Ноги у нее стали как желе.
А он казался ей настоящим великаном, с ног до головы в темном, в кожаных доспехах... Она скользнула взглядом по его перевязи, превозмогая страх, попыталась разглядеть его лицо, но глаза незнакомца скрывались в густой тени, и Шауме увидела лишь темную тень небольшой бородки и руку, которую он вдруг протянул к ней.
- Скажи мне, юная госпожа, - послышался низкий голос, - как твое имя?
- Ш-Шауме, - пискнула она, проклиная себя. Его рука выжидающе повисла в воздухе. Шауме с трудом заставила себя подать незнакомцу руку и с его помощью встала наконец со скамьи.
- Может быть, мы лучше пройдем в твою комнату? Если тебе угодно, конечно? - предложил он, но лица его она так и не сумела разглядеть, почти уткнувшись носом в его широченную грудь.
Он смотрел на нее сверху вниз, и в глазах его пылал такой огонь, каким порой вспыхивали лишь дикие глаза сапсана Дики.
Бежать было поздно. Оставалось лишь довести до конца то, что почти уже свершилось. И тут наконец Шауме вспомнила, чему ее учили:
- Не желаете ли выпить, господин мой? Или прикажете чего-нибудь покрепче? - Наркотиками заведение Миртис снабжалось в изобилии - они могли придать храбрости, или вызвать страшный голод, или заставите совершить необдуманный поступок. Во всяком случае, так объясняла Шауме Миртис.
- Послушай, ягненочек, меня здесь знают под именем Пастуха, - сказал он, и она поняла, что ему не нужна ни выпивка, ни что-либо другое. Только она сама, Шауме.
В последнее мгновение, правда, когда его рука уже неумолимо влекла ее к лестнице, ведущей наверх, она вспомнила о спасительном амулете, который дала ей Меррикэт - о том самом корне мандрагоры, без которого любой мужчина сразу поймет, что она девственница.
В смятении, она остановилась было, протягивая к скамье руки, но он держал ее крепко, вопросительно на нее глядя и впервые повернувшись к ней в профиль. Да, это был профиль настоящего мужчины, сурового и закаленного воина - твердый, решительный: крепкий крупный нос, упрямый, поросший щетиной подбородок, полные губы, вздрагивающие от желания улыбнуться. Да, как раз от таких она всегда и убегала на улице, такие всегда берут все, что им хочется. Нечего и надеяться провести такого человека...
- Я.., я кое-что забыла.., оставила там, на скамье...
- Это тебе не понадобится - во всяком случае, со мной. - Он говорил так уверенно, что Шауме осталось лишь подчиниться и послушно пойти туда, куда он властно увлекал ее, крепко обнимая за плечи.
Так они и поднимались по лестнице - своей могучей правой рукой незнакомец так прижал ее к себе, что рука девушки, поднесенная к горлу, оказалась намертво притиснутой к шее. А ведь раньше Шауме считала, что ступенек в этой лестнице не так уж и много! Теперь даже коридор, в конце которого находилась ее комната, показался ей ужасно длинным. Дыхание мужчины, касавшееся ее волос, было очень горячим; он что-то говорил ей, но она понимала сказанное скорее по интонациям, почти совершенно не разбирая слов.
Поняла она примерно следующее: теперь ты моя, говорил он ей, но я полностью владею собой, так что ничего не бойся, расслабься, и все будет хорошо. Слов же, которые произносил Пастух, она по-прежнему не понимала и слышала в них лишь одно - детству ее пришел конец.
Сейчас было неважно, каковы были эти слова; и неважно, что губы у нее настолько пересохли, что она была рада, когда он приник к ним своим влажным горячим ртом; и было неважно даже, что это не Зип. Важно для нее было только одно: не провалиться на первом же экзамене, не рассердить этого мужчину видом девственной крови на простыне и своей полнейшей неопытностью.
Когда они наконец вошли в ее комнату, ей, к счастью, не понадобилось помогать Пастуху расстегивать его кожаные доспехи и снимать оружие. Ну а помочь ему снять сапоги сумела бы любая дура. Зато потом он стал помогать ей - молча и с каким-то странным выражением на суровом лице, казавшемся совершенно непривычным к шуткам и смеху; однако она явственно видела ласковую усмешку в его красновато-коричневых глазах, столь похожих на яростные глаза сокола...
Когда стало совершенно очевидно, что она абсолютно не владеет тем ремеслом, на которое можно рассчитывать в подобном заведении, и ничего не смыслит в искусстве любви, Шауме совсем притихла: она была уверена, что сейчас он пойдет прямиком к Миртис и пожалуется ей. Но ничего подобного не произошло.
