскликнула она. - Они, кажется, откопали дверь!
Раскопки у проема в стене не прекращались ни на минуту, и, когда откатили последнюю глыбу, Лало увидел довольно гладкую каменную плиту, абсолютно целую и украшенную сложным переплетением неких символов. Он подошел поближе, желая рассмотреть знаки, но они были ему неизвестны. Но, всматриваясь в эти волнистые линии и острые углы, он чувствовал, как в душе у него зашевелились некие воспоминания. Может, он видел нечто подобное у Инаса Йорла?
Однако времени рассмотреть Знак как следует ему не хватило:
Ведемир размахнулся киркой и что было силы ударил по закрывавшей вход каменной плите.
Из-под загадочного символа брызнул ослепительный лиловый свет. Лало успел еще услышать оглушительный грохот падающих камней, пронзительные человеческие крики и угрожающий шорох осыпающейся земли. Его собственный вопль ужаса слился с воплями множества других людей, но что было дальше, он уже не видел: могучий порыв ветра подхватил его и понес прочь.
Все вокруг заволокло странной пеленой, но мысленным взором он все еще видел тот Знак, начертанный на плите и окруженный ослепительным лиловым сиянием.
***
- Ведемир! Ах, Ведемир!
Горестный крик рвался у Лало из горла. Он сражался с проклятой тьмой, пока беспорядочно мечущиеся руки его не наткнулись на что-то большое, мягкое и теплое. Кто-то нежно обнял его, прижал к себе, и постепенно он начал успокаиваться, дыхание стало ровнее. Ему не нужно было видеть, кто обнимал его: он и так это знал. Со вздохом, похожим на рыдание, Лало склонил голову на грудь Джиллы и вдохнул знакомый милый запах ее волос.
- Все хорошо... Я здесь, с тобой.., успокойся, любовь моя... это всего лишь сон... - Джилла гладила его по спине, словно ребенка. В окна лился прохладный воздух, и Лало догадался, что ночь еще не кончилась. Вдали слышался лай сторожевого пса, откуда-то со стороны Лабиринта донесся пронзительный крик и тотчас же смолк.
- Сон... - пробормотал он. - Великие боги! Хорошо, если так! - Бешено бьющееся сердце никак не хотело успокаиваться, в мозгу мелькали, сменяя друг друга, странные образы - загадочный символ надверной плите, лицо Ведемира, падающие откуда-то сверху обломки камней...
- Ведемир говорил, что у здания Гильдии будут производиться раскопки... - с трудом выговорил Лало. - А он не сказал, когда? Ты не слышала, Джилла?
- Я толком-то не помню... - Она даже поморщилась, так сильно вдруг пальцы Лало стиснули ее плечо. - По-моему, завтра. А что, это так важно?
- Его необходимо остановить! Если Ведемир попытается открыть дверь и нарушит затворяющее заклятье, он непременно погибнет!
- Какое затворяющее заклятье? Какую дверь? - Он почувствовал, что Джилла немного отстранилась от него, ничего не понимая. - Да ведь от здания почти ничего не осталось, Лало!
Я сама видела!
- Я тоже кое-что видел!
- Лало, о чем ты говоришь? - сердито оборвала его Джилла.
- Да, видел! Мне снился сон, и я видел, как Ведемир раскапывал заваленный вход в подвалы Гильдии, и его засыпало рухнувшей стеной!
- Ты просто беспокоишься о нем, вот в чем дело... Что ж, и я беспокоюсь. - Голос ее звучал ласково. - Мы же родители - как же нам о своем сыне не беспокоиться. Мне тоже часто снятся кошмары, в которых моим детям грозит смертельная опасность.
Но я знаю: это всего лишь сны, не более. - Джилла говорила спокойно, уверенно, но Лало решительно тряхнул головой и воскликнул:
- Джилла, перестань, пожалуйста, утешать меня, как ребенка!
Ты, видно, считаешь, что я вместе со зрением и разум утратил?
Прошу тебя, выслушай меня внимательно!
- Ну что ты, дорогой! Мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Конечно, теперь мне приходится больше заботиться о тебе, но я...
- Если твое отношение ко мне не изменилось, значит, ты втайне всегда презирала меня! - рассердился он. - Хотя прежде, даже в самые трудные времена, ты никогда не спала в другой комнате!
- Но.., ты же был ранен! - изумилась она. - Ты нуждался в полном покое! Я считала, что тебе лучше спать одному...
- Джилла, та рана на голове давным-давно зажила! И я, между прочим, все еще твой муж.., и все еще мужчина, хотя и лишился зрения!
В наступившей тишине Лало отчетливо слышал ее взволнованное прерывистое дыхание. Он изо всех сил старался держать себя в руках. Тело Джиллы было таким знакомым... Лало знал каждый его изгиб, каждый бугорок, каждую впадинку. Это роскошное тело он знал куда лучше, чем свое собственное. Но теперь ему почему-то казалось, что рядом с ним лежит чужая женщина.
- Так вот, значит, как тебе все это представляется? - наконец прошептала Джилла. - Я не этого хотела... Но в чем-то, возможно, ты и прав: да, я боялась за детей... В последнее время я только и думала о том, как обеспечить детей. Ах, Лало! Что я могла поделать?..
Лало был рад, что она не видит в темноте, как он невольно улыбнулся: последний вопрос был точно строчка из одной непристойной песенки. Впрочем, Джилла вряд ли ее знала.
- Так открой же передо мной ворота своей крепости, любовь моя! прошептал он, нежно касаясь ее щеки пальцами, которые в последнее время стали такими чуткими. Пальцы его осторожно спустились вниз, нащупали сосок и ласкали его до тех пор, пока с губ Джиллы не слетел судорожный вздох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40