Напротив. Он обращался с ней очень бережно, как с хрустальной. Так музыканты внизу, в гостиной, обращаются со своими инструментами. И довольно скоро в его умелых руках она начала понимать, почему остальные девушки каждый вечер выходят на работу с улыбкой.
Она успела понять достаточно много, и когда пришла пора скинуть платье, не стала думать о том, что он вот-вот обнаружит и какое при этом испытает разочарование и гнев.
Все шло очень хорошо, но Пастух вдруг отпрянул от нее и сел на постели; его грудь с черной порослью волос мерно вздымалась.
- Сейчас же убери это! - велел он ей. Голос его звучал сейчас непривычно резко. - Немедленно положи это на стол!
- Как же?.. - У нее даже дыхание перехватило, и вместо вопроса из горла вылетел какой-то испуганный нечленораздельный хрип. Куда же она денет свою девственность? И как он догадался?
Он ведь только и успел, что раздеть ее и увидеть, какова она под платьем...
Она испуганно проследила глазами за его указующим перстом и с громадным облегчением вздохнула. Оказывается, его рассердила та серебряная трубка, тот подарок моря, который Меррикэт посоветовала ей пока что оставить при себе!
- Ax это, господин мой? - притворно удивилась она. - Но я всегда это ношу!
- Только не в моем присутствии. - Он встал с постели, и она увидела, что от любовного возбуждения в нем не осталось и следа. Задохнувшись от страха, она крикнула:
- Пожалуйста, не уходите, господин мой! Я сейчас сниму!
Он ждал, уперев руки в бока, пока она не снимет трубку, а потом обнял, прижался губами к ее груди и сказал:
- Ну, теперь не тревожься: остальное я беру на себя. А ты просто доверься мне, ягненочек.
Она вдруг осмелилась и пролепетала:
- Но я ничего не умею.., я никогда.., мне нечего тебе предложить, господин мой! Я не знаю никаких штучек, не владею мастерством, как другие...
- Зато у тебя есть нечто такое, чего ни одна из этих других предложить не сможет, ягненочек! - Он сказал это так громко и отчетливо, что ноги у нее стали как ватные. - Это можешь подарить мужчине только ты. И за этот подарок я хочу преподать тебе такой урок любовного искусства, какого никому и никогда в Санктуарии не преподавали.
Она поняла, что Пастух каким-то образом уже узнал обо всем и даже не подумает на нее сердиться, пусть кровь у нее хоть всю ночь течет... Она так и не уловила момент - пока он не коснулся ее губ своим пальцем, испачканным красным, - когда стала женщиной: разве это возможно, чтобы совершенно не было боли?
Ну а потом Пастух научил ее всему, что ей так хотелось узнать о радостях женской доли, всему, что лежало за "непреодолимой" преградой, установленной ее собственным телом. Когда же она, усталая, задремала, он потихоньку ушел, оставив у нее под подушкой золотую монету.
***
- Вставай, вставай! - Меррикэт трясла Шауме за плечо. Чуть поодаль, в дверях, стоял Рэндал, которому Миртис, ломая свои покрытые синеватой сеточкой вен руки, говорила:
- ..и это крайне нерегулярно, мой дорогой! Но самое маленькое, что вы можете для меня сделать - если я, разумеется, позволю, - это взять под свою личную ответственность заклинание погоды...
- Извините, мадам, мы с вами закончим чуть позже, - прервал ее Рэндал. - А теперь оставьте нас, пожалуйста.
Шауме по-прежнему сонно терла глаза и потягивалась, все еще не замечая, что за спиной Меррикэт стоит великий Рэндал.
- Ой, Мерри! - радостно улыбнулась подруге Шауме. - А ты-то что здесь делаешь? Впрочем, мне так много нужно тебе рассказать!.. - Шауме умолкла, наконец-то увидев Рэндала, и быстро натянула на себя одеяло до самого подбородка.
- Шауме, это очень важно! - быстро прошептала Меррикэт. - Это Рэндал, великий маг. Он хочет поговорить с тобой. Об ЭТОМ. - Меррикэт показала на серебристую трубку, лежавшую на столике возле кровати.
- Об этом? - На лице Шауме явственно отразилось недоумение. - Ерунда какая! А вот за тот корешочек я ужасно тебе благодарна, Меррикэт! И передай мою благодарность Дике. У меня была просто замечательная...
Рэндал быстрым шагом пересек комнату и подошел к ней.
- Простите, что прерываю вас, юная госпожа, но вы не?.. - Он умолк и испытующе поглядел на Меррикэт.
- Шауме, - спохватилась та, наклоняясь над подругой и ставшими вдруг неловкими руками доставая у той из-под подушки блестящую золотую монетку, значит ли это, что ты?.. - Мэррикет посмотрела на золотой.
- О да! И все было просто чудесно! Передать не могу, как чуде...
Лицо Меррикэт вдруг исказилось; она с трудом сдерживала слезы. Рэндал пообещал, что даст денег и поможет Шауме поступить ученицей в Гильдию Магов, пообещал вытащить ее из Дома Сладострастия. Но теперь... Увы, они опоздали. Меррикэт в отчаянии обернулась к Рэндалу и вопросительно на него посмотрела.
- Слишком поздно... - прошептала она.
- Я так и подумал, - сказал маг, а Меррикэт вдруг заметила, что Шауме в недоумении переводит взгляд с одного лица на другое, однако Рэндал продолжил как ни в чем не бывало:
- Шауме, если ты уступишь этот инструмент Гильдии Магов, - не обращая внимания на золотую монету, он постучал пальцем по столу, рядом с серебристой трубкой, - то обретешь не только вечную мою благодарность, но и достаточно денег, чтобы выбраться отсюда и купить собственный дом. Кроме того, и я, и Меррикэт готовы будем оказать тебе в случае необходимости любую услугу, которую только способен оказать маг.
- Что? Но почему? Я ведь...
Меррикэт, присев к ней на постель, ласково ей улыбнулась.
Ее подруга теперь спасена - благодаря вмешательству благородного Рэндала, самого замечательного мага на свете!
- Слишком долго объяснять, - ответил Шауме Рэндал. - Но скажем так: я нахожусь в некотором родстве с осами. Как, впрочем, и Меррикэт. Эту штуку ведь вынесло морем на берег, верно?
Мне, во всяком случае, так сказали... - Теперь он стоял, возвышаясь над Шауме, у самой кровати и явно собирался задать ей еще какие-то вопросы.
Шауме кивнула и стала послушно ему отвечать. Меррикэт по-прежнему держала ее за руку, пока Рэндал вдруг не спросил:
- А скажи-ка, с кем ты вчера вечером ушла из гостиной? Кто поднялся сюда вместе с тобою? И что случилось потом?
Шауме так и застыла с раскрытым ртом. Глаза ее стали ледяными.
- Вы ведь, кажется, хотели получить эту трубку для стрельбы горохом? Ну так и возьмите ее. Моему клиенту она что-то не понравилась.
- А твой клиент не?.. - Рэндал покраснел, и у Меррикэт сердце зашлось от любви к нему. - Он не.., э-э-э... А не пролилась ли здесь случайно кровь этой ночью?
- Это что ж такое? - возмутилась Шауме и резко села на постели. Неужели ты все ему рассказала, Меррикэт? Как ты могла! Это же была наша тайна! Убирайся отсюда сей...
- Шауме, я должна была рассказать! - крикнула Меррикэт. - Это очень, очень важно! Так все уже случилось? Ну, кровь была? - Она с такой силой вцепилась в плечо подруги, что та, как ни старалась, сбросить ее руку не сумела.
- Ну, естественно, была! - сердито бросила Шауме. - Но все получилось просто чудесно! И больше я тебе ничего не скажу!
А теперь убирайся отсюда, "подруга"! Никогда тебе этого не прощу, дрянь такая! Можешь мне завидовать: я здесь имею дело с настоящими мужчинами, не хуже этого твоего мага, а не с какими-то сопляками!
Меррикэт неуверенно встала и, повесив голову, отошла в сторону, но Рэндал ласково положил руку ей на плечо, и она поняла, что все делала правильно, что бы там ни говорила Шауме.
А Рэндал, шагнув вперед, сказал, обращаясь к обеим девушкам:
- Послушайте обе - и ты, Шауме, и ты, Меррикэт: настоящие друзья в нашей жизни встречаются слишком редко, чтобы бросаться ими по пустякам. И ты должна знать, Шауме, что Меррикэт вела себя храбро и всеми силами старалась тебе помочь.
А ты, Меррикэт, учти, что подруга твоя сейчас нуждается в особом понимании и сочувствии. Это действительно очень важно - то, что девственная кровь была пролита в Санктуарии нынче ночью и при таких обстоятельствах. Помни, Шауме: все, что я тебе только что пообещал - деньги, услуги по-прежнему в силе. Можешь сейчас ничего мне не отвечать, если не хочешь. Но окажи небольшую услугу: мне совершенно необходимо знать, известен ли нам человек, что дал тебе золотой, кем бы он ни был - другом или врагом.
Глаза Шауме встревоженно расширились и застыли, как у бродячей кошки, которую застали врасплох. Меррикэт очень опасалась, что сейчас подруга спросит Рэндала, кого это он имел в виду, говоря "нам", но Шауме не спросила.
Она вообще не сказала ни слова. Закутавшись в одеяло, чтобы прикрыть наготу, она вскочила с постели. Кровавое пятно на простыне свидетельствовало о том, что здесь произошло ночью, и о том, что Шауме вела себя достаточно храбро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